* * *
Оставшись одна, Ника сидела донельзя перепуганная, нервно прикусывавшая губу до крови. Она хорошо знала, что задумал её жених. Через двадцать минут в зал вошел Плоткин, обратил внимание на состояние невесты подошёл ближе к Нике, он схватил девушку за подбородок и принялся осматривать повреждённую губу. — Что же ты, Вероника, портишь такую красоту и растрачиваешь капли бесценной дурной крови, — посетовал Плоткин. Ника нервно затеребила тёмные кудри, не решаясь ответить. — Дай имена всех пиявцев своей смены, мы их изловим и очистим улицы от потустороннего вмешательства, — убеждал девушку Плоткин. — Зачем тебе дурная кровь? — непонимающе спросила Ника. — Исследуем, как помочь ребятам. Вот и всё, — признался Плоткин расслабленным тоном, призывая и жену успокоиться. Ника почувствовала в себе прилив уверенности и подскочила с дивана. — Обещай мне, что не тронешь Игоря и Валеру, если я дам тебе имена, — требовала девушка, схватив Плоткина за руку. Саша разжал крепко впившиеся в плечо пальцы и поправил помявшийся пиджак. — Договорились, пиши, — согласился парень и кивнул на листок бумаги, лежавший на столе. — Одно имя можешь сразу вычеркнуть, тебя никто не тронет. Вопреки своим же ожиданиям предательство бывших товарищей ради жизни Игоря не приносило Нике ни капли спокойствия. Каждое имя на листе могло стать приговором, а большинство из пиявцев были всего лишь детьми, когда разворачивались двадцать вторые Олимпийские игры. Конечно, каждый из них не являлся полностью невинным, так или иначе они сами тянулись к Иеронову и поплатились за желание иметь власть и контроль. Но почему же молчаливое осуждение в мыслях давалось так легко, а ручка в руке скользила от пота и грозилась выпасть из дрожащих рук? Плоткин решил вот он прекрасный план полного подчинения вверху, как только Ника вывела аккуратным почерком последнее имя: «Хлопов Лёва».* * *
Сергей и Вера Лагуновы, родители Валеры, как и родители других ребят, ждали своих детей со школы в первый учебный день. Уже темнело, но небольшая площадка, во дворе школы, к счастью, была хорошо освещена. В такое время добираться бывало довольно сложно и супруги мысленно радовались, что живут неподалеку. Они уже минут пятнадцать сидели на скамейке около школы, выглядывая своего ребенка тихо переговариваясь. — Что-то долго они, — слегка обеспокоенно произнес Сергей Петрович, глядя на наручные часы, которые он с трудом мог разглядеть, несмотря на освещение. — Как бы там не случилось чего. В последнее время им обоим были свойственны излишние и зачастую беспочвенные переживания обо всем, что было связано с их уже теперь единственным сыном. Они понимали, что в большинстве случаев это просто лишняя трата нервов, но пока поделать с этим ничего не могли. Слишком мало времени прошло. — Ну, это же первый день учебы после лета. Ребята, наверное, соскучились друг по другу. Не волнуйся раньше времени, дорогой, — успокаивала его жена. — К тому же, вспомни свои школьные год. — Да, пожалуй, ты права, — кивнул мужчина, соглашаясь. — Я, наверное, прогуляюсь немного. Ты со мной? — Сходи-сходи, разомнись. А я лучше тут побуду. — Как скажешь, — с этими словами он немного наклонился, поцеловав супругу в щеку, и поспешил подняться. — Эх, старею, старею… — запричитал Сергей и направился в сторону спортивной площадки. Немного погодя и продолжая поглядывать в сторону школы, Вера Васильевна тоже поднялась со скамейки, но пошла в противоположную сторону, решив подойти поближе к входу. Подходя, Вера заметила одиноко стоявшую женщину. — Тоже ждете своего ребенка? — осторожно спросила у нее Лагунова, подойдя ближе и стараясь не напугать. — Да, у сына сегодня первый день в новой школе, — ответила она, все равно слегка вздрогнув от неожиданности и повернувшись. Ждала она уже довольно долго, а потому была рада завязавшемуся разговору. Взглянув на обратившуюся к ней женщину, она поняла, что та кажется ей очень знакомой. — Вера? — еле слышно предположила она, боясь ошибиться в потемках. — Марина! — радостно воскликнула в ответ женщина, узнав в ней свою сокурсницу с института, Кисегач Маринку. — Вот так встреча, а! Сколько лет мы не виделись… — Ой, а я думаю, вдруг не ты! Надо же, и правда, давно не виделись. Наверное, с самого окончания института, — так же радостно ответила она, кинувшись обнимать старую подругу. — Пойдем, присядем, поболтаем, — предложила Вера, указав в сторону одной из скамеек. — О, Сережка мой как раз вернулся. — Сережка? Лагунов, что ли? Неужто вы с ним вместе до сих пор? — А то! — гордо сказала она. — Мы с ним столько всего прошли… — печально добавила женщина, тут же одернув себя. — Ну ладно, не будем о плохом. Ну а ты с кем? — Я, через год после института, вышла замуж. Вскоре родила дочь, а через несколько лет и сына. Женщины дошли до Сергея и, сообщив ему радостную новость о неожиданной встрече, уселись на скамейку теперь уже втроем. Разговоры о далеком и беззаботном прошлом неплохо отвлекали от лишних мыслей и помогали скоротать время. Лагунов с Хлоповым, спускаясь по лестнице, смеялись с рассказанной Левой шутки — Лёва, сынок! — позвала его мама, обрадовавшись и поспешив к нему навстречу. — Ну, наконец-то, а то я заждалась уже. Ну как первый день в школе? Мальчик в свою очередь тоже побежал навстречу матери, насколько позволял портфель в руках. — Ох, совсем из головы вылетело. Вас же познакомить надо, — опомнилась она. — Это Сергей Петрович и Вера Васильевна Лагуновы, мы с ними когда-то давно в одном институте учились, дружили. Вот, а это мой сын, Лёва. — Нам очень приятно познакомиться с тобой, — сказал мужчина и от лица супруги, и, слегка наклонившись, протянул руку. — И мне, — смущенно ответил мальчик, принимая рукопожатие. — А вот и наш Валера, — сказала Вера Васильевна, увидев подходящего к ним мальчика. — Может, вы знакомы? — спросила она у Лёвы. — Мы были в одном отряде. А сейчас оказались в одном классе. Подружились, можно сказать, — ответил он, немного лукавя. — Ну, привет, сынок! — поприветствовал Валеру отец, когда тот подошел достаточно близко, и приобнимая мальчика. Потом последовала и очередь мамы. Закончив обниматься, Лагуновы познакомили своего сына с Мариной, а затем последовало очень неожиданное предложение. — Ну, раз такое дело и раз наши дети тоже знакомы, может быть, вы не откажетесь заглянуть к нам в гости? У нас небольшой праздничный ужин по случаю начала учебного года, думаю, ребята будут рады провести еще немного времени вместе, — предложила Вера Васильевна, обращаясь к Лёве и его маме. — Да и нам, взрослым, не помешает еще немного пообщаться. Что скажете? — добавила она. — Я даже не знаю, неудобно как-то… — смутилась женщина. — К тому же, уже довольно поздно, а нам ехать далековато. — Марин, ну брось, все в порядке. Старая дружба не проходит просто так. Вспомним наши старые посиделки. Мы, конечно, не настаиваем. Но я за рулем, могу сам вас отвезти. Ну, или можете остаться у нас на ночь, места хватит, — вступил в разговор супруг. Женщина хотела было отказаться, но глянула на своего сына и увидела в его глазах такую мольбу, что все же решила согласиться. Наверное, ему хотелось провести еще немного времени с новым другом. В конце концов, ей самой тоже не помешает немного развеяться.* * *
Всю дорогу до квартиры Лёве и Валере приходилось выслушивать истории из студенческой жизни их родителей. С некоторых они даже посмеялись, а некоторые предпочли бы вообще никогда не слышать. Почти сразу же было решено, что Хлоповым будет лучше все же остаться с ночевкой. Марина довольно долго не соглашалась, но увидев уставший вид сына и решив, что еще как минимум два дополнительных часа дороги не пойдут ему на пользу, в конце концов, поддалась на уговоры и убеждения в том, что они никоим образом никого не стеснят. Трехкомнатная квартира, как-никак. Добравшись до дома семьи Лагуновых, они все впятером сразу же сели за стол. Однако мальчики в основном лишь нехотя ковыряли вилкой тарелку с едой, практически ничего так и не съев. По этой причине им в скором времени предложили удалиться в спальню Валеры, на что они сразу же согласились. Валера выскочил из-за стола и почти побежал в свою комнату. Хлопов же спокойно поблагодарил его родителей за ужин и аккуратно поднялся из-за стола, направившись затем за Лагуновым. Войдя в комнату, он обнаружил мальчика, с ногами забравшегося на одну из двух односпальных кроватей, расположенных напротив друг друга. Решив, что сейчас стоит сохранять дистанцию и не лезть в Валерке, Лёва забрался на другую кровать, которая раньше, скорее всего, принадлежала старшему сыну Лагуновых. С кухни периодически доносились веселые и немного пьяные голоса родителей, которые наконец-то позволили себе расслабиться. Валера радовался тому факту, что они хотя бы на время смогли отмести мысли о смерти брата, чего он сам себе позволить все еще не мог. Лёвина мама, а по совместительству их однокурсница, стала первым человеком, которого они пригласили в дом с того самого дня. Лагунову подумалось, что это было довольно жестокой шуткой со стороны судьбы в нынешних обстоятельствах. У него появилась возможность хоть иногда бывать рядом с Лёвой, но теперь он не мог, хоть и жутко хотел, себе это позволить. Разговор однозначно предстоял долгий, сложный и с совершенно неизвестными последствиями для обоих. Рассказывать все вообще кому бы то ни было рискованно и не сильно честно, а снова втягивать в это Лёву так вообще едва ли позволительно. Мальчик и так многого натерпелся и далеко не по собственной воле. Валера где-то глубоко внутри надеялся и одновременно до ужаса боялся того, что Хлопов наконец-то отстанет от него, если узнает. Став стратилатом, Лагунов каждый раз метался между тем, чтобы отправить его, куда подальше ради его же, Лёвиной, безопасности и тем, чтобы все рассказать и умолять остаться рядом. Где-то рядом с этим всегда маячила мысль, в которой, зная Лёву и видя его даже сейчас, сомневаться не приходилось. Он останется. Валера бы ни за что не был в этом так уверен, будь бы на его месте кто-то другой. Иногда он ловил себя на том, что думает, как долго ему будет помогать Игорь, пока не съедет с катушек, или как долго с ним будет Анастасийка, зная о постоянной угрозе. Но вот Лёва… Он останется. Останется до последнего, даже просить не придется. Но имел ли сам Валерка на это право? Едва ли. «Не шелохнется ведь даже, если я…», — промелькнула в его голове мысль, которую он тут же оборвал, не желая сейчас думать о худших последствиях. Хлопов же все время неотрывно смотрел на него в ожидании, с опаской, со страхом даже. Но при этом во взгляде мелькало что-то еще… Надежда. Последняя надежда на то, что этот разговор что-то между ними изменит. В положительную сторону, разумеется. Потому что в отрицательную, как думал Лёва, менять было уже некуда. Он догадывался, о чем будет говорить с ним серьезно настроенный Валера и скорее всего, был прав. Только вот легче от этого не становилось, лишь наоборот. В голове из уже имеющихся и додуманных деталей складывался пазл, который, как его не крути, ничем хорошим ни ему самому, ни Валерке не светил. Сложно. Чертовски сложно. Раньше ему казалось, что сложно было рассказывать о вампирах Игорю в самом начале. Потом — Анастасийке, которую тогда чуть не убил Серп. Но теперь все еще хуже, причем, в разы. Самое интересное в том, что Валера никак не мог понять, в чем же причина. Почему ему так сложно рассказать именно ему? Потому что Лёва так относился к нему? Потому что для Лёвы все уже закончилось, а он втянет его в это снова, рассказав? Потому что Лёва стал так… важен для него? — Валер, ты чего? — спросил его Лева, видя взгляд друга направленный не него. — Лева, ты уверен, что еще хочешь со мной дружить? Я ведь монстр и могу, однажды, сорваться и убить тебя — грустно сказал Валерка — Валерка, сколько раз тебе повторять одно и тоже. — закатил глаза Лева, — Ты НЕ монстр! Все такой же Валерка Лагунов, каким и был. И я с тобой все равно не перестану дружить. Ты мой лучший друг! Таким и будешь, не смотря не на что. — Не отрекай искриннию дружбу, Валер — сказал появившийся Денис, — Денис, старший брат Валерки — представился он опешившему Хлопову. — Я думал что тебя отпустил — сказал Валерка. Старший лишь усмехнулся и выразительно посмотрел на братишку говоря: — «Я же тебе говорил, что еще встретимся» — Теперь понятно, почему ты в лагере время от времени разговаривал сам с собой. Ты разговаривал с призраком брата. — понял Хлопов давно мучавший его вопрос. Лагунов — младший кивнул. — Зачем пришел, Денис? — спросил юный Стратилат своего брата. — Нашу легенду помнишь? — спросил Денис. — Какую легенду? — поинтересовался Лева. — Семейная легенда. А ты уверен что ему можно рассказать? — ответил Валерка. Призрак кивнул. — Ну, слушай — начал Валерка — «Еще до становления Самары, на ее месте было поселение. Тогда, две тысячи лет назад, здесь правил клан бессмертных, которым покланялись местные жители, считая их богами и вождями. Члены клана были вампирами. В те времена была междоусобная война между кланами. Погибали многие. Единственным органом управления был небольшой совет из двенадцати кланов первородных вампиров — Верховный Совет. Члены Совета были Стратилаты-Князья и главы двенадцати первородных кланов. Чтобы прекратить межклановую борьбу они предложили объединить все кланы под одной властью Стратилата-Царя. Создав специальный артефакт — плиту власти. Потом выбрали одного из Князей Верховного Совета. Им стал глава клана Лагов Кровь Стратилата полилась из ритуального ножевого пореза ладони на плиту, и впитаясь в камень, осветила белым светом капище. Но был среди князей кланов Верховного Совета предатель. Он решил убить Валерия и его беременную супругу из числа смертных, и самому захватить власть. Через три дня Григорию Распутному главе клана Распутных, одного из представителей Верховного Совета, удалось убить царя и ритуально выпить его кровь, став Стратилатом-Царем. Сестра Валерия, Елена Лаг, узнав про предательство своего жениха Гриши, спрятала свою беременную невестку Анастасию от совета. Вампиры, узнав о предательстве одного из членов Верховного Совета, изгнали его из своего состава, предупредив, что Земля круглая и ему это предательство еще аукнется и кровь вернется прямому потомку царя. Предатель, потеряв все, жил еще много лет, подстраиваясь под существующую систему простых людей и потребляя кровь своих жертв и слуг-пиявцев. После предательства, Анастасия Лаг родила сына — Александра, сменив фамилию, но была проблема: Саша не был вампиром. Кровь царского клана бессмертных уснула в потомках первого царя и где они никто не знает. Фамилия исчезла, как будто в Лету канула. Возможно, его потомки до сих пор живут тут, в Куйбышеве.» — То есть выходит ты потомок того первородного Стратилата-Царя? — спросил Лева. — Да. — ответил за брата Денис. — Офигеть! — сказал Хлопов* * *
Черная «Волга» с водителем, членом обкома и троих разнорабочих на всех парах неслась по лесной тропе. Мимо проносились стволы деревьев и кустарники. Спуски сменяли подъёмы, а впереди совсем не было видно просветов — лишь очередные деревья, новые кустарники, да подъёмы со спусками. Одно и то же между началом и концом путешествия. Плоткин уставал от однообразия картины, ловя себя на мысли, что это дело того не стоило. Объективно радоваться было нечему. Возможность строгой дисциплины и подчиненности вдохновляла. Он вообще мечтал об этом, об власти — Такое чувство, будто мы ездим по кругу, — пробурчал Александр, но его вновь никто не услышал. Выйдя из машины и преодолев несколько метров, он вдруг провалился сквозь преграду и увидел перед собой низину с множеством каменных фигур — многоугольников, квадратов, пирамид и бесформенных громад. А вокруг этого скрытого места на разном удалении друг от друга росли деревья, на коре которых пылали древние символы, похожие на те, что украшали родовую вампирскую плиту на картинке из книги библиотеки КГБ, которую ему достал отец. — Похоже, какой-то защитный барьер, — пробурчал Плоткин. Они двинулись к пирамидам. Одна из них выглядела обвалившейся внутрь. Былая геометрическая форма угадывалась издалека, а вблизи это уже была скорее куча каменных глыб с ровной вершиной. А вот вторая пирамида оказалась почти идеальной — с гранями приблизительно по десять метров в длину, покрытая теми же древними символами, она указывала вершиной в хмурое зимнее небо и выглядела чужеродной. Это был уменьшенный объект из Гизы или Теночтитлана, но никак не из Куйбышевской области. Со стороны было невозможно понять — рукотворен он или появился естественным путём и уже, потом был покрыт рунами человеческой рукой. Обойдя пирамиду, Плоткин заметил аккуратный вход под основание. Не задумываясь, он спустился по ступенькам внутрь вслед за эхом своих шагов. Посреди оказавшейся полой пирамиды располагалось испещрённое доисторическими знаками каменное ложе. Это не был камень силы, какой-то другой. Из гранита, спектролита и порфира сделаны были лишь внутренние стены строения. Вокруг на полу валялось множество деревянных и каменных фигурок и украшений. — Что это за место? — спросил рабочий. — Склеп, — радуясь, ответил Плоткин. — Чья-то усыпальница, как раз то, что нам и нужно. Охваченные любопытством и страхом люди прошли сквозь присутствующих и остановились у каменного ложа, на котором покоился древний стратилат в вампирском облике. Тысячелетний вампир неподвижно лежал на камне, сложив руки на груди, а рабочие спорили, стоит ли уйти или потрогать чудище. Наконец один подначил второго, и тот ткнул изодранным до крови об камни пальцем Глеба в щёку. В то же мгновение вампир распахнул глаза и схватил потревожившего его сон. Пасть стратилата распахнулась, а язык впился в шею мужика, обрывая его крик. Тело несчастного превратилась в мумию за мгновение. Когда с ним было покончено, стратилат одной рукой поднял за шиворот второго и выпил следом. И тут он обратил внимание на оставшегося Плоткина. — Приветствую тебя, о великий бессмертный! — упал на колени Александр. Первородный посмотрел на человека и рывком подскочил к нему и обратил в пиявца. — Хозяин — пропел Саша. — Ты удостоен чести быть пиявцем меня, первородного Стратилата-Князя, члена Верховного Совета — Глеба Архиповича Вятки. Будешь моим личным слугой. — молвил Глеб приходя в человеческий облик. — Да, мой Лорд — ответил новообращенный вампир