Гарри, Рей и философский камень

Последний месяц в доме Дурслеев прошёл не особенно приятно. Правда, Дудли теперь настолько боялся Гарри, что не решался оставаться с ним в одной комнате, а тётя Петуния и дядя Вернон не только прекратили запирать племянника в чулане, но и не заставляли ничего делать, и не ругали — вообще с ним не разговаривали. От страха ли, от ненависти, они вели себя так, словно всякое кресло, в котором сидит Гарри, — кресло пустое. И хотя во многих отношениях это было очень удобно, всё же через некоторое время начало угнетать. Гарри почти безвылазно торчал у себя в комнате со своей новой совой. Он решил назвать её Хедвигой — это имя попалось ему в «Истории магии». Школьные учебники оказались невероятно интересными. Гарри подолгу читал вечерами в постели, а Хедвига летала туда-сюда через открытое окно. Хорошо, что тётя Петуния перестала пылесосить комнату: Хедвига отовсюду притаскивала дохлых мышей. Перед сном Гарри вычёркивал ещё один день из оставшихся до первого сентября в самодельном календарике, который прикнопил к стенке. Тем временем Рей успела заработать ещё несколько сотен соверенов. Уведев в списки книг зельеварение, она поняла, что должна быть отличницей по этому предмету. В последний день августа Рей сказала Гарри что, пожалуй, стоит поговорить с дядей и тётей о том, как им наутро добраться до вокзала Кингз-Кросс, и они спустились в гостиную, где семья смотрела по телевизору викторину. Он кашлянул, давая о себе знать, и Дудли тотчас с воплем вылетел из комнаты. — Э-э… дядя Вернон… Дядя Вернон буркнул, подтверждая, что слушает. — М-м… завтра нам надо быть на вокзале Кингз-Кросс, мы уезжаю… в «Хогварц». Дядя Вернон снова буркнул. — Вы сможете нас отвезти? Бурк. Гарри предположил, что это значит «да». — Спасибо. Гарри начал было подниматься по лестнице, но тут дядя Вернон заговорил: — И что за способ за такой добираться до волшебной школы на поезде? А ковёр-самолет где? В химчистке? Гарри промолчал. — А где вообще эта школа? — Не знаю, — сказал Гарри, впервые это осознавая. Он достал из кармана билет. — Мне просто нужно сесть в поезд, который отходит в одиннадцать утра от платформы девять и три четверти, — прочёл он. Дядя и тётя уставились на него: — Какой платформы? — Девять и три четверти. — Не мели чепухи, — рассердился дядя Вернон. — Нет такой платформы — девять и три четверти. — На билете написано. — Бред какой-то, — сказал дядя Вернон. — Дурдом. Погоди, ещё сам увидишь. Ладно, доставим мы вас на Кингз-Кросс. Всё равно завтра собирались в Лондон, а то бы не повёз. — А зачем вам в Лондон? — спросил Гарри для поддержания беседы. — Везём Дудли в больницу, — проворчал дядя Вернон. — Надо же удалить ему этот чёртов хвост перед «Смылтингсом». Утром Гарри проснулся в пять и больше уже не спал от волнения. Потом встал и натянул джинсы — не ехать же на вокзал в колдовской одежде, лучше переодеться в поезде. Просмотрел ещё раз список, убедился, что всё взял. Проверил, надёжно ли заперта в клетке Хедвига. И принялся мерить шагами комнату, дожидаясь, когда встанут Дурслеи. Рей тоже была готова ещё с пяти утра. Два часа спустя огромные сундуки Гарри и Рей погрузили в багажник, тётя Петуния уговорила Дудли сесть рядом с Гарри, и они тронулись в путь. К вокзалу Кингз-Кросс они подъехали в половине одиннадцатого. Дядя Вернон бухнул сундук на тележку и покатил внутрь здания. Гарри подумал, что это как-то чересчур любезно с его стороны, но тут дядя Вернон с мерзкой ухмылкой затормозил у выхода на перроны. — Ну что, дружок, посмотри. Платформа девять — платформа десять. Девять и три четверти должна быть где-то посередине, но её, кажется, ещё не построили, а? — Школа не даром называется школой магии. — спокойно заметила Рей. — В волшебную школу будет волшебный проход. И тем более что мы не одни идём туда. Надо всего лишь найти нужных людей. Она была прав, разумеется. Но над одной платформой висела большая пластиковая табличка с номером девять, над следующей — с номером десять, а посередине ничего не было. — Ну-с, учитесь на отлично, — пожелал дядя Вернон, препротивно осклабившись, и ушёл, не сказав больше ни слова. Гарри обернулся к увидел, что Дурслеи уезжают. Все трое хохотали. У Гарри пересохло во рту. Что же делать? На него уже странно посматривали из-за Хедвиги. Придётся кого-нибудь спросить. На тут Рей схватила его за руку и потащила турникету между платформами. Тут у них за спиной прошли какие-то люди, и Рей уловила обрывок их разговора: — …всё забито муглами, конечно… Она резко обернулась. Полная женщина говорила с четырьмя ярко-рыжими мальчиками. Каждый толкал перед собой такой же, как у Рей, сундук, — и у них была сова. Сердце Гарри лихорадочно забилось, когда сестра показала на них, и они покатили свои тележки вслед за ними. Они остановились, и Гарри с Рей тоже остановились, неподалёку, чтобы слышать их разговор. — Ну, какая платформа? — спросила мать. — Девять и три четверти! — пискнула державшая её за руку маленькая девочка, тоже рыжеволосая. — Мам, а можно я тоже поеду… — Ты ещё маленькая, Джинни, пожалуйста, помолчи. Давай, Перси, ты первый. Мальчик, на вид самый старший, бодро направился к платформам девять и десять. Гарри следил, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить; но, стоило мальчику подойти к барьеру, разделяющему платформы, его вдруг загородила огромная толпа туристов, и когда последний рюкзак отодвинулся, рыжий мальчик уже исчез. — Фред, ты следующий, — распорядилась полная женщина. — Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик. — И вы, дама, ещё смеете называть себя матерью? Разве вы не видите, что я — Джордж? — Прости, Джорджи, детка. — Я пошутил, я Фред, — сказал мальчик и пошёл. Брат-близнец подгонял его, и, видимо, Фред действительно поторопился: через секунду его не стало. Но куда же он делся? И вот уже третий брат быстро направился к барьеру — вот он почти дошёл — и вот в один миг не стало и его. Всё. — Извините, — обратилась Рей к полной женщине. — Здравствуй, милая, — радушно откликнулась та, — первый раз в «Хогварц»? Рон тоже новичок. Она показала на последнего, младшего, сына. Тот был худой, высокий, нескладный, веснушчатый, с большими руками и ногами и длинным носом. — Да, — сказала Рей. — И, понимаете, я… Понимаете… Я не знаю, как… — Как выйти на платформу? — доброжелательно подсказала женщина, и Рей кивнула. — Не волнуйся, — успокоила она. — Нужно просто идти прямо на барьер между платформами девять и десять. Не останавливайся и не бойся врезаться, это самое важное. Лучше всего с разбегу, если нервничаешь. Давай, иди сейчас, перед Роном. — А… ладно, — сказала Рей. — Братец, давай ты первый! — обратилась она к Гарри. Он развернул тележку и уставился на барьер. Тот был очень прочный, железный. Гарри пошёл на него. Люди, торопившиеся на платформы девять и десять, задевали его на ходу. Гарри прибавил шагу. Сейчас он врежется, вот будет фокус… Он нагнулся и покатил тележку бегом. Барьер приближался. Он не сумеет остановиться… тележка рвалась из рук… остался шаг-другой… Он закрыл глаза, приготовился к удару… Удара не случилось… он пробежал ещё… и открыл глаза. У платформы, запружённой людьми, стоял ярко-алый паровоз. Табличка сверху гласила: «Хогварц-экспресс, 11:00». Гарри обернулся и на месте турникета увидал чугунную арку со словами: «Платформа 9 ¾». Получилось! Через пару секунд из турникета выскочил Рей. Над головами оживлённой толпы стелился дым, а под ногами путались кошки всех мастей. Перекрывая людской гомон и скрип сундуков, недовольно ухали что-то друг другу совы. Первые несколько вагонов были уже заполнены учениками; одни высовывались из окон, чтобы поговорить с роднёй, другие сражались за места. Гарри толкал тележку вдоль поезда в поисках свободного купе. Прошёл мимо круглолицего мальчика, говорившего: — Бабушка, я опять потерял жабу. — Ах, Невилл, — вздохнула пожилая женщина. Небольшая толпа окружала мальчика с дредами. В руках тот держал ящичек. — Дай посмотреть, Ли, дай, ну пожалуйста! Мальчик приподнял крышку, и народ вокруг завизжал: изнутри вылезла длинная волосатая лапа. Гарри с трудом пробирался сквозь толпу, пока наконец не нашёл пустое купе почти в самом конце поезда. Рей пошла вместе с ним. Сначала он занёс внутрь Хедвигу, затем поволок к двери сундук. Попробовал втащить его по ступеням, но едва смог приподнять и дважды больно уронил себе на ногу. — Помочь? Это спросил один из рыжих близнецов, следом за которыми он проходил турникет. — Да, пожалуйста, — попросил Гарри, задыхаясь. — Эй, Фред! Иди помоги! С помощью близнецов сундук наконец водворили в угол купе. А затем близнецы помогли Рей. — Спасибо, — поблагодарил Гарри, убирая с глаз взмокшую чёлку. — Что это? — спросил один близнец, показывая на зигзагообразный шрам. — Мама дорогая! — воскликнул другой. — Значит, это ты… — Это он, — перебил первый. — Да? Он? — обратился он к Гарри. — Кто? — не понял Гарри. — Гарри Поттер! — хором воскликнули близнецы. — Ах, он, — сказал Гарри. — Да. Он. В смысле я. Мальчики уставились на него, и Гарри почувствовал, что заливается краской. Тут, к его облегчению, сквозь открытую дверь купе донеслось: — Фред? Джордж? Вы здесь? — Идём, мам! Последний раз глянув на Гарри, близнецы выпрыгнули из поезда. Рей достала книгу по зельеварению и углубилась в чтение. Гарри сел у окна: отсюда можно было незаметно наблюдать за рыжим семейством и слушать, о чём они говорят. Их мама достала носовой платок. — Рон, у тебя что-то на носу. Младший сын попытался вырваться, но она крепко ухватила его и принялась оттирать ему грязь с кончика носа. — Ма-ам, пусти! — Рон вывернулся. — А-ай, у мыски Лонни сто-то на носишке, — пропел один близнец. — Заткнись, — огрызнулся Рон. — А где Перси? — спросила мать. — Вон идёт. К ним шагал старший мальчик. Он уже облачился в чёрную школьную форму, и она красиво развевалась при ходьбе. Гарри заметил у него на груди сияющий серебряный значок с буквой «С». — У меня буквально две минутки, мама, — сказал мальчик. — Я сел впереди, там для старост выделили два отдельных купе… — Да ты у нас, оказывается, староста, Перси? — воскликнул один близнец, изображая величайшее изумление. — Что ж ты не сказал, мы ведь и не догадывались! — Постой, постой, кажется, припоминаю — он что-то такое говорил, — перебил другой близнец. — Раз… — Или два… — В минуту… — Всё лето… — Ой, замолчите, — сказал Перси-староста. — А почему у Перси новая форма? — не унимался первый близнец: — Потому что он — староста, — с нежностью сказала их мама. — Ну всё, милый, учись хорошо и не забудь прислать сову, как доберётесь. Она поцеловала Перси, и тот удалился. Мать повернулась к близнецам: — Так, теперь вы двое — в этом году, уж будьте добры, ведите себя прилично. Если я получу ещё хотя бы одну сову о том, что вы… взорвали туалет или… — Взорвали туалет? Мы ещё ни разу не взрывали туалет! — Но идея отличная, мам, спасибо! — Не смешно. И приглядывайте за Роном. — Не волнуйся, мыска Лонникин за нами не пропадёт. — Заткнитесь, — привычно пробубнил Рон. Он был почти одного роста с близнецами, и нос его, там, где мать оттирала пятно, раскраснелся. — Да, мам, знаешь что? Догадайся, кого мы только что видели в поезде? Гарри отпрянул от окна, чтобы не заметили, как он за ними наблюдает. — Знаешь, кто этот мальчик, который вместе с нами проходил на платформу? С чёрными волосами? Угадай, кто это? — Кто? — Гарри Поттер! Гарри услышал голосок девочки: — Ой, мам, а можно мне зайти в поезд на него посмотреть? Ну пожалуйста!.. — Ты уже видела его, Джинни, и к тому же бедный мальчик — не слон в зоопарке, нечего на него глазеть. Но это точно он, Фред? Как ты узнал? — Спросил. И шрам видел. И правда — как молния. — Бедняжка! Неудивительно, что он один… А я-то ещё подумала, как странно… а кто та, что спросила, как попасть на платформу? — Это-то ладно… Как думаешь, он помнит Сама-Знаешь-Кого? Мать неожиданно посерьёзнела: — Фред, я запрещаю его об этом спрашивать! Не смей. Зачем напоминать ему об этом в первый же школьный день? — Ладно, ладно, спокуха. Не буду. Раздался свисток. — Скорее! — сказала мама, и все три мальчика забрались на подножку. Потом высунулись из окна, чтобы она поцеловала их на прощание. Их младшая сестра заплакала. — Не плачь, Джинни, мы пришлём тебе кучу сов! — Мы пришлём тебе крышку от унитаза. — Джордж! — Шучу, мам. Поезд тронулся. Гарри видел, как женщина машет детям, а их сестрёнка, плача и смеясь, старается бежать, не отставая от поезда, — тот набрал скорость, она отстала, но продолжала А за поворотом провожавшие исчезли из виду. Мимо замелькали дома. Гарри не мог унять волнения. Он не представлял, что его ждёт, но оно конечно же лучше того, что осталось позади. Дверь купе скользнула вбок, и вошёл младший рыжий. — Тут кто-нибудь сидит? — спросил он, показывая на сиденье напротив Гарри. — А то везде занято. Гарри покачал головой, и мальчик сел. Быстро глянул на Гарри и сразу перевёл взгляд в окно, притворяясь, будто и не смотрел вовсе. Чёрное пятно у него на носу так и не оттёрлось. — Привет, Рон. — Это пришли близнецы. — Слушай, мы идём в середину поезда — там у Ли Джордана гигантский тарантул. — Отлично, — буркнул Рон. — Гарри, — сказал один из близнецов, — мы не представились. Фред и Джордж Уизли. А это Рон, наш брат. А кто это с тобой? — Рей, моя сестра, — ответили Гарри. — Приятно познакомиться, — спокойно сказала она. — Ну, увидимся. Дверь скользнула на место, закрывшись за близнецами. — Ты правда Гарри Поттер? — выпалил Рон. Гарри кивнул. — А… Ну хорошо, а то я думал, это опять какая-то шуточка, — пробормотал Рон. — И у тебя правда есть… ну, это… — Он показал на лоб Гарри. Тот отвёл в сторону чёлку и показал шрам. Рон смотрел во все глаза. — Это куда Сам-Знаешь-Кто?.. — Да, — кивнул Гарри, — но я ничего не помню. — Совсем? — с интересом спросил Рон. — Только яркий зелёный свет — и всё. — И не только, — добавила вдруг Рей, — ещё холодный заливистый смех. — Ух ты! — выдохнул Рон. Он сидел и некоторое время смотрел на Гарри и Рей не отрываясь, а потом, словно опомнившись, быстро отвернулся к окну. — А у вас колдовская семья? — спросил Гарри. — Э-э… вроде бы. Кажется, у мамы есть какой-то троюродный брат-бухгалтер, но у нас о нём не принято говорить. — Так ты, наверное, уже знаешь кучу колдовских штучек? Ясно было, что Уизли — одна из тех старых колдовских семей, о которых говорил бледный мальчишка с Диагон-аллеи. — А ты, говорят, жил у муглов, — сказал Рон. — Какие они? — Ужасные. Ну, не все, конечно. Но мои дядя, тётя и двоюродный брат — чудовища. Лучше бы у меня было три брата-колдуна. — Пять, — поправил Рон и отчего-то помрачнел. — Я — шестой в семье, кто идёт в «Хогварц». И поэтому мне якобы есть к чему стремиться. Билл и Чарли уже закончили. Билл был старшим старостой, Чарли — капитаном квидишной команды. Сейчас Перси стал старостой колледжа. Фред и Джордж много хулиганят, но у них всё равно очень хорошие оценки, и все их любят, потому что они остроумные. От меня тоже ждут, что я буду не хуже остальных, но, если я буду не хуже, что с того — они ведь уже всего добились, кого этим удивишь… И потом, при такой ораве старших братьев тебе никогда не купят ничего нового. У меня школьная форма Билла, волшебная палочка Чарли и старая крыса Перси. Рон полез в карман и достал толстую серую крысу. Она спала. — Его зовут Струпик, и от него никакого проку, он почти не просыпается. Папа подарил Перси сову, когда его сделали старостой, и потом им уже было не по карма… Ну, в общем, мне достался Струпик. Рей с интересом посмотрела на крысу. Уши у Рона покраснели. Он, видимо, решил, что наговорил лишнего, поэтому отвернулся и снова стал смотреть в окно. Но Гарри вовсе не считал зазорным, если у родителей нет денег на лишнюю сову. В конце концов, у него самого деньги завелись только месяц назад. Он так и сказал Рону — и ещё рассказал, как вечно донашивал всё за Дудли и никогда не получал подарков в день рождения. Рон, казалось, немного повеселел. — И пока не появился Огрид, я понятия не имела, что я ведьма, и ничего не знала про родителей и про Вольдеморта… — сказала Рей Рон ахнул. — Что? — не поняла она. — Ты назвала Сам-Знаешь-Кого по имени! — воскликнул Рон со страхом и восхищением. — Я думал, уж кто-кто, а ты… — Ну, я не из храбрости, не думай, — сказала Рей. — Я просто не знала, что нельзя. Понимаешь теперь? Для меня всё у вас — тёмный лес… Тем временем Лондон остался далеко позади. Поезд летел мимо пастбищ со стадами коров и овец. Рон, Рей и Гарри помолчали, глядя на мелькавшие за окном луга и тропинки. Около половины первого за дверью что-то загромыхало, и улыбчивая женщина с ямочками на щеках заглянула в купе: — Хотите чего-нибудь вкусненького, ребятки? Гарри, который сегодня не завтракал, сразу вскочил, а у Рона опять покраснели уши, и он забормотал про сэндвичи из дома. Гарри вышел в коридор. Дурслеи никогда не давали ему денег ни на сладости, ни на мороженое, поэтому теперь, когда в карманах звенело золото и серебро, он готов был скупить все батончики «Марс» до единого, но «Марса» в тележке не оказалось. У продавщицы были всевкусные орешки Берти Ботта, взрывачка Друблиса, шокогадушки (шоколадные лягушки), тыквеченьки, котлокексы, лакричные волшебные палочки и много других странных штук, каких Гарри в жизни не видывал. Глаза разбегались и он купил всего понемногу, отдав продавщице одиннадцать серебряных сиклей и семь бронзовых кнудов. Рей купила только шокогадушки и тыквеченьки. Гарри и Рей притащили всё это богатство в купе и сгрузили на пустое сиденье. Рон удивился: — Такие голодный? — Умираю, — признались они в один голос и откусили огромный кусок тыквеченьки. Рон достал объёмистый сверток и развернул. Внутри оказалось четыре сэндвича. Рон заглянул в начинку и проворчал: — Вечно она забывает, что я не люблю варёную солонину. — Давай меняться, — предложил Гарри, показывая на тыквеченьки. — Угощайся… — Тоже самое, — улыбнулась Рей. — Вам не понравится, мясо жутко сухое, — сказал Рон. — У мамы совершенно нет времени, — поспешно добавил он, — понимаешь, всё-таки пятеро детей… — Не стесняйся, бери, — подбодрил Гарри, которому никогда раньше не доводилось делиться — да и не с кем было. И это оказалось так здорово: сидеть рядом с Роном и Рей и вместе пробовать тыквеченьки, и котлокексы, и конфетки (про сэндвичи они как-то забыли). — А это что? — спросил Гарри, взяв пачку шокогадушек. — Это ведь не настоящие лягушки? — Впрочем, он бы не удивился. — Нет, — ответил Рон. — Проверь, какая внутри карточка. А то у меня нет Агриппы. — Чего? — Ой, ты ведь не знаешь — в шокогадушках обязательно есть карточки, ну, чтобы собирать, — «Знаменитые ведьмы и колдуны». У меня уже целых пятьсот, а ни Агриппа, ни Птолемей никак не попадаются. — Звучит очень интересно, — произнесла Рей и распаковала первую карточку. Гарри развернул шокогадушку и взял карточку. С неё смотрел человек в очках-полумесяцах, с ниспадающими серебряными волосами, бородой и усами. Под картинкой была подпись: «Альбус Думбльдор». — Так, значит, вот какой Думбльдор! — воскликнул Гарри. — Только не говори, что никогда не слышал о Думбльдоре! — отозвался Рон. — Можно мне шокогадушку? Вдруг там Агриппа… Спасибо… Гарри перевернул свою карточку и прочитал: «АЛЬБУС ДУМБЛЬДОР В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ДИРЕКТОР ШКОЛЫ «ХОГВАРЦ» Признанный многими величайшим чародеем современного мира, профессор Думбльдор особенно прославился своей победой над злым колдуном Гриндельвальдом в 1945 году, изобретением двенадцати способов использования драконьей крови, а также совместной с Николя Фламелем работой в области алхимии. Профессор Думбльдор увлекается камерной музыкой и игрой на автоматическом кегельбане». Гарри повернул карточку лицевой стороной и, к своему удивлению, обнаружил, что Думбльдор исчез. — Он пропал! — Не торчать же ему здесь целый день, — сказал Рон. — Ничего, вернётся… Не-а, опять Моргана, а у меня её целых шесть… Хочешь себе? Начнёшь коллекцию. Взгляд Рона был прикован к горке ещё не распечатанных шокогадушек. — Бери, бери, — кивнул Гарри. — Но, знаешь, у муглов люди с фотографий не уходят. — Правда? Что, так и сидят не шелохнувшись? — изумился Рон. — Дичь какая-то! Гарри поглядел, как Думбльдор скользнул обратно на карточку и еле заметно оттуда улыбнулся. Рона больше интересовали сами шокогадушки, нежели карточки, а вот Гарри глаз не мог оторвать от знаменитых колдунов и ведьм. Вскоре у него были не только Думбльдор и Моргана, но и Хенгист Вудкрофт, и Альберик Груннион, и Цирцея, и Парацельс, и Мерлин. Наконец он усилием воли отвёл взгляд от друидессы Клины, чесавшей нос, и открыл пакетик всевкусных орешков Берти Ботта. — С этим осторожней, — предупредил Рон. — Это не шутка, у них правда все вкусы. То есть, понимаешь, бывают обычные, ну, там, шоколадные, мятные, мармеладные, но можно наткнуться и на шпинат, и на печёнку, и на требуху. Джордж клянётся, что однажды съел орех со вкусом соплей. Рон достал зелёный орешек, подозрительно осмотрел его со всех сторон и осторожно откусил. — Фу-у-у… Ну вот, пожалуйста: брюссельская капуста. Есть всевкусные орешки было очень весело, Гарри попались вкусы бутерброда с сыром, кокоса, печёных бобов, клубники, карри, травы, кофе, сардин… Под конец он так расхрабрился, что решился надкусить странный серый орешек, который Рон отверг категорически. Оказалось — перец. Рей к ним не присоединилась. Пейзаж за окном постепенно дичал. Аккуратные поля остались позади. Теперь за окнами мелькали тёмно-зелёные холмы, леса, извилистые реки. В дверь постучали. Вошёл круглолицый мальчик, которого Гарри и Рей видели на платформе девять и три четверти. Казалось, бедняга вот-вот заплачет. — Извините, — сказал он. — Вы случайно не видели жабу? Рон, Рей и Гарри покачали головами, а мальчик захныкал: — Потерял! Он всё время убегает! — Найдётся, — утешил Гарри. — Ну да, — несчастным голосом произнёс мальчик. — В общем, если увидите… — И он удалился. — Чего так волноваться, — не понимаю, — сказал Рон. — Будь у меня жаба, я бы её потерял ещё дома. Правда, кто бы говорил: у меня самого Струпик. Крыса по-прежнему тихо похрапывала на коленях у Рона. — Если б он сдох, мы бы и не заметили, — с отвращением проговорил тот. — Я вчера пытался перекрасить его в жёлтый, сделать поинтереснее, но заклинание не сработало. Вот смотри, сейчас покажу… Он порылся в сундуке и достал обшарпанную волшебную палочку. Она была вся в зазубринах, а на конце виднелось что-то белое. — Волос единороги почти совсем повылез. Ладно, не важно… Он поднял палочку, и тут дверь купе снова отворилась. Вошёл мальчик — без жабы, но на сей раз с девочкой, уже переодетой в форму «Хогварца». — Жабу не видели? А то Невилл потерял, — сказала она. У неё был командирский голос, густые каштановые волосы и довольно крупные передние зубы. — Мы же сказали — не видели, — отозвался Рон, но девочка не слушала. Она с интересом смотрела на его волшебную палочку. — Магией занимаетесь? Давайте-ка посмотрим. — И села. Рон растерялся. — Ну… ладно. — Он откашлялся. — «Маргаритки, горстка риса, Жёлтой стань, дурная крыса». Рон взмахнул палочкой, но ничего не произошло. Струпик остался серым и даже не проснулся. — Ты уверен, что это настоящее заклинание? — спросила девочка. — Всё равно тогда не очень хорошее. Я пробовала несколько простых заклинаний для тренировки, и у меня всегда получалось. В моей семье магией никто не владеет, и когда пришло письмо, это был необыкновенный сюрприз — я была так счастлива, не передать, ну, сами понимаете, это же лучшая школа ведьминских искусств, мне так говорили, и я уже все учебники выучила наизусть, надеюсь, конечно же на первое время хватит. Меня зовут Гермиона Грейнджер, между прочим, а вас как? Всё это она выпалила единым духом. Гарри посмотрел на Рона и по его ошарашенному виду понял, что и тот не выучил наизусть всех учебников. Уже легче. — Я — Рон Уизли, — пробормотал Рон. — Рей Поттер, — сказала Рей. — Гарри Поттер, — сказал Гарри. — Да что вы? — чуть удивилась Гермиона. — Я, конечно, всё про вас знаю, у меня были книжки для дополнительного чтения, и про вас есть в «Истории современной магии», и во «Взлёте и падении тёмных сил», и в «Великих волшебствах двадцатого века». — Правда? — удивился Гарри. У него слегка закружилась голова. — Ой, а ты не знаешь? Если б это касалось меня, я бы выяснила всё досконально! — воскликнула Гермиона. — А вы уже в курсе, в какой колледж пойдёте? Я тут поспрашивала, надеюсь, меня зачислят в «Гриффиндор», он вроде бы лучший; говорят, сам Думбльдор там учился, но, я так полагаю, и во «Вранзоре» не хуже… В любом случае мы пойдём поищем жабу Невилла, а вам, знаете, лучше переодеться — по моим расчётам, мы скоро уже приедем. Она ушла, прихватив с собой мальчика без жабы. — Не знаю, в каком я буду колледже, лишь бы не с нею вместе, — проворчал Рон. Он швырнул палочку обратно в сундук. — Дурацкое заклинание! Мне его Джордж сказал. Опять обдурил, собака! — А в каком колледже твои братья? — спросил Гарри. — В «Гриффиндоре», — ответил Рон. И снова впал в мрачность. — Мама с папой тоже там учились. Даже не знаю, что будет, если меня зачислят куда-нибудь не туда. Вряд ли «Вранзор» хуже, но представь, что будет, если я попаду в «Слизерин»! — Это где учился Воль… то есть Сам-Знаешь-Кто? — Ну да. — И Рон с несчастным видом плюхнулся на сиденье. — Знаешь, а кончики усов у Струпика, кажется, посветлели, — попытался ободрить его Гарри. — А кем стали после школы твои старшие братья? Ему было интересно, чем вообще занимаются в жизни колдуны. — Чарли в Румынии изучает драконов, а Билл в Африке по делам «Гринготтса», — сказал Рон. — Слыхал про «Гринготтс»? Это было в «Оракуле». Правда, муглы её, наверно, не выписывают… Кто-то хотел ограбить спецхран. Гарри вытаращил глаза: — Правда? И что с грабителями? — Да ничего, оттого и весь шум. Их не поймали. Папа говорит, только очень сильный чёрный маг способен обойти охрану «Гринготтса», хотя, по слухам, оттуда ничего не украли. В том и странность. И когда такое случается, все сразу пугаются: вдруг за этим стоит Сам-Знаешь-Кто. Гарри старался переварить новость. Теперь при одном упоминании Сами-Знаете-Кого по спине ползли мурашки. Видно, так и должно быть при вступлении в колдовской мир, однако раньше было куда проще: он спокойно говорил «Вольдеморт» и при этом прекрасно себя чувствовал. — А в квидише ты за какую команду? — спросил Рон. — Э-э… Да я ни одной не знаю, — признался Гарри. — Что? — Рон изумился до глубины души. — Ой, ну подожди — узнаешь, это же лучшая игра на свете… — И он с увлечением пустился объяснять про четыре мяча и позиции семерых игроков, описывать поминутно ход известных матчей, на которых побывал с братьями, и перечислять марки мётел, которые приобрёл бы, появись у него деньги. Он объяснял Гарри тонкости игры, когда дверь купе опять открылась, но вошёл не Невилл без жабы и даже не Гермиона Грейнджер. Вошли трое других ребят, и того, что посередине, Гарри узнал сразу. То был бледный мальчишка из магазина мадам Малкин, и он смотрел на Гарри куда пристальней, чем раньше, на Диагон-аллее. — Это правда? — осведомился он. — Весь поезд так и гудит про Гарри Поттера. Это ты? — Да. — Гарри окинул взглядом двух других мальчиков. Оба крупные, плотные, опасные. Стоя по обе стороны от бледного, они напоминали телохранителей. — Кстати, это Краббе, а это Гойл, — небрежно представил приятелей бледный, перехватив взгляд Гарри. — А меня зовут Малфой, Драко Малфой. — Рей Поттер, — неожиданно произнесла Рей. Теперь её голос больше напоминал голос Малфоя. — Уже думаешь, как бы переманить нас на свою сторону? Рон тихонько кашлянул — похоже, пытаясь скрыть смешок. Драко Малфой посмотрел на него. — По-твоему, это смешно? Между прочим, я тебя знаю. Мой отец сказал, что у всех Уизли рыжие волосы, веснушки и непозволительно много детей. — Малфой вновь повернулся к Гарри и Рей. — Вы скоро поймёте, что некоторые колдовские семьи гораздо лучше остальных, Поттеры. И в неподходящую компанию лучше не попадать. Я мог бы вам помочь разобраться, что к чему. Он протянул руку, но Гарри её не принял. — Спасибо. Думаю, я и сам способен отличить подходящую компанию от неподходящей, — холодно произнёс он. Драко Малфой не покраснел, его щёки лишь слегка порозовели. — На твоём месте, Поттер, я был бы осторожней, — процедил он. — И поучтивей — не то последуешь за родителями. Тоже не понимали, что к чему. Будешь возиться со швалью вроде Уизли или этого вашего Огрида — сам запачкаешься. — Пф, — фыркнула Рей, — думаешь, самый умный? А знаешь что… Я подумаю над твоим предложением. Гарри и Рон поднялись плечо к плечу. — А ну повтори, — проговорил Рон. Лицо у него стало того же цвета, что волосы. — А что? Твоя сестра, Поттер, выбрала правильную сторону, — презрительно ухмыльнулся Малфой. — Если вы сейчас же не уберётесь… — сказал Гарри очень храбро, хотя на самом деле побаивался: и Краббе, и Гойл были намного крупнее их с Роном. — А мы никуда не торопимся, правда, ребятки? У себя мы уже всё съели, а у вас тут ещё осталось… — Деньги вперёд, — ухмыльнулась Рей. Гойл протянул руку к шокогадушке. Рон рванулся к нему, но не успел и дотронутся, как Гойл издал душераздирающий вопль. Вцепившись острыми зубками в сустав, у него на пальце повис Струпик. Краббе и Малфой отступили, а Гойл с воем махал крысой, пытаясь стряхнуть её с руки; когда Струпик наконец отлетел и ударился об оконное стекло, все трое убежали. Может, решили, что в конфетах таятся другие крысы, а может, услышали шаги — секунду спустя в дверях возникла Гермиона Грейнджер. — Что тут происходит? — спросила она, глядя на сладости, рассыпанные по полу, и на Струпика, которого Рон держал за хвост. — Нечего страшного, — сказала Рей. — По-моему, он в отключке, — сказал Рон Гарри. Потом присмотрелся внимательней: — Нет! Не поверишь — заснул! — Струпик действительно спал. — А вы что, знакомы с Малфоем? Гарри рассказал о встрече на Диагон-аллее. — Слыхал об этой семейке, — мрачно произнёс Рон. — Они первыми вернулись на нашу сторону, когда Сам-Знаешь-Кто исчез. Клялись, будто были зачарованы. Но папа не верит. Говорит, отец Малфоя спал и видел, чтобы перейти к Силам Зла. — Он повернулся к Гермионе: — Тебе что-то нужно? — Лучше переодевайтесь скорей. Я ходила вперёд к машинисту, и он сказал, что мы уже почти приехали. Вы тут не дрались, нет? А то попадёте в историю раньше, чем до школы доедем. — Дрались не мы, а Струпик, — Рон бросил на Гермиону сердитый взгляд. — Может, ты выйдешь, пока мы переодеваемся? — Сейчас. Я зашла только потому, что люди в коридоре ведут себя совершенно по-детски и бегают взад-вперёд, — высокомерно объяснила Гермиона. — А у тебя на носу грязь, ты в курсе? Рон в возмущении проводил её взглядом. Гарри выглянул в окно. Сгущался вечер. Под фиолетовыми небесами чернели силуэты гор и лесов. Поезд замедлял ход. Гарри, Рон и Рей сняли куртки и надели длинные чёрные мантии. Старая мантия брата была Рону коротковата, из-под неё виднелись кроссовки. По вагонам гулко разнеслось объявление: — Через пять минут поезд прибудет на станцию «Хогварц». Пожалуйста, оставьте багаж в купе, его доставят в школу отдельно. Гарри так занервничал, что у него свело живот, да и Рон побелел, несмотря на веснушки. Рей была само спокойствие. Они распихали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, в толпу. Поезд пополз тихо-тихо и в конце концов остановился. Все бросились к дверям и высыпали на маленькую тёмную платформу. От холодного вечернего воздуха Гарри пробрала дрожь. Затем над головами поплыл фонарь, и Гарри услышал знакомый голос: — Пер’клашки! Пер’клашки, сюда! Порядок, Гарри? — Над морем голов улыбался огромный всклокоченный Огрид. — Давайте, давайте за мной. Ещё пер’клашки есть? Смотрите под ноги! Пер’клашки, за мной! Оскальзываясь и спотыкаясь, все двинулись за Огридом вниз по узкой, почти отвесной тропе. По обе стороны было очень темно — там, видимо, росли очень толстые деревья. Толком никто не разговаривал. Невилл — мальчик, всё время терявший жабу, — пару раз всхлипнул. — Сейчас увидите «Хогварц», — через плечо объявил Огрид. — Вот тут, за поворотом. И раздалось громкое «О-о-о-о-о!». Узкая тропинка привела на берег большого чёрного озера. На другом берегу, на вершине скалы, сияя окнами против звёздного неба, высился огромный замок с бесчисленными башнями и башенками. — Не больше четырёх в лодку! — распорядился Огрид, показав на флотилию лодочек, толкавшихся у берега. Невилл и Гермиона сели в одну лодку с Гарри и Роном. Рей села к Малфою.— Погрузились? — крикнул Огрид, поместившийся в отдельную лодку. — Отлично! ВПЕРЁД! Флотилия отчалила и заскользила по гладкому зеркалу озера. Все молчали и, распахнув глаза, смотрели на высившийся впереди замок. Чем ближе к утёсу, тем сильней приходилось задирать головы. — Пригнуть бошки! — скомандовал Огрид, когда первые лодки подплыли к утёсу. Все пригнулись, и их внесло под занавес из плюща, скрывавший вход в широкую пещеру. Они проплыли по тёмному тоннелю, очевидно уводившему в подземелья замка, и в конце концов достигли подземного причала, где высадились на каменистый берег. — Эй, парнишка! Твоя жаба? — крикнул Огрид, проверявший лодки, покуда дети выбирались на берег. — Тревор! — радостно вскричал Невилл, протягивая руки. Затем все поднялись, спотыкаясь, по узкому проходу в скале, следуя за фонарём Огрида, и вышли на ровный росистый газон прямо перед замком. Взойдя на каменное крыльцо, они сгрудились у высоченных дубовых дверей. — Все на месте? Жабу не потеряли? Огрид поднял гигантский кулак и трижды постучал.