могло ли это быть что-то болезненное? нет, конечно же нет. ведь когда он увидел белоснежные лепестки знакомых цветов на своей ладони, все было так хорошо... тогда они гуляли по цветочному полю, обсуждая все вокруг: будущие постановки, предстоящие экзамены, актёрское мастерство — все, о чем только можно подумать. казалось, все так привычно... за закрепившимися "моя звезда" и "мой режиссёр" было гораздо больше, чем просто дружба. за прозвищами было больше, чем доверие. и Руи, к сожалению, совсем не знал как это описать. это выходило за грань понимания, сводило Камиширо с ума. как тяжело было смотреть на человека, который только назывался твоим. на деле Тсукасу ничего не держало, и о своей звезде режиссёр сейчас мог бы только мечтать или вспоминать.
... в любом случае это было бы очень тяжело. черт. как же это чувство ненавистно.
в преддверии четырнадцатого февраля, дня святого Валентина, Руи только и мог, что замечать эти изменения. последние несколько недель он заметил за собой кое-что очень странное. обычная хворь, постоянная усталость — ладно, ему не привыкать. к сожалению, все не так легко. режиссёр всеми силами пытался отрицать это, скрыть, а после — избавиться. нет. кажется, он умер в тот самый момент, когда до него дошло, в чем дело.
в комнате раздался лёгкий кашель. было так тихо, что этот кашель был единственным, что могло вывести его из немого транса. на руке снова бордовое пятно и те самые белоснежные лепестки.. уже и не белоснежные вовсе: заляпанные каплями крови, но все равно же видно, что это те самые пионы. пионы служили напоминанием о нем. если бы он только знал, что.. впрочем, нечего было терять время на эти пустые мысли. если его звезда узнает, в чем дело, то явно перестанет сиять для него. приходится выкручиваться, скрывать и страдать молча. и мысли о том, как бы отреагировал Тсукаса, все ещё закрадывались.
с бледным лицом Камиширо просматривал многочисленные фотографии актёра в галерее. он так изменился, но в то же время остался таким же. такой яркий и радостный, несмотря на все, о чем не говорит. безусловно, Тенма был самым красивым из всех, кого режиссёр знал. как у него вообще получилось завоевать сердце Руи? вероятно, чужой человек был слишком хорошим, чтобы зваться чужим. как же сильно Тсукаса изменил его в лучшую сторону.. становилось даже жалко, что без болезненного ощущения в груди смотреть на него режиссёр не мог.
что он только не пробовал, чтобы подавить это. комната ежедневно пополнялась новыми обрывками с записками, написанными мелким неразборчивым почерком, прикреплёнными лепестками и пятнами крови. может, мир хоть так запомнит его? может, Тсукаса сможет хоть что-то почувствовать, а потом, когда найдёт эти записки, прочитает и поймёт, что его чувства были взаимны. конечно, пока Руи был жив.
если быть откровенным хотя бы с самим собой, Камиширо не хотел просыпаться четырнадцатого числа. не хотел ощущать эту атмосферу, тащиться куда-то в школу и видеть, как парочки могут проводить время вместе. не хотел понимать, что он так не сможет. и не смог бы. вероятнее всего, актер бы разозлился и отправил его куда подальше. вряд ли посмеялся бы, но, возможно, режиссёр остался бы вечным уродом в его глазах. а может, они остались бы друзьями. хорошими друзьями.. но было бы больно даже просто смотреть на него. ведь сердце Тенмы тоже, вероятно, принадлежит кому-то. принадлежит не ему.
как же повезло той самой девушке! хоть она ещё и не знает, но и ладно: Тсукаса такой смелый, что точно завоевал бы её. актёр бы заботился о ней, любил её.. мысли пошли явно не в то русло. от таких размышлений становилось ядовито тошно, внутри все сжималось, и... нет. нет, так нельзя. нельзя завидовать. Руи и сам ненавидит зависть. он такой двуличный: чувствует себя ужасно, когда ему завидуют, но и сам мечтает оказаться на месте будущей возлюбленной его звезды. он, конечно, будет рад, но в глубине души будет очень сильно страдать.
вероятно, он просто не заслужил? ведь если бы заслужил, то был бы услышан Богом, был бы счастлив рядом с ним! и это счастье, конечно, всегда оставалось на душе, отпечатывалось улыбкой на лице и огоньками в золотых глазах. губило ли оно? определённо. но было даже приятно: хотя бы не всегда так больно и в целом почти незаметно. не так неприятно и почти всегда радостно. сердце болезненно сжималось, а горло давило. хотя.. было легче считать, что это от проросших цветов. были ли они подтверждением того, что эти чувства росли и укреплялись? вероятно. да, конечно же были.
как же больно.. на глазах проступили горячие слезы. Руи редко плакал. даже сейчас. когда режиссёр понял, какая проблема преследует его, он не выходил ей на встречу: продолжал собирать роботов, чертить что-то, придумывать сценарии для постановок и много чего другого — он просто продолжил избегать то, в глаза чему посмотреть очень даже боялся. и дело даже не в пионах, не в крови и не в кашле. дело в том, чем все это было вызвано. подверглись ли сомнению его чувства? ни в коем случае. стало ли страшнее вообще выходить на улицу? очень даже стало.
Камиширо редко бежал от разных обсуждений проблемы. но это происходило только тогда, когда проблема была вызвана не его мыслями. собственные тревоги всегда были где-то на последнем месте, где-то далеко и чем-то, что редко когда обсуждалось. конечно, с появлением этой звезды все изменилось, но.. сейчас он хотел только спрятаться. спрятаться от Тсукасы, от их проблем и от своих глупых детских чувств. слишком сомнительная уж эта любовь. но почему же именно рядом с актёром Камиширо чувствовал себя так хорошо? таким нужным? все это давило на голову, ставя под сомнением прочность его собственного "я".
были, конечно, и разные дискуссии с самим собой. к примеру, Тсукаса — будущая звезда, и чтобы не мешать ему, стоило держаться в сторонке. не лезть со своими чувствами и переживаниями, помогать и заряжать энергией. и неважно, что Тенма сам чаще всего опровергал это и говорил, что друзья важнее. кажется, до Руи так и не дойдёт... что ж, дело даже не в этом. что важнее, у Тсукасы было очень много людей, с которыми он вёл себя.. вроде как так же? или более пренебрежительно? нет, тема слишком сложная. нельзя было судить актёра за его поступки, основываясь только на том, что додумал себе Камиширо. без разницы.
в общем, все размышления вводили максимум в ступор и путали режиссёра ещё сильнее. сидел бы он и дальше писал свои сценарии, да только все мысли крутились вокруг одного лишь человека, который, вероятнее всего, просто отверг бы его, да и дело с концом. так и происходило в последние дни: нос от еды он воротил, почти не спал, не следил за собой и кашлял белыми испачканными кровью лепестками. ничего нового и необычного. попытки проанализировать свое состояние путем чтения записок тоже бесполезны. на свой корявый почерк смотреть было противно.
впрочем, время шло, а болезнь усиливалась. сердце болело. уже не только душа. сердце.
и что по итогу? вариант с изоляцией, придуманный самим Камиширо, был самым успешным. в последнее время он совсем забыл, как стоит вести себя. были силы только на занятия, которые могли отвлечь его от своих чувств и от самого себя. как нужно было вести себя рядом с любимым человеком? а с друзьями? а со знакомыми? список можно было продолжать до бесконечности. конечно, ребята из труппы заметили это, но ответов на их вопросы не было. по итогу, оставалось либо молчать, либо признаться.
«4 февраля
я очень виноват. виноват в том, что позволил себе чувствовать себя так. мои руки дрожат, мне неудобно писать это. я не могу сдержать кашель, когда общаюсь с Эму-кун, Нене, Мизуки — с кем угодно. спокойно смотреть в глаза Тсукасе-куну тоже очень тяжело. мне очень хочется сказать ему обо всем, сказать о том, как ужасно я себя чувствую. это заставит его волноваться обо мне. не хочу быть обузой. не хочу, чтобы он тоже меня бросил. мне, наверное тоже стоит молчать. Тсукаса-кун, извини меня. извините меня, дорогие Wonderlands x Showtime, друзья и одноклассники.»
«5 февраля
Тсукаса-кун пригласил меня, Саки и Аояги-куна на каток. я не знаю, как я оказался в этом “семейном” кругу, но мне очень приятно. к сожалению, приходилось очень часто отвлекаться и отворачиваться, чтобы откашляться. скрывать эти цветы все сложнее. в самом начале было намного легче. но я чувствую себя очень хорошо. спасибо огромное, Тсукаса-кун.
я думаю, мне стоит за...»
запись оборвалась: угол заляпан пятнами крови.
«6 февраля
на репетиции я чувствовал себя просто отвратительно. пришлось соврать, что все это простуда. на удивление, Тсукаса-кун действительно поверил. он, кажется, слишком сильно забеспокоился, а потому поверил. Нене проводила меня до дома. она неодобрительно на меня посмотрела, а также попыталась спросить, почему я соврал, но я прервал разговор. я не думаю, что она поняла, о чем конкретно я соврал, но явно догадалась, что что-то не так.»
«7 февраля
они беспокоятся обо мне. Аояги-кун, кажется, притащил Шинономе-куна, потому что они видели, что что-то случилось. Аояги-кун также отметил, что во время простуды люди выглядят не так, и проблема в чем-то другом. мне пришлось заговорить их. я чувствую себя ужасно: я не хочу врать им об этом. они мне доверяют, а я не могу даже рассказать о своём состоянии. но будет глупо говорить о том, что моя проблема вызвана влюблённостью.»
«8 февраля
становится все хуже. внутри меня что-то растёт...»
«9 февраля
я начинаю бояться своих идей.. но одна кажется мне самой рациональной.. и все же, стоит поговорить с ним.»
«10 февраля
эти цветочки очень красивые. правда красивые! они напоминают мне его. за это время у меня есть кое-какие заслуги: Тсукаса-кун действительно поверил, что со мной все хорошо.
сегодня мы даже проверяли одну хлопушку! я планирую наполнить её сердечками и взорвать на день всех влюблённых на школьном дворе!»
«11 февраля
завтра мы обязательно поговорим. надеюсь, у меня хватит сил сказать! я настроен очень даже позитивно»
«12 февраля
не сегодня. завтра!
Нене странно смотрела на меня.»
помимо ежедневных записок есть также другие заметки.
«Ханахаки — болезнь, возникающая при безответной сильной любви. из симптомов выделяются: кашель с кровью. откашливание цветов любимого человека — обязательная деталь (!!!). встречается очень редко, так как смертей от неё почти не зарегистрировано (не получилось найти ни одного). предположительно, растения, пускающие корни в лёгкие (?) или в сердце (?). другой информации почти нет. возможно, не смертельно. предположительно, не излечимо. найти подтверждение информации сверху у меня не получается, но я могу обещать, что она правдива.»
к записке приложены засохшие кровавые лепестки.
текст перечеркнут, а бумага запачкана кровью, но удаётся прочитать: «Тсукаса-кун, я очень виноват перед тобой за то, что не сказал раньше. но знай, что ты..» текст обрывается: ничего не видно.
последние чертежи тоже в небольших бордовых пятнах — кажется, Руи старался быть как можно аккуратнее. «Тсукаса-робо», «автоматизированная хлопушка-проигрыватель на удалённом управлении», — последние два чертежа на его столе. остальные аккуратно свернуты и стоят в углу.
свет в комнате давно выключен.
пыльно.
грязно.
тихо.
...
***
тринадцатое февраля. вторник. сегодня тот самый день, когда Руи хотел поговорить с ним.
на удивление, он проснулся в приподнятом настроении. и за окном было светло. вроде даже совсем не холодно! был ли это знак? всё обязательно пройдёт хорошо! не зря режиссёр готовился: подготовил речь, выбрал самую не замятую рубашку.. он действительно написал себе сценарий своего признания!
столько стараний, и все ради того, чтобы он не справился.. как опустошенно Камиширо сейчас себя чувствует. зайдя домой, он с трудом закрывает за собой дверь. ноги ватные, руки не слушаются. Руи только понял, что все было зря. правильно он молчал. но все же.. был ещё один вариант, который Руи не рассматривал. сейчас именно тот момент, когда это решение будет самым лучшим выходом из ситуации. на столе разложены разные предметы, в том числе и несколько месяцев назад купленный за несколько сотен йен в интернет-магазине скальпель.
***
— Тсукаса-кун, Тсукаса-кун, пойдём скорее! — Руи зовёт его и за рукав тянет на лестницу, а после — выводит на крышу. в тонкой рубашке и кардигане, конечно, холодно, но это совсем не важно!
рукой режиссёр сразу же цепляется за решётку, поставленную туда исключительно в целях безопасности. золотые глаза оглядывают вид, и Камиширо переводит взгляд на актёра. дует ветер, и его волосы растрепались. но лёгкая добрая улыбка не угасает, когда он нежно смотрит на мальчика с сиреневыми волосами. Руи оглядывается на Тсукасу, которого это выводит из транса и заставляет щеки залиться румянцем.
— кхм.. Руи, тут такое дело, — застенчиво начинает Тенма. — НЕ ТО ЧТОБЫ Я НЕ МОГУ СПРАВИТЬСЯ САМ, НО..! короче, звезде нужна твоя помощь!!! — он уверенно продолжает, принимая которую по счету "супер-позу-уверенной-#1-звезды". — так вот! я хочу завтра сделать подарок одному человеку на день святого Валентина, и мне нужна твоя помощь!
внутри что-то с треском развалилось на маленькие-маленькие части. все его опасения оправдались. что ж, той самой девушке действительно повезло. Руи проиграл. позорно проиграл. конечно, это не помешает ему проконсультировать звезду во всех пунктах, но что-то все равно отдаётся в груди, ноет, царапает. горло сдавило, но уже и не лепестками, а скорее грустью.
— конечно, Тсукаса-кун. все что угодно, — произносит режиссёр с улыбкой и нежностью во взгляде золотых глаз. даже дразниться больше не хотелось.
хотелось быть тем самым. хотелось быть любимым в ответ. Тенма вряд ли узнает, но это было самым ярким желанием Руи в тот самый момент. возможно, он не достоин. сердце наполнялось грустной радостью за то, что актёр готов любить и готов быть любимым в ответ, в то время как самого режиссёра это отбрасывает на много-много миль назад, куда подальше от него. вероятно, это и была зависть. впрочем, стоило порадоваться? любой другой исход мог бы разрушить их отношения. почему он начал говорить именно об этом? почему именно в такой важный момент? это больно. “Тсукаса-кун, ты точно убьёшь меня..” — пронеслось где-то в глубине души.
и все же, если бы этот самый человек ответил на чувства Тенмы взаимностью, Камиширо бы научился отпускать людей и не стал бы мешать развитию этих отношений. не ему решать, кто с кем будет.
***
довольно неразумное решение. рубашка откинута и валяется где-то в углу.
холодными дрожащими руками Камиширо подносит скальпель к груди и поправляет так, чтобы острый конец был направлен куда-то ближе к сердцу. дыхание сбивается. холодный металл проникает под кожу. больно, но на душе больнее. чем глубже и длиннее разрез, тем больше крови стекает по оголенному торсу, и тем больше горячих слез катится по его лицу. пока он делает это аккуратно, он не умрет.. Руи срежет растения. убьёт болезнь вместе с этими чувствами. он будет жить. у него нет выбора.
сколько же тканей в себе он уже разрезал? непонятно, но руки почти не двигаются. на полу огромная багровая лужа. кашель становится все сильнее, и с каждой секундой руки дрожат все больше. ещё один приступ кашля, и режиссёр двинул рукой слишком резко, разрезая ещё больше. руки в крови, штаны и торс тоже.. больно.
больно, больно, больно.
очень больно.
почему он сделал это?
почему его глупая любовь заставила сделать это?
почему Тсукаса такой?... почему при таком важном разговоре он переключил фокус на другую?
он ошибся?
что было неправильно?
черт..
больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно..
больно, больно.. слишком больно. слишком глубоко, слишком много крови.. слишком глупо.
стоять было слишком тяжело. ноги подкосились, а в глазах потемнело. тихо выдохнув, выронив инструмент и зацепляя подстилку, на которой лежали остальные, даже самые безумные инструменты, режиссёр тяжело упал на пол. прямо в огромную лужу крови. железные предметы попадали. странно. зачем там вообще кухонный нож?
как же так получилось, что все ещё больно? что хоть в глазах и потемнело, помутнело, он все равно чувствует себя паршиво? неужели это то, чего он заслужил? кажется, это именно те чувства свели его в могилу. как же уродливо волосы слипаются в собственной крови. снова приступ кашля, снова лепестки и ещё больше крови в уголках губ. руки не слушаются.
было бы легче захлебнуться в собственной крови?
Руи тянется за упавшем вблизи ножом. и зачем ему нужен был кухонный нож? помнится, он хотел перерезать им цветы, которые вытащит, чтобы хотя бы посмотреть на то, что сковало его сердце. этот нож пойдёт в ход, но, похоже, не для исследований. хотелось кричать, истошно вопить. он ведь сам довёл себя до этого! прорезал толстый слой кожи, потерял столько крови, но каким-то образом ещё оставался в сознании. значит, выжить было возможно?
нет.
“извини, Тсукаса-кун.. прости, прости, прости, Тсукаса-кун, я ведь столько тебе не сказал.. Тсукаса-кун, Тсукаса-кун..! я здесь, найди меня, помоги мне, я... ”
столько слов застряло в горле. он больше ничего не скажет. это конец?
ослабшей рукой Камиширо хватает нож за его холодную железную рукоять и, собрав оставшиеся силы, бьёт им себя же в грудь, пробивает лёгкие первым ударом, и пронзает сердце, прибивая себя к полу — вторым. чувствуется что-то странное. вероятно, те цветы прорастают.
впрочем, что бы это ни было, Руи уже не узнает.
***
тот самый день! наконец-то, наконец-то! Тсукаса уже все уши Саки прожужжал: Руи то, Руи это! Саки в какой-то степени уже и сама ждала, когда же братик поскорее отвяжется и поговорит со своим ненаглядным режиссёром.
сам актёр то и дело сомневался — а советчик ли ему Саки? у Саки никогда никого не было, ведь в школу она раньше почти не ходила. было ли ей интересно выслушивать все его гневные тирады? то Руи о себе не заботится, когда он, между прочим, говорит ему об этом целых пять раз на дню (!), то он выглядит как больной чудик, то вообще носит что-то "не модное некрасивое" — в общем, делает все не так, как говорит Тсукаса, который, между прочим, заботится! может, сестре грустно об этом слушать? впрочем, она уже достигла возраста, в котором может спокойно обсуждать с братом не только детали украденной у него же и прочитанной манги, но и детали отношений с людьми.
тот вопрос не был напрасным: Тсукаса собирался узнать, что могло бы стать лучшим подарком и неожиданно застать его врасплох: подарить целый, если говорить несерьёзно, грузовик одних и тех же вещей, если это было бы уместно. актёр рассчитывал на то, что Камиширо действительно скажет о своих предпочтениях, начиная тираду с "я был бы рад, если бы ты подартл мне..", но не тут-то было. тот просто назвал какую-то шоколадку, упомянул создание валентинки и сказал, что внимание важнее всего остального. да подавись ты олносложными ответами, непредсказуемый Руи Камиширо!
то, что Руи не сказал, что хочет, ещё не значит, что Тсукаса ничего не подарит. самодельная валентинка у него была и до этого. причём какая же замечательная: подшита кружевами, отделана ленточками. что уж там, они с Саки угробили на неё несколько дней работы и её повторения: то ленточка запачкалась, то картон замялся и выглядит некрасиво. в конце концов, Руи ведь заслуживал самого лучшего! а вот что до основной части подарка.. Камиширо ждала особая коробочка под цвет валентинки-сердечка, наполненная разными дорогими вкусностями и особым афтографом от Шизуку. особым? слишком мягко названо. Тенма буквально вырвал девушку из её графика, чуть ли не умоляя о приватной фотосессии, на которой можно будет сделать несколько фотографий для уникального афтографа! Руи явно будет вне себя от радости!
день будет наполнен радостными событиями. Тсукаса ясно понимал, что сегодня его чувства будут взаимными! даже звезды явно твердили об этом! короче говоря, актёр был полностью уверен в собственных силах, а потому рано утром встал и кучу времени потратил только на то, чтобы быть собранным "с иголочки"! быстро накидывая куртку на плечи, натягивая ботинки на ноги и даже не завязывая шнурки, он понесся к дому Руи. не легче ли было заказать такси? об этом Тенма не думал. да и этот вариант сразу терял бы всю романтику. впрочем, ему было совсем не жалко лишиться всех своих сил, лишь бы только добежать до его дома и поздравить его раньше всех!
уже подходя к дому, актёр так устал, что упёрся руками в колени и пытался отдышаться. вариант жить в гараже был, откровенно говоря, отвратительным, но хотя бы сейчас Тсукаса смог найти плюс: если Руи засыпает, а Тенма хочет войти, он с лёгкостью разбудит его тем, что сможет побарабанить в эту дверь даже ногами. это явно разбудило бы режиссёра. приведя себя в порядок, актёр так и сделал, но ответа не получил.
вероятно, он просто очень крепко спит! он всегда спит слишком долго, когда не ложится ночью.. Тсукаса стучит снова и снова, но ответа не слышит. хотя, он и не думает волноваться. Камиширо ведь проснётся и откроет ему, да? откроет же? на звонки ответа тоже нет, хотя телефон достаточно громко звонит внутри – слышно даже с улицы! слишком уж крепко спит Руи. ничего с ним не могло случиться.
осмотрев дверь, Тенма замечает, что она просто замёрзла и покрылась льдом. ха! так ещё легче: актёр зайдёт и разбудит его сразу с подарком, а потом они вместе лягут отдыхать! в конце концов, это ради режиссёра он встал так рано.. кое-как отодрав лёд, Тсукаса ещё раз шумно вздыхает, волнительно распахивая дверь и с зажмуренными глазами крича имя возлюбленного.
... ответа все ещё нет.
после такого он бы точно проснулся! неужели наконец-то спит в своей комнате??? ну на—
глаза открываются и расширяются неумолимо широко. посреди комнаты, в огромной луже крови бездыханное тело режиссёра, вокруг валяются лепестки. слишком поздно. коробка выпадает из рук, а актёр делает несколько шагов на ватных ногах. он вглядывается в лицо Руи. оно бледное. такое же белое, как пионы, проросшие из сердца Камиширо и возвышавшиеся над его телом.
