***
День сегодня намечается очень крутым для Эмиля. Даник позвал его и Сударя в студию на съёмки ролика на его канал, под названием «Кусни, лизни или ничего челлендж!» Конечно, это будет не из самых приятных форматов, но зато можно получить куча крутых эмоций. Тем более, в это время в офисе будет Дима. Это радует. Иманов еле как уговорил Масленникова отпустить его встать с кровати, и пойти приводить себя в «человеческий вид», ведь операторы и Даник с Никитой приедут через пятнадцать-двадцать минут. Хорошо хоть ехать никуда не надо, Эмиль и так в офисе. Младший довольно быстро умылся и оделся. Быстрее, чем обычно. Возможно, он в предвкушении офигенного дня. Эмиль идёт на кухню, думая разогреть и перекусить оставшийся кусок сырной пиццы из холодильника. Но, подходя к кухне, он увидел стоящего за плитой, в чёрном фартуке, слушашего музыку в наушниках «Дмитрия Масленникова собственной персоной». Тихонько подойдя к нему из-за спины, Эмиль приобнял его за талию, из-за чего тот вздрогнул. — Эмилька, дорогой мой, ты меня так до инфаркта доведешь, — Прокомментировал действия младшего, Дима повернулся всем корпусом к Иманову. — Чего готовишь? — Спросил Эмиль, ехидно улыбаясь, — Неужто мне завтрак? — Масленников смотрел прямо в карие глаза тому, видя в них яркий огонёк, который вновь загорелся ещё ярче, чем обычно. Наконец пропало то самое печальное и поникшее лицо, с синющими синяками под глазами. Удивительно, как он сам влияет на парня. Теперь это радостное лицо с счастливой, растягивающейся мягкой улыбкой, яркие, карие как омут глаза, в которых так и написано «Я люблю тебя, мой дорогой. Никуда не отпускай меня. Никогда». Какое счастье, видеть радостного человека. — Вот так вот, Эмиль, да, готовлю тебе завтрак, — Начал усмехаться Дима, растягиваясь в улыбке, которую так обожает младший, — А если ты сейчас меня не отпустишь, то твой первый завтрак от меня сгорит, и тебе останется кушать только то говно, которое предъявить тебе Даник в челлендже. — Ну ладно, ладно… — Отошёл Эмиль, отпуская Масленникова, давая свободу его талантливым рукам. Начали приходить операторы в офис. Они пришли раньше Данияра с Никитой, так как операторам нужно подготовить камеры с предстоящим съёмкам. Они занимаются своими делами, работают, настраивают что-то, пока Дима с Эмилем едят вкуснейшие блинчики за столом, которые приготовил «сам Дмитрий Масленников», макая их в сгущёнку. — Очень вкусно… Прям как мне мама готовила в детстве. Помню до сих пор, такие необычные, родные… — Скучаешь по ней? — Заметил как поменялся в лице младший, и стал немного поникшим. — Конечно, но уже привык как-то — Приулыбнулся Эмиль, — И это… Я вот что хотел сказать… — Остановился Иманов, собираясь с мыслями. — Чего? — Дим… Спасибо тебе за все что сделал для меня. Спасибо за то что в команду принял, за то что канал мне собственный создал. Спасибо за внимание, эмоции, которые ты мне подарил. Спасибо за то что спасал меня когда я задыхался от приступов, за то что забрал меня из той заброшки и поддерживал как мог. Спасибо за всё. Я… Я очень тебе благодарен, правда… — Со смуглой щеки скатилась слеза. Он наверное никогда не был таким искренним, как сейчас. — Эмилька… Ну ты чего хоть? Родной, пошли в комнату отойдём, — Взял старший руку Иманова, и потянул на себя, как бы говоря «Вставай». Они зашли в комнату Масленникова, и закрыли её. — Ты чего плачешь, родной мой… — Прижал к себе Эмиля, крепко обнимая. Тот утыкается носом в плечо, смыкает руки за спиной старшего, и переодически всхлипывает. Диме сейчас кареглазый казался таким невинным, беззащитным… Так и хочется прижать к себе, и никогда не отпускать. Нежные поглаживания успокоили Эмиля, но тот ещё только сильнее прижимался к шатену. — Эмилька, там вроде Даник пришёл… — Ладно. — Нам нужно выходить. Точнее тебе, — Поправился Дима, — Тебе же сниматься с ним. Эмиль нехотя отстранился от старшего, и смотрит прямо тому в глаза. — Тебе не за что меня благодарить. Если я что-то и делаю полезное, то это только ради твоего блага и здоровья. Я лишь хочу чтобы ты стал счастливым, и больше никогда не грустил, — Поцеловал коротко губы младшего, в миг одаряя того своим теплом и любовью, — И ещё кое что. Я конечно давно ещё это заметил и хотел поговорить раньше, но… — Берет Масленников левую руку Эмиля, задирая рукав толстовки вверх, оголяя разгиб локтя. От туда красовались несколько, уже зажитых линий шрамов, — Объяснишь? — А. Эм. Ну… — Начал глазами бегать Эмиль по комнате, пытаясь придумать отговоку, хотя понимал, что это ничего не оправдает, — Это… Я не знал просто как справляться с душевной болью, и заглушал её физической, — Решил не врать младший, — Я просто не знал что мне ещё делать… Я один раз всего попробовал, и всё… — Пообещай мне единственное. Никогда больше не делай так, понял? — Спросил Масленников серьёзно. — Угу… Я пойду, наверное, заждались уже наверняка. Открыв дверь, их встретил Никита. — Ну и что вы там делали, голубки? — Ой, да иди ты, знаешь? — Ладно, ладно. Ты готов? Мы сейчас начинаем. — Да, всё уже. Начались съёмки этого долгожданного формата подписчиками. Даник поприветствовал всех, и на стол стали выносить накрытую тарелку с какой-то едой. Также им выдали мешочек, с тремя бумажками. «Кусни», «Лизни», «Ничего». Ребята решили сначала вытянуть свою бумажку. Сударю выпало «Лизни», от чего тот заулыбался. Не самое плохое. Но опять же, смотря что на тарелке… Данику выпало «Кусни». Он рассмеялся, постоянно проговоривая «Ну нет…» Знает же ведь, что нормальной еды практически нет. Ну а Эмиль был счастлив, так как выпало ему «Ничего». Хотя прикол был бы, если на тарелке оказался бы какой-нибудь шоколадный кекс. Провал был бы, что сказать. Но нет. Открыв крышку, показалась жестяная баночка шпротов. Эмиль смеялся, пока Даник матерился во всё горло. — Ну вы и лошары, пацаны, — Ржал Иманов. — Блять, вот мы с тебя немножко попозже поугараем. — Да, Эмилька, сомневаюсь что тебе это добром кончится, — Включился Масленников в видео на пару секунд. Поморщившись, Никита смог лизнуть всю длину тела рыбы, после чего отплёвывался в ведро, стоящее справа от стола. Далее шёл Данияр. Перекрестившись, он вдохнул полной грудью воздух, взял рыбу, и половину её тела откусил. Сжав всё лицо, Тауланов быстро пережевал всё, и глотнул. От противного вкуса, тот открыл рот, держа зубы сомкнутыми. Воду пить в челленже запрещалось, по этому терпели как могли. — Как и всегда, в этом раунде вышел победителем Эмиль. Но это ненадолго. Ну а мы — двигаемся дальше! Новый раунд — новая накрытая, загадочная тарелка. Все вытащили по бумажке, сразу не осмотрев на неё. Но теперь — нужно. — Бля… Чуваки, у меня «кусни»… — Ну вот, теперь пришла пора нам издеваться, — Говорил Даник, который ржал во всю глотку, держа в руке бумажку, с надписью «Ничего». — Ну а мне почему сука опять «лизни»? А? — Никит, твоя судьба видимо — лизать, в этой жизни, — Прокомментировал Дима. — Блять, спасибо Диман. Ну не в этой жизни повезло, значит в следующей повезёт. Начали парни ржать на весь офис. И вправду, день уже задался. Теперь самое интересное. Что же в тарелке? Даник открыл крышку, и оттуда показался кусок сырого теста. — Ну заебись, что ещё сказать? — Конечно, младший был от этого не в восторге, но всё равно прикольно. Когда ещё он попробует сырое тесто? Правильно. Нормальный человек это делать не станет, а Эмиль не такой. Как настоящий мужик, Иманов взял ртом огромный кусок теста, который очень тяжело жевался. Но он смог себя перебороть, и сглотнул абсолютно все, чему ребята очень удивились. Они думали что хоть как минимум всего того, что кареглазый взял, он выплюнет в ведро, но нет. Не в этот раз. В это время Эмиль заметил, каким пронзительным и обеспокоинным взглядом смотрит на него Дима за кадром. Младший посмотрел на него, кивая и улыбаясь, как бы говоря «Всё хорошо». Как говорится, Сударь на «изи» лизнул оставшееся тесто, и ребята начали следующий раунд. Третий раунд. Всё тоже самое, им принесли накрытую тарелку, мешочек. Но тут ребята решили сначала открыть тарелку. Перед этим, Даник сказал Эмилю: — Думаю, что сейчас нужно открыть тебе. Тот подозрительно посмотрел на казаха, но все равно открыл. — Ну пиздец… — Сказал Эмиль, видя на тарелке горсточку тёмного изюма. Ребята начали ржать, также, как и все остальные, находящиеся в офисе. От едкого запаха изюма, у Эмиля сработал рвотный рефлекс. — Вот ты ещё поменял все бумажки на «откуси» наверное, да? — Немного откашлявшись, произнёс Иманов. Ну вот, Эмиль решается первым достать бумажку, и после того, как он увидел первую букву «О», заорал «Сука». — Эмиль, мы тут не причём, честное слово, — Смеялись ребята. Даник вытянул «лизни», а Никита «Ничего». Всем было интересно, как себя будет вести Эмиль, с его непереносимостью к изюму. Данияр быстро сделал свое дело, практически не почувствовав никакого вкуса, и теперь пришла очередь Иманова. Он не особо раздумывая, вдохнул полной грудью воздух, взял небольшое количество изюма и положил себе в рот. Вкус сразу дал о себе знать. Практически сразу все содержимое он выплюнул на стол, тяжело дыша от тошноты. — Блять ну Эмиль… Вот надо было тебе все это к себе в рот тащить? Вот маленькую самую половинку откусил, и всё, — Возмущался Даник. Рвотный рефлекс прошёл, и стало намного легче. Но это не отменяет того, что надо всё-таки откусить хотя бы самую маленькую изюминку. Пересилив ещё раз себя, Эмиль быстро откусил половинку изюма, и практически не разжевывая глотнул. Наклонившись над ведром, он начал выплевывать слюну и кашлять. К нему подошёл, беспокоенный Масленников. — Эмиль, ты как? В норме? — Да, да… Сейчас минутку… — Пытался отойти и отдышаться от произошедшего. — Тебе, может, всё-таки воды принести? — Нет, не надо, все нормально уже. Съёмки продолжились, и ребята начали приступать к следующему раунду.***
Вот и подошли съемки к концу, которые длились целый день, хоть и в самолёте видео попало лишь минут тридцать максимум. Сил оставалось на исходе, по этому уставшие операторы и участники поехали домой, но не Эмиль. Он ждал Диму, пока тот домонтировал ролик. — Димас, ну ты скоро там? — Да, да, сейчас, Эмиль, потрепи немного. Совсем чуть-чуть осталось. — Ладно. Слушай… А давай по городу погуляем? — Хоть Иманов и устал, он очень хотел как можно больше круче провести совместный вечер с Масленниковым. — Родной мой, ты не устал что ли? Целый день же снимался. — Устал разве что мой рот, но не ноги. По этому, мы едем гулять, и отказы не принимаются! Через пятнадцать минут, старший сообщил Иманову, что готов ехать в город. Те быстро собрались, заказали такси, и вышли, оставляя офис абсолютно пустым. — Ну и куда мы будем ехать? — Поинтересовался Масленников, стоя у подъезда, о ожидая такси. — Предлагаю куда-нибудь на набережную, там погуляем, поедим в ресторане может… — Договорились. Через несколько минут подъехало такси, те сели на заднее сиденье, назвали адрес, и поехали навстречу к их счастью.***
Гуляя по Московской набережной, освещённой огнями, слыша доносящийся шум колес машин, Эмиль после долгих раздумий, все-таки решился задать один вопрос. — Дим? — М? — Давай остановимся… — Иманов взял за руку Масленникова, и отвел немного в сторону, подходя прямо к ограждению реки. — Дим, можешь мне пожалуйста сказать вот что… — Старший внимательно разглядывал Эмиля, не перебивал, давал собраться с мыслями, и все-таки задать вопрос. — Как ты понял, что что-то чувствуешь ко мне? — Масленников отвел взгляд, и что-то раздумывал, затем ответил. — Я себя не однозначно почувствовал еще когда мы снимали видео с гробами, когда ты задыхался, и я тебя тогда поцеловал… Но я не стал придавать этому значения. Также когда ты меня сам поцеловал, но тогда я совсем растерялся, и не знал что вообще мне делать, по этому начал тебя избегать. Я конечно понимал, что это один из худших вариантов, но ничего поделать не мог. А после того, как ты сбежал из студии, когда я делал Полине предложение, я испугался. Не знал тогда почему я по тебе так пекусь, не понимал… Тогда мне еще Сударь сказал что тут что-то не чисто, рассказал свои догадки, что… Что я тебе нравлюсь… Я конечно не сразу поверил, но потом пазл сложился. Ну а позже ты вообще пропал, я себе места не находил. Я ужасно боялся что тебя кто-то может тронуть, от одной такой мысли меня трясло. Вот тогда я и понял, что без тебя я не смогу, и что я чувствую к тебе не просто дружбу, а нечто большее. Я до сих пор считаю себя виноватым в том, что с тобой произошло на заброшке. Я не смогу себя простить, что сделал тебе больно, и подверг тебя такой опасности. Они же тебя там сломали, как какую-то ветку… А еще и… — Дим, не надо. — Эмиль не дал договорить Диме, и перебил его, — Ты не в какой мере не виноват в том, что там произошло. Это могло произойти абсолютно с каждым. Не волнуйся, я справлюсь с этим, мне нужно просто немного времени, и я забуду это все как страшный сон. Спасибо тебе, Дим… — Договорил Иманов, и крепко обнял старшего, прижимаясь всем телом, как бы ищя защиту и опору. Тот взял рукой подбородок младшего, и поднял на себя. Немного поддался вперёд, и соприкоснулся своими мягкими и горячими губами, с пухлыми и немного обветренными губами Эмиля. Тот охотно ответил, сплетаясь языками, и выделывая ими какой-то танец. Отстранившись, Иманов тяжело дыша произнес: — Поехали домой… — Поехали.***
Как только пара вышла из машины, они сразу направились в подъезд, немного уставшими. День тяжелый, и веселый был. Значит, наверное, они заслужили отдохнуть и расслабиться. Только вот у Димы и Эмиля сегодня разные понятия слова «расслабиться»… Только зайдя в квартиру, они сняли уличную обувь и верхнюю одежду. Масленников уже хотел направиться в ванную, но Иманов его остановил, прижимая к стене, и горячим дыханием обжигая кожу младшего. — Эй-ей, ты чего, родной? — Я больше не могу… Я готов, — Немного хриплым голосом ответил Эмиль. — Ну и к чему же ты готов? — Перехватывая инициативу, старший решил уточнить, хотя уже все равно точно знал, что хочет Иманов. Тот ничего не ответил, лишь прильнул к горячим, таким желанным губам, давая наконец понять, что он хочет. Дима зажал Эмиля в крепких объятьях и ответил на поцелуй. Их языки слились в жарком, безумном танце. Они хотели чтобы это длилось целую вечность, и никогда не заканчивалось, но… Воздух. Его стало не хватать, и Эмиль отстранился первым. Масленников дал понять, кто здесь главный, и развернул все смуглое тело на 180 градусов, прижимая к стенке, впиваясь опять жадным и страстным поцелуем в губы напротив. Старший, доминируя, покусывал нижнюю губу, проникал глубже, проходя языком по небу и зубам. Нехватка воздуха опять дала о себе знать, а внизу живота начало сильно тянуть. Дима сжал руками подтянутые бёдра нижнего, поднял их, заставляя того скрестить ноги за его спиной, и понёс в сторону спальни. Опустив на кровать, Масленников принялся снимать ненужную ткань с этого прекрасного, рельефного тела. Тот был абсолютно не против, и лишь поддавался, и жадно сминал мягкие губы старшего. Когда Дима освободился от мешающейся ткани на торсе младшего, и начал выцеловавать каждый миллиметр его смуглой кожи. От этих ласк, Иманов шумно дышал, и эти звуки очень часто были похожи на стоны. Решив, что на старшем слишком много ткани, он сам начал ее снимать, в чем Масленников ему только и помог. Дима не на секунду не останавливался, продолжал играть с бусинками сосков, прикусывать их, от чего слышал сладостные стоны сверху. Руки младшего царапали ногтями спину Масленникова, пока тот выцеловывал каждый кубик, а рукой продолжал играться с уже покрасневшими от ласок сосками. — Дима… Я не могу уже… — Сквозь тихие стоны проговорил младший. — Я еще не домучил тебя, — С ехидной улыбкой сказал Масленников, хотя сам уже чувствовал, что не может сдерживаться. Решив, что надо переходить дальше, Дима потянулся вниз, останавливаясь на уровне уже затвердевшего бугорка младшего. Он его поцеловал сквозь тонкую ткань боксёров, чувствуя, как того передернуло, и тело покрылось мурашками. Он потянулся рукой за край боксёр, и почувствовал горячую руку на плече. — Готов? — Да… — Голос младшего стал на октаву ниже, и слово было сказано с неким придыханием, что сильнее заводило. — Уверен? — Дима… Тот, поняв всё сразу, спустил оставшуюся ненужную ткань, давая свободу уже перевозбуждённому твердому члену. Никто уже не мог сдерживаться, по этому как можно скорее, Дима принялся растягивать парня. Подлив найденной в тумбе смазки на пальцы и анус парня, он вставил первую фалангу, и услышал томный, тихий стон. Решив переключить младшего от неприятных ощущений, Масленников поцеловал так горячо и страстно парня, одновременно вставляя второй палец. Тот постанывал прямо в губы, одной рукой копошась в волосах старшего, а другой пытался долезть до своего достоинства, что тоже не менее сильно требовало ласки и внимания. Дима перехватил его руку, не давая ею ничего совершать, сказав лишь хриплым голосом два слова «Без рук». Хорошенько разработав парня, старший снял свои боксеры. Глянув на парня, тот увидел кивок. Для него это зеленый свет для всех его желаний. — Дим, не т-томи… Пожалуйста… Облив обильно смазкой головку, старший подставил ее ко входу. Дима медленно вошел, и увидя немного скорченное лицо, остановился. — П-продолжай, пожалуйста… Услышав разрешение, Масленников вошел на половину и остановился, давая привыкнуть к наполненности. В это время пара горячо и страстно целовалась. Как же Дима это давно ждал… Этот момент настал. Перед ним лежит его самый любимый человек, абсолютно раскрепощенный, который сладко стонет над его ухом. Когда Эмиль начал двигать бедрами вперед, Дима понял все без слов, и сразу зашел во всю длину. Младший вскрикнул, и схватился на лежащее по ним одеяло, сдавливая его со всей силы. — Тише, тише, малыш, сейчас привыкнешь. С каждым движением Масленникова, Эмиль сладко стонал и царапал плечи старшего от наслаждения. Когда тот попадал по комочку нервов, стоны особо громко разносились по комнате. Дима нарастил темп до бешеной скорости, вколачиваясь в податливое тело, так, что оба кричали от удовольствия и наслаждения. Вдруг младший задрожал, особо сильно выгнулся в спине до хруста костей, вскрикнул, и кончил на свой же живот, содрагаясь от оргазма. Масленникова тоже надолго не хватило, и сделав несколько фрикций, застонал и кончил прямо в нутро Эмиля. Аккуратно вышел из до сих пор немного дрожащего тела, и повалился рядом на мягкую кровать от бессилия. Немного придя в себя, перед тем как провалиться в сон, Эмиль сказал лишь несколько слов. — Я люблю тебя, Дима… — Я тебя тоже, родной… Услышав сопение под боком, старший повернулся, и увидел спящего паренька, который так и жался к нему, в поисках тепла. Масленников встал, и взяв влажные салфетки с тумбочки, протёр спящее тело от семени, после чего и себя. Покончив с этим, Дима лёг к Эмилю, накрывая того одеялом, и крепко обнимая. Так и осталась спать эта сладкая, любящая друг друга парочка.***
Это утро не такое как обычно. Это не утро, которое обычно проводит Эмиль в гордом одиночестве, и постоянно накатывающей грусти. Это абсолютно другое утро. Оно прекрасное. «Я проснулся, как когда-то давно, от ярких, утренних лучей солнца. Рядом со мной лежит мой самый любимый и родной человек, который крепко обнимает, и дарит мне своё тепло». Это утро не такое обычное. Оно счастливое, и теперь будет таким всегда, потому что именно я, с ним, буду навсегда.The end.