Бездна

      Руки упираются в твёрдую грудь. Рывок. Сукуна впечатывает меня телом обратно в мягкую поверхность. Мы буравим друг друга тяжелыми взглядами. В моих глазах недоверие к тому, что это снова происходит, в то время как в его — жажда меня растоптать. Болезненный спазм от бессилия медленно поднимается, овладевая мной всё сильнее и сильнее. Слёзы в который раз уже наворачиваются на глаза. Этот день не собирается отпускать меня из своего кошмара…       — Бороться бессмысленно, — словно прочитав мысли, озвучивает мучитель. Судорожный всхлип вырывается из опухших губ, когда рука мужчины кончиками пальцев ласково касается моего подбородка. Это была обманчивая нежность, скрывающая за собой ужас происходящего. — Неужели ты решила, что так просто отделаешься? Мой брат — идиот, каких только поискать нужно. Он купился на твою милую мордашку. Теперь каждый раз, когда ты вляпаешься в очередное дерьмо, он подставится. А этого я не хочу… — слова текли в уши, словно мед. Такие правильные и правдивые. Сукуна шептал, как змей искуситель. Возразить ему было нельзя.       — Я не виновата…       — Ну опять ты за своё, пташка, — он цокнул языком, ведь был разочарован моими словами, из-за чего его хватка усилилась, заставляя смотреть только в глаза. — Мы уже проходили эту песню. Хочешь лишиться ещё одного пальца из-за вранья?!       Беглый взгляд тут же нашел перебинтованное место, где когда-то был безымянный палец. Я понимала, что его больше нет, но до сих пор испытывала фантомные боли. Воспоминания были слишком свежи…       — Я прошу прощения… — руки, вцепившиеся в его черную толстовку, тряслись, а слёзы скатывались в спутанные волосы. – Пожалуйста… Я больше не выдержу!       Голос разума кричал, что никто не придёт на помощь, ведь тут только я и монстр, пожирающий глазами. Тело, пропитанное болью и унижением, окаменело от страха неизбежности.       Его рука плавным движением спустилась от моего лица к колену, по пути очертив контур груди. Он резко закинул мою ногу себе за талию. Все повторяется вновь…       — Всего лишь одно необдуманное действие привело тебя к такому плачевному положению… — Сукуна с любовью погладил бедро, из-за чего я разрыдалась в голос от жалости к себе, — ну, что же ты, малышка Мэй Мэй, просто расслабься и получай удовольствие.       «Удовольствие» от грязного и липкого поцелуя в шею вызвало несдержанный вопль, сорвавший голосовые связки. Руки яростно пытались оттянуть мужчину за макушку от нежной кожи. Тошнота подступала к горлу. Всё повторяется вновь! Сквозь слои одежды, разделяющие наши тела, я чувствовала возбуждение Сукуны, которое упиралось в меня.       — За что?! – крик, вырвавшийся из груди, звонко отразился от стен и эхом раздался по комнате. – Я ведь ничего не сделала! Я расплатилась! Я сожалею о содеянном. Клянусь, что больше не втяну Юдзи в неприятности. Только… Пожалуйста, не трогайте меня! Пожалуйста…       Молить о пощаде не было унизительно. Я готова просить хоть самого дьявола, лишь бы это не повторилось вновь. Второго подобного надругательства я не переживу. Чем я заслужила такое обращение?       Сукуна оторвался от нежной шеи, оставляя после себя мерзкую влагу и след от зубов. Я с мольбой смотрела в его глаза, пылающие неприкрытой похотью и пламенем ада. Как так получилось, что у двух родных и так похожих друг на друга людей были такие разные взгляды? Будто бы сама природа пошутила, одарив одного добротой в глазах, а другого – ненавистью. Одна только мысль сводит с ума — человек, чей лик носит лучший друг, готов надругаться надо мной. Это было нечестно, ведь в чертах лица его я видела Юдзи, от чего болело сердце.       Минутное замешательство Сукуны возродило в душе надежду на спасение. Горечь обиды, страх от пережитого и ужас происходящего — все это дало моим дрожащим рукам силы для сопротивления. За секунду я сбрасываю с себя громоздкое тело и падаю коленями на пол. Боль отрезвляет. Не думая, встаю и мчусь к двери. Лихорадочно цепляюсь за ручку. Слышу щелчок язычка в замке, от чего сердце замирает в ступоре неверия. Этот кошмар закончится!       Рывок. Цепкие пальцы хватают меня за волосы и отбрасывают назад. Я мешком скатываюсь по твёрдой стене.       — А ты оказалась довольно шустрой, – басистый смешок болью отдаётся в голове, перед глазами плывёт, а зубы предательски стучат. – Так даже поинтересней будет.       Сердце, готовое вырваться из груди, бешено бьется. Сукуна хватает меня за волосы и тащит по полу, словно желанную добычу. Одной рукой, царапая ногтями, я пытаюсь стереть безумную улыбку с его лица, другой — выcвoбoдить свои волосы.       — Ах, ты оказывается из тех, кто любит пожестче?! — он скалился как зверь на охоте, не скрывая, что данная ситуация его забавляет. Я кричала, словно раненая лань, отбивающаяся от чудовища, до того момента пока меня грудью не впечатали в стол, выбивая весь воздух из легких. – Тебе повезло, пташка, ведь я тоже люблю пожестче.       Его голос стал хриплым от «возбуждения», которое твёрдо упиралось мне в бедро. Одной рукой он прижимал меня к холодной поверхности стола, а другой бесцеремонно стягивал штаны вместе с бельём.       — Хм, так у тебя что, месячные пошли? — нотка удивления просквозила в его голосе. Он нагло всунул пальцы в моё «нутро», затем достал и выставил их перед мои разгневанным лицом, демонстрируя то, что он посчитал «критическими днями».       — Пошёл к чёрту, ублюдок!       Стараясь вырваться из его хватки, я не заметила, как под моим напором сломались пару ногтей, которые упирались в гладкую поверхность стола. Мужчина ждал ответа и нетерпеливо терся об меня своим стояком. Возможно, раскрыв ему правду, его желание исчезнет       — Кровавое месиво на твоих пальцах — доказательство несдержанного насилия Гето Сугуру!       — Оу, так вы там, ребятишки, веселитесь в своей академии, — после секундного переваривания моих слов, задумчиво отозвался Сукуна, рассматривая то, чем он называл «веселье». — Ну ничего, пташка, я не из брезгливых.       Мгновение - и он остервенело врывается в повреждённое лоно, шипя от удовольствия, что наконец оказался во мне. Истошно крича, я возобновила попытки вырваться, но Сукуна, намотав рыжие волосы на кулак, со всего размаху приложил мою голову об деревянную поверхность стола. В ту же секунду в глазах потемнело, а из глотки донёсся лишь жалобный писк. Голова раскалывалась от боли. Попытки вырваться не увенчались успехом. Сукуну не смутил мой скулёж, от этого его только распирало, и он наращивал темп. Проникновения становились всё быстрее и быстрее.       Мне казалось, что я умираю. Снова. Расфокусированный взгляд пытался зацепиться хоть за что-то, только лишь бы отвлечься от его пальцев, до синяков сжимающих моё бедро. В этот момент я мечтала потерять сознание, абстрагироваться от всего происходящего. Мысли путались в голове и с каждым последующим толчком осыпались пеплом в остатках моего рассудка. Всё повторяется вновь.       — Эй, пташка… Ты там не сдохла?! – не сбавив темп, Сукуна заметил мою отрешённость. Неужели этот больной ублюдок решил, что я должна принимать активное участие в этом?! Звонкий шлепок по ягодице отрезвил меня. С разбитых губ сорвался сдавленный хрип. — Не отключайся. Мне не нравится трахать безмолвных кукол.       Я вскрикнула от новой порции боли. Он крепко сжал мои волосы у самых корней, потянул вверх, тем самым заставляя прогнуться в спине, и начал вбиваться своим разгоряченным членом под новым, удобным ему, углом.       — Да… Не молчи, когда я рядом, пташка…       Чувство было такое, будто меня разрывали изнутри. Слёзы лились градом по опухшим щекам. Мне было так жалко себя, так тошно…       Беспомощная. Слабая. Никчёмная!       Сукуне нравилось иметь власть над моим телом. Больной ублюдок. Ему было плевать на своего брата. Всё, что он сейчас делал, так это воплощал больную фантазию. Остальное было только предлогом, чтоб поиметь меня, как дешёвую шлюху. Я это сразу поняла. Ещё при нашей первой встрече, он не вызывал у меня доверия. Ненавижу…       Сукуна шумно дышал за моей спиной. Грязные шлепки отбивались от стен эхом. Я молча всхлипывала, давясь своей беспомощностью. Сломанными ногтями я цеплялась за край стола, чтобы хоть как-нибудь уменьшить натяжение волос, которые мертвой хваткой сжимались в руке чудовища, что был так похож на Юдзи. От этой мысли тошнило ещё больше. Грязь впитывалась в меня вместе с запахом животного секса.       Я была слаба и морально уничтожена. Унижена. Растоптана…       С каждым несдержанным толчком я хоронила себя под натиском его хриплых стонов. Ненависть ко всему миру сжирала изнутри. Под мое бешено бьющееся сердце толчки Сукуны усиливаются. Он на грани. Изначальный ритм сбивается. Несдержанное рычание вырывается из его груди, вдалбливаясь со звоном в тело. Границы моей отрешённости и его удовольствия сливаются в единый гортанный стон моего облегчения и его удовлетворения. Всё кончено.       Он выходит с мерзким хлюпающим звуком, тяжело дыша. Шлёпает ладонью по голой коже напоследок.       — Когда Сатору и Гето подучат тебя, пташка, не забудь про меня… Я с удовольствием оценю их труды, — произнёс Сукуна, наклоняясь к моей щеке и шумно вдыхая запах растрёпанных волос. — кстати, я немного забылся, ты такая горячая, не сдержался, прости.       Сукуна вышел из комнаты. Так и не поняв до конца его последнюю фразу, я выпрямилась, почувствовав, как по ноге стекает что-то липкое и мерзкое. Он кончил в меня. Кровь вперемешку с семенем впитывается в грязное бельё. Желудок не выдерживает и меня выворачивает наизнанку прямо на пол. Пустыми глазами брезгливо смотрю на жёлтую жижу, впитывающеюся в ковёр. Всё напоминает какую-то дурную комедию, где я в главой роли. Как вообще это могло произойти?       Дверь со скрипом открылась, заставляя затравленно обернуться. Зрачки расширились, а паника вернулась. В комнату вошел тот самый парень, который ранее стоял со скучающим видом у окна.       — Сукуна сказал, что тебе нужна помощь, – он плотно закрыл дверь и равнодушно посмотрел на меня. — Я не интересуюсь поеденным мясом, можешь расслабиться.       Тело напряглось под пристальным взглядом незнакомца. Голос разума кричал, что нужно бежать. Его слова доходили до меня слишком медленно, а последние так вообще вогнало в ступор. Он сравнил меня с мясом. Так вот кто я для них — мясо. И чем вообще мне мог помочь этот человек? Если он не умеет обращать время вспять — нам не о чем разговаривать.       — Не знаю, кто ты, — смелости от его слов прибавилось во мне, — но можешь валить к чертям собачим! Ни твоя помощь, ни тем более этого ублюдка, мне не нужны. Оставьте меня в покое!       Гневно выпалив свою триаду, я направилась к выходу, однако незнакомец даже не пытался уступить мне дорогу. Стоял стеной, преграждая путь.       — Свали с дороги! — сквозь стиснутые зубы, дрожа от ярости, проговорила я.       — Ты всегда такая злая, когда предлагают помощь?       Его спокойствию можно было позавидовать, в то время как меня трясло от раздражения. Что это у него на лице, татуировка?       — От вас мне ничего не надо, конченые фрики!       Кто вообще в здравом уме будет бить себе тату на лице? Да ещё и в форме пластыря на носу… Весь вид говорил, что у него такие же беды с башкой, как и у остальных.       — Свали!       — Эй, я тебя не оскорблял, это первое, — не успела я протиснуться к двери, как он дернул меня за локоть, больно впиваясь пальцами. Его лицо находилось непозволительно близко. Оказывается, в этом человеке тоже есть эмоции помимо безразличия. Раздражение. — Второе, лучше будет, если ты заткнёшься, бесишь. И последнее, я врач, и вроде как ясно дал понять, что на побитых девок не встаёт.       — Да хоть сам господь бог, — шаг назад и я с шипением вырываюсь из его хватки. С меня достаточно чужих прикосновений, а от его слов спокойней не становилось. Если он с ними, значит такой же. — Уйди.       Твёрдо стоя на ногах, я намеревалась, пусть и не с гордо поднятой головой, а прихрамывая от боли в интимной части тела, уйти отсюда подальше. Из этого места. От этих людей.       — Сукуна сказал, что закончил в тебя, и вроде как травмировал. Попросил разобраться с этим, — он как ни в чём не бывало продолжил стоять на своём, скрестив руки, игнорируя мои протесты. Что с этим парнем не так? — Для нас обоих будет проще, если ты снимешь свои штаны добровольно и ляжешь на диван, широко расставив ноги.       — Ты вообще себя слышишь?! — от шока я даже начала забывать, как правильно дышать. Что он сейчас сказал? Добровольно? — Я не стану этого делать!       Отрицательно качая головой и не собираясь соглашаться с этим сомнительным доктором, я делала мелкие шаги назад, пока не уперлась лопатками в стену. Они издеваются надо мной.       — Если тебе станет от этого легче, могу показать свою лицензию.       — Да причём тут твоя лицензия? Меня изнасиловали два раза за сегодня! — не выдерживая весь сюр, я кричу. — Отрезали палец, — гневно вытягиваю покалеченную руку и демонстративно трясу ей, — видишь, его там нет!       — Знаю, я его перевязывал.       Он вообще непробиваемый! Будто со стенкой разговариваю.       — Вас всех посадят, — терпение лопнуло, — я вас всех посажу!       Жажда мести поглотила. Я не была намерена спустить всё на тормоза. Сидеть сложа руки и жить дальше… Себе я такого позволить не могла.       — Что у каждого из вас вообще с башкой творится! Избиваете, калечите, насилуете, — разрываясь в крике, я выплёскивала всю боль, в то время, как обида сжимала израненное сердце, — всё это произошло со мной в один день! Что с вами не так?! Чем я это заслужила?!       В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь моим тяжёлым дыханием. Разгневанным взглядом я хотела просверлить его чёртову голову. Мои слова ни капельки не тронули пустые глаза напротив. Ни единый мускул не дрогнул на его каменном и татуированном лице. Парню было всё ровно на мою истерику. Бесчувственная ледяная глыба безразличия. Животные и то добрее будут.       — Если закончила, позволь тебе кое-что прояснить, — он сделал шаг вперёд, разминая свою шею, — обратишься в полицию, закончишь свою жизнь быстрее, чем думаешь.       Холод так и сквозил в его словах. Мое сердце замерло от услышанного.       — Пораскинь мозгами, девочка. Всё, что произошло с тобой — это верхушка айсберга. Дальше может быть ещё хуже.       Дрожь от страха вновь вернулась. Парень подошёл ближе. Достаточно было протянуть руки, и он мог бы схватить меня за шею. Ком встал в горле. Ожидание было слишком долгим. Однако он не трогал, лишь стоял и брезгливо окидывал меня взглядом.       — Я не запугиваю, просто предупреждаю.       Я вся сжалась. От этого человека веяло могильным холодом.       — Неужели может быть что-то хуже этого…       — Подумай о своей матери. Она ведь в Токио живёт?       Недоверие исказило моё лицо. Страх за маму сковал в тиски. Неужели эти люди совсем не знают границ дозволенного?       — Вы не посмеете! – злостно выпалила я, впиваясь сломанными ногтями в ладони.       — Да? А кто нас остановит, ты? — фальшиво удивился он. — Не смеши. У тебя нет ни связей, ни денег. Просто отряхнись, забудь и живи дальше. Так будет лучше для всех.       Он отошёл к шкафу, давая возможность вздохнуть мне полной грудью. Я уже и забыла, каково это — не чувствовать давящее напряжение чужого присутствия. Парень покопошился в шкафу и достал небольшой серебристый чемоданчик.       — Сними штаны вместе с бельём и ляг, — скомандовал он, кивая на диван. Я с сомнением посмотрела сначала на парня, открывающего чемодан, затем на место, где меня пытались изнасиловать. Почувствовав моё смятение, он оторвался от дел и со вздохом равнодушно проговорил. — Поверь, я тоже не горю желанием оставаться с тобой в этой комнате дольше, чем на десять минут. Сделаю процедуры, и разойдёмся.       Это не могло быть реальностью. Бред! Может, если я это сделаю, «доктор» отвяжется, и кошмар наконец-то закончится? Наступая себе на горло, я делаю неуверенный шаг к проклятому месту, но с каждым движением моя уверенность тает на глазах. Анализировать произошедшее сейчас совсем не хотелось. Хотелось домой. К маме…       Мягкая подушка дивана прогибается подо мной. Трясущиеся пальцы стягивают серое трико, бельё идёт следом. Холод проходит по оголённым ногам. Губы искажаются в болючей улыбке, когда я рассматриваю бордовые отметины на бёдрах. Жгучая ненависть прошибает насквозь. Плохо…       — Ляг и раздвинь ноги пошире, — он надел резиновые перчатки и взял поднос с инструментами для осмотра. Совсем недавно из подобного подноса Юдзи выбирал лезвие для отсечения пальца. Ужас смятения прошёлся вдоль позвоночника. Я с недоверием посмотрела на парня, имя которого так и не знала, — Я не собираюсь тебя калечить. Осмотрю, если потребуется— зашью.       Его слова горькой правдой оседали на дне души. Меня невозможно было покалечить ещё больше, это уже сделали до него. С опасением я всё же легла на спину и, заливаясь краской, широко расставила ноги. Это скоро закончится…       Чувство стыда накрыло с головой, когда незнакомый парень оказался между моих ног. До этого момента в кресле у гинеколога я бывала от силы раза два. Как-то не было необходимости. Но, когда его пальцы, облачённые в резину, дотронулись до меня в самом сокровенном месте, я забыла, как правильно дышать. Его касания были на удивление аккуратными и почти невесомыми. Осмотр и дальнейшие манипуляции проходили в полной тишине, пока я старательно разглядывала белый потолок, в надежде увидеть в нём что-то новое.       — Можешь одеваться, – сказал парень, стягивая перчатки, — и закати рукав толстовки, мне нужно поставить укол.       — Какой укол? — в замешательстве спросила я, садясь на край дивана и натягивая штаны. Идея с уколом мне не очень понравилась, боялась их с детства.       — В тебя кончили, — констатировал парень, смотря на меня бездушными глазами. — Хочешь ребёнка от насильника?       — Нет! — от одной только мысли стало тошно. Я готова умолчать о случившемся, но категорически отказываюсь иметь дитё от этих ублюдков.       — Аллергия?       — Только на цитрус, — прошептала я дрожащим голосом, увидев в руке парня шприц с прозрачной жидкостью, — дышать трудно…       Сама не поняла, описала ли реакцию на аллергию или свое состояние в этот момент.       — Отвернись, если боишься.       Послушав парня, я повернула голову в сторону и постаралась отвлечься. С зажмуренными глазами оголила руку и небрежно протянула. Это всего лишь укол, но было очень страшно…       Рука без перчаток оказалась теплее, чем я думала. Контраст моей холодной кожи и его горячей ладони вводил в замешательство. От этого становилось даже как-то легче всё пережить. Невесомые касания смоченной в спирте ваты. Почти не ощутимый укол в вену. Всё оказалась быстрее, чем я представляла. Может, врач он и неплохой, но не думаю, что человек хороший, зная его круг общения.       — Спасибо, наверное… — оттягивая рукав толстовки, я всё-таки решила поблагодарить его, на что в ответ получила недоумевающий взгляд.       — Ага.       Он захлопнул свой чемоданчик и поставил его обратно в шкаф, всё так же игнорируя происходящее. Он вообще человек?!       — Тебя хоть как зовут? — вопрос вылетел быстрее, чем мозг успел его переработать. Этот парень мне помог, хотя скорей всего он делал это ради своих приятелей. Но всё же…       Я прикусываю свой язык. Это было глупостью. Не стоило интересоваться именем того, кто в сговоре с насильниками.       — Чосо, — неохотно кинул он, замерев в дверях.       — Мэй…       — Плевать.       Он хлопнул дверью, оставляя меня в полном замешательстве. Если это так его взбесило, мог бы и не называть своего имени. Бред…       Юдзи застал меня в том состоянии, в котором оставил Чосо, потерянной и опустошённой. Друг долго извинялся, но почему-то я не могла посмотреть на него. Перед глазами видела Сукуну. Парень воспринял это как шоковое состояние из-за отсечения пальца. Пусть думает так. Я не хотела, чтобы Итадори знал, что происходило тут, и корил себя ещё больше. Его вины не было. Итадори вывел меня из этого ада сразу, как только я смогла ему разъяснить, что со мной всё в порядке. Хотя… Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу уже нормально жить. Чосо говорил, что нужно отряхнуться и идти дальше? Не уверена, что это получится.       После того, как мы добрались до общежития, я еле отговорила друга остаться со мной в комнате. Меня не воротило от его присутствия, просто устала. Итодори нехотя выслушал мои оправдания и всё же оставил одну. Это был чересчур длинный день.       Я долго стояла в душе под горячим напором воды, пытаясь отодрать следы насилия, в кровь сдирая кожу. Слез больше не осталось. Была только всепоглощающая жалость к себе. На шее красовался засос, оставленным Сукуной. И как Юдзи его не заметил? Разбитую губу я оправдала, сказав, что сама не заметила, когда прикусила ее. Получилось почти естественно. Почти правда. Тошно. Как же тошно от себя…       Разбитая и униженная я лежала под плотным одеялом, накрывшись с головой. Меня лихорадило от отвращения. На часах 23:31. В это время я обычно сплю, но сейчас давлюсь в молчаливой истерике. Тошно и больно. В голове один вопрос: «Как жить дальше?»       Звук от смс на телефоне перебивает мои мысли. Не с первой попытки он распознал моё отекшее лицо, что впрочем было неудивительно. Хорошо, что завтра выходной. Руки дрожат, когда я вижу имя отправителя.       — Что ему ещё надо...       Сердце бешено колотится. Мне следует заблокировать этот номер и забыть его навсегда.       «Годжо Сатору»       Нам нужно поговорить.       Три слова вводят меня в ступор. Нам не о чем разговаривать! Откидываю телефон куда-то в сторону. Как ему в голову пришла мысль, что после всего я захочу с ним разговаривать? Полоумный.       Не успеваю закрыть глаза, как в комнате раздается звук входящего звонка. Не трудно догадаться от кого. Его имя высветилось на экране. Он настойчивый. Лучше я лягу под поезд, чем пойду у него на поводу.       — Пошёл к чёрту, Сатору! — сбрасываю вызов.       Нет. Никогда. Больше в моей жизни его не будет. Пока я пыталась заблокировать номер говнюка, мне пришло еще одно смс. Тяжёлый день не собирался меня отпускать. Это просто поразительно, он прислал мне пятисекундный ролик.       — Надеюсь, в нём тебя дерут собаки, козлина… — слова застряли комом в горле от увиденного. — Нет! Это не может быть... Нет...       Расплывчатая картинка перед глазами никак не укладывалась у меня в голове. Это невозможно. Это не могла быть я! Девушка на видео стоит на четвереньках между двумя голыми мужчинами. С желанием смотрит на член первого перед своим лицом, пока второй вколачивается сзади. Звука не было, но мой мозг сам воспроизвёл эти омерзительные шлепки.       — Это невозможно. Я не могла забыть такого! Та девушка — не я!       Паника волнами проходит по телу, бросая в жар. Я словно падаю в бесконечную пропасть. Бездну своего кошмара. Всхлип вырывается из груди. Неверие.       Я совсем забыла, что произошло в ту ночь. Он говорил, что мы просто развлекались... Но как из памяти могло исчезнуть такое?       Телефон в руке дрогнул от вибрации. С опаской я смотрю на входящее смс, кусая губу до металлического привкуса на языке, но всё же открываю.       «Годжо Сатору»       Комната 201. Завтра в 17:30. Жду.