Ave Atque Vale

      — Как твоя мать себя чувствует?       Авдэй поднял голову и встретился взглядом с учителем. Это прозвучало так буднично и невзначай, как будто господин Арион спрашивал, не забыл ли тот прочитать новый параграф или подготовить к уроку очередной длинный, скучный и совершенно бесполезный доклад. Но горящие неприкрытым любопытством алые глаза и нетерпеливое постукивание пальцами по столу выдавали его истинное отношение к этому вопросу. Он готовился к нему. Он даже специально подгадывал подходящий момент.       Господин Арион часто заговаривал о его матери, когда они оставались в кабинете одни, но Авдэй никогда не стремился поддерживать эту тему. Всё держалось на грани лёгкого интереса — о её самочувствии, о том, как она питается, выходит ли на свежий воздух и поддерживает ли связи со старыми коллегами… Казалось, Арион удовлетворялся сухими, малосодержательными ответами, но не проходило и недели без очередного проявления этого невинного вежливого интереса. Изо дня в день вопросы почти не менялись. Менялась лишь степень их настойчивости.       — Так же, — коротко ответил Авдэй и снова уткнулся носом в свой свиток. Изучение заклинания левитации на этом уровне давалось ему с большим трудом, и лишние разговоры только мешали…       — Понимаю. Всё так же разговаривает с невидимками?       В голосе старого мага Телванни не сквозило и тени насмешки — только желание услышать более развернутый ответ на свой вопрос. Похоже, его совершенно не волновало то, что ученик пытается заниматься делом. А когда его вообще это волновало?       — Она не считает их невидимками.       — А кем же она их считает?       Авдэй нахмурился и сжал губы, прекрасно понимая, что сегодня ему не удастся так просто соскользнуть с крючка. Что на этот раз ему придётся поддержать разговор, хотя бы немного… Но, возможно, если он это сделает, господин Арион наконец перестанет спрашивать?       — Раньше она считала их злыми духами, которые хотят украсть её личность. Потом решила, что это ассасины, которые следят за ней, чтобы убить.       — А теперь?       — Я не знаю, — юноша пожал плечами. — Кажется, она их больше никак не воспринимает. Ей как будто надоело придумывать объяснения тому, почему она их слышит. Теперь это… просто голоса.       — Просто голоса, — эхом повторил Арион.       Авдэй почувствовал, как по затылку поползли противные мурашки. Он вжал голову в плечи и сгорбился над своим столом, заваленным исписанными пергаментами и свитками, стараясь не думать ни о чем, кроме заклинания, которое учил. И всё же растревоженный разум уводил его далеко от собственного мелкого колючего почерка, мешая сосредоточиться на занятии. Он глубоко вздохнул, борясь с накатывающей волнами тошнотой в груди — так бывает, когда прокручиваешь в голове возникший вопрос, который уже поздно задавать, или когда не успеваешь сказать что-то в ответ на обидное замечание. Что-то, что могло бы оправдать тебя и поставить обидчика на место… Авдэй бросил косой взгляд на стол учителя и заметил, что тот всё так же неотрывно следит за ним через тонкие стекла своих двемерских очков.       Неприятные тяжёлые толчки в груди от этого только усилились.       — Учитель.       — Да, Авдэй?       — Почему вас так сильно интересует самочувствие моей матери?       Арион сложил руки в замок, положив их перед собой. Один из его говорящих жестов.       Он означает «ты задал правильный вопрос».       — Я рад, что ты наконец спросил об этом, Авдэй. Признаюсь, этот интерес — не простой акт вежливости. Но прежде, чем я отвечу на твой вопрос… Напомни мне, как именно Нереварин избавил нас от проклятия Шестого Дома?       — Он победил Дьявола Красной Горы, и Мор прекратился. Затем он начал путешествовать по Морровинду, уничтожая оставшихся зараженных монстров, чтобы полностью остановить распространение болезни, — без запинки ответил Авдэй. Что за вопрос? Это случилось совсем недавно, так что естественно, что о Нереварине все знали…       Но какое отношение эта история имеет к его семье?       — Верно. После победы над Дагот Уром по нашему континенту резко прекратилось распространение Душевной Болезни — а тех, кто был заражён ранее, без проблем излечили члены храма Альмсиви. Вспышек заболевания не наблюдалось уже целый год. Излечившиеся ведут нормальный образ жизни, их больше не беспокоят ни сны, ни видения. Это настоящее избавление… Было бы, если бы всего несколько месяцев назад мы не обнаружили похожие симптомы в нескольких деревнях. Снова.       — Ну и что? Это уже обычная болезнь, а не часть какого-то проклятия, — юный данмер нарочно сказал это так беспечно, уставившись глазами в свиток, словно его содержимое было для него важнее, чем разговор с учителем. — Люди иногда сходят с ума с возрастом. Это нормально…       Господин Арион неодобрительно покачал головой.       — В том-то и дело, Авдэй, что это не нормально. Люди не сходят с ума просто так, что-то должно вызывать эти нарушения. В случае с Душевной Болезнью, например, причиной были сны, насылаемые Дьяволом Красной Горы — но он сгинул. Сгинул вместе с пепельными бурями, моровыми монстрами и корпусными тварями… Кому же вызывать болезнь теперь?       — Да мало ли кому, болезни ведь имеют свойство развиваться. Адаптироваться, эволюционировать…       — Как эволюционировала болезнь твоей матери, ты хочешь сказать? — данмер задумчиво потёр пальцем подбородок. — Да, конечно, она могла измениться под влиянием некоторых факторов. Возможно, её разум разрушен уже настолько, что ущерб непоправим. Однако…              Авдэй заметно напрягся. Его взгляд перестал бездумно прыгать по строчкам, изображая внимательное чтение. Господин Арион не торопился продолжать — с его стороны доносилось лишь неторопливое глухое постукивание пальцами по столу. Авдэй не мог сказать, смотрит ли он на него всё ещё, ожидая какой-то реакции, но предпочел на этот раз не проверять. Спустя некоторое мгновение его острое ухо дёрнулось от неприятного звука, вызванного скрипом стула по полу: так и не дождавшись желаемого эффекта, господин Арион поднялся из-за стола и медленно направился к окну. Этот жест юноша тоже хорошо знал — если учитель подходил к окну в процессе своего монолога, значит ему казалось, будто его невнимательно слушают, или он хочет привлечь к себе внимание…       Как ни ненавидел Авдэй поддаваться манипуляциям старого мага, сейчас он хотел дослушать его до конца.       — Однако что?       — Я давно следил за состоянием твоей матери, Авдэй. Видишь ли, её недуг несколько отличается от типичного процесса течения Душевной болезни, и это заставляет задуматься. К примеру, она уже не помнит ни имени твоего старшего брата, ни даже того, что он её сын — и всё же, насколько я понимаю, она до сих пор хорошо помнит тебя. Все прочие больные теряли связь со внешним миром в первые несколько недель заражения, но твоя мать сходит с ума постепенно, как будто разум её поврежден не полностью, но осыпается с каждым годом. А голоса… Те, кто попадал под влияние Дагот Ура, слышали лишь один, Его Голос, который внушал им повиновение себе как Богу — твоя же мать различает сразу несколько голосов. Она даже дала каждому из них свои имена, не так ли? Всё это детали, но они несвойственны нормальному развитию болезни. И я нахожу весьма любопытным феноменом то, что-       Речь старого Телванни внезапно прервалась громким ударом. Авдэй вскочил из-за стола так стремительно, что с размаху стукнулся о него коленом, и теперь оно неприятно ныло от боли. Но молодой данмер и не подумал о том, чтобы отвлечься на физическую боль. Куда больнее ему сейчас было за свою мать, о которой Арион рассуждал как о какой-то вещице… Увлекательном экспонате… Жалком объекте для опытов!       — Моя мать никакой не феномен! — вскричал он, хлопнув ладонью по столу. — Как вы смеете говорить о ней, словно об очередном дурацком эксперименте!       — Поверь, никто не воспринимает твою мать как эксперимент, — спокойным тоном перебил его Арион. Но Авдэй был уже слишком распалён, чтобы слушать.       — Феномены, загадки, аномалии! Телванни только и думают о том, сколько ещё тайн они не успели разгадать! Сколько ещё великих открытий вы можете подарить САМИМ СЕБЕ, чтобы потешить своё самолюбие! Вы собираете свои знания в копилку, словно старики — юбилейные монетки; гордитесь тем, что никто до вас не додумался задаться тем или иным вопросом, чтобы докопаться до сути… Вы никогда не берёте в расчет то, что ваши открытия построены на чужих сломанных жизнях! Чужих страданиях! Вы…!       Авдэй прервался посреди своей тирады. Злость и обида давили на него изнутри так сильно. Он не мог сконцентрироваться на словах, которых было так много и одновременно так мало в голове, что он едва не отчаялся…       — Это природа магов, Авдэй. Если тебе не хватает ума это понять… тогда, я боюсь, магия не для тебя.       Нежелание Ариона даже спорить с его заявлением ввела данмера в ступор.       «Если это природа магов…»       Авдэй достал из-под стола свою сумку и сгреб со стола все свитки.       «Если это природа магов Телванни…»       Ему было тяжело бороться с желанием плюнуть учителю в лицо, но он сдержался, когда проходил мимо него прямиком к выходу из кабинета.       «Тогда…»       — Вы правы, магистр. ЭТА магия — не для меня.