***
— Да ладно, прямо так и сказал? Ливий по-хозяйски лежал на кровати Эвы, пока та красилась, сидя у окна. — Да, представь себе, — сказала она, потянувшись за каялом. — Аргументировал это тем, что я чуть ли не на каждой паре сплю. «Хоть так чему-то научитесь», сказал. — Пф-ф, — студент-медик закатил глаза. — Кто вообще не спит на лекциях по древнему языку? — Я не сплю, — подал голос Рэймсс, скромно потягивающий сигарету возле открытой форточки всё того же, единственного на небольшую комнатку окна. Ливий его вброс проигнорировал, продолжив свою мысль. — Предлоги это всё. И отговорки. Просто кое-кого на молоденьких потянуло. Рэймсс скривился. — Ты мерзкий, знаешь это? — он вдавил окурок в пепельницу. — О моём брате говоришь, не забыл? Молодой терапевт отмахнулся от него, как от назойливого насекомого. Эвтида молчала, даже не особо их слушая. Она была на редкость задумчива. Кисть для макияжа в её руке дрожала, выдавая напряжение и нервозность. Одна только мысль провести с профессором Реммао весь вечер наедине вызывала в девушке одновременно трепет и ужас. Дверь открылась, не издав перед этим ни малейшего намёка на стук. В комнату заглянула знакомая красноволосая макушка. — Есть травка? Мужчина прошёл внутрь, прикрыв за собой дверь. Эва глянула на него через зеркало и зарылась в косметичку, ища блеск для губ. — В этой комнате, Аш, — заговорила отстранённо. — Ни травки, ни хмурого нет с тех самых пор, как Дия сторчалась и скончалась. — И с тех самых пор, как старший следователь Амен стал из-за этого следить за колледжом, — добавил Ливий, усмехнувшись. Гость окинул взглядом помещение и присутствующих в нём. Прокомментировал: — Да у тебя здесь проходной двор. Он подошёл к Эве, взял стул по соседству с ней и, повернув, сел, оседлав его. Аш был... давним знакомым девушки. Он не конспектировал лекции и не участвовал в занятиях, но частенько на них бывал. Не жил в общежитии, но постоянно ошивался там. Честно говоря, Эва не была уверена, что Аш вообще числился в колледже. Говоря ещё честнее, единственное, что она знала о нём наверняка – он чертовски хорош в сексе. Хотя, Эва была почти уверена, не так хорош, как их профессор... Вроде как, красноволосый мужчина не искал привязанностей. Или так казалось. О природе его отношений с Эвтидой, впрочем, было трудно судить и размышлять. Какое-то время они провели в молчании, ожидая, когда девушка закончит прихорашиваться. А когда это произошло, и она отложила зеркало всторону, Аш поспешил немедленно сменить тему на более интересную ему, совершенно игнорируя присутствие посторонних. — И всё-таки ловко ты это, Эвтида. Она посмотрела на него равнодушно и непонимающе, уже привыкшая к таким мутным началам их бесед. — О чём ты? — О профессоре Реммао, — мужчина ухмыльнулся, в его глазах заплясали весёлые черти и коварные искры. — Боюсь представить, каких усилий тебе стоило его соблазнить. Расскажешь потом, каков наш неприступный лектор? Рэймсс с Ливием выжидающе затихли, гадая, куда привёт этот разговор. Одному было боязно и мерзковато, другому – не на шутку любопытно. Эва покраснела не от смущения, а от самого настоящего, неподдельного стыда. Стыд. Что ещё можно испытывать, глядя в глаза тому, перед кем ты лежала, раздвигая ноги, а сама мечтала попасть в постель к другому? Что ещё можно испытывать, когда хочешь трахнуть своего преподавателя? — Я... — она зло, до боли и бисеринок слёз в уголках глаз прикусила язык, запрещая ему заплетаться. — Я понятия не имею, о чём ты. Аш, казалось, упивался её видом, любовался им. Пристыжал намеренно, специально, но ревностью или банальным собственничеством никогда не отличался. И потому сказал спокойно, терпеливо: — Давай так: кто помог тебе протащить вино и пиво в общежитие через пост младшего следователя на той неделе?.. Эва ответила уверенно, хоть и недоумённо: — Ты. — Пра-а-авильно, — продолжал он с улыбкой. — И перед кем за тобой теперь должок?.. Она сглотнула, начиная догадываться, к чему он клонит. — Перед тобой... — Правильно! — мужчина коварно прищурился. — Вот и подвернулся случай, чтоб вернуть его. Эва встала, не выдержав дявящей атмосферы и такого же взгляда. Зыркнула на греющих уши парней, которым для пущей карикатурности только, разве что, попкорна нехватало. — Не хотите оставить нас наедине? Ливий и Рэймсс переглянулись, дружно встали и понимающе покинули комнату. Девушка вперила нахмуренный взгляд в окно, откуда виднелся мрачный туманный пейзаж. Заговорила, не глядя на мужчину: — Чего тебе от меня нужно? Она готова была поклясться, что услышала смешок. Аш поднялся с места, приблизился к Эве со спины и фривольно обнял её за талию. Притянув ближе, уместил подбородок на хрупкое женское плечо. Она, чуть повернувшись, поняла, что он по-прежнему нагло улыбается. — Сущая мелочь, — мужчина коварно легонько чмокнул её в уголок губ. Девушка попыталась отстраниться. Ей не дали этого сделать. — Расскажешь мне, как провела вечер в его компании. Покувыркалась ли с ним. Она рвано выдохнула, прекрасно понимая, что он не изменит своей прихоти. Пролепетала прерывисто: — Зачем... тебе это? Призрачный смех пощекотал шею. — Тебе так стыдно за желание с ним переспать? Чего это мы вдруг скромницей сделались? Аш сжал волосы на её затылке. Прикусил, посасывая, мочку уха. — Можешь дышать, мне просто любопытно, — хрипло проговорил над ухом и лениво поцеловал в шею. Эва снова дёрнулась. Опять безуспешно. — И скучно, прямо как тебе. Гуляй, сколько влезет. Он ещё немного потерзал её податливые губы и нехотя отпустил. Девушка зло насупилась, наконец выбираясь из кольца цепких рук. И всё-таки, иногда, глядя в горящие лёгким безумием глаза, ей казалось, что Аш... какой-то странный. Ужасно странный.***
Костяшки тонких пальцев неуверенно постучали в высокую дверь нужной аудитории. Эва медленно провернула ручку и вошла в помещение, глазами бегло находя Реммао. Мужчина сидел за столом, глядя в какие-то бумаги, но, завидев студентку, поднялся. Дождался, когда она подойдёт ближе, и лишь тогда заговорил. — Пунктуальностью вы не отличаетесь, Эвтида. Она фыркнула, но ничего не сказала и оправдываться не стала. Профессор только смерил её строгим взглядом и с хлопком бросил на стол небольшую стопку бумаг. — Вот ваша отработка. Эвтида вытаращила глаза и поражённо провела пальцем по углу стопки, пытаясь понять, сколько в ней листов. На ум пришло только одно число: дохера. — Что... это? — едва выдавила она из себя. — Это, — Реммао стал неспешно объяснять. — Последние шесть часов лекций, на которых вы либо отсутствовали, либо спали. — И что мне с ними сделать? — Законспектировать. Девушка со злостью подавила в себе острое желание скрутить каждый лист текста в самокрутку и выкурить их все, выдыхая дым ему в лицо. Вдох. Выдох. Эва села за тот стол, на котором располагался предмет её пыток на следующие несколько часов. Этим столом было рабочее место профессора. Что странно, но она решила закрыть на это глаза. По правде говоря, девушка не особо горела желанием говорить хоть что-то, опасаясь, что любая её попытка исправить своё положение сорвётся в родной арабский мат. Реммао любезно придвинул к Эве несколько чистых листов и ручку для письма. Скрипя зубами, она приступила к работе, а он обошёл стол, оказавшись за её спиной, и стал наблюдать, скрестив руки на груди и оперевшись о доску, на которой обычно писал учебный материал. Профессор засмотрелся. Это не стало для него неожиданностью – он часто ловил себя на рассматривании Эвы. Её вечно сонных глаз и подрагивающих ресниц, нахмуренных, когда выводит иероглифы, бровей, длинных гладких волос и стройной вытянутой фигуры, скрытой под одеждой. Хотя она любила сводить количество ткани на себе к минимуму, так, например, когда Реммао мог лицезреть оборку её лифа, выглядывающую из декольте. Или когда она этот самый лиф решила вообще не надевать, а в аудитории было холодно, и, пока студенты писали тест, их преподаватель украдкой ненавязчиво пялился на два затвердевших соска. Точкой невозврата стал тот случай, когда Эва, в очередной раз задержавшись после занятий, наклонилась, якобы уронив что-то, и Реммао невольно рассмотрел во всех подробностях края её кружевных чулок. Вот тогда-то он и просидел десять минут, не двигаясь, ожидая, когда напряжение в паху пройдёт и едва удерживая себя от акта рукоблудия. Мужчина гадал, не мог понять: чего добивалась красивая дурочка? Зачем так вольно, распущенно вела себя с ним, ради чего предлагала своё тело? Хотела лёгкой учёбы? Бред, и так вся зачётка в «отлично». Испытывала на прочность? Возможно, ведь он уже на пределе. Эва вдруг остановилась, поправила мешающие, лезущие в глаза волосы, и вернулась к конспектам. Реммао на доли секунды стал виден вырез на спине в платье девушки, оголяющий лопатки. Он тяжело сглотнул. Допустив ошибку в записи, Эва шумно раздражённо выдохнула и принялась с силой и злостью перечёркивать помарку. Профессор усмехнулся на это, сказал со странным довольством, даже не задумываясь о двойном смысле сказанного: — Вы так недовольны, Эвтида... Предпочли бы отработать как-то по-другому? Она замерла. Затаила дыхание, перестала моргать, нелепо уставившись в свои записи. Что это сейчас было? Издёвка? Или призыв к действию? Тишина в помещении и пристальный взгляд теперь не были фоном, а давили на Эву. Её мысли спутались, дыхание сбилось. Руки задрожали, неспособные больше выполнять задание. Вдох. Выдох. Девушка положила ручку на стол. Сжала в кулак подол короткого платья на коленях. Решительно встала, поворачиваясь к Реммао лицом. Пробормотала негромко: — Чего вы добиваетесь такими... намёками? Он непонимающе выгнул бровь. Взирал холодно, отстранённо. Всем своим видом держался на расстоянии. — Намёками? Эва свела брови к переносице. В глазах защипало от слёз обиды. Даёт ей надежду, повод думать, что она ему интересна, а после беспощадно спускает с небес на землю. «Мудак» – решила бы девушка, если бы речь шла о другом мужчине. Но о своём профессоре у неё не повернётся язык сказать такое. Она подошла ближе. Плечи её были напряжены, глаза смотрели исподлобья, выискивая ответы. — Зачем ты так? — неожиданно для них обоих перешла на «ты». — Думаешь, не замечаю, как рассматриваешь меня постоянно? Реммао опешил. Эве удалось выбить почву из-под его ног, но это не продлилось долго. Взяв себя в руки, мужчина попытался вернуть самообладание, выдержать дистанцию, которую девушка так упорно сокращала. — Возвращайся к работе, — отрезал наигранно равнодушно. Но Эва отступать больше не намеревалась. Хватит с неё! Она знает, чего хочет. Знает, чего он хочет. Надоело мечтать и надеяться, пора действовать. Реммао напрягся, наблюдая, как девушка приближается к нему грациозной плавной походкой. В её глазах не осталось и следа от прежних колебаний и сомнений. Она остановилась лишь когда между ними осталось ничтожных сантиметров пятнадцать. Эва чувствовала уверенность, власть над ситуацией, поглощённая иллюзией, что из них двоих это ему, стоящему вплотную к доске на стене, некуда деться. В действительности им обоим было некуда друг от друга деться. Пресекая возможные попытки мужчины остановить её, девушка сказала, проклиная отработку, их статусы и ничтожную разницу в возрасте: — К чёрту всё. И впилась в желанные губы. Реммао не двигался несколько секунд, ничуть не поколебивших уверенность Эвы в своих действиях. Затем его глаза прикрылись, а губы стали сминать чужие в ответ. Девушка разомкнула губы, впуская горячий язык в свой рот, позволяя изучать его, проходится везде, где пожелает, переплетаться с её собственным. Подначивая, распаляя своего профессора, юная студентка юркнула ладонью под его водолазку, поглаживая мышцы торса и пуская по коже рой мурашек от места касания к паху. Сильные руки сами собой расположились на тонкой талии, приблизили к себе вплотную, до соприкосновения одежд... Подтянули ближе, наверх, подхватили под ягодицы, чуть задрав платье, сжали... И резко отпустили, заставив Эву вздрогнуть. Они тяжело дышали, горели, оба возбуждённые до предела, не имеющие возможности отстраниться. — Нам следует прекратить это, Эвтида... Бессмысленные слова только сильнее завели девушку. Она посмотрела вниз, убеждаясь в твёрдом желании мужчины. Беззастенчиво заглянула в помутневшие глаза. Медленно встала на колени, довольно наблюдая за реакцией. На лице Реммао за несколько мгновений отобразился спектр эмоций от оцепенения и шока до вожделения и злости на себя за это вожделение. Эва расстегнула ремень и ширинку строгих брюк, ловко приспустила боксеры. Облизала губы, смачивая их слюной, оценивая габариты, которые ей предстояло принять. В голове профессора набатом звучало: «Не смей! Не трогай, не прикасайся. Она твоя студентка, что ты творишь...». — Эва, остановись... Но до неё уже было не достучаться. Девушка сначала обхватила губами головку, посасала её, облизывая, примеряясь, а после вобрала в себя член почти на всю длину и принялась с усердием и жаждой двигать головой, помогая рукой у основания. Что там Аш говорил про стыд?.. Эва не слышала. Она не замечала ни хлюпающих звуков, ни слюны и естественной смазки, уже стекающих по подбородку, ни капель слёз удовольствия, катившихся солёными дорожками по щекам. Слышала и наслаждалась только низкими мужскими стонами. Реммао, окончательно лишённый своего рассудка, поглощённый тёплой влагой глотки Эвы, зарылся пальцами в копну качающихся волос, толкнулся несколько раз сам, а затем вышел из неё. Девушка поднялась на ноги и лукаво улыбнулась. Взяв профессора за руку, потянула за собой, к столу. Сама сдвинула письменные принадлежности и бумаги всторону, сама села на самый край, сама раздвинула ноги. Реммао встал между них, удовлетворённый одним только видом своей раскрасневшейся чёртовой студентки. Его руки без труда проникли под её одежду, сразу находя вздымающуюся от неровного дыхания грудь. — Эва... Ты решила вообще не носить бельё на мои занятия? Она закусила губу, оставляя вопрос без ответа. Мужчина не стал допрашивать, возвращая внимание к женскому телу. Пальцы сжали оба соска, губы стали покрывать шею спешными несдержанными поцелуями и засосами, временами покусывая, зализывая и попросту мучая своими ласками. Пришёл черёд Эвы постанывать, выпрашивая большего. Большими пальцами она поддела свои трусики и стянула их по ногам вниз. Бёдрами обняла талию Реммао, притягивая его к себе. Он прекратил не особо нужную прелюдию и шумно втянул воздух сквозь зубы, глянув между её ног. Уже не смог бы остановиться, но спросил: — Уверена? Потеряв терпение, Эва взяла его ладонь и прислонила к своей промежности, чтобы он почувствовал, насколько она мокрая. Чтобы утратил контроль от осознания, что она сейчас так течёт только для него. И в тот момент, когда разум Реммао молчал, заткнутый влагой под пальцами, а в его паху невыносимо ныло, девушка прильнула к нему всем телом, обнимая за плечи, и прошептала на ухо неподдельно сладким голоском: — Возьми меня, ну же... — она обхватила ладонью его член, направляя в себя. — Возьми, возьми, возьми... И он взял. Толкнулся в неё, не встречая преграды, сразу на всю длину. Сказал, усмехнувшись, наблюдая, как Эва пытается сама насаживаться на него: — Что делаешь? Самой-то не стыдно?.. Она ответила ему в шею тихо, неразборчиво: — С чего бы мне стыдиться... того, что ты со мной делаешь?.. Реммао стиснул зубы, наращивая темп. С искусанных губ срывались стоны – один громче другого. Аудиторию наполнили неприличные, пошлые шлепки и уже звучавшие тем вечером хлюпающие звуки. Он легонько надавил на плечи Эвы, укладывая её на спину. Он всё же разложил её на том столе, на котором обычно раскладывал лишь учебники. Она всё-таки не зря так старалась. Профессор вколачивался в свою студентку резко, рвано, не задумываясь о деликатности и нежности. Ей это было ненужно. Быть отодранной в самом грязном смысле этого слова – вот, что ей было нужно. Глубокие, быстрые, грубые толчки. Судорога внизу живота, мужские руки, блуждающие по телу, чувство наполненности – это то, о чём Эва так долго мечтала и о чём из ночи в ночь воображала. Мог ли Аш дать ей то же самое? Определённо, да. Хотела ли она этого от Реммао? Определённо, да. Он вдруг остановился и вышел из неё. Объяснил, встретившись с недоумением в глазах: — Хочу тебя сзади. Эва послушно перевернулась на живот. Мужчина дёрнул её, устроил так, чтобы ноги стояли на земле, а грудь была прислонена к столу. Задрав платье, обхватил руками талию ближе к бёдрам и буквально натянул её, особенно узкую в такой позе, на себя. Прикрыл, как и девушка, глаза от остроты ощущений и стал бросать неожиданно развязавшимся языком комментарии, не прекращая трахать выгнувшуюся под ним Эву: — Этого добивалась? Чтобы я отымел тебя прямо здесь, как последнюю шлюху? «Хорошая, красивая... распутная, послушная... так хорошо принимаешь меня, так приятно в тебе...» – она не разбирала и половины слов, а отвечала стонами. — Глупая... глупая девчонка... Да, глупая. Зато очень довольная. Пальцы Реммао скользнули меж широко расставленных ног, нащупывая клитор, и стали массировать его, зная своё дело. Эва перестала дёргаться, подаваясь навстречу, притихла, утонув в ощущениях. Очень быстро её тело сдалось под неистовым напором мужчины и содрогнулось, расслабляясь. Она застонала, захныкала, почти расплакалась от удовольствия и эмоций и обмякла, прекратив неосознанно царапать ногтями стол. Реммао хрипло рыкнул, запрокинул голову, ощутив, как девушка судорожно сжимает его в себе. Вбиваясь с новой силой, ускорился до предела. Спустя ещё несколько рывков он с гортанным стоном кончил, излившись на покрытую испариной поясницу.***
На следующий день Эва проспала пары. Она избежала выяснения отношений с Реммао, понимая, что разговор будет тяжёлым и бессмысленным. Она обошла стороной и разговор с Ашем – он сжалился, и сам прекрасно видя её зацелованную шею. Посмотрев ему в глаза, ей всё же стало стыдно. Она думала, что это больше не повторится. Аш был безразличен. Он знал, что влечение можно легко утолить. В отличие от привязанности. От неё Эве не избавиться. Не сейчас, но в конечном счёте... Никуда она от него не денется.