Не тяни дракона за хвост

      — Не надо было тащить меня сюда! — быстро кидает юноша и уходит из пещеры.       Присев на тропинке, он наблюдал за медленно восходящим солнцем. В животе предательски заурчало, напоминая о том, что последний приём пищи был уже очень давно. Только вот, спрашивать у дракона о еде было бы неуместно. Вероятно, в качестве еды он рассматривал только его самого: на завтрак, обед и, возможно, ужин. Смирившись со своей участью, ничего не оставалось, кроме как спуститься на берег и подыскать что-то съедобное. На глаза попадались только различные фрукты и, недолго думая, пленник набрал еды сразу на двоих. Про себя замечая, что его великодушный поступок вряд ли оценят и вместо фруктов съедят его самого. Но попытка не пытка.       — Ничего путного нет. Как он тут вообще живёт? — возмутился он и сорвал ещё несколько фруктов.       Названий этих плодов он не знал, долго выбирая те, что выглядели более знакомо и безопасно. И, откровенно говоря, сомневался стоит ли их вообще употреблять в пищу. Была даже мысль дождаться пробуждения Чонгука и использовать его в качестве дегустатора, но быстро отбросил её. Учитывая последние события, его хотелки вряд ли будут исполнять без споров и лишней головной боли.       Видимо, придётся оставаться с Чонгуком до тех пор, пока тот не проголодается и не съест его самого.       — Прекрати так громко чавкать, — голова у Чонгука и так раскалывалась, а тут этот ещё шумит, — где тебя только манерам учили?       — Если что-то не нравится, можешь просто полететь и вернуть меня туда, откуда взял, — Чимин закатил глаза и теперь уже нарочно стал громко чавкать, чтобы позлить Чонгука. Сам его похитил, теперь и недоволен. Нет уж, он выведет его, и Гук точно вернёт его назад домой и никогда больше не появится в его жизни.       Хотелось кинуть в этого гада камнем, да потяжелее, но Чонгук не в состоянии даже веки поднять, не то что камень.       Он попытался пошевелиться, но только застонал от боли.       Услышав, как тот страдает, на душе у омеги стало тяжело, и он тихо вздохнул. Кроме него самого, помочь Чонгуку было некому. Юноша поднялся и проследовал в ту самую пещеру, где росла целебная трава. Совсем недавно Чонгук протянул ему это средство, чтобы он мог смазать свои раны. Что же, он был научен отвечать добром на добро. Чимин размял листья камнем и, вернувшись к раненому, опустился и присел рядом, принимаясь смазывать повреждения. Чонгук стал неодобрительно шипеть и отпускал всевозможные колкости в его адрес, но Чимин не обращал внимания. Если уж решился помогать, то он доведёт дело до конца.       — Потерпишь. Нечего было прыгать за мной.       Перевернув тушку Чона на живот, омега внимательно рассматривал раны и представлял, как ему больно. Всё это не поможет залечить раны полностью, но должно снять боль, как это случилось с ним самим. Он продолжал аккуратно смазывать раны и одновременно убирать камушки и ракушки со спины.       «Мог бы и понежнее. Я что — бревно, чтобы меня так ворочать?» — способность дракона всё осознавать, не приходя в сознание, сильно бесила Гука. Ведь высказать вслух всё, что он думает об этом неумехе, он не в состоянии.       Закончив с растиранием трав, он накрыл Чонгука тряпками, благодаря которым и принёс сюда. Не видел смысла сидеть и ждать, пока проснётся Чонгук и в очередной раз слушать его отговорки: видите ли, похитить он способен, а домой вернуть — нет.       Спускаясь к морю вновь, он стал рассматривать торчащие из воды острые камни. Иногда из воды выскакивала рыба, плескаясь и создавая на поверхности водной глади рябь. А Чимину оставалось только наблюдать за этим и кричать, словно ненормальный:       — Эй! Я здесь! Помогите! — голос срывался, и он махал тряпками, кидал камни в воду, но всё было безуспешно, на горизонте всё так же пусто. Никто не услышит и никто не придёт к нему на помощь, теперь обречён жить на острове с Чонгуком, а тот, по всей видимости, терпеть не может Чимина, может, именно этот факт и станет спасением с этого острова.       Обиженный и расстроенный он садится под дерево, продолжая выискивать хоть какие-то изменения, высматривал корабль, но занимался этим не сильно долго — пока не устал. Веки сами по себе закрылись, отчего совсем скоро тихое сопение послышалось под деревом.       Чонгук, очнувшись, понял, что благословенную тишину его острова нарушает какой-то орущий истерик.       Но сил встать не было.       Может, он поскользнётся и мозги по камням размажет? Или его рыбы сожрут, или… Он в изнеможении закрыл глаза и начал представлять, как огромная рыба кит приплывает и спасает его от этого рыжего громогласного ужаса.       Сон омеги не был долгим, так как ветер становился все сильнее, а холод пробирал до костей. Вздрагивая, оставалось только возвращаться в пещеру. Может быть, там будет теплее. Однако возникла проблема — укрыться было нечем, как он заметил ранее, а лезть к Чонгуку и лежать с ним рядом совсем не хотелось. Может быть, что-то удастся придумать, или к нему спустится с небес Бог огня и одарит раба своего небольшим костром.       Но чуда не случилось и никто не собирался помогать замёрзшему омеге, и оставалось ходить по пещере, собирая маленькие веточки в небольшой круг.       — Дракоша, плюнь огнём на ветки, холодно у тебя тут.       Он шмыгнул носом и сел на землю рядом со своим импровизированным костром. Смотря на Чонгука, его было совсем немного жаль, ведь из-за выходки Чимина тот сейчас лежит и не может ничего делать, но и похищать тоже не нужно было, и прыгать уж тем более.       — Я сейчас плюну, я как плюну… — Чонгук попытался подняться. Огнём плеваться он ещё не скоро сможет, а вот слюной забрызгать от возмущения готов уже сейчас.       Но посмотрев на трясущегося продрогшего омегу, его злость улетучилась. И правда — негостеприимно как-то получается.       Были у него где-то в закромах и одежда, и одеяло тёплое. За многие века столько кораблей разбились и свои сундуки, как подарки, разбросали по острову. Хотя Чонгук их воспринимал скорее как мусор и иногда ходил, прибирался, стаскивая всё это барахло в одно место.       Он с трудом встал.       — Пойдём, покажу тебе кое-что.       Омега идёт следом и иногда вздрагивает, не от холода, а от небольшого страха, когда Чонгук делает какие-либо резкие движения. Одно дело — говорить что-то лежащему, который не может даже встать и ответить, а другое, — когда рядом идёт высокий мужчина и точно может приложить тяжёлым камнем по голове.       — Ничего себе у тебя тут! — рассматривая все вещи, омега не стеснялся рыться по каким-то сундукам и брать оттуда одеяла; он даже подушки нашёл. Смотря на Чонгука, омега не понимал, как ему не холодно. Выцепив ещё одно одеяло и подушку, он вручил их Чонгуку, на всякий случай.       — А теперь, где я буду спать? У тебя тут нет никаких комнат, случайно?       — Комнат нет. Это тебе не княжеские палаты. Пещера есть. Одна. Но там сплю я! — Чонгук совершенно не собирался пускать его в своё жильё. Вот ещё. От этих людишек всего ожидать можно.       — Значит вот так. Спи где хочешь, я тут тогда останусь.       Было плевать, если на него будут возмущаться или вовсе отправят на улицу. Возвращаться обратно в пещеру с Чонгуком он не собирался.       Не обращая больше внимания на Чонгука он, сложив вещи обратно в сундук, решил устроить небольшую перестановку. Только ещё раз оглядел Чонгука и буркнул себе под нос.       — Спасибо.       После юноша стал растаскивать тяжёлые сундуки по разным углам. Не сказать, что это было очень легко, но и помощи не собирался просить. Чимин не слишком хотел слушать претензии о том, что он совсем беспомощный. Посмотрев на то, как этот жук навозный перекатывает вещи, разгребая пространство, Чонгук заподозрил неладное. Под ложечкой заныло, под лопаткой зачесалось.       Ох, не к добру он тут обживаться решил.       — Ладно, уговорил, идём в пещеру, она сухая, а то у этой потолок протекает, — Гук решился на хитрость.       — Уговорил? Сам ведь предложил! — омега хмыкает и забирает тёплые вещи. Теперь идя обратно, он совсем не думает о каком-либо подвохе.       Вернувшись в пещеру, Чимин выбрал место подальше от Чонгука. Просто на земле спать нельзя, поэтому он подложил мягкое одеяло снизу, а вторым укутался по самые плечи. Отвернувшись от дракона, он, наконец устроившись удобно, свернулся в калачик, чтобы быстрее согреться. Позади раздавались шорохи и он подозревал, что его вынужденный сосед сразу примется ворчать и мучиться от своих повреждений, как только уляжется.       «Он там что, гнездо вьёт? Окуклился весь, ага, а утром — бац и прекрасная бабочка, — думал Чонгук. — Мечтать не вредно. Эта бабочка как бы не оказалась самкой богомола…»       Чонгук вдруг сам себе напомнил старого ворчливого деда: «И чего распсиховался? Рано или поздно приплывёт за этим чудом его суженый и заберёт к чёртовой бабушке, побыстрее бы уже… Тьфу, позитивно мыслить не получается».       Омега тяжело вздохнул и перевернулся на спину, когда согрелся, и вновь принялся рассматривая пещеру: серо, мрачно и неуютно, хотя чего можно было ождать от неё? Ведь он не дома, чтобы глаз радовался ярким и пёстрым узорам на стенах, уютной кровати и прочим прелестям, которых теперь нет.       — Чонгук, как так вышло, что нам говорили о смерти дракона, а ты оказался живым? К тебе никто не приплыл? И почему столько лет сдерживался, а тут прилетел? — неожиданно для себя решил поинтересоваться Чимин.       Всё равно же делать было нечего, а любопытство всё никак не унималось, не могли же им врать столько времени? И дракон вряд ли бы после такой облавы решил просто спрятаться у себя на острове и не высовываться.       — Потому что с людьми по-человечески нельзя! — с вызовом ответил Чонгук. — Приплывал ко мне один драконоборец. Нормальный оказался мужик, жаль, помер, а внук у него — дебил!       Гук аж сплюнул в сердцах. Жаль, не огнём. И тут же продолжил:       — Он приплыл, привёз дары разные, на хрена бы они мне сдались. Вот самогон, да, хороший оказался. Мы поговорили. Он обещал, что песню петь больше не будут. Никогда! На том и уплыл. И жил я себе спокойно и счастливо…       — Никто нам не говорил про запреты! Драконоборец тогда приплыл, сказал, что убил дракона, и мы можем больше не думать об этом. А кто-то из нас знал, что нельзя было петь? Конечно нет, иначе бы не отдавали дань такому важному событию, — отвечал Чимин, только хмурясь, вот как оно всё оказалось. После этого и верь кому-то: на словах такие герои, а на деле — просто устный договор. — Прости, если бы знали, то не пели бы ничего.       Видно было, как дракон негодует, и только в этот момент ужалила вина за свои действия, ведь как раз Чимин и предложил эту идею с песней. Глупый, думал, что это будет очень символично, а на деле вон как. Отец наверняка волнуется, все снова в страхе и боятся за свои жизни.       Отвернувшись обратно, он не мог найти в себе подходящих сил и слов, чтобы снова начать пререкаться с драконом и винить его за всё.       Чонгук удивился, услышав извинения. Надо же, может, этот рыжий не такой уж и прыщ на… не столь важно, каком месте.       Посмотрев, как тот ворочается на «детских» камнях, — королевич, сразу видно, — Гук сжалился.       — Ладно, чего уж. Что сделано, то сделано, — он вздохнул. — Есть у меня пещера, где я сплю. С кроватью. Для себя берёг, но тебе нужнее. Хватай подушку, идём.       Не совсем уж он дикарь и пещеру себе обустроил знатно. С коврами, кроватью. Без излишеств, но комфортно. Даже столик есть, за которым они тогда этот самогон и распили. Гук ударился в воспоминания.       Омега посмотрел с небольшим опасением на Чонгука, но поплёлся за ним и, рассматривая его уголок, не ожидал увидеть что-то подобное. Не так плохо или страшно, как ожидалось.       — Ты уверен, что я тут могу остаться? А сам где будешь спать? — неуверенно спросил юноша, рассматривая всё вокруг и подходя к столу.       Про себя он заметил, что на столе нет скатерти. Странно, ведь он точно видел её, когда искал одеяло.       Всё же в этой комнатке ещё многое требовалось сделать для создания уюта, но Чимин не высказывал своих мыслей и не собирался что-то менять. Он лишь внимательно отмечал детали, которые могли бы улучшить обстановку в этом месте.       — Выспался уже. Да так, что бока болят, — Чонгук скривился. Всё тело и правда болело так, словно он шмякнулся на камни с приличной такой высоты. Стоп, так ведь он и шмякнулся, и всё из-за кого? — Гук недовольно зыркнул на Чимина. — Спи давай.       Пользуясь тем, что Чонгук стоял рядом, Чимин слабо ударил его подушкой и поднял уголки губ в усталой улыбке.       — Сплю, а ты не подглядывай, понятно?       Укладываясь в кровать, омега сдерживал радостное мычание. Удобная, мягкая и такая тёплая кровать, которая заставляла его почувствовать настоящее блаженство, и он буквально растаял на её поверхности, не скрывая своего удовольствия. Теперь усталость накрыла его новой волной, и всего за пару минут он смог уснуть, его тихое сопение слышалось в любом уголке комнаты, а может, даже вне её стен.       — Больно надо, — Гук смутился. Нагляделся уже в дырку. Всё, что надо, прекрасно разглядел.       Он решил и правда не пялиться на спящего омегу и пошёл смотреть на звёзды, а заодно и порыбачить. Где-то там должны удочки валяться.       Прекрасный сон мог испортить только кошмар на фоне всего пережитого. Главным героем сновидения оказался не кто иной, как дракон в своём истинном обличии. Наблюдать, даже во сне собственную смерть — совсем не приятно. Да и сон, как назло, оказался слишком уж реалистичным. Чимин проснулся в панике и, оглянувшись по сторонам, вжался в кровать. Понадобилась секунда, чтобы прийти в себя и вспомнить, что сейчас он не дома и не в своей постели.       — Гук, — он шёпотом произнёс имя, хотел позвать, чтобы успокоиться. Но вовремя опомнился: нет уж, вряд ли сейчас он услышит хоть что-то хорошее в свою сторону и беспокоить таким пустяком не хотелось. Сидя на кровати, он всматривался в темноту и иногда прислушивался. На нём словно проклятие, которое не даёт спокойно поспать. Видимо, ещё одна расплата за идею спеть ту злосчастную песню.       Слух у дракона был идеальным, что доставляло иногда много неприятностей.       Вот опять, сидит, никого не трогает, рыбку на завтрак ловит. Чего этому королевичу не спится-то?       Но не пойти не может, мы в ответе за тех… Да, да, помнит он, за тех, кто сам напросился, блин.       — Что случилось? — войдя в пещеру и не увидев ни пожара, ни наводнения, а спокойно себе сидящего на кровати Чимина, спросил он.       Омега встретил своего похитителя удивлением — не думал, что тот к нему действительно придёт и вообще услышит. Эхо было, но не таким уж громким.       — Кошмар приснился, я испугался просто, — он признался сразу и опустил голову, такая ведь глупая причина отрывать от дел или отдыха, или чем сейчас тот занимался. — Прости, что потревожил.       Сейчас этот омежка был похож, скорее, на ребёнка, чем на вредину королевича. А дракон ребёнка не обидит!       — Давай, я побуду с тобой и посторожу твой сон? — предложил Чонгук и сел на кровать. Я умею разгонять кошмары. — Он сверкнул красными глазами.       Ох, и ведь даже не признаться, что как раз Чонгук и был его кошмаром, да и теперь от красных глаз в темноте сердце сжалось и стало жутко.       — Я не думал, что ты ещё и волшебник, — омега устроился под одеялом, укутавшись по самые плечи, и поправил подушку, закрывая глаза. — Может, ещё и сказку расскажешь? Тогда уж точно кошмаров не будет.       — Все драконы немножко волшебники, — Чонгук уселся поудобнее. — Сказку? Ну, слушай сказку. Жил-был один очень рыжий кот. Наглый такой котяра. И очень он рыбу любил. Ты, кстати, рыбу любишь?       Гук полночи рассказывал Чимину смешные истории, пока тот не засопел. А потом сидел и слушал, чтобы его дыхание было тихим и спокойным. Больше кошмары в пещеру не совались.