***
Альфард был учтив и мил, как обычно. Он мягко взял Гермиону за руку, пока та рассматривала роскошный бальный зал Малфой-мэнора. Оркестр играл приятную музыку. На потолке, украшенном лепниной, что поддерживался массивными мраморными колоннами, висели изящные люстры. Был слышен гомон одетых с иголочки волшебников. Кругом летали подносы с закусками, толпы эльфов хлопотали тут и там, чтобы угодить гостям. Все это производило впечатление роскоши, богатства и власти. Но не на Гермиону. Два флакона зелья смогли сдержать прорывающие флешбэки о том злополучном дне. Два флакона зелья могли унять рвущуюся панику, и да, два флакона зелья могли усмирить бушующие нервы, но это чертово зелье не стирало память. Представьте, вы стоите посреди дома, где вас распяли, абсолютно ничего не чувствуя, но фрагменты памяти подкидывают вам эти картинки слишком ярко, и такой дичайший раздрай снедал Гермиону с ног до головы. Она цепко схватила за руку Альфарда, и Марволо, заметив нервозность матери, тут же подошел уточнить, все ли в порядке. Едва заметный кивок был знаком, что она справится. Ей нужно справиться. Уняв тревогу и собрав все силы в кулак, Гермиона пыталась изобразить подобие улыбки, и вышло весьма сносно. Вы спросите, почему же она пошла на бал? Она нутром чуяла, что оставлять близнецов наедине с их отцом чревато сумбурными последствиями. Тем более под всевидящим оком Дамблдора, который уже приметил их вместе с… Слизнортом? Узнать своего бывшего профессора по зельеварению Гермионе не составило труда. Гораций не наградил никаким взглядом Грейнджер, зато откровенно пялился на близнецов, безмолвно открывая рот. «Точно, Астария — копия его любимого Тома Риддла», — подумала Гермиона, слегка поморщившись. Упомянутого Тома Риддла нигде не было. И слава Мерлину. Можно было выдохнуть. — Прекрасно выглядите, Гермиона, — улыбаясь, отметил Блэк. — Благодарю вас, Альфард. Платье прекрасно, я обязательно верну вам средства за него. Волшебник изумился такому выпаду, видимо, не привыкший к независимым женщинам, и резко возразил: — Вы лишь обидите меня своим поступком, дорогая. Марволо демонстративно поперхнулся, за что получил укоризненный взгляд от Гермионы. Астария, стоявшая рядом, тихо хмыкнула. Пару подносов остановились около волшебников, и те взяли бокалы. Асти было потянулась тоже, но Марви резко осадил сестру. — Ты не будешь пить. Тебе нет семнадцати. Юная волшебница сильно нахмурилась, но брата послушала. Гермиона была, мягко говоря, удивлена такой резкой сменой строптивости на послушание — эту девчонку даже танк порой не остановит. — Ах, помню, когда я был молод, Вальбурга часто наказывала меня за проступки и подобные желания, — задумчиво протянул Альфард, пригубив вино. Его взгляд был устремлен только на спутницу, а глаза светились чем-то, что Грейнджер было сложно разобрать. Интерес, симпатия? Возможно, но она видела нечто иное. Если Сириус был прост, как три кната, то Альфард был чистым слизеринцем, тем самым подогревая ее подозрения. Но все же повода сомневаться в себе он пока не давал. Гермиона мягко улыбнулась. — С детьми порой так сложно. — Разве у вас есть дети? — выгнув бровь, уточнил Альфард, смеряя Гермиону неоднозначным взглядом. Фырканье и смешки позади нее были уже нескрываемыми, и ей хотелось треснуть двойняшек палочкой по башке, прям по-маггловски. Ну что за манеры! — Я имею в виду в целом с детьми, — глупо оправдалась волшебница, немного переминаясь с ноги на ногу. Это было опасно и невероятно близко к истине, но, благо, Альфард не мог распознать ее лжи ввиду короткого знакомства. — Могу ли я пригласить вас на танец? Блэк мягко взял Гермиону за руку и повел в середину зала, не дождавшись ответа. Заиграл вальс, и она внутренне расслабилась, потому что этот танец давался ей легко. Волшебники и волшебницы кидали на нее заинтересованные взгляды, ибо новое лицо всегда вызывало любопытство. Альфард собственническим жестом положил руку на ее талию и притянул к себе ближе, чем это было необходимо. — Аккуратней, — чуть прищурившись, сказала Гермиона. — Прошу прощения, — совсем не извиняющимся тоном ответил он, тем самым смутив ее. — Вы специально сбегаете от меня, Гермиона? — Что вы имеете в виду? Альфард слегка улыбнулся, продолжая кружиться в танце под звуки венского вальса. Он вел плавно, но в то же время уверенно, не отрывая глаз от девичьего лица. — Вы отменяете встречи, а потом сбегаете с Риддлом. И, как оказалось, вы его племянница. Или… нечто большее? Вопросы были с подвохом, и Гермиону они обескуражили. При всем уважении к дяде Сириуса, она не ведала, какое ему есть дело до ее взаимоотношений с Риддлом. Но знания, что хранились в фамильной библиотеке Блэков, стоили того, чтобы потерпеть наводящих вопросов и липкого взгляда. — Дальняя родственница, — солгала Гермиона из рук вон плохо, ибо взгляд Альфарда прям кричал, что в эту чушь он не поверил. — Но вы же сестра его детей? — Дальняя кузина, имею в виду, — глупо улыбаясь, продолжала врать Грейнджер. Блэк, не переставая, изучал ее лицо, видимо, делая собственные выводы в голове. Началась вторая мелодия, и Гермиону обуяло неимоверно сильное желание сбежать от мужчины, избежав дотошных вопросов. — Но… — А вам не кажется, что вы переходите все границы дозволенного, мистер Блэк? — отрезала Грейнджер, ставя жирную точку в его допросе с пристрастием. Альфард мгновенно стушевался, не ожидая такой резкости от милой девушки, пока Гермиона гордилась собой за выставленные личные границы. — Приношу глубочайшие извинения, мисс. — Извинения приняты, — чуть надменно ответила она. — Так когда я смогу посетить вашу библиотеку, мистер Блэк? Альфард одарил Гермиону легкой улыбкой и продолжил кружить ее в танце. Она сразу же оценила его талант: вести партнершу по паркету так искусно дано не каждому. — В любое время, мисс Грейнджер. Он закружил ее в очередном пируэте под нарастающую музыку, и Гермиона искренне улыбнулась, ибо это было волшебно во всех смыслах. Она чуть отдалилась от Блэка и почти рухнула на пол, но сильные руки поймали ее, прижав к себе, и девушка повернулась поблагодарить Альфарда за чудесный танец, но встретилась с угольно-черным взглядом, что отливал багрянцем. — Потанцуйте со мной, мисс Грейнджер, — не вопрос, приказ, что сочился сарказмом. Злой, холодный, грубый во всех смыслах. Гермиона сглотнула и сделала попытку вырваться, ибо сейчас перед ней стоял не вчерашний милый Том, а Волдеморт. Прическа волосок к волоску, иссиня-черная парадная мантия и нескрываемый гнев в глазах. — Ну что вы дергаетесь, давайте потанцуем. У вас так изящно получалось с Блэком, не так ли? — А может вы спросите моего мнения? Вы грубиян! Не имею желания с вами танцевать, — шипела она сквозь зубы, вызывая лишнее внимания. — Появится, — прозвучал ледяной ответ, и цепкие руки развернули девушку, прижав к торсу Лорда. Альфард наблюдал за картиной с ярко выраженной злобой, но почему-то не вмешивался, чем вызвал негодование Грейнджер. Такой хваленый джентльмен пять минут назад, а увидав Волдеморта сразу стушевался? Гермиона кинула на Блэка враждебный взгляд и вернула внимание Лорду, чьи губы кривила злобная усмешка. — Решили сыграть «девицу в беде»? — едко сказал Лорд, заметив переглядывания Блэка и Грейнджер, мягко передвигаясь с ней по танцполу под звуки скрипки. — Предпочитаю спасать себя сама, — волшебница цедила каждое слово сквозь зубы. Лорд неискренне улыбался, продолжая вести Гермиону в танце. Он внимательно рассматривал ее волосы, декольте и макияж. — Весьма недурно. Даже неожиданно. Он сейчас это серьезно? Гермиона в голос усмехнулась на столь грубый комментарий и твердо решила действовать, хоть и слегка безрассудно. — Может, вам стоит поучиться общаться с женщинами? Иначе как вы объясните столь придурковатое поведение? Лорд на секунду растерялся, будучи абсолютно не готовым к выпаду со стороны Гермионы. Быстро взяв под контроль проскользнувшие на лице эмоции, он наградил девушку надменным взглядом и вкрадчиво ответил: — Я сделал вам комплимент. Не понимаю вашего недовольства. И, прошу заметить, я отлично лажу с женским полом. Просто вы… отличаетесь от большинства. Видимо, маггловское воспитание сказывается. — Значит на вас тоже сказывается маггловское воспитание?! Эти слова вылетели раньше, чем Гермиона успела подумать. И взгляд Лорда из надменного стал убийственным. Ярость плескалась в алом мареве его глаз, что полнились исступлением. Грейнджер почувствовала, как вокруг ее тонкой шеи оборачиваются невидимые путы, перекрывая кислород. — Я многое тебе позволяю. Многое спускаю с рук тебе и твоей дочери, что милуется с моими последователями по углам, — Лорд сильнее прижал девушку к себе, что пальцы впились в ребра и приносили боль. Воздуха катастрофически не хватало. — Ты не ценишь мою добродетель, Гермиона. — Добродетель? — прохрипела волшебница, отчаянно пытаясь вдохнуть. — Ты выдаешь Астарию замуж против воли! Какая к черту добродетель! И отпусти меня, Мерлина ради! Умей отстоять свою точку зрения без применения насилия! Видимо, слова все же возымели эффект на Лорда, ибо путы ослабли, и он немного отступил, переставая сдерживать Гермиону в удушливых объятиях. Волшебники вокруг стали кидать заинтересованные взгляды. И Лорд коротко сказал: — Идем. Волдеморт потащил Гермиону вверх по лестнице под удивленные взгляды близнецов, что давеча беседовали с Эваном и Люциусом. Он тянул девушку по темным коридорам мэнора, не оглядываясь. Его рука сжимала ее запястье настолько сильно, что Гермиона морщилась от боли. — Да прекратите вы меня тащить, мне больно, — яростно прикрикнула она, вырывая руку из цепкого захвата. Лорд резко остановился и, обернувшись, кинул насмешливый взгляд на Грейнджер. Губы его скривила очередная ухмылка, вызывающая неимоверное желание проклясть напыщенного Волдеморта прямо на месте. — Мы пришли. Рядом стоящая дверь отворилась, и мужчина жестом пригласил Гермиону войти. Страх обуял ее мгновенно, ибо одно дело — утром, сидя в своей квартире, кичиться храбростью, и совершенно другое — остаться наедине с самым темным волшебником в недрах проклятого Малфой-мэнора. — Если вы меня убьете, то близнецы никогда не появятся на свет, — начала Гермиона, пытаясь выглядеть смелой и решительной. Она резко зашла внутрь комнаты, незаметно проверяя на месте ли палочка. Лорд лишь ухмыльнулся в ответ, плавно закрывая дверь. Комнату освещало пламя из камина. У книжного шкафа, который был под самый потолок заставлен старинными фолиантами, стоял массивный деревянный стол. Лунный свет, проникающий через витражное окно, падал на кожаный диван, также рядом находился богато заставленный мини-бар, который добавлял интерьеру изысканности и роскоши. И снова Гермиона почувствовала себя здесь лишней. Она ожидала увидеть обычную камеру пыток, а не интерьер дорогого ресторана, расположенного посреди поместья. Не дождавшись приглашения, Грейнджер направилась к бару, наливая себе бокал виски. К черту все! С Лордом без крепкого весьма непросто взаимодействовать. — А вы падки на выпивку, не так ли? Гермиона громко фыркнула, делая глоток спиртного. — Только в вашем присутствии. В трезвом состоянии вас крайне сложно терпеть, — парировала она. — Каждый день я задаю себе вопрос, почему я до сих пор не проклял вас за дерзость. — Ну вы утверждали, что являетесь законопослушным гражданином. Также я мать ваших детей. — И ради них я к вам весьма терпелив. Гермиона издала нарочито громкий смешок, чувствуя как алкоголь делает свое дело. — Неужели? Чтобы дети появились, их сначала нужно зачать, — ухмыльнулась она, усаживаясь на диван рядом с Лордом. Мужчина смерил ее многозначительным взглядом и скривил краешек губ. — Вы хотите заняться зачатием детей? Гермиона поперхнулась, и вся ее напускная смелость мгновенно исчезла. Она поймала его пристальный, пытливый взгляд и еле сдержалась, дабы не плеснуть огневиски наглецу в лицо. — Я больше не поведусь на ваши издевки. — Вы просто ханжа. — Ханжа? А вы просто напыщенный индюк. — Именно, — насмешливо ответил Лорд, но спустя секунду его лицо приняло серьезный вид, ибо до него дошел весь смысл сказанного. — Вы либо чересчур глупы, либо храбры. Будь мы в Хогвартсе, шляпа отправила бы вас в Гриффиндор. Волдеморт, сам того не осознавая, попал в точку. И Гермиона едва заметно стушевалась, уповая, что Лорд не будет вновь копаться в ее мозгах, учитывая последний опыт. — Я не дам выдать Астарию замуж. Только через мой труп. — Это легко можно устроить, не переживайте, — он одарил ее самой лучезарной улыбкой. Гермиона сделала еще один глоток и посмотрела на Лорда. Несмотря на влияние темной магии, он удивительно красив, а взгляд был слишком проницателен. Это было… странно. Что он пытается увидеть? В чем ее хочет уличить? Он нарушил молчание, сказав нечто весьма интересное: — Астария имеет весьма близкие отношения с Долоховым, а вчера ночью даже подарила ему поцелуй прямо под окнами вашей квартиры. Вы, ввиду своей нерасторопности, конечно, не узрели сие событие, но я успел на столь страстное представление. Поэтому, — он остановился и придвинулся чуть ближе к Гермионе, пока та потеряла дар речи ввиду услышанной ненавистной фамилии, — вопрос с браком решен. «Наверное так себя почувствует Гарри, когда узнает». Ненависть вперемешку со злобой обуяли все чувства Грейнджер, и та уставилась в стену, испытывая что-то вроде предательства. Обвинять шестнадцатилетнего подростка в связи с пожирателем смерти было, мягко говоря, глупо, но Гермиона не могла ничего поделать со скопом появившихся чувств. Долохов. Тот самый волшебник, что чуть не убил ее, состоял в отношениях с ее будущей дочерью? — Вы, видимо, осведомлены о деяниях Антонина больше моего, судя по вашему бледному лицу, — вывел ее из раздумий голос Лорда. — Вы лжете. Астария никогда бы так не поступила… — И зачем мне это? Чтобы выдать строптивую невоспитанную девку замуж? Грейнджер перестала созерцать стену и вернула свое внимание Волдеморту, смотря тому в омут обсидиановых глаз. Она прикрыла веки, ибо вся ее аргументация касаемо договорных браков рушилась на глазах. Астария с Долоховым. Нет, это какая-то ошибка. Асти не могла связаться с беспощадным убийцей. Скорей всего, он запудрил ей мозги, она ведь совсем юна. Чертовски тяжело вернуть концентрацию для ведения диалога. — Послушайте, я думаю, что Антонин наплел ей в три короба, — она больше убеждала себя, чем его. Лорд усмехнулся нарочито громко, чуть запрокинув голову назад. — Увы, но это не так. Я просмотрел все его воспоминания и мысли. Сегодня у него выдалось весьма продуктивное утро. «Он пытал его. Глупая дура! Один приятный вечер в его компании, и ты уже забыла, кем он является!», — мысленно ругала себя Гермиона. Она опустила голову, дабы скрыть свои эмоции, но мгновенно почувствовала холодные сухие пальцы у щеки. Он нежно, чуть касаясь кожи, спустил их к подбородку и поддел его, чтобы взглянуть ей в глаза. — С каждым разом все страннее. Столько неоднозначных реакций, эмоций. Вы будто знаете то, чего не знаю я, а ваш шрам лишь добавляет вам интриги. Гермиона дернула головой, чтобы отпрянуть от его пристального взгляда и ледяных пальцев. Ей было не до лордовских подозрений. Она поднялась на ноги и, собрав всю волю в кулак, резко произнесла, смотря на него сверху вниз: — Я не могу дать согласие на этот брак, что бы она ни сделала. — А иначе что? — насмешливо спросил он. Злость заклокотала в ней с неистовой силой. — А иначе я, как аврор, обращусь в международную конфедерацию магов и попрошу поднять дело Миртл Уоррен. Вам знакома эта фамилия, мистер Риддл? Ах, вижу, что знакома. Так вот, знайте, если вы принудительно выдадите несовершеннолетнюю волшебницу замуж, вы отправитесь в Азкабан. Вам ясно? Гермиона коршуном нависла над мужчиной, чье лицо было пунцовым от растекающейся ярости вперемешку с полной растерянностью. На его лице читалось нескрываемое удивление и немой вопрос: «Откуда?» Она стояла в ожидании ответа, но тот молчал, испепеляя ее враждебным взглядом. Грейнджер пришла к выводу, что разговор окончен, и, осушив бокал, направилась к выходу, ибо их общая ярость выходила за рамки дозволенного. Еще чуть-чуть, и она вытащит палочку, но дуэли с Лордом ей не пережить. — А вы не так просты, не так ли? — услышала она уже почти у выхода. Гермиона обернулась и кинула последний взгляд на мужчину, подбирая полы своего фиолетового платья, и, не дав ответа, покинула Лорда в полном смятении. Этот раунд она выиграла. Но надолго ли? Пройдя метров тридцать по коридору, она встретила виновницу их ссоры. Астария смущенно опустила глаза, понимая, что мама знает о ее ночных прогулках. — Долохов, Асти? Серьезно? Ты в своем уме? — шипела Гермиона. Юная волшебница глупо моргала, ответить ей нечего. Врать и оправдываться было ни к чему. — Так вышло. Гермиона наложила невербальное Муффлиато и перешла на высокие тона: — Так вышло? Как так могло выйти, что он засунул свой язык тебе в рот?! Он убийца! Пожиратель! — Но… — Ничего не хочу слышать. Если ты ищешь отца, он дальше по коридору, в комнате с чем-то вроде бара, но я не рекомендую его беспокоить, потому что у нас случился конфликт. — Да, я знаю, где это. Я бываю в мэноре. Не беспокойся, он меня не тронет. Грейнджер смерила девчонку грозным взглядом и сквозь зубы процедила: — Прекрасно. Надеюсь, ваш муж будет свеж и молод, Астария Меропа Риддл. Глаза юной волшебницы расширились от услышанного, и она жалобно произнесла: — Но ты же обещала… — Передумала. Грейнджер знала, что ведет себя по-детски и злится на шестнадцатилетнего ребенка, совсем неопытного и юного. Ей нужно побыть вдали от девчонки, чтобы отойти от непреднамеренного «предательства». «Мерлин, Гарри, если я из-за одного поцелуя так зла, то что скажешь ты, когда увидишь моих детей от Волдеморта», — подобные мысли снедали, и она отправилась на поиски Марволо и Альфарда, дабы отвлечься от понурых раздумий.***
Неприятное послевкусие от слов матери остались горечью на сердце. И почему вокруг все так взбесились из-за ее нового парня? А парня ли? Асти искала волшебника, чтобы уточнить столь щекотливый момент, но того нигде не было. Поэтому она отправилась к отцу, устроить небольшую истерику, подправив ту щенячьими глазками. Астария смотрела в след уходящей матери, как ее окликнул знакомый низкий голос: — Ассстария. Она обернулась и встретилась с враждебным взглядом, что отливал багрянцем. Девушка непроизвольно сглотнула: отец был в ярости. И что, позвольте узнать, мама ему наговорила, он буквально вскипал на глазах? В темном коридоре она заметила еще два силуэта. Руквуд и вроде бы Джагсон. Мужчины имели весьма потрепанный вид и кровавые пятна на рукавах. — Здравствуй, отец, — легкий кивок, — джентльмены, — реверанс двум стоящим поодаль мужчинам. — Прекрасное платье, дорогая, — злобный оскал и хищный взгляд исказили черты отца, и девушка попятилась. Она знала этот взгляд, но он ни разу не был обращен на нее. Том и пожиратели сделали шаг вперед, и Асти отступила еще дальше. — Я не выйду замуж! — резко крикнула она, топнув ногой, пока трое волшебников направлялись к ней. Лорд остановился и язвительно рассмеялся, а его приспешники сдержанно хихикнули. — Я не спрашивал твоего мнения, Астария. Ты будешь делать то, что я велю, — холодный, почти ледяной тон отца пугал до дрожи. Таким она его видела от силы пару раз. — Где Антонин? Что ты с ним сделал? Он нарочито сморщился, одарив девчонку презренным взглядом, и подошел почти в плотную. — Он отбывает наказание, ведь притронулся к тому, что ему не принадлежит. — Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, отец! — цедила каждое слово Асти, сжав палочку в руке до побелевших костяшек. Том взглянул на древко в руке и снова рассмеялся. — И что ты собираешься делать? Ты ведь «не так хороша в заклинаниях». Асти опешила. Именно эти слова она говорила на террасе в Лестрейндж-холле. Значит, отец видел… он все узнал. Глаза вновь наполнились слезами, и девчонка, теряя силы, лишь тихо сказала: — Ты не посмеешь… Лорд цепко сжал запястье, где покоилась палочка, вырывая ту из рук. Глаза его метали кинжалы. — Не тебе мне говорить, что я посмею или не посмею! Не ты ли обжималась по углам с этим полукровкой, сродни Лютновским потаскухам? А если вновь будешь перечить мне публично, я заставлю тебя смотреть на каждую минуту Круциатуса, которым я его подвергну. Астария уже не сдерживала слез, что катились градом по девичьим щекам. — Пожалуйста, не нужно. Прошу тебя. — Не стоило вести себя, как уличная девка, — прошипел он ей в прямо в лицо. Том смотрел пристально в глаза девчонки, пока та дрожала. Асти уповала на благосклонность отца, она верила, что он не предпримет ничего… — Руквуд, Джагсон. Мужчины кивнули и мигом оказались рядом с Астарией. — Отведите мою дочь в подземелья. Пусть лично убедиться, что гневить меня не стоит. — Нет, пожалуйста, папа! — Астария пыталась вырваться из цепких лап двух грузных пожирателей, но те были сильнее. Том шел рядом с отсутствующим лицом, пока Астария истошно верещала. — Если ты будешь пытать меня, то мама узнает! Она почувствует, что мне плохо! Он остановился, возвращая внимание дочери. — Пытать тебя? — легкий смешок. — О нет, милая. Ты лишь взглянешь на своего ухажера. Увидишь воочию результат ваших свиданий. — Нет, нет! Пожалуйста, не надо… Астарию охватила сильная дрожь, и она забилась в настоящей истерике. Пожиратели безразлично тащили ее, словно бездушную куклу, не обращая внимания на ее содрогания и громкие крики. — Марволо! Мама! — звала она на помощь, но было тщетно. Голос поглощали стены, портреты на них ехидно улыбались, одаривая плачущую девчонку ироничным взглядами. «Вы слышали? Связалась с полукровкой!», «Мерзость!», «Отвратительно!» — вопили они. Гнев вперемешку со страхом окутывал каждую клеточку тела, и та сквозь слезы крикнула отцу: — Да как ты можешь?! Ты ведь сам… Силенцио не дало договорить, и отец грубо схватил ее за подбородок. — Еще слово, и я убью его на твоих глазах. Ты поняла меня? Кивни, если поняла. От Тома волнами исходила темная магия, и он не лгал. Ей оставалось только кивнуть в знак согласия. — Вот видишь. Ты можешь быть послушной, когда хочешь. Жестом руки он снял заклятье немоты. Кривая улыбка, больше похожая на оскал, вновь исказила его губы, и Асти закрыла глаза, ибо до конца не могла поверить, что это — ее отец. Человек, который любил ее безмерно, всегда заботился и был бесконечно добр, сейчас применял к ней психологическое насилие без каких-либо мук совести, будто ему было абсолютно наплевать. Сырое подземелье с едва освещаемым пространством было заполнено знакомыми лицами. Пожиратели с улыбками о чем-то радостно болтали, пока на полу лежал человек весь в крови. Лицо его заплыло гематомами, где-то на руках виднелись порезы от клинка. Он больше хрипел, чем дышал, русые волосы утопали в его собственной крови. Антонин. Астария закричала. — Нет, нет, папа, прошу тебя! Умоляю! Пожиратели замолкли в ожидании. Асти было все равно на них, плевать на всех. Ее внимание было обращено к изувеченному телу, что лежало на полу в совершенно неестественной позе. — Абраксас, покажи моей дочери, чем сулит неповиновение. Малфой кивнул, направив палочку на Антонина, и почти лениво шепнул: — Круцио. Долохов не издал ни звука, лишь выгнулся сильнее от пыточного проклятья. Но Астария истошно закричала во все горло, умоляя отца прекратить, но тот даже не смотрел на лицо дочери. Он наблюдал, как тело Антонина бьется в конвульсиях, пока струйка крови текла изо рта. Это был ее первый раз. Первый раз, когда отец вел себя подобным образом, первый раз она была свидетелем пыток Круциатусом, первый раз, когда правда спицами вонзилась в глаза. Марволо был прав: он гребаное чудовище. — Ты монстр! Ненавижу! Я тебя ненавижу! — кричала сквозь слезы Астария, пытаясь снова вырваться и помочь бедному парню, что почти умирал на глазах по ее вине. Том жестом руки приказал Абраксасу остановить действие непростительного и вернул свой взор на девчонку. — Неужели? — насмешливый тон и едкая ухмылка. — А как же вчерашние слова? Неужто пресловутая любовь так быстро испарилась, стоило мне сделать то, что выходит за рамки твоей морали, милая? Астария не ответила. Слезы текли градом, дышать было тяжко. Ей казалось, что ком в горле был размером с теннисный мяч. Розовые очки, как любят писать женские журналы, треснули стеклами внутрь, и Асти поняла: все, что написано о Волдеморте, — правда. Она лишь обманывалась все эти годы, слепо веря, что на отца наговаривали и он не такой монстр, каким его выставляют. Она не понимала, от чего было больнее: от состояния держащегося на волоске Антонина или от жестокого предательства родного отца. Он предал ее глубокую к нему привязанность, чистую любовь. Ее веру в него. — Я верила тебе, — тихо прошептала она. — Верила, что ты другой. Я всегда защищала тебя, несмотря ни на что. А ты… Ты просто чудовище. Она могла поклясться, что видела секундное сожаление, мелькнувшее на лице отца, но тот быстро вернул былую безэмоциональность. — Рад, что правда тебе открылась, хоть и при таких обстоятельствах. Спустя секунду молчания, он вновь спросил: — Ты согласна на брак? Астария помотала головой, ибо говорить было трудно. Но замуж она не выйдет! — Я тебя понял. Белла, дорогая, продемонстрируй свои таланты в обращении с ножом. Беллатриса чуть не подпрыгнула на месте и кинулась выполнять приказ Лорда с неподдельным счастьем: — С удовольствием, мой лорд. Ведьма со злобным оскалом на красивом лице достала клинок и поднесла его к горлу Антонина. Глаза Астарии расширились от увиденной картины, и она истошно завопила. — Я выйду замуж! Я согласна. Только… только оставь его, прошу. Прекрати. Я не могу, больше не могу. Я все поняла. Пожиратели перестали ее держать и отпустили. Девчонка упала на колени совершенно без сил, продолжая всхлипывать, пока ее сердце распадалось на куски от осознания и боли, от досады и колкой правды. Она так ошибалась, все эти годы были ложью. Ее отец — воплощение всего, что ей было отвратительно и чуждо. — Прекрасно. Белла, оставь Антонина и приведи в порядок мою дочь. Она должна предстать перед кандидатами без следов истерики на прекрасном лице. Не так ли, милая? Астария сплюнула на пол и, подняв свой взгляд, что полнился гневом и жаждой мести, твердо заявила: — Я никогда тебя не прощу, слышишь? Никогда! Том направился к выходу из подземелья, когда услышал тонкий голосок. Он обернулся и одарил Астарию взглядом, ударившим ее больнее острейшего клинка. Слова девчонки отозвались глухой болью в районе солнечного сплетения. Он подошел поближе и, мягко подцепив дочь за подбородок, прошипел, заглядывая в ее заплаканные глаза: — Простишь. А если нет, то я тебя заставлю. Благо, у меня хороший Империус, милая.