«Как же мне невыносимо! Господи, зачем я так влюбился?!» ©
Саша, в общем-то, не ждал от вечера ничего особенного да и на уговоры поддался с неохотой: хотелось спать, было лень да и слушать каких-то там очередных непонятных ребят в полуподвальном помещении не слишком-то хотелось. То есть, не сегодня, может вот завтра или на следующей неделе — вполне, но сегодня было лень. Да и погода была прохладной, типичной для Питерского лета с его перепадами. Но всё же обещание угостить хорошим пивом и потенциальное знакомство с «одним крутым барабанщиком, а ещё вокалист, Сань, классный парень, умный, тебе понравится» взяли своё. Товарищи не обманули: познакомили с неким Лëшей, тонким, бледным пареньком с тёмными завлекающими умом глазами. Он будто бы был немного не от мира сего, но они с Сашей — так вышло — остались наедине и славно заговорились о музыке, о металле, о готике (не Сашина степь, но допустим), и вечер стал ещё лучше. А потом произошло это. Группы выступали одна за одной, и Саша слышал их краем уха, а на сцену почти не смотрел. Краю уха было и так достаточно, чтобы определить мгновенно, кто где фальшивит, кто где сбивается с ритма, и ради такого отрываться от приятной умной беседы не хотелось. — О, а это мой братишка, кстати, — вдруг сказал Лëша, показывая на сцену. Только что ушли очередные тарабанящие кричалы, и теперь по помосту ходил взад-вперёд высоченный тип с растрëпанными волосами. Он сутулился, ворчал то на барабанщика, то на басиста. Саша поправил очки: отсюда ему было плохо видно лицо, так что сходства с Лëшей у этого типа не наблюдалось. — Он музыкант? Интересно. Давно играет? — спросил он, лишь бы поддержать вежливую беседу. — Да Мишка с ранних лет с гитарой в руках, — Лëша впервые за вечер улыбнулся. — Но сейчас он на вокале. Давай-ка подойдем ближе, а? Саша взял себе ещё бокал пива. Ближе так ближе. Конечно, неудобно будет перед Лëшей отказаться слушать его брата, оставалось надеяться, что его голос не будет вызывать рвотные позывы. Пива жалко. Они вдвоём пробрались через вялую толпу поближе. Чем сильнее Саша вглядывался в лицо этого Миши (спасибо очкам), тем больше оно казалось ему…интересным. Чем-то он взгляд цеплял. А потом это случилось. Миша взял микрофон и запел. Толпа, до этого бывшая медленной амëбной кучей, вдруг взревела. И уже через минуту-две люди были охвачены яростным весельем. Песни были бодрые, яркие, Миша ревел и скакал по сцене, пел что-то про чертей, колдунов и бабку, но это было не так важно. Важно было то, что от его голоса, от его движений, от его лица у Саши задрожала каждая клеточка его тела, и он пропустил и то, что бас слышно хуëво, и то, что Миша во втором куплете явно слова забыл, и то, что барабанщик сломал половину палочки и дубасил обрубком. Голос обволок его и потащил, наполнил энергией. Саша не заметил сам, как начал подпевать, подхватывая слова на ходу; начал двигаться. Вообще обо всём на свете забыл. А потом голос замер и пропал. Пустота. Саша проморгался. Восхищëнная толпа загудела, требуя ещё. Миша сверкнул своими тëмными глазами — черны, как арабская ночь, подумал Саша — заулыбался неровной клыкастой улыбкой и снова запел. В душу Саши вернулось желанное спокойствие и радость. После еще трёх песен музыканты ушли, а Саша завертел головой, отыскивая Лëшку. — Познакомишь? — выпалил он. Лëша таинственно улыбнулся. Миша обнаружился на улице в курилке. Стоял, сутулясь, выдыхая едкий дым, мял пустую пачку сигарет. Саша плохо помнил, как его представили, что он сам сказал, но хорошо запомнил, что когда Миша, хмуря брови, оглядел его всего, то вдруг широко заулыбался. У него не было нескольких передних зубов, он продолжал выдыхать облачка дыма, хотя его сигарета давно потухла. — Шурочка, — произнёс он. — Слушай, я мало курю, но ты, эт самое, угости меня сигареткой, а? Саша молча отдал ему всю пачку.***
— Да я и сам умею, на гитаре, ты чо, — Миша вещал, маша руками. — Просто сейчас на вокал ушёл. Басист у меня тоже Шурка, как ты прям, и барабанщик тоже, сколько вас, Шурок! Он хехекнул. Саша поправил очки и тоже улыбнулся. С того выступления прошла неделя, и всю эту неделю они с Мишей встречались то в баре, то на скамеечке в парке. В первый раз с ними был Лëшка, но потом он куда-то пропал, и Миша приходил на встречи один. Ужасно опаздывал, смешно гудя, извинялся, и тут же заводил о музыке. Они пару раз даже поспорили до хрипоты, и Миша тряс руками, горячась. Саша, опомнившись, было испугался, что оттолкнëт его от себя — надо было молчать, но он не смог промолчать! Но Миша быстро отошёл, почти мгновенно, и снова заулыбался, обнял Сашу за плечи. И Саша мгновенно растаял сам. Его это тревожило. Абсолютно нормально, когда ты встречаешь женщину, и она начинает привлекать тебя. Но как поступать, когда всё это происходит по отношению к мужчине? Когда тебе хорошо с ним так, словно вы знакомы тысячу лет; когда ты не хочешь уходить домой, забываешь доносить еду до рта, пока слушаешь его, а разговоры с ним кажутся самым важным на свете. Это нормальным не кажется. — Шурочка, слушаешь меня? — Миша потряс Сашу за плечо, а потом приобнял своей очень горячей ладонью. — Да слушаю, конечно, — Саша поправил очки и принял сосредоточенный вид. — Не торопи. Раздумываю просто. — А, ну если раздумываешь… Миша поскреб ногтями свою щеку, ловко отжал у Саши банку с пивом и сделал внушительный глоток. — Эт самое, ты вот всё мне говоришь, что играешь, да? Так может у нас поиграть попробуешь? Ну разок. Ребятам понравишься, так тогда б и с нами в группе был. — Ты меня всего неделю знаешь, а приглашаешь уже. Миша задумчиво покачал головой. А потом вперил в Сашу свои невероятные чёрные глаза, заставляя его потеряться во времени и пространстве. Снова. — Ну да, на самом деле. Но знаешь, вот сижу я, да, и пизжу с тобой, и типа чувство такое ловлю, понимаешь, будто мы не неделю знакомы, а лет сто точно. У Саши на этих словах сердце дрогнуло и предало его, совершая гнусный дрожащий кульбит. Он поскорее схватил пиво и залпом опрокинул в себя остатки. — Глупо звучит, да? — Миша выдал неловкую улыбку, и сердце Саши снова его опрокинуло. — Ну, как будто признание из какого-нибудь дешёвого романа, — буркнул он, стараясь не выдать себя. От волнения и предвкушения ЧЕГО-ТО задрожали пальцы, и Саша постарался скрестить руки на груди. — Это да, реально. Но типа так и есть. Я в эти всякие штуки не верю, на самом деле, — Миша махнул рукой. — Это всё Дюхина тема. Ну, Андрюхина, то есть. — Какой ещё Андрюха? — Саша поднял брови. И с этим вопросом совершил свою вторую большую ошибку. Но кто б тогда это знал.