***
После того случая девушка не видела ни Бальзу, ни Эмиля где-то около недели. И если от первого было ни горячо, ни холодно, то за мальчика девушка все еще немного волновалась. И, к сожалению, мысли об этом посещали ее не только во время перерыва. Вечер. На небе опять собирались серые тучи. Разбирая тестирования от старшеклассников, глаза невольно зацепились за знакомое имя. Отложив остальные листки в сторону, девушка начала вчитываться в написанные ответы. Было трудновато, ибо почерк у мальца оставлял желать лучшего. Но даже так она смогла разобрать почти все написанное и была весьма удивлена, ведь ответы действительно походили на правдивые и искренние. Ни для кого не секрет, что в таких тестированиях ученики пишут самые «лучшие» по их мнению ответы, где они святые, непорочные, умные и довольные жизнью дети. Ложь, что спасет их от консультации с психологом. Ложь, которая никому не позволит тронуть их и пальцем. И во всех этих случаях Аде приходилось только смириться. Если они не хотят — значит она тоже. В ней не было того самого рвения, чтобы бескорыстно стараться помогать всем вокруг, пусть и на публике она демонстрировала этот милый «образ». Он располагал людей, заставлял их верить, что она делает все это не из-за зарплаты, а потому что искренне мечтает решить очередную проблему с непонимающими родителями и друзьями. Эмиль был… Более интересный, если так можно было выразиться. В его ответах была детская наивность, смешанная с гигантской тревожностью и паранойей. Корявые буквы часто складывались в слова и предложение — «Я не знаю», «Я боюсь», «Без понятия», «Не хочу отвечать». И все эти ответы были на вполне себе стандартные вопросы по типу «Есть ли у вас друзья в классе?». Это заинтересовало девушку, заставило пролистать все во второй раз и только потом обнаружить, что ее рабочий день заканчивался через семь минут. Придется проверить все оставшиеся анкеты дома. Вздохнув, Ада сложила отложенные ранее листки в свою сумку, выключила компьютер, забрала личные вещи и покинула кабинет, предварительно заперев его ключом. Спускаясь по лестнице, горе-ученик все никак не хотел выходить из ее головы и замениться хотя бы каким-нибудь списком продуктов. Остановившись на втором этаже, девушка слегка массирует собственные виски, пытаясь предотвратить надвигающуюся мигрень. Рядом с ней проходит группа учеников, уходящих с последнего урока. — До свидания, мисс Месмер! — громко говорят все, как один, ребята. — До свидания, будьте осторожны по пути домой, — в ответ ей либо кивают, либо очень громко говорят «хорошо», от чего в голове все же что-то больно ударяет. Ну вот… Отойдя в сторону, она принялась искать заветные таблетки в сумке, поражаясь, сколько же у нее с собой ненужного барахла. Когда наконец заветная упаковка была найдена, рядом с ней проходят еще двое парней, что вместо громогласных прощаний только легонько кивают. — Мальчики, постойте! — внезапно для себя самой же позвала учеников Ада. Те остановились и вопросительно взглянули на девушку. По ее памяти, эти двое были весьма тихими и спокойными по своей натуре учениками, которые никогда не приносили особых проблем и соблюдали идеальную дисциплину. Правда это повлекло за собой и огромную отстраненность от собственного класса, из-за которой коммуникация с кем-то, помимо друг друга, у них была очень посредственная. Каждый раз за их спинами сыпали ругательства и «смешные» клички от одноклассников, вот только никакой реакции на это ни от одного, ни от второго никто никогда не слышал. — Эмиль же с вами в классе? — учитывая все вышеперечисленное, на самом деле они не были лучшим источником для информации. Но альтернатив прямо сейчас никаких и не было, а отступать поздновато. Ей Богу, на секунду аж влюбленной девой себя почувствовала, мурашки по коже. Седоволосый парень все еще вопросительно смотрел на нее. Да, эти двое явно даже не смогут ответить, сколько у них человек в классе, что уже говорить об именах. — Э-это тот новенький, Эзоп, — совсем тихо напоминает своему другу блондин. Тот в ответ поправляет медицинскую маску на своем лице. По его карточке он вроде ничем не был болен, и ходил так по собственной прихоти. Возможно, излишняя предосторожность или та же мизофобия. — А вы случайно не знаете, ушел ли он уже? — если она самолично не продолжит, то явно пропадет из их пола зрения, даже находясь рядом. — Эзоп?.. — тот легонько кивает, будто давая разрешение. — Его учитель задержал. Он д-должен быть все еще в кабинете истории… — Спасибо большое, не буду больше вас задерживать, — оба парня снова кивнули. Развернулись и направились дальше. Краем глаза девушка заметила, как Эндрю очень осторожно протягивают руку Эзопу. Что было дальше — дело уже не ее. Проглотив таблетку, девушка решила еще немного постоять на месте. Зачем? Любопытство, заинтересованность. Чем? Эмилем? Скорее всего. И от этого ей было еще хуже, чем от чертовой мигрени. Ее мысли неправильные и отвратительные. Стоп. А о чем она думает? Она уходит, пытаясь забыть все это. Еще больше проблем в жизни не хотелось.***
Он сидит в ее кабинете. Сидит, явно пытаясь слиться с креслом в одно целое. Руки сложены в замок на коленях, взгляд расфокусирован. Его будто насильно приволокли сюда. Угрожая чем-то и еще предварительно избив. Девушка вздыхает, но ее «пациент» никак не реагирует на это. Она встает со своего места рядом с компьютером и садится напротив, предварительно взяв с собой блокнот с ручкой для пометок. — Эмиль? — обращается она ученику. Снова ноль реакции. Она пару раз щелкает пальцами у самого носа и только тогда парень наконец несколько раз моргает и понимает, где находится. На секунду его зрачки расширились от удивления. — Мисс Месмер? — мальчик звучал крайне неуверенно и в какой-то степени даже жалко. — Можно просто «Ада», впрочем, называй так, как тебе комфортнее. Эмиль, по какому поводу ты навестил меня? — почему пришел именно тогда, когда все должно было прекратиться. Был ли это замысел Луки? А если нет, то в какой момент тот прекратился? — Я… Я не знаю. — То есть? — тоже самое, что и в его ответах. — Скажи честно, тебе кто-то сказал прийти ко мне? Надежда, что все могло быть лишь каким-то планом, не покидала. Она пыталась вцепиться в нее зубами, подобно зверю, и не дать сделать и лишнего шага. — Нет, — она слышит хруст. — Я сам… Сам захотел прийти к вам. Не знаю, почему… Ей будто выбили все зубы. Оно вырвалось. Все начинает болеть и кровоточить. Маленькие ранки раздирали все больше и больше. — Ты пришел ко мне без причины? — она не была зла, ведь сама говорила, что примет всех независимо от обстоятельств. Просто поговорить, послушать, не пытаться навести на решение проблемы. Но тогда что сейчас она испытывала? Почему только одна встреча смогла породить что-то, чего она не знала и не желала знать? — Нет, я… Мисс Ада… Я правда не знаю, но причина есть. Есть, я клянусь, она есть… — казалось, что сейчас он разревется на месте. Почему? Кажется, ни он, ни она не знают ответа. Она должна что-то сказать, сделать, но она продолжает сидеть на месте и смотреть на ревущего парня. Блокнот беспомощно падает прямо на пол. Что-то щелкает, хрустит, передвигается, но девушка продолжает безмолвно наблюдать. — Простите… Простите меня, я такой идиот, — он не успокаивается. Глаза становятся жутко красными, из носа вовсе текут сопли, все перерастало в настоящую истерику. Ада слышит звон. Он громче, чем шмыганье Эмиля, но тише, чем его же слова о прощении. Девушка что-то взвешивает, анализирует. В памяти всплывает ехидное и раздражающее ее лицо. Если это то, чего он добивался, то этот маньяк действительно был гением. Или просто сраным везунчиком. Скорее всего, она пожалеет. Очень сильно пожалеет и ничего не сможет вернуть назад. Но чувство беспомощности, окутанное этими непонятными эмоциями, уже решило все за нее. Словно на автомате, Месмер встает, достает ключ из кармана своих черных штанов и делает два оборота, оставляя его в замочной скважине. Время близилось к обеду, у нее был часовой перерыв. Столь удачные совпадения порождали тревогу, но сейчас ее перекрывали эти нескончаемые слезы и всхлипы. Они что-то делали с ее сознанием, с ней самой. И что это такое — ответа все еще не было. Девушка возвращается и садится обратно на свое кресло. — Встал, — резко говорит девушка, поддаваясь этим отвратительным желаниям. Эмиль наконец замолкает и поднимает взгляд на Аду. Он видит, как она на него смотрит, видит то, что пылает где-то глубоко внутри, видит и понимает. В голове путаница, слова мистера Бальзы перемешались с бесконечными насмешками со стороны одноклассников, взгляды людей впиваются, споры родителей перетекают в бесконечные удары. Этот шум не стихал до тех пор, пока он не увидел ее взгляд. Тишина. Боль пропадает, но что-то все равно не так. Может ли… — Я сказала встал, — он слушается и чувствует, как это скребущее ощущение постепенно затухает, сменяясь чем-то другим. — Подойди. Он снова слушается. Девушка аккуратно берет его за руки и тянет вниз, зазывая его сесть на пол. Он делает это быстро, совершенно не заботясь обо всей этой ситуации. Столь безрассудный подход заинтересовывал девушку все больше. Плохо, очень плохо. От злости она дергает парня за руки, и тот утыкается лицом ей в колени. Стыдно, кажется, что слезы сейчас побегут с новой силой. — Пачкать штаны нельзя, дорогой, — одна эта фраза заставляет его перестать об этом думать. Что с ним происходит? Почему это «дорогой» что-то взбудоражило в нем? Пульсирует, бьется, ничего не понятно, но оно есть. Это «что-то» въедается в сознание и поглощает целиком и полностью. Ее руки поглаживают запутанные волосы, он хочет что-то сказать, но продолжает молча лежать и отдаваться этим чувствам. — Эмиль, посмотри на меня, — он поднимает голову и смотрит на девушку снизу вверх. Она видит, насколько горят его глаза, видит все это бесконечное обожание и готовность выполнить любой ее приказ. Насколько далеко это может зайти? — Встань, — она отрывает руки от его головы и кладет их на подлокотники. Эмиль смотрит на нее секунду, а потом, явно нехотя, поднимается с колен. — Развернись. Исполнено. Он стоит и накручивает себе, в чем же провинился. А потом чувствует чужие руки на своей талии. Они тянут его назад, он слишком поздно реагирует и буквально плюхается на колени девушки. Что происходит? Вопросы задавать как-то поздно. Колени немного побаливали от столкновения с мужским седалищем, но все быстро проходит. Прямо сейчас он в ее руках, буквально сидит на ее блядских больных коленях и сжимается всем телом, не привыкнув к такому. Она в восторге, в дичайшем животном восторге, ведь ее маленькая добыча даже не думала о сопротивлении. Все эти сравнения в голове навевают стыд, она словно снова подросток в расцвете пубертата. Эмиль виноват, она виновата, но это не заботило. Хотелось лишь продолжить свой эксперимент. Руки обвиваются вокруг мужской талии, Ада успевает почувствовать, насколько же Эмиль костлявый. Если приложить немного усилий, кажется, даже их миниатюрная садовница будет способна с легкостью переломать ему все кости. Возбуждает. Ах, вот оно что… Она действительно мерзкая. — Мисс Ада… — ему закрывают рот рукой. Ему следует помолчать и стараться не издавать и звука, иначе девушка его оттолкнет. Оттолкнет и скажет катиться к черту и больше не сметь сюда возвращаться. Он не достоин ее тепла. Снова проступают слезы. Раз он больше не утыкается своей физиономией в чужие колени, значит, ему же можно? — Не помню, чтобы давала тебе разрешение, — обе руки перемещаются к горлу его мятой рубашки. — Простите, мисс… — Молчать. В голову просачивается мысль, что девушке просто неприятен его голос. Он отвратный, ему следует слушаться. Прямо сейчас она медленно вслепую расстегивала каждую пуговицу на его рубашке. Его щеки и затылок краснеют от каждого прямого контакта с чужой кожей. Мурашки. — Эмиль… — почувствовав напряженность парня на ней, к Месмер неожиданно вернулся здравый рассудок. Прямо сейчас в школе в собственном кабинете она занималась домогательством, которое вот-вот могло перерасти во что-то еще более ужасное. — Эмиль, ты… Он чувствует, что чужие руки остановились и больше не одаривают внимание его хилое тело. Становится холодно. Хочется что-то ответить, но ему наказали молчать. Что тогда? Это не может так резко остановиться. Неправильно. Ситуация, эмоции, ощущения, желания и то, что ему пытаются это обнулить. Не хочет, пожалуйста, не надо. Сглотнув образовавшийся в горле ком, он решает ради собственной выгоды побыть плохим учеником. Невоспитанным и заслуживающим наказание. Он нащупывает сзади руку девушки и берет ее в свою. Не ощутив сопротивление, он тянет ее и кладет себе на живот. Месмер чувствует, что мальчик нервничает, но почему-то позволяет ему совершить задуманное. Она понимает, она знает, и от этого ей только хуже. Не задерживаясь на животе, на котором, как оказалось, было очень много уже заживших ран и рубцов, Эмиль ведет женскую руку ниже, поколебавшись лишь на мгновение. Она касается его возбужденной плоти всего лишь сквозь ткань, но все равно ощущения такие, словно прямо сейчас он был полностью голый. — Мисс Ада, прошу… — он все-таки нарушает запрет. Девушка молчит и не двигается, продолжая ощущать возбуждение. Чужое и собственное. Сознание снова погружалось в беспросветную тьму, из которой, она знала, не выберется никто из них. Парень откидывается назад и беспардонно взваливает свою голову ей на плечо. Она снова видит его глаза. Красные от сдержанных слез и окутанный той самой мерзкой пеленой. Он желает и жаждет, и пусть ему стыдно от этого, все равно никак не скрывает. Он дал свое согласие, очень громкое. Эмиль смотрит на нее, умоляя. Сил больше не осталось. — Я велела тебе молчать, — наконец отвечает девушка и сжимает сквозь ткань штанов возбужденный член. Эмиль издает протяжный стон, сжимая руки в кулаки. На лице проскакивает улыбка. — А ты только и рад не слушаться своего психолога. Фразы казались нелепыми, походившими на второсортную ролевую игру между подростками. Каким образом она докатилась до этого? Или это все всегда было где-то глубоко внутри? Она чувствует, что парень на ней дрожит от каждого сжимания, каждого потирания, да и любого действия Месмер, от чего становится немного забавно. Он же явно никогда и не дрочил в своей жизни, раз спустя минуту она уже ощущает мокрый след там, где сейчас орудовала ее рука. Она должна взять ответственность на себя за такой знаменательный момент? Голова все еще на ее плече. Его щеки горят, а дыхание сбивчивое. Неужели подобное состояние возможно от простых ласк? Наверное. Желания проверять раньше совсем не было, а сейчас в голове творилось черте что. И в основном все касалось Эмиля. Парня, что сейчас чуть ли не завывал и скулил от ее прикосновений. Парня, что сотворит с ней подобное, и она ответила тем же. Два грязных и извращенных человека. Правда, в их случае из-за ее возраста большая часть вины, если не вся вовсе, лежала на ней. Как же непрофессионально с ее стороны. Свободной рукой она проводит по гладкой шее, немного задерживаясь на кадыке. Придавливая его, она слышит кряхтение и ощущает тяжелые взглатывания. Хочется надавить сильнее, но пока что рано. Спускаясь вниз, ощущает мягкий бугорок. Обводит пальцем вокруг, надавливает, хватает и скручивает. Розовая бусина немного набухает. Отрывая руку от мокрых штанов, она стремится одарить вниманием и второй сосок. От каждого прикосновения Эмиль вздрагивает, выгибает спину и тяжело дышит. — Похоже, тут ты чувствительнее любой девушки, — говорит Ада и кусает парня на шею. — А-а-ах! — слышит этот приятный отклик Месмер и кусает еще раз, посасывая разгоряченную кожу. Чувствуя сладость, понимает, что точка невозврата была достигнута. Ногтями она играет с уже затвердевшим соском, то вдавливая его в грудь, то просто задевая самые края. Если бы она могла, то прямо сейчас просто бы проколола эти чертовы горошины, не жалея парня. Но нельзя, пока что нельзя. Эмиль стонет и не понимает, куда можно деть свои руки. Перед глазами маячит дымка, которая впивается в сознание все глубже и глубже. — Я устала, — приятные движения останавливаются. Девушка толкает его в спину, заставляя встать. — Давай-ка ты сам попробуешь. Пару секунд парень стоит, пытаясь переварить информацию. Развернувшись лицом к Аде, он видит ее взгляд, от которого тут же хочется упасть на колени. Она обволакивала, ментально поглаживала, проникала глубоко под самую кожу и будто выражала всем своим естеством, что никому не даст обидеть. — Можешь сесть на столик, — скорее «велит» девушка, и Эмиль спешит подчиниться. Теперь она могла хорошо рассмотреть эту бледную кожу с многочисленными рубцами, которые смотрелись очень болезненно на худощавом теле. Выпирающие ребра, впалый живот, около пупка несколько царапин, еще выше длинный шрам, вероятно, оставленный ножом, ярко-розовые соски, с которыми она резвилась минуту назад. Он все еще смотрит на нее с безумным обожанием. Кажется, если она прямо сейчас скажет ему в таком виде пойти на давно начавшийся урок или сигануть в окно — он не будет колебаться. Страшная картина. Но она привлекала, манила и заставляла искать все новые и новые детали. — Подумай, что мне могло бы понравится, — еще одна детская шалость. Хотелось посмотреть под другим углом, развернуть на сто восемьдесят градусов и сделать парочку собственных корректировок. От мыслей об искусстве у нее всегда болела голова, ведь понять его чаще всего было слишком трудно. С такими вопросами лишь к преподавателю по искусству, или к тому высокомерному пареньку из параллельного с Эмилем класса. Хотя второй скорее всего безжалостно пошлет на все четыре стороны. Парень осторожно присаживается на столик, проверяя, не сломает ли он его под собственным весом. Месмер хихикнула в ладонь, откровенно умиляясь этим неловким движениям. Приняв удобное положение, Эмиль смотрит на собственные руки, о чем-то про себя думая. Он прикасается к собственным соскам, пытаясь вспомнить, что делала Ада. Ощущения заметно отличались, ведь от чужих рук на теле нельзя ничего предугадать. Эффект какой-то неожиданности пропадает и возбуждение заметно ослабевает. Девушка продолжала смотреть, изучать и ожидать новых действий. Ждет, она ждет, а он все топчется на месте, неловко пытаясь повторить за ней. Нет, ей не нравится вторичность, почему-то он был в этом уверен. Поднимает голову, видит ее, чувствует, ощущает, думает и наконец решается. Расстегивая ширинку, Эмиль пытается словить любое изменение в выражении лица. Ничего. Приспускает штаны. Ничего не меняется. Он замирает на резинке от трусов. Мокрые и липкие. Кажется, он успел излиться два раза, пока был в руках у девушки. Грязно. Поэтому она оттолкнула? Он не мог винить. Она немного прищурилась. Эмиль заметил это. Реакция. Она заинтересовалась. Он шел в правильном направлении. Больше не колеблясь, он стягивает трусы и смотрит на еще раз вставший и возбужденный член. Из головки сочилась смазка, вены чуть-чуть набухли, желание переполняло эфемерную чашу. Ада положила ногу на ногу и продолжала наблюдать. Правой рукой он сжимается плоть у основания головки, начиная делать ритмичные движения вверх-вниз. От стекающей жидкости рука быстро становится влажной, от чего начинает лучше скользить и наращивать темп. Он закатывает глаза от удовольствия и с каждой секундой ощущает надвигающуюся кульминацию. Еще немного, чуть-чуть. — Прекрати, — он на автомате убирает руку, обрывая это удовольствие. Член пульсирует и ноет, требуя разрядки, но парень лишь беспомощно смотрит на сидящую девушку, подрагивая коленями. — То, что ниже. Она указывает рукой. Эмиль сглатывает, осознавая, что она имеет ввиду. — Ты же хороший мальчик? — сводя колени, он легонько кивает. — Тогда ты меня не разочаруешь. Нет, не разочарует. Не может. Игнорируя все еще стоящий колом член, он снова разводит ноги в стороны. Тянется дрожащей рукой к этому месту. Пару раз обводит сжимающееся колечко ануса кругами, а затем медленно вводит в него первый палец. Они все еще скользкие от смазки, поэтому все выходит без каких-то затруднений. От чего-то постороннего внутри дискомфортно и непривычно, но он все равно начинает медленно двигаться, стараясь ввести сразу и второй палец. Уже трудно, лишь со второй попытки удается воплотить задуманное. Стенки с каждым движением растягиваются все лучше, от чего ранее чувство дискомфорта постепенно угасает. Теперь они входят и выходит без особых проблем. Он опирается на локоть свободной руки и прижимает ноги, стараясь найти другую комфортную позу. Не выходит, теперь он просто более откровенно и похабно демонстрируется свое оголенное тело и все больше сползающие с ног штаны вместе с трусами. Рубашка полностью мокрая от выступающего пота. — Так пойдет, — говорит девушка в ответ на его телодвижения. Значит, все верно. Пара минут, и он полностью привыкает, от чего мальчик начинается двигаться еще быстрее. Ему нужно угодить желаниям Месмер. Еще больше. Третий палец. Снова становится тяжело, смазки недостаточно для свободно-скользящих движений, но касаться члена ему запретили. Он продолжает упорно двигать пальцами, игнорируя неприятные вспышки боли. И в один момент, кажется, перед глазами взорвались сотни искр. По тему проходит приятная волна, которая буквально сбивает с ног. Точнее, с руки, на которую он опирался. Она дрожит, она больше не может удержать его костлявое тельце. Он падает на затылок, но продолжает снова пытаться коснуться того места, от которого прошлась настолько огромная волна удовольствия. Двигается, каждый раз задевает ее, наслаждаясь нескончаемым табуном мурашек. Глаза закатываются, перед ними полная пустота, изо рта выносятся все более и более пошлые звуки, смешивающиеся с чертовым хлюпаньем снизу. Он не может остановиться, не может контролировать собственное тело, и даже когда наступает тот самый заветный пик, Эмиль просто продолжает долбиться пальцами в зад. Еще, еще, еще, еще и еще. — Ты действительно нечто, дорогой, — знакомый голос выводит парня из этого транса. Растерявшись, он пытается снова привстать, оперевшись на руку. Но вместо этого лишь снова падает на затылок, в этот раз все-таки отключившись.***
— Вы должны быть мне благодарны, мисс Месмер, — говорил идущий рядом с ней мужчина. — Каждый раз стирать или оправдывать ваши продолжительные «сеансы психотерапии» весьма муторно. — Мне стоит как-то вас отблагодарить? — диалог с Бальзой все еще приносил мало чего приятного, но учитывая обстоятельства, в которых она погрязла, приходилось молча смириться и каждый раз выслушивать его незамысловатые монологи. — Что вы! Коллегам, как известно, нужно помогать в нужную минуту. Но раз вы спросили, я бы хотел попросить вас об ответной услуге. Девушка неосознанно напряглась. Это не скрылось от его глаз. — Не волнуйтесь, ничего сверхординарного. Просто не могли бы вы одолжить мне для личного использования на пару минут ваш кабинет? Не сегодня, скажем, через пару дней. Я дам вам знать. — Конечно. — Что, даже не поинтересуетесь, для чего он мне? А вдруг я планирую жестокое убийство и собираюсь повесить его на вас? — Тогда предупредите заранее, мне нужно будет отменить наш с Эмилем сеанс. — Я в вас не сомневался, мисс Месмер. Рядом с ними проходит группа учеников, которые, завидев преподавателя, начали громко и резво здороваться. Мужчину окружили со всех сторон и быстро уволокли в другую сторону, оставляя девушку одну. Она лишь пожимает плечами и сворачивает к лестнице. Через мгновение раздается звонок, отчего шум от людей, бегающих по коридорам школы, быстро стихает. Особенно это касалось пятого этажа, на котором совсем недавно начался ремонт большинства кабинетов. Одна лишь Ада находилось среди всей этой идеальной тишины. Расслабляло. Срочной работы не было, разве что подготовить вопросы для тестирования учеников младших классов через четыре дня, но этим можно заняться попозже. Она оставляет бумаги на компьютерном столе и садится в свое излюбленное кресло. Кресло, которое за последние пару недель повидало гораздо больше, чем за прошлые пару лет. Учитель Бальза подкинул ей чертову мину, на которую она наступила, точно зная ее местонахождение. Она наступила, попрыгала и чуть ли не попыталась съесть ее. Смешок. Ада чувствует себя идиоткой, которая променяла свое спокойное существование на что-то мерзкое и… Приторно сладкое. Оно въелось в кожу и сделала ее настолько липкой, что сколько не пытайся оттереться, оно никуда не уйдет. После того случая, она еле как смогла привести мальчика в надлежащий вид и оттащить в лазарет, выдумывая по пути историю о шаткой нервной системе, из-за которой малец и в прошлый раз слег, правда еще споткнувшись и ударившись головой. Последнее во втором случае пришлось убрать, дабы избежать излишних подозрений со стороны мисс Дайер. Эмиль пришел в себя через полтора часа, но к этому времени Ада уже ушла домой. На следующий день он пришел снова. И через день. Их встречи стали регулярными и крайне длительными. Мысли о них занимали голову. Постоянно, вновь и вновь. Она стала зависимой, он тоже. Каждый раз они вдвоем утопали в этой бесконечной грязи, совершенно не заботясь о возможных последствиях. Месмер убедила себя, что пока учитель Бальза приподает в этой школе, ни Эмилю, ни ей бояться было нечего. Ведь бесконечные отмазки по поводу отвратной успеваемость ученика и постоянных посещений школьного психолога исходили от него по его же собственной инициативе. Он что-то знал, что-то задумал, но Ада знала, что лучше просто продолжать молчать. Слышится стук в дверь. Ответ «войдите». Снова он. Такой маленький и хрупкий, такой уязвимый и ранимый. Плохой мальчик, что сейчас пропускал урок физики. Очень плохой и очень грязный. Он подходит к девушке, предварительно заперев дверь торчащим ключом и садится перед ней на пол, опуская голову на ее колени. Тепло. — Ты сделал то, что я просила? — он кивает в ответ и достает из кармана миниатюрный пульт с парочкой кнопок. — Умница. Она забирает устройство из его рук и поглаживает все еще спутанные волосы парня. Одна нажатие — тепло смешивается с возбуждением. Они оба снова погружаются в эту мерзкую и сладкую тьму.