***
Полторы недели спустя Гермиона вошла в квартиру и застонала, обнаружив в гостиной новую занозу в своей заднице. Джинни повезло, что Гермиона любила ее как сестру. — Добрый день, Грейнджер. Как работа? — Малфой приподнялся, услышав звук захлопнувшейся двери. Его волосы были слегка растрепаны и торчали вверх на затылке, где голова опиралась на подлокотник дивана. При виде Гермионы он рассмеялся. — Кто-то в Отделе тайн напустил странный розовый туман, и нас эвакуировали. — Гермиона задержалась на выходе, чтобы собрать кучу свитков и прочитать их дома, и к тому времени туман впитался в волосы, оставив на них полосы цвета розовой жевательной резинки. — И твои волосы его поглотили? — Его глаза блестели, а рот искривился в усмешке. — Даже у твоих буйных кудрей комплекс героя. — Заткнись, — проворчала она. — Почему ты так расстраиваешься из-за того, что ушла с работы пораньше? Большинство людей были бы в восторге. Открой бутылку вина. Распусти свои любимые волосы. — Разве ты до сих пор не знаешь? — Джинни вышла из своей спальни босиком, в роскошном шелковом халате, которого раньше у нее точно не было. Волосы она собрала в небрежный пучок на макушке. — Гермиона не относится к «большинству людей»… Вау, — она одарила Гермиону оценивающим взглядом. — Нравится новый образ? — Не спрашивай. — Гермиона сняла мантию и легким взмахом пальцев отлевитировала на вешалку в шкафу. Мельком взглянув в зеркало, она стерла с век растекшуюся тушь и взяла с полки резинку, чтобы собрать разноцветные волосы в пышный беспорядочный пучок. — Полагаю, рецепта для смывания краски вы не знаете? — Клубничный сок, половинка лимона, яйцо, крылышки ивового шелкопряда и порошок лунного камня должны помочь, — сказал Малфой. Джинни и Гермиона с удивлением посмотрели на него. Малфой пожал плечами и провел пальцами по своим золотисто-белым локонам, убирая густую прядь со лба. Волосы легли на место так же безупречно, как в рекламе шампуня. — Думаете, за всю жизнь я ни разу не испачкал это совершенство? Джинни фыркнула, усаживаясь на диван напротив Малфоя и закидывая на него подтянутые ноги. — Я рада, что ты вернулась раньше. Я готовлю стир-фрай. — На всех? — спросила Гермиона, нарочито уставившись на Малфоя. Он никогда не задерживался на ужин. — Он такого никогда раньше не пробовал, — сказала Джинни. — Представляешь? Украшу его вишенкой. — Очаровательно, — ровным голосом ответила Гермиона, внезапно почувствовав острое желание поесть в «Макдональдсе». Малфой усмехнулся ей так, будто она была каким-то редким животным, которого он никогда не видел вживую. Из-за этого она чувствовала себя неуютно, уверенная, что розовые волосы тут ни при чем. Он всегда смотрел на Гермиону, когда они находились в одной комнате, независимо от того, как она выглядела. Не просто смотрел, рассматривал, и ей хотелось огрызнуться. Ты трахаешься с Джинни. Двадцать минут спустя Гермиона, с по-прежнему розовыми волосами даже после душа, сидела напротив Малфоя и потягивала красное вино, пока Джинни шумела позади них, настаивая, что ей не нужна помощь. — Я раньше не замечал, — с любопытством начал Малфой, — что твой приставной столик — это стопка книг. — Три стопки. Заклинание приклеивания. Сверху стекло. Получилось неплохо, — незаинтересованность в ее голосе граничила с невежливостью. Но его глаза все равно загорелись: Малфой осматривал квартиру так, словно та была полна волшебных секретов, которые он хотел разгадать. — Сколько книг ты здесь спрятала? — Если честно, комната Джинни была моей библиотекой до того, как она сюда переехала. А Министерство отклонило мой запрос на использование заклинания Незримого расширения. Сказали, что слишком проблематично в этой части города, где так много маглов. Она до сих пор переживала из-за этого. Ответ пришел сразу после того, как Гермиона рассталась с Роном, поэтому она была в ярости, убежденная, что плохие новости постоянно преследуют ее. Но, если не считать любовь Джинни к интрижкам, она оказалась отличной соседкой. Джинни и Гарри расстались примерно в то же время, что и Гермиона с Роном, поэтому они просто поменялись домами. Джинни заявила, что слишком молода, чтобы остепениться и спать всю жизнь только с одним парнем, поэтому разорвала отношения. Гермиона подозревала, что Джинни жалела о своем решении, но годы непрошеных советов, данных друзьям, научили ее позволять людям самим извлекать уроки. Даже если при этом ей придется столкнуться со своим детским обидчиком. Стир-фрай Джинни получился, мягко говоря, посредственным. Курица резиновая. Брокколи пережарены, а острота у блюда была такая же, как у шоколадного молока. Гермионе нравился острый стир-фрай. Ее не удивило, когда Малфой заявил, что наелся одной порцией; при этом выглядел он так, будто его подташнивает. — Я помою посуду, — предложила Гермиона, собирая грязные тарелки, и отнесла их в раковину. — Я помогу, — вызвался Малфой. — Не стоит, — отмахнулась Гермиона. — Вам двоим лучше заняться своими делами, — прозвучало непринужденно, верно? Классная соседка по квартире, поддерживающая дружбу с привилегиями. Гарри и Рон никогда бы подобного не сделали. — Вообще-то, я могла бы… эм… Малфой, ничего, если мы перенесем встречу? — спросила Джинни, слегка позеленев. — Да, конечно, — его ответ прозвучал недостаточно быстро. — Хочешь чая или еще чего-нибудь? — Чай подойдет, спасибо, — она схватилась за живот, ее лицо все больше зеленело. — Я буду в своей комнате. Гермиона проследила, как он вошел на кухню и включил электрический чайник, совершенно не смущаясь магловских технологий. — Полезная вещь, да? — спросила она, глядя, как он роется в шкафчиках, словно точно знает, что где лежит. Как часто он здесь бывал? — Мм? — Малфой оглянулся через плечо. — Чайник. — О да. Я фанат. Может, куплю себе такой же домой. — Он взял с верхней полки коробку с чайными пакетиками и прочитал вслух: — Лемонграсс, Эрл Грей или Марокканская мята? — Марокканская мята поможет успокоить желудок, — ответила Гермиона, надевая пару ярко-желтых перчаток для мытья посуды и включая горячую воду. Обычное очищающее заклинание было бесполезно, когда дело касалось стряпни Джинни. Пришлось бы приложить немало усилий, чтобы справиться с въевшимся жиром. Малфой с интересом уставился на ее руки, пока взгляд не скользнул по левой, рукав которой она закатала. По его лицу пробежала тень. Шрам уже почти исчез — неровные, воспаленные буквы стали розовыми на бледной коже. Лишь несколько человек знали, что он там. Еще меньше — что там написано. Он прочистил горло и оторвался от шрама. — Я спрашивал, какой чай хочешь ты. — Я? — удивилась она. — Думаю, Эрл Грей. Он достал два пакетика Эрл Грея и один Марокканской мяты и положил рядом с закипающим чайником. Затем подошел к Гермионе и взял полотенце с принтом с круассанами, которое висело на ручке духовки. — Я вытру. Она протянула ему тарелку, которую он тщательно, но не торопясь вытирал, стараясь убрать всю влагу до последней капли. Три тарелки и примерно три десятилетия спустя Малфой сказал: — Знаю, это должно быть странно для тебя. — И ты говоришь это сейчас? — Гермиона нисколько не впечатлилась. — Мы уже не раз сталкивались тут. — Я только сейчас набрался смелости, — сказал он в свою защиту. — Ты довольно насторожена, знаешь? — Я была предельно вежлива, — ощетинилась она. — Да, — быстро согласился Малфой. Голос смягчился, когда он добавил: — Мне стоило сказать это раньше, но… прости. За все. С первого по шестой курс. За то, что случилось с тобой в поместье. За мою… мою тетку. И… — Я помню, Малфой, — перебила она, потому что видела, как он старается. Сердце забилось быстрее при одной мысли об этом. — Я ценю твои извинения. Он кивнул и забрал у Гермионы мокрый бокал. — Я больше не верю в это. Я вообще не должен был. — Да, не должен был, — согласилась она. В лоб. Малфой был не прав, и Гермиона оказалась рада услышать, как он это признает. — Когда Джинни говорит, что ты изменился, я ей верю. Он задумчиво покрутил полотенце вокруг стакана. Гермиона снова замедлилась, чтобы дать ему возможность нагнать ее. В раковине поднималась радужная мыльная пена, а в воздухе витал аромат лимонного средства для посуды. Мыть посуду в одиночестве было намного эффективнее. — Я хотел бы, чтобы ты сама в это поверила, — сказал он так тихо, что она едва разобрала слова за звуком льющейся воды. Гермиона сделала вид, что не услышала. Малфой заварил три чашки чая и одну отнес в комнату Джинни. Гермиона заметила, что он не взял свою, поэтому поставила ту на столик. Через минуту он присоединился к ней. — Что ты имел в виду, когда сказал, что я «насторожена»? — спросила Гермиона, обдумывая это слово с тех пор, как он произнес его. Он покрутил этикетку чайного пакетика, наматывая нитку на палец, так, что вся кровь прилила к кончику. Малфой выглядел задумчивым, и Гермиона осознала, что все его ответы были взвешенными, будто он каждый раз хотел дать наилучший из возможных. Знала ли она ответ на собственный вопрос? Не чувствовал ли он себя как на экзамене? — Полагаю, дело в нашем прошлом, — наконец сказал он. — Знать, кто ты и что думаешь обо мне. Это лишает уверенности. Из нее вырвался недоверчивый хмык, что-то между смешком и фырканьем, — теперь она действительно оказалась в роли профессора. — Ты такой подлиза, Драко Малфой. — Неправда, — обиженно возразил он. Затем закрыл лицо ладонью и покачал головой, глядя на Гермиону сквозь растопыренные пальцы и смущенно улыбаясь. — Или правда? Она рассмеялась. — Кое-что в тебе, возможно, изменилось, — допустила она, потому что он был в какой-то степени очаровательным. — Но в то же время ты до ужаса остался прежним. — Ты из тех, кто умеет говорить, Грейнджер. — Малфой вскочил с дивана, обошел столик, опустился перед ним на колени и переставил все предметы, лежащие на нем, на плетеный коврик. — Знаешь, мне кое-что пришло в голову. — Что? — Гермиона скрестила ноги, невольно улыбнувшись. Он открыл ржавый замок большого столика-сундука и откинул крышку. Его лицо просияло — теория подтвердилась. — Еще книги.***
Они погрузились в рутину. Гермиона, Джинни и Малфой. Несколько вечеров в неделю Гермиона приходила домой достаточно рано, чтобы поужинать с ними. Она не знала, чем Малфой занимается днем, не знала, живет ли он по-прежнему в отвратительном поместье с родителями, трахается ли он только с Джинни и есть ли у него работа. Зато узнала, что он любит грибы и дорогой сыр в пицце, от которого она морщит нос. Он практически умолял Гермиону готовить, когда Джинни «думала сделать ужин». А благодаря ее бесчисленным книгам он составил обширный список литературы для чтения. В свою очередь Малфой узнал, что Гермиона терпеть не может розé, хотя это любимый сорт вина Джинни. Поэтому он стал приносить из дома две разных бутылки. Он постоянно находил новые тайники с книгами — над холодильником, на подоконниках, за занавесками. А сегодня Малфой наткнулся на картину, висевшую над фикусом Гермионы. — Грейнджер. Она повернулась и быстро ответила: — Там пусто. — Грейнджер. — Улыбка в его голосе стала еще очевиднее. — Ты — подлый маленький дьявол. На волшебной картине была изображена обжитая спальня, залитая солнечным светом, и сиамская кошка, развалившаяся на незаправленной кровати. В комнате стояли стеллажи от пола до потолка, зачарованные на хранение лишних книг Гермионы. Время от времени кошка бродила по спальне, сгибая темный хвост так, словно принадлежала к королевской семье. — Дай угадаю, школьные учебники, которые не хватает духу выбросить? Она покраснела и встала рядом с ним. — Они могут пригодиться. — Ты же знаешь, что с тех пор, как мы закончили Хогвартс, выпустили уже полдюжины новых изданий. Возможно, она даже владеет одним или двумя из них, но ему не обязательно об этом знать. Поэтому она приподнялась на носочках, шепча ему на ухо: — Открою тебе один секрет. Он покосился на нее. Его верхние зубы задели нижнюю губу, и она подумала, знает ли Малфой, что выглядит голодным. Сердце пропустило удар, и Гермиона спросила себя, что она делает. Она отступила, чуть повысив голос до более привычного тона, сглаживая томность, которую уловила в нем. — Ты пока не нашел и половины из них. Его брови с вызовом приподнялись — пока что.***
— Тебе стоит посетить мою библиотеку, — однажды вечером предложил Малфой. Гермиона готовила суп, а он кухонными ножницами нарезал зелень рядом с ней. До этого он сорвал овощи с балконного огорода Гермионы, и они вместе обдумывали рецепт быстрого ужина. Джинни удалилась в свою комнату, пообещав, что помоет посуду позже. Гермиона больше не спрашивала, хочет ли он присоединиться к Джинни. Они придерживались строгого графика секса, завершая акт до того, как Гермиона возвращалась с работы. Она полагала, что после того раза все были немного травмированы. — Ты до сих пор живешь в поместье? — спросила она, бросая бульонный кубик в кипящую воду. — Нет, — ответил он, удивленный тем, что она не знала. — У меня таунхаус в Ноттинг Хилл. В нем прекрасная библиотека. Предыдущая владелица была писательницей и сама оформила помещение. В центре круглой комнаты стоит письменный стол, половину пространства занимают книжные полки. С другой стороны — панорамные окна, так что в комнате много естественного света. — Похоже на сон, — вздохнула она, представив это. — Джиневра заходила раз или два. Тебе надо как-нибудь присоединиться к ней. — И прохлаждаться, пока вы двое занимаетесь этим? — Честно говоря, Гермиона никогда не чувствовала себя третьей лишней. Иногда ей вовсе не казалось, что она проводит время с людьми, которые спят друг с другом. Никаких поцелуев или объятий. Даже руки на талии, когда один проходил мимо другого. Никакой нежности. Тем не менее Гермиона не могла не задаваться вопросом, каково им вместе. Она рассталась с Роном уже пять месяцев назад и снова жаждала человеческих прикосновений. Однажды она слышала, как Малфой трахал Джинни, и представляла, как волшебник может соблазнять тебя так тщательно, что на следующий день ты теряешь голос. А если у этого воображаемого волшебника оказывались задумчивые глаза и золотисто-белые волосы, то исключительно из-за недостатка фантазии. — Знаешь, тебе необязательно приходить с Джиневрой, — сказал Малфой в ответ на ее язвительный комментарий, и Гермиона покраснела, осознав, что думала о сексе, пока он резал овощи для супа. — Приходи, когда захочешь. Я открою камин для тебя. — Очень любезно с твоей стороны, — она не сомневалась, что никогда бы не навестила его без Джинни для подстраховки. Даже когда ее не было в комнате, Гермиона знала, что Малфой здесь ради Джинни. Никакой путаницы в том, почему они проводят время вместе. И когда об их связи неизбежно станет известно, потому что Гарри обязательно обо всем узнает, Гермиона сможет честно заявить, что не имеет к этому никакого отношения. Тень разочарования промелькнула на его лице — как будто он знал, что она просто проявляла вежливость, — а через мгновение та исчезла, и он больше не поднимал эту тему.***
На день рождения Джинни пришли все, включая парочку незваных гостей: одного с ярко-рыжими волосами, другого — со шрамом на лбу в виде молнии. Вечеринка началась тремя часами ранее в частной кабинке Джинни в новомодном клубе «Империус» на Косой аллее. Пришли несколько ее приятелей-Гарпий, которые хотели повеселиться перед началом квиддичного сезона в сентябре, а также ее друзья-однокурсники из Хогвартса. Все они тепло приветствовали Гермиону, делая комплименты ее наряду, позаимствованному у Джинни, — шелковым брюкам с высокой посадкой цвета ириса и облегающему топу в тон, который Гермиона решительно бы отвергла, если бы брюки не доходили ей до пупка. Часть живота все равно была видна, из-за чего она нервничала так, будто что-то потеряла. — Малфой сегодня тоже будет, — прокричала Джинни ей в ухо, пытаясь перебить грохот клубной музыки. — Я сказала ему, что если он собирается прийти, то должен быть рядом со мной. — Гермиона, вероятно, выглядела смущенной, потому что Джинни добавила: — Разве ты не видела фотографов снаружи? Кому нужна поп-звезда, когда я трахаюсь с самым богатым волшебником Лондона? Туше, подумала Гермиона, впервые задавшись вопросом, как Малфой относится к тому, что стал частью плана мести Джинни. Знает ли он об этом и волнует ли его это вообще… Они выпили слишком много текилы, съели розовые кексы, украшенные белой глазурью с буквой Д, и спели для Джинни «С днем рождения тебя!». Диджей посвятил ей песню как раз в тот момент, когда Малфой подошел и спросил, не хочет ли она потанцевать. Он кивнул Гермионе, когда они встретились взглядами, но тут заиграла песня Джинни, и его утащили прежде, чем он успел поздороваться. Гермиона выпила еще одну стопку текилы, пососала кислый лайм и оказалась лицом к лицу с Теодором Ноттом. — Привет, Гермиона, — улыбнулся Теодор, и она впервые заметила его ярко-зеленые радужки. — Помнишь меня? — Конечно, — она закатила глаза на глупый вопрос. — Как дела? Он окинул ее пристальным взглядом, уголки его губ одобрительно приподнялись. — Очень хорошо, — произнес он, и Гермиона не могла сказать, ответил он на ее вопрос или прокомментировал ее внешность. — Наслаждаешься? Или рада меня видеть? Она рассмеялась от удивления. В школе Теодор был замкнутым. К тому же долговязым, неуклюжим, с ужасной осанкой, а его голос срывался, когда он немного волновался. Но с тех пор, как они виделись в последний раз, Тео оброс мышцами, стал высоким, с ровными зубами, с мальчишескими кудрями, и Гермиона пока не услышала ни одного надрыва в его голосе. Неплохо. — Хочешь потанцевать? — он протянул ей руку. — Такой наряд заслуживает, чтобы им похвастались. — Тогда пойдем, — она приняла его ладонь, притворяясь, что делает ему одолжение, и его лицо озарилось интересом. Они присоединились к толпе потных людей на танцполе. Вспышка блестящего кобальта помогла Гермионе определить точное местоположение Джинни: ее руки обвились вокруг шеи Малфоя, длинные шелковистые волосы качались маятником по спине. Малфой же наблюдал за Гермионой. У нее перехватило дыхание, когда он дерзко посмотрел ей в глаза, и впервые за несколько недель Гермиона вспомнила, что он все еще Драко Малфой. Джинни надела обтягивающее блестящее платье, открывающее вид на бедра и гладкие веснушчатые ноги; она прижималась тазом к его телу, пока Малфой смотрел на Гермиону так, будто она единственная женщина в этом зале. Это сбивало с толку. Теодор обхватил ее за талию, притягивая ближе. Гермиона вцепилась в его плечи, отдаваясь музыке. Это было нетрудно, учитывая количество текилы в крови. От него пахло свежей мятой, и она подумала, не будет ли его кожа покалывать язык, как Альтоид. Его губы коснулись уха, и он беззастенчиво спросил: — Могу я тебя поцеловать? Гермиона выглянула из-за его плеча и посмотрела туда, где только что танцевали Малфой и Джинни. Они еще были там, но Малфой больше на них не смотрел. Он хмурился, двигался скованно, а выражение его лица напоминало такое, когда он разговаривал с ней, относясь к ее вопросам как к ЖАБА. Она сплела пальцы на шее Теодора, наклоняя его к себе, потому что, возможно, именно это ей и нужно. Кто-то, кто воплотит в жизнь ее фантазии, которые она не могла выбросить из головы бесчисленными ночами. Она жаждала разрядки. Теодор отчаянно потянулся вперед, проникая языком в ее рот. Он вкладывал всю душу в поцелуй, запрокидывая подбородок Гермионы и перебирая пальцами ее волосы. Она чувствовала, как жар разливается по телу, ощущала вкус чего-то горького и теплого на языке. Возможно, виски. Его кожа была мягкой, будто он только что побрился. — У-у-у! Гермиона! — закричал кто-то. Она откинулась назад и заметила Джинни, которая с гордостью поддерживала ее. Смех Гермионы оборвался, стоило ей встретиться с холодным взглядом Малфоя. Острая трещина сожаления поползла по груди, словно она сделала что-то не так. Но затем, в редкий из-за текилы момент просветления, Гермиона вспомнила, что у него не было никакого чертового права. Сделав вид, что игнорирует Малфоя, она снова поцеловала Теодора. В этот раз она не обратила внимания ни на кожу, ни на губы Тео, ни на его мятный запах, ни на то, как он прикасается к ней, потому что все, о чем она могла думать, — почему? Почему Малфой так пристально смотрел на нее? Гермиона вспомнила о приглашении посетить его библиотеку — момент, который всплывал в мыслях чаще, чем она хотела бы признавать. Как он держался поблизости, когда приходил, как нарезал овощи, стоя рядом с ней, заманивая тем, что нашел еще книги. Это было несправедливо. Он трахался с Джинни, так какое он имеет право расстраиваться из-за поцелуя? Она почувствовала, что ее тянут за волосы, и, открыв глаза, увидела, что Теодор смотрит на нее, огорченный пропавшим энтузиазмом. Гермиона отступила, удержавшись от того, чтобы вытереть влажные губы тыльной стороной ладони. — Я хочу пить, — сказала она и сделала соответствующий жест рукой, чтобы он понял ее сквозь грохот басов. Когда Гермиона вернулась в их кабинку одна, Рон преградил ей путь, застав ее врасплох. — Теодор Нотт? Серьезно? Ошарашенная, она попятилась. Месяцы разлуки, и так он приветствует ее? — Я больше не твоя девушка. — Как ты могла допустить такое, Гермиона? Она живет с тобой. Если ты хочешь продаться слизеринскому ублюдку — прекрасно. Но позволить моей сестре заниматься этим непотребством — это слишком низко. Я думал, ты присмотришь за ней. Ледяной ужас пробежал по спине Гермионы. Где Джинни? Если Рон здесь, то Гарри наверняка где-то рядом. — Что ты можешь сказать в свое оправдание? — Глаза Рона пылали яростью, он выглядел в высшей степени преданным. Она знала, что дело не только в том, что Джинни с Малфоем. Он всегда испытывал грызущую ревность к Гермионе, даже когда не хотел ее себе. Когда-то ей это льстило, но теперь уже нет. — Он в два раза лучше Гарри, — прошипела она в ответ, надвигаясь на его рослую фигуру. Неважно, что Гермиона начала подозревать, что Джинни нравилось спорить с Гарри. А вот Гермиона больше не наслаждалась такими моментами с Роном. Ссорами. Его переменчивой ревностью. Она уже смирилась. Ей просто нужен человек, который сможет жить без ссор через день. Им больше не семнадцать. — Я даже не знаю, кто ты теперь, — в тоне Рона звучала такая горечь, такое отвращение, что у Гермионы поползли мурашки. — Знаешь что? Я рад, что у нас все закончилось так, как закончилось. Этот слизеринский кусок дерьма заслуживает тебя. Позволить моей сестре водиться с гребаным Пожирателем. Поверить не могу. Не могу! Именно в этот момент она почувствовала, как кто-то высокий подошел к ней сзади. Сначала она подумала, что ее догнал Теодор. А потом услышала: «Отвали, Уизли», и сразу узнала голос Малфоя. Она ощутила его руку на своем плече: легкое прикосновение, дающее знать, что он рядом. Взбешенный Рон попытался возразить, но Гермиона вмешалась: — Я не могу с тобой разговаривать, когда ты в таком состоянии, Рональд. — Она стояла прямо, умудрившись не проронить ни одной слезинки. У нее была склонность плакать во время их ссор. Но сильные чувства, которые Гермиона испытывала к нему, притупились, и ей надоело бороться. — Когда захочешь вести цивилизованный диалог, пришли мне сову. А пока я ухожу и не хочу, чтобы ты шел за мной. Она обернулась и обменялась с Малфоем коротким, интимным кивком. Одним мимолетным взглядом давая понять, что с ней все в порядке и она благодарна ему за то, что он заступился за нее. Малфой пропустил ее, не дав Рону приблизиться. Они обменялись несколькими фразами, но когда Гермиона мельком увидела Гарри и Джинни в глубине кабинки, то совсем забыла о них. Джинни стояла, скрестив руки на груди в защитном жесте; тушь и блестки размазались по щекам. Гермиона заметила ярость на лице Гарри: он не кричал, но его плечи дрожали, а волосы растрепались еще сильнее, чем обычно. Он выглядел растерянным, словно не был уверен, накричать на Джинни или зацеловать до смерти. Краем глаза заметив Гермиону, Джинни оторвалась от Гарри и бросилась к ней в объятия. — Отведи меня домой. Пожалуйста. Я больше не хочу здесь находиться. Гарри протиснулся мимо них туда, где спорили Малфой с Роном. Гермиона обеспокоенно наблюдала, опасаясь, что ей, возможно, придется встать на сторону Малфоя. Но, похоже, он пытался их разнять. — Хорошо. Пойдем, — она провела пальцами по шелковистым волосам Джинни. Как только Гарри и Рон ушли, Малфой осмотрел девушек: сначала просканировал Гермиону, а потом задержался взглядом на Джинни. Его глаза сузились, когда он заметил слезы. Тот факт, что он, казалось, волновался за Джинни, странным образом успокаивал. Мелочь, но Гермиона восхищалась его вниманием к ней. — Ты проводишь нас до камина? Не хочу, чтобы нас кто-то увидел, — попросила Гермиона. Он кивнул, махнув кому-то. Теодору. Вдвоем они провели Гермиону и Джинни через толпу: Малфой шел впереди, Тео — позади, не отходя друг от друга больше, чем на шаг, чтобы никто не мог встать между ними. Через камин они переместились обратно к Гермионе.***
— Ого, сколько книг, — заметил Теодор, как только они вошли в квартиру, и его голова взметнулась, чтобы оценить полки. — А что ты ожидал найти в квартире Гермионы Грейнджер? — ответил Малфой с холодными нотками в голосе, назвав ее «Гермионой», возможно, впервые за все время. Гермиона проводила Джинни в туалет и набрала ей ванну, пока та раздевалась и сетовала на размазанный макияж — Я выгляжу как шлюха. — Никто тебя не видел, — успокаивала Гермиона. — Если только тебя не волнует, что подумают Нотт и Малфой. — Драко видел и похуже, — призналась Джинни, открыв кран, и полила лицо холодной водой. Гермиона не могла избавиться от ужасного чувства, скрутившего внутренности. В словах Джинни содержалась интимность, подразумевающая, что она и раньше была уязвима с Малфоем. Ее непринужденное «Драко». Конечно, они были близки. Они трахались уже несколько недель. — Спасибо, что всегда заботишься обо мне, — голос Джинни вернул Гермиону в настоящее и наполнил чувством вины. У нее нет никаких прав на Малфоя. Однажды вечером Джинни встретила его в «Дырявом» и привела домой. Они занимались сексом. А Гермиона была никем в этом уравнении. — Конечно, — сказала она, проверила температуру воды и, удовлетворившись, бросила туда две бомбочки. Шарики вращались и шипели, окрашивая воду в мутно-фиолетовый и розовый. — Гермиона? — Джинни погрузилась в ванну с задумчивым видом. Она рисовала указательным пальцем сердечки на воде, глядя, как они уплывают. — Мне кажется, я все еще люблю Гарри. Гермиона скрыла улыбку. Она догадывалась. Но вряд ли сейчас подходящее время для злорадства. — Думаю, он тоже любит тебя. Джинни обхватила колени руками и положила на них подбородок. Обняв себя, она задумчиво потирала нижней губой коленную чашечку. — Ты правда так считаешь? — Он бы не потерял голову из-за кого попало, — пообещала Гермиона. — Твой план с Малфоем сработал. Джинни улыбнулась, потупив взгляд. — Думаешь, он захочет начать все сначала? — Поговори с ним, когда почувствуешь себя лучше. Стоит рискнуть, Джин, — Гермиона опустилась на прохладный кафельный пол и вдохнула успокаивающий цветочный аромат воды. — Ты права, — согласилась Джинни. — Я получила свою долю удовольствия и все еще хочу Гарри. Гермиона уже собиралась встать и уйти, когда она добавила: — Рон тоже вышел из себя из-за тебя. — Разве это новость? — Думаю, он еще любит тебя, — фыркнула Джинни. — Нет, Джин. Мы с Роном — это не ты и Гарри. Не хочу даже думать о том, чтобы вернуться к нему. Без обид. — Что ж, за дверью два подходящих парня, которые, я уверена, были бы счастливы заполучить тебя… Если ты заинтересована. — Разве это не странно? Знаю, ты не была вовлечена эмоционально, но вы с Малфоем занимались сексом не одну неделю. — Не совсем так, — перебила Джинни. — В начале так и было, но это быстро сошло на нет. — Что ты имеешь в виду под «не совсем»? — недоумевала Гермиона. — Он приходил каждую неделю. — Чтобы потусоваться, — пожала плечами Джинни. — Погоди. Так вы не трахались? Я думала, вы занимались сексом до моего прихода домой. — Он всегда приходит за несколько минут до тебя, — Джинни усмехнулась. — Как будто знает твой распорядок дня наизусть. Мне кажется, ты ему нравишься. Стоп. Что? — Ты имеешь в виду, что Малфой приходит просто потусоваться? — Вы хорошо ладите. В чем проблема? — Джинни пожала плечами. — Я даже не с вами большую часть времени, но все, что я слышу, — это «бла-бла-бла, Грейнджер, бла», — Джинни сделала рукой говорящий жест. Затем проделала то же самой другой, повысив голос и захихикав: — «Бла-бла-бла, Малфой!» — Мы так не разговариваем. Джинни хихикнула. — Он фанат твоей стряпни, — сказала она. — Он любит хорошую домашнюю еду. И он приличный парень, правда? Когда я спросила, не притворится ли он моим кавалером сегодня, он сразу же согласился. И он действительно хорош в постели. Когда ему это по-настоящему нравится. Жаль, он был увлечен только первые пару раз. Остальное не получилось… я не знаю, что его оттолкнуло. Может быть, ты права. Может, это очевидно, что я до сих пор сильно увлечена Гарри. Парни это не любят. Однажды я даже представила Малфоя в образе Гарри. И знаешь, что я поняла? На самом деле мне не нравятся блондины. Он привлекательный, но не в моем вкусе, — она встретилась взглядом с Гермионой, одарив ее мягкой, понимающей улыбкой. — Надеюсь, что в твоем. Мне кажется, он бы подошел тебе.***
Гермиона вышла из ванной и застала ожидающих ее Теодора и Драко, расположившихся на противоположных диванах. Она прочистила горло, внезапно осознав тот факт, что ее ждут двое слизеринцев. Как это случилось, ведь она не приглашала в свою жизнь никого из них? Они словно сами упали ей в руки, и теперь она должна принять решение. — С ней все в порядке, — сообщила Гермиона о самочувствии Джинни. — Примет ванну и ляжет спать. Спасибо вам обоим, что проводили нас домой. — Пожалуйста, — официальным тоном ответили они. Напряжение в комнате можно было разрушить только с помощью Диффиндо. Живоглот прошмыгнул по тканому ковру и запрыгнул к Малфою на колени. Тот на секунду застыл, пораженный тем, что ее колючий кот наконец-то проявил симпатию, а затем почесал его за ушком, и плотно сжатые губы Малфоя расплылись в улыбке. У Гермионы затрепетало в животе, пока она наблюдала за ними. Ее взгляд переместился на Теодора, и пусть он был красивый, с великолепными глазами, и целовал ее как самый настоящий мерзавец, она не хотела его. Не теперь, когда в комнате находилась другая возможность. — Я, пожалуй, пойду спать, — Гермиона бросила на Теодора извиняющийся взгляд. — Я очень устала. — Ладно, — кивнул он, расстроенный. Он встал, подошел к ней и наклонился, но в последнюю секунду Гермиона повернула голову, чтобы поцелуй случился в щеку. — Спокойной ночи, — сказала она, целуя его в другую щеку в надежде хоть немного сгладить неловкость. — Приятно было снова увидеться. — Идешь, приятель? — Теодор посмотрел на Малфоя. Он неохотно снял Живоглота с колен и, поднявшись на ноги, кивнул. Выражение его лица было пустым. — Спокойной ночи, Грейнджер, — он подошел обнять ее. На несколько секунд она потерялась в тепле его тела. — Останься, — очень тихо прошептала она ему на ухо. Малфой напрягся в ее руках. Гермиона услышала, как он вздохнул, быстро сжав ее, после чего отстранился, сохраняя спокойствие. — Вообще-то, я мог бы задержаться, — сказал он Теодору, — убедиться, что Джиневра в порядке. У нее все-таки день рождения. — Мне присоединиться? — неуверенно спросил Теодор, нахмурившись. Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но Малфой опередил ее: — Ты едва ее знаешь. Я просто поздравлю ее с днем рождения и узнаю, не хочет ли она, чтобы я остался на ночь. Он был искусным лжецом. В его голосе не слышалось ни малейшего колебания. Малфой не моргая смотрел на Теодора, пока его лицо оставалось впечатляюще отстраненным. Было очень интересно наблюдать за ним в действии, зная, что он дурачил ее в течение нескольких недель, позволяя верить, что встречается с Джинни, когда на самом деле приходил провести время с Гермионой. Наконец убежденный, Теодор ушел через камин, оставив их с Малфоем наедине. Тишина была оглушающей. Вскоре уши Гермионы уловили шум города за окном, уличное движение и пьяные вопли, вдалеке завыла сирена. Она услышала, как Живоглот прыгает по квартире в свой ночной прайм-тайм. Камин потрескивал, в воздухе все еще витал мягкий аромат дыма. — Я действительно нужен Джиневре? — наконец спросил Малфой. — Я такого не говорила, — неопределенно ответила она. — Тогда почему ты попросила меня остаться? — он нахмурился, внимательно разглядывая ее. — Хочешь приготовить стир-фрай? — Сейчас? — Последний раз ты ел пародию. Его довольно легко приготовить. И вкусно. Кроме того, я проголодалась. А ты? — Думаю, я бы поел, — признал Малфой, как она и думала. Теперь Гермиона начала понимать динамику их отношений. Мотивы его поступков. Она могла бы спросить его, не присоединится ли он к ней на пробежке, и он, скорее всего, согласился бы. Правда взволновала ее, и впервые за долгое время Гермиона почувствовала себя живой. Просто глядя на него, она ощущала себя так, словно могла бы не спать всю ночь. Они поставили сковороду на плиту, сбрызнули кунжутным маслом и достали из холодильника остатки овощей. Имбирь и перец чили из ее сада, болгарский перец и половинку кабачка. Гермиона уже собиралась встать за плиту, как Малфой подошел сзади и положил руку ей на бедро. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, — тихо произнес он. Его теплая грудь прижалась к ее спине, а дыхание мягко коснулось щеки. — У меня не было возможности сказать тебе это. — Спасибо, — ответила она, замерев. Это был не просто комплимент, а нежная ласка его голоса, в котором прослеживались собственнические нотки; Малфой возвышался над ней, особенно теперь, когда она сняла каблуки. Гермиона задрожала. — Тебе идет этот цвет, — он подцепил бретельку ее ирисового топа. — Озаряет всю комнату. Гермиона улыбнулась и почувствовала, как его пальцы порхают по ее изогнутым губам. — Но не так сильно, как это. — Мимолетное прикосновение, а потом он оттолкнул Гермиону от плиты и занял ее место. — Ты испачкаешь маслом одежду. Просто скажи мне, что делать. Она могла бы переодеться во что-нибудь удобное. На нем была накрахмаленная рубашка и брюки со стрелками, которые облегали его худое, мускулистое тело, словно он сошел с подиума высокой моды. Но Гермионе нравилось, как он смотрит на нее в этом наряде, и она пока не была готова разрушать магию. Поэтому приступила к подготовке овощей, попутно объясняя Малфою все этапы приготовления блюда. В какой-то момент Джинни вышла из ванной, закутавшись в халат и обернув волосы полотенцем, и проскользнула в свою комнату. Поймав взгляд Гермионы, она подмигнула ей, одними губами произнесла заглушающее заклинание, а потом закрыла дверь. Гермиона помахала ей, абсолютно уверенная, что сегодня не понадобится никаких заклинаний. Стир-фрай приготовился менее чем за тридцать минут и пах божественно. — Возможно, она украсила твой стир-фрай вишней, — сказала Гермиона, ставя перед ним полную тарелку. — А я подам его как полагается. У Малфоя отвисла челюсть. Она рассмеялась и села рядом с ним. — Пробуй. Он положил в рот кусочек и закрыл глаза, издав восхитительный стон. Гермиона сияла, наблюдая за ним. Ей нравилось, что Малфой всегда смаковал ее еду. Каждый раз вел себя так, словно это лучшее, что он когда-либо пробовал. Да, очаровательный парень. — Черт, Грейнджер. Который час? — По-моему, сейчас только два часа ночи, — она недоверчиво нахмурилась. — Это совершенно неприлично для двух часов ночи, — он облизал губы. — Ты меня обманываешь. — Серьезно? — не смогла удержаться Гермиона, отбрасывая природное обаяние и любезности, чтобы пригвоздить его к месту холодным взглядом, готовая наконец высказаться. — Потому что я думаю, что все было наоборот. Он мгновенно протрезвел. Отложил приборы и посмотрел на нее. — Что ты имеешь в виду? — Джинни сказала мне, что вы не трахались. Он помрачнел. — Представляю, как обманчиво это могло выглядеть для тебя. — Если ты хотел потусоваться со мной, мог бы просто сказать об этом. — Разве? Ты вежлива, Грейнджер. Даже дружелюбна. Но я все-таки подозреваю, что ты терпишь мое присутствие только потому, что думаешь, что я делаю Джиневру счастливой. Она открыла рот, чтобы возразить, но, возможно, он прав. Стала бы она приглашать Малфоя, зная, что между ним и Джинни ничего нет? Возможно, если бы он рассказал о своих намерениях. Возможно, если бы он был честен с ней. — Ты все такой же трус. — Я все испортил, да? — вздохнул он, проведя рукой по волосам. — Ради чего все это было? — Ты уже знаешь, — Малфой посмотрел ей в глаза, видя в них ответ, но она не представляла, какой именно. — Ты чертовски умна, Грейнджер. Я знаю, что ты знаешь. Она наклонилась ближе, очарованная изменившимся выражением его лица — голодом другого рода. — Я хочу услышать это от тебя. Будь храбрым. Скажи, что на самом деле чувствуешь. — Мне нелегко выразить свои чувства, — произнес он с мольбой в глазах. — Я не хочу читать между строк, — не отступала Гермиона. — Я хочу услышать, как ты говоришь мне, почему проводишь все свое время здесь. Почему ты разозлился, когда увидел, как я танцую с Теодором. Его глаза вспыхнули, а рот приоткрылся, словно он хотел поправить ее, потому что она не просто танцевала с Теодором. Но он сомкнул губы и отвернулся, прижав руку к лицу. Закрываясь от нее. У Гермионы свело живот. То, что он спал с Джинни, уже должно было стать тревожным звоночком. Малфой и Джинни похожи — могут заниматься сексом, не привязываясь эмоционально. Возможно, именно этого Малфой хотел и от нее. Он видел, что Джинни все еще неравнодушна к Гарри, и поэтому переключил свое внимание на другую одинокую женщину в квартире. Возможно, он лишь хотел, чтобы Гермиона лежала под ним в постели, и больше ничего. Глаза защипало, и она прокляла свою уязвимость. Гермиона была такой сильной с Роном, не проронила ни слезинки. А теперь она чувствовала, как рушится ее самообладание. Когда Малфой успел проникнуть так глубоко, что это откровение стало для нее катастрофой? А потом он посмотрел на нее — в его взгляде было столько убежденности. Но, должно быть, на лице Гермионы отразилось разочарование, потому что он быстро взял ее за руку. — Гермиона. Она судорожно выдохнула. Малфой сжал ее пальцы. — Гермиона, — повторил он. — Не выношу, когда ты так смотришь на меня. — Как? — она отвернулась, физически пряча эмоции, которые не могла скрыть. — Как будто я испортил все еще до того, как у меня появился шанс. — Не драматизируй, — усмехнулась Гермиона, расстроенная тем, что влюбилась в него так быстро, и из-за чего? Пары ужинов? Нескольких приходов в ее квартиру? — Ты делаешь со мной странные вещи, — сказал он, снова взяв ее за руку. И когда их взгляды встретились, в его холодном сером укрепилась решимость. — Никто никогда… Когда ты в комнате, я думаю только о том… — Малфой замолчал, чтобы начать снова: — Когда мы здесь вместе, я не думаю о том, что делаю, с кем я должен быть или как должен себя вести. Я лишь хочу стать ближе к тебе. Узнать тебя, не навязываясь, и рассказать о себе, не отпугнув. Черты его лица смягчились. Теперь он открыто смотрел на нее, показывая ту свою сторону, которую она еще не видела. — Я не стану с этим торопиться, потому что все, чего я действительно хочу, — это быть с тобой. Вот, стучало сердце, повторяя, вот, вот, вот. Вот то, чего ей так не хватало. Этого чувства. Этого тепла. Этой энергии. Вот, вот, вот. — Спасибо, — пролепетала Гермиона, испытывая облегчение от долгожданного признания. — Спасибо? — он выглядел взволнованным. — Это все? — Пока что, — она взяла вилку и зачерпнула еще овощей. Малфой не двигался. — Грейнджер. Что это значит? — Это значит, что теперь я все понимаю. — И что теперь? — Я не Джинни. Она и Гарри расстались почти в то же время, что и мы с Роном. За это время Джинни переспала с дюжиной парней. Я — ни с кем. Он моргнул. — Я знаю, что ты не такая. — Да? Потому что я попросила тебя остаться не ради секса. — Верно. Ты хотела, чтобы мы приготовили стир-фрай. — А в следующий раз мы приготовим фондю и я разрешу тебе поцеловать меня. А после этого, возможно, ты пригласишь меня на ужин и мы пойдем танцевать. И, может быть, после третьего свидания я позволю тебе пригласить меня домой и показать свою библиотеку. Может быть, тогда я останусь на ночь. Понимаешь? — Думаю, да, — он медленно кивнул, в его глазах разгорался жар. — Но могу я сначала задать вопрос? Ты сказала, что в следующий раз, возможно, позволишь поцеловать себя. Но сегодня ты и Тео… не потребовалось ничего. Почему со мной тебе нужно столько времени? Мы и так постоянно были вместе. И теперь ты знаешь почему. Даже после всего этого? Не то чтобы я возражал против ожидания, нет. Но… он нравится тебе больше? В этом дело? Ты ведь не выбираешь меня из жалости? Она одарила его застенчивым взглядом. — С Теодором было довольно много текилы… и из-за всей этой истории с тобой и Джинни я чувствовала себя одинокой. Я просто хотела развлечься. Я думала о нем только как о субботнем вечере. — Если я не для развлечения, то для чего? — Не хочу, чтобы мы забегали вперед. — Конечно нет. — Уголки губ Малфоя приподнялись. Он взял вилку, накручивая на нее лапшу удон. — Но потенциально? — Потенциально? — Гермиона задумалась. А потом кивнула самой себе, потому что знала, что он думает о том же. — Да. Потенциал определенно есть.