И зачем только я так влюбился?!

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, <…>!       Так поражает молния, так поражает финский нож!» ©

      Они поднялись в квартиру на третьем этаже, и Миша тут же забарабанил в дверь.       — Дюш! Дюш! Это мы! Я Шурочку привёл!       Дверь довольно быстро открылась. На пороге стоял парень, который на голову был ниже их обоих. У него были светлые волосы, практически белые, и ясные голубые глаза. Саша опрометчиво в них заглянул.       И едва устоял на ногах.       Он сам толком не понял, что с ним произошло, просто тягучая тёплая волна чувств унесла его мгновенно в никуда, настолько прекрасными показались ему эти смешливые тёплые глаза.       — …Шур, Шурочка, эй, алë! Блять, Дюха, ну какого хера, а!       — А чо я-то?       — Дак а кто, ёмаё! Пушкин, что ли?       — Гоголь.       — Ты мне, это, давай на Гоголя-то не надо, слышь!       Саша проморгался. Он лежал на диване, Миша и этот самый Дюха стояли над ним и напряжённо глядели. Саша мгновенно зажмурился опять: их лица были слишком прекрасны, он боялся вырубиться снова, как идиот. И так уже повëл себя тупо, куда уж больше!       Потом всё же рискнул открыть глаза. Вроде попустило, он даже смог собрать мысли в кучку.       — Это что вообще было? — хрипло буркнул он.       — А, это, — Андрей улыбнулся. — Да просто жара у меня тут была, вот ты и перегрелся. Ну мы проветрили, откачали тебя, ты уж не серчай, Саня, мастерская же. Знакомы будем.       И пожал ему руку. Саша весь подобрался. Ага, жара, конечно, за дурака его держат? Никакая это не жара. Но и признаться в том, что он потерял сознание от чьей-то красоты, было глупо. Саня бы лучше язык себе проглотил, чем что-то такое выдал, а потому он сел, поправил очки — не слетели, хорошо — и вздохнул.       — Какая ещё мастерская?       — А, Миха тебе не рассказал?       Андрей оказался художником. Работы у него были разные, и обычные пейзажи с портретами, и какая-то дичь и фантасмагория, её гораздо больше. А ещё куча карикатурной обнажëнки. Саша не был поклонником такого творчества, но Андрей рассказывал очень увлекательно и задорно, так что слушал он с удовольствием.       — Дюха нам ещё задники рисует, — похвастался Миша. — И обложку вот нарисует тоже. А ещё он нам кучу текстов написал, так что он часть группы, вообще-то. Звал его петь, а он не хочет.       — Какое петь, Мих, — Андрей отмахнулся. — Я мастер слова и кисточки, скажем так, а пение пусть за тобой останется.       Миша тут разошёлся. Рассказывал, как они с Андреем всё придумали, как каждую историю он сочинил, а Миша положил на музыку, как они часами вместе сидят в свои миры песен погружаются.       Саше, в целом, было интересно. Да и вид увлечённого Миши и улыбающегося Андрея ему сердце грел, чего греха таить.       В какой-то момент Андрей отправился на кухню делать чай, а Миша увязался за ним. Саша немного посидел в одиночестве, слушая долетавшие до него обрывки фраз из-за стены, а потом тоже пошёл туда.       Миша висел на Андрее, наливавшем чай, сзади, крепко прижимаясь грудью к его спине. Он обнимал его за бёдра, возил носом по оттопыренному Андрееву уху и ещё успевал его едва заметно целовать.       Саша замер, чувствуя что-то. Он пока толком не понял, что, но тревожный ком в груди столкнулся с горьким комом непонимания в горле и образовал едкий вакуум. И этот вакуум не выветрился ни на секунду за весь вечер.       Дома Саша позволил наконец себе сесть и обдумать всё произошедшее. Стоило признаться себе честно и сразу: он влюбился. Он влюбился в Мишу мгновенно, и хоть не слишком на что-либо надеялся, но это чувство было не так-то просто изгнать за секунду. Стоило ему привыкнуть, как он встретил Андрея, и теперь тоже не мог выкинуть его из головы.       Можно ли любить двух людей одновременно? Нормально ли это вообще? Нормально ли, блять, узнавать, что те, в кого ты влюбился, очевидно сами пара?!       Саша поломал голову несколько часов, потом наконец ему удалось отвлечься чтением и перебором струн, а потом ещё и курицы с картошкой навернуть, так что тянущее чувство безнадёжной любви затаилось и настигло Сашу снова только тогда, когда он устроился в кровати.       Перевернулся на один бок, потом на другой. Тяжело вздохнул.       В принципе, влюбиться в двух людей сразу возможно — в теории. Это звучит странновато, но всё-таки не нереалистично.       Саша снова перевернулся на правый бок. Потом поднялся, глотнул воды из кружки на столе.       — Всё равно ничего не выгорит, — сердито сказал он сам себе, глядя в окно. Небо слабо засветилось одинокой звездой, торчащей над самой крышей напротив, ему в ответ.       Саша вернулся в кровать, завернулся в одеяло и наконец-то нашёл нужное положение. Ему снились яркие-яркие голубые глаза, смешливые и ласковые.       Одинокая звезда за окном спящего ещё какой-то время светилась, потом мигнула и сорвалась с места, скрываясь за многоэтажками.