Гарри, Рей и философский камень

Наутро Гарри проснулся рано. Он понимал, что уже светло, но глаз не открывал. «Это сон, — убеждал он себя. — Мне приснился великан Огрид, который приехал сообщить, что я иду в школу колдунов. А сейчас я открою глаза и окажусь дома в чулане». Вдруг громко постучали. «Вот и тётя Петуния», — подумал Гарри с упавшим сердцем, по-прежнему не открывая глаз. Такой хороший был сон. Тук. Тук. Тук. — Ладно, — пробормотал Гарри. — Встаю. Он сел, и с него свалился тяжёлый плащ Огрида. Лачугу заливал солнечный свет, шторм стих. Огрид спал на проваленном диване, а в окно когтистой лапкой стучала сова с газетой в клюве. Рей уже проснулась и как раз впустила сову в комнату. Сова ввалилась внутрь и сбросила газету на Огрида, но тот и не подумал просыпаться. Сова спорхнула на пол и принялась трепать плащ Огрида. — Перестань. Рей попыталась прогнать сову, но та угрожающе щёлкала клювом и продолжала трепать плащ. — Огрид! — громко позвала Рей. — Тут сова… — Заплати, — промычал Огрид в диван. — Что? — Ей надо заплатить за доставку. В карманах глянь. При ближайшем рассмотрении оказалось, что плащ почти целиком состоит из карманов, а в них — связки ключей, гранулы против слизняков, мотки верёвок, мятные леденцы, чайные пакетики… Наконец Рей вытащила горсть монеток странного вида. — Дай ей пять кнудов, — сонно пробурчал Огрид. — Кнудов? — Маленькие бронзовые. Рей отсчитала пять маленьких бронзовых монеток, сова протянула лапку — на ней болтался маленький кожаный кошелёк. Рей положила туда деньги, и сова улетела в открытое окно. Огрид громко зевнул, сел, потянулся. — Пора двигать, делов на сегодня пропасть: в Лондон надо поспеть, купить чего вам там требуется для школы. Гарри вертела в руках колдовские монетки. Ему только что пришла в голову одна мысль; из-за неё воздушный шарик внутри слегка сдулся. — Э-э-э… Огрид? — А? — отозвался Огрид, натягивая огромные сапоги. — У меня ведь нет денег… Дядя Вернон вчера сказал, вы сами слышали… Он не станет платить за учёбу. — Про это не переживай, — сказал Огрид, вставая и почёсывая голову. — Думаешь, родители вам ничего не оставили? — Но ведь их дом разрушили… — А золото они, по-твоему, в чулке держали? Как бы не так. Короче, первым делом — в «Гринготтс». Колдовской банк. Съешь сардельку, они и холодные ничего… А я, пожалуй, и от твоего тортика не откажусь. — У колдунов бывают банки? — Только один. «Гринготтс». Им гоблины управляют. Гарри уронил сардельку. — Гоблины? — Ага — и, доложу тебе, нет на свете полоумных, которые решились бы этот банк грабить. С гоблинами шутки плохи, Гарри. Ежели чего прятать, «Гринготтс» — самое надёжное место на земле… ну и, может, ещё «Хогварц». Мне, между прочим, в «Гринготтс» так и так надо было. Думбльдор поручил. По школьным делам. — Огрид приосанился. — По важным поводам он обычно меня посылает. Тебя вот привезти… или чего другое из «Гринготтса»… Доверяет, ясно?.. Ну, собрался? Тогда потопали. Гарри вслед за Огридом вышел на скалу. Рей вышла вслед за ними. Небо совсем прояснилось, и море сверкало на солнце. Лодка, нанятая дядей Верноном, по-прежнему стояла внизу, полная воды после шторма. — А как вы сюда попали? — спросил Гарри, оглядываясь: должна же быть ещё одна лодка? — Прилетел, — ответил Огрид. — Прилетели? — Угу, но обратно поплывём. Теперь со мной ты, колдовать больше нельзя. Пока они усаживались в лодку, Гарри не спускал глаз с Огрида, пытаясь представить, как тот летает. Рей села на самый край, чтобы не мешать им. — А всё ж таки обидно столько по воде бултыхаться, — поколебавшись нерешительно произнёс Огрид и глянул на Гарри искоса. — Ежели я чуток скорости поднаддам… пусть это останется между нами, ладно? — Конечно! — пылко заверил Гарри, сгорая от желания увидеть ещё какое-нибудь колдовство. Огрид опять вытащил розовый зонтик, дважды стукнул им о борт, и лодка стремительно заскользила к берегу. Рей подумала, что, наверное, палочка у него в зонтике. — А почему только полоумный решится ограбить «Гринготтс»? — спросил Гарри. — Чары. Заклятья, — кратдо пояснил Огрид, разворачивая газету. — Говорят, на страже сейфов повышенной секретности стоят драконы. Да и дороги не найдёшь — «Гринготтс» глубоко-глубоко под Лондоном, на сотни миль, понимаешь? Много глубже подземки. И утащишь чего, так потом всё одно помрёшь под землёй с голоду. Пока Огрид читал «Оракул», Гарри сидел и размышлял. Дядя Вернон научил его, что за чтением газет человека беспокоить не следует, но удержаться было трудно: его в жизни ещё не мучило столько вопросов. — Опять министерство магии дура сваляло, — проворчал Огрид, переворачивая страницу. — Как всегда. — А что, есть такое министерство?! — изумился Гарри, хотя очень старался молчать. — Яс’дело, — ответил Огрид. — Они, понятно, хотели Думбльдора министром, да тот «Хогварц» нипочём не бросит, ну, тогда и взяли Корнелиуса Фуджа. Тютя, одно слово. Каждый день бомбит Думбльдора совами — совета просит. — А чем занимается министерство магии? — Ихнее главное дело — следить, чтобы муглы не прознали, что в стране по-прежнему есть ведьмы и колдуны. — Зачем? — Зачем? Да ты сам посуди, Гарри! Ежели узнают, вмиг захотят по волшебству всего и побольше. Нет, нам уж лучше по-тихому. Лодка мягко ткнулась в причал. Огрид сложил газету, и по каменным ступеням они поднялись на мостовую. На ходу Рей успела купить булочку на завтрак. Пока они шли через городок на вокзал, прохожие вовсю глазели на Огрида. И это Гарри нисколько не удивляло: Огрид не только был вдвое больше обычного человека, он ещё и без удержу размахивал руками, тыча в простейшие вещи вроде паркометра и громко восклицая: — Видал?! Чего только муглы не навыдумывают, скажи? — Огрид, — спросил Гарри, слегка задыхаясь — ему ведь приходилось бежать, чтобы не отстать от великана, — значит, в «Гринготтсе» есть драконы? — Говорят, есть, — ответил Огрид. — Эх, хотел бы я дракона! — Правда? — Да. Всю жизнь хотел, с малолетства… Нам сюда. Они дошли до вокзала. Поезд на Лондон отправлялся через пять минут. Огрид, не разбиравшийся в «мугловых деньжатах», как он их назвал, отдал Гарри купюры и послал за билетами. Он купил билет и Рей тоже. В поезде на них глазели совсем уж бессовестно. Огрид занял дна сиденья и вытащил вязанье. Вязал он нечто вроде циркового шатра канареечного цвета. — У тебя письмо с собой, Гарри? — спросил Огрид, не переставая считать петли. Гарри вытащил из кармана пергаментный конверт. — Отлично, — сказал Огрид. — Там список всего нужного. Гарри развернул второй лист письма, который не заметил накануне вечером, и прочёл: «ХОГВАРЦ» ШКОЛА КОЛДОВСТВА и ВЕДЬМИНСКИХ ИСКУССТВ ФОРМА Учащимся первого года обучения необходимо иметь: 1. Простая рабочая мантия (чёрная) — 3 шт. 2. Повседневная островерхая шляпа (чёрная) — 1 шт. 3. Защитные перчатки (из драконьей кожи или аналогичные) — 1 шт. 4. Зимний плащ (чёрный, с серебряными застёжками) — 1 шт. Убедительная просьба проследить, чтобы на одежду были пришиты метки с фамилией учащегося. УЧЕБНИКИ Каждый учащийся должен иметь следующие книги: Миранда Истреб «Сборник заклинаний (часть первая)» Батильда Бэгшот «История магии» Адальберт Вафлинг «Теория колдовства» Эмерик Чиктрак «Превращения. Руководство для начинающих» Филлида Спора «Тысяча волшебных трав и грибов» Арсениус Скрупул «Волшебные отвары и зелья» Ньют Саламандер «Фантастические твари и где они обитают» Квентин Трясль «Силы зла: руководство по самозащите» ПРОЧЕЕ Волшебная палочка — 1 шт. Котёл (оловянный, размер 2) — 1 шт. Набор флаконов (стекло или хрусталь) — 1 шт. Телескоп — 1 шт. Медные весы — 1 шт. Учащимся разрешается привезти с собой сову, ИЛИ кошку, ИЛИ жабу. ВНИМАНИЮ РОДИТЕЛЕЙ: УЧАЩИМСЯ ПЕРВОГО ГОДА ОБУЧЕНИЯ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЁТЛЫ — И всё это можно купить в Лондоне? — поинтересовался Гарри. — Если знать места, — ответил Огрид. В Лондоне Гарри ещё не бывал. Огрид, хоть и «знал места», явно не привык попадать туда обычным путём. Сначала он застрял в турникете метро, а потом всю дорогу жаловался: то сиденья тесные, то поезда медленные. — Даже не знаю, как они тут обходятся без колдовства, — ворчал он, взбираясь вверх по сломанному эскалатору к выходу на узкую оживлённую улицу, сплошь состоявшую из магазинов. Гигант Огрид легко рассекал толпу, Гарри нужно было лишь держаться позади и не отставать. Они шли мимо книжных и музыкальных магазинов, закусочных и кинотеатров, но нигде не видели вывески «Волшебные палочки». Обычная улица, с обычными людьми… Неужели правда, что внизу, под землёй, хранятся груды колдовского золота? И где же магазины, в которых продаются сборники заклинаний и мётлы? Может, это вообще дурацкий розыгрыш, подстроенный дядей и тётей? Не знай Гарри, что Дурслеи напрочь лишены чувства юмора, он бы так и подумал — и всё же, несмотря ни на что, верил Огриду безоговорочно. — Пришли, — объявил Огрид, останавливаясь. — «Дырявый котёл». Знаменитое местечко. То было крохотное, невзрачное заведение. Если б Огрид не показал, Гарри бы и не заметил, что оно вообще тут есть. Люди, спешившие по улице, именно что не замечали его. Их взгляды скользили мимо — с большого книжного магазина по одну сторону на музыкальный магазин по другую; казалось, «Дырявый котёл» они просто не видят. Гарри показалось, что лишь они с Огридом и видят этот паб. Но не успел он ничего сказать, как Огрид уже провёл его внутрь. В знаменитом заведении было на редкость темно и убого. В углу сидели старухи — они потягивали херес из крохотных стаканчиков. Одна курила длинную трубку. Низенький мужчина в цилиндре разговаривал со стариком барменом — лысым и похожим на беззубый грецкий орех. Когда они вошли, тихий гул голосов стих. Огрида, похоже, тут знали; ему замахали и заулыбались, а бармен потянулся за стаканом, спросив: — Как обычно, Огрид? — Не могу, Том, дела «Хогварца», — объяснил Огрид и хлопнул Гарри по плечу. У того подогнулись колени. — Бог ты мой, — воскликнул бармен, вглядываясь в Гарри, — это же… Возможно ли?.. В «Дырявом котле» вдруг воцарилась полная тишина. «Он и здесь знаменитость?» язвительно осведомилась Рей. Про себя конечно же. — Храни мою душу, — прошептал старик. — Гарри Поттер… какая честь. — Он торопливо обогнул барную стойку, бросился к Гарри и со слезами на глазах схватил его за руку. — С возвращением, мистер Поттер, с возвращением. Гарри не знал, что сказать. Он поймал взгляд Рей. Та усмехнулась. Все смотрели на него. Старуха с трубкой старательно затягивалась, хотя трубка уже погасла. Огрид сиял. Вдруг шумно задвигались стулья, и через секунду Гарри жал руки уже всем подряд. — Дорис Крокфорд, мистер Поттер! Просто не верю, что наконец вижу вас собственными глазами! — Горжусь встречей, мистер Поттер, чрезвычайно горжусь. — Всегда мечтала пожать вам руку — я вся в волнении. — Я в восторге, мистер Поттер, просто не могу передать… Диггл меня зовут, Дедал Диггл. — Я вас как-то видел! — вспомнил Гарри, когда у Дедала Диггла от восторга свалился цилиндр. — Вы мне однажды поклонились в магазине. — Помнит! — возликовал Дедал Диггл, обращаясь ко всем одновременно. — Вы слышали? Он меня помнит! Гарри неустанно пожимал руки — Дорис Крокфорд вставала в очередь снова и снова. Вперёд пробрался бледный молодой человек, очень нервный. Один глаз у него постоянно дёргался. Рей тихо рассмеялась. — Профессор Страунс! — приветствовал Огрид. — Гарри, профессор Страунс будет преподавать у тебя в «Хогварце». — П-поттер, — заикаясь, произнёс профессор Страунс, хватая Гарри за руку. — Н-не могу п-передать, до ч-чего с-счастлив, что м-мне д-д-д-довелось в-вас в-в-встретить. — А что вы преподаёте, профессор Страунс? — 3-защиту от с-сил з-з-зла, — признался профессор Страунс тихо, словно не желал об этом и думать. — Н-но в-вам же это не п-понадобится, да, П-поттер? — Он нервно рассмеялся. — Идёте п-покупать в-всё д-для школы, п-полагаю? А я — п-поискать н-новую книгу п-про в-вампиров. — Казалось, самая мысль о вампирах вызывает у него нервные колики. Но другие желающие пообщаться со знаменитостью оттеснили профессора Страунса и ещё минут десять выражали Гарри своё восхищение. Наконец Огриду удалось перекричать гвалт: — Нам пора — куча дел! Пошли, Гарри. Дорис Крокфорд в последний раз пожала Гарри руку, и Гарри с Огридом через заднюю дверь паба вышли в небольшой, обнесённый стенами дворик. Там стоял мусорный бак и росли чахлые сорняки. Рей пошла вслед за ними. Огрид улыбнулся Гарри: — Что я тебе говорил? Ты знаменитость. Профессор Страунс аж задрожал, как увидал тебя… Правда, если честно, он вечно дрожит. — Он всегда такой нервный? — Ага. Несчастный малый. Умный — страсть! И всё шло хорошо, пока он учил по книжкам, а потом уехал на год повидать мир… И, говорят, встретил в Чернолесье вампиров, да плюс ещё какая-то тёмная история с ведьмой… В общем, с тех пор сам не свой. Боится учеников, боится даже собственного предмета… Так, а где мой зонтик? Вампиры? Ведьма? У Гарри голова шла кругом. Огрид меж тем считал кирпичи в стене над мусорным баком. — Три вверх… Два вбок… — бормотал он. — Так, отойди-ка подальше, Гарри. И он трижды постучал по стене остриём зонтика. Кирпич задрожал… заюлил на месте… в центре образовалось отверстие… оно росло, росло… и через секунду перед ними образовалась арка, сквозь которую даже Огрид смог пройти на мощёную улицу, извилисто уходившую вдаль. — Добро пожаловать, — сказал Огрид, — на Диагон-аллею. И ухмыльнулся изумлению Гарри. Они прошли в арку, Гарри быстро оглянулся и увидел, как проём вновь превращается в твердь стены. Рей была удивлена не меньше чем её брат, но оставила его при себе. Солнце ярко сверкало на стенках котлов, выставленных у ближайшего магазина. «Котлы — Все размеры — Латунные, медные, оловянные, серебряные — Самомесы — Складные», — гласила вывеска. — Ага, это тебе нужно, — проговорил Огрид, — но сперва — за деньжатами. Гарри жалел, что у него не десять пар глаз. Они шли по улице, и он вертел головой, стараясь увидеть всё сразу: лавки, товары перед ними, покупателей. У аптеки он услышал, как полная дама говорит, покачивая головой: — Печень дракона по семнадцать сиклей за унцию! С ума они посходили… Из недр тёмного магазина под вывеской «Совиные Эмпиреи Лупоглааза — совы неясыти, сипухи, бурые иглоногие, полярные» неслось глухое низкое уханье. Несколько мальчишек, сверстники Гарри, стояли, прижав носы к витрине с мётлами. Один говорил: — Гляньте! «Нимбус-2000» — последняя модель, самая скоростная… На Диагон-аллее торговали мантиями и плащами, телескопами и странными серебряными инструментами, каких Гарри никогда раньше не видел, в витринах стояли бочки с селезёнкой летучей мыши и глазами угря, высились шаткие башни книг с заклинаниями, лежали гусиные перья, пергаментные свитки, виднелись склянки снадобий, лунные глобусы… — «Гринготтс», — провозгласил Огрид. Они подошли к снежно-белому зданию, возвышавшемуся над соседними лавками. У начищенных до блеска бронзовых дверей в пурпурно-золотой ливрее стоял… — Ага, это гоблин, — кивнул Огрид, когда они направились к нему по белым ступеням. Гоблин был примерно на голову ниже Гарри. Смуглое умное лицо, острая бородка и очень длинные пальцы и ступни. Когда Огрид, Гарри и Рей входили, гоблин поклонился. Теперь они оказались перед внутренними дверями, на сей раз — серебряными, и на створках были выгравированы следующие слова: «Восшествуй, незнакомец, но прими в расчёт: Того, кто алчностью грешит, возмездье ждёт, Богатство без труда ты хочешь получить — Недёшево за то придётся заплатить. Сокровище, что в подземелье мирно спит, Тебе, запомни, не принадлежит, Вор, трепещи! И знай, что кроме клада Найдёшь там то, чего тебе не надо». — Я ж говорю, сюда только полоумный сунется, — заметил Огрид. Двое гоблинов поклонились им у серебряных дверей — и Гарри и Рей с Огридом очутились в огромном мраморном зале. За длинной стойкой на высоких табуретах сидело около сотни гоблинов: они царапали что-то в гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, изучали драгоценные камни через очки. Из зала в разные стороны вело несметное множество дверей, и возле них несметное же множество гоблинов деловито встречало и провожало клиентов. Огрид и Гарри подошли к стойке. — Здрасьте, — сказал Огрид свободному гоблину. — Мы за деньгами из сейфа мистера Гарри и мисс Рей Поттеров. — У вас есть их ключ, сэр? — Где-то был. — Огрид начал выгружать содержимое карманов прямо на стойку и тут же засыпал гроссбух плесневелыми собачьими галетами. Гоблин поморщился. Гарри же смотрел, как другой гоблин, справа, взвешивает гору рубинов, огромных, как тлеющие угли. — Вот он, туточки! — Огрид торжествующе показал крохотный золотой ключик. Гоблин внимательно его осмотрел. — Кажется, соответствует нормативу. — У меня ещё письмо от профессора Думбльдора. — Огрид с важностью приосанился. — Насчёт Сами-Знаете-Чего в ячейке семьсот тринадцать. Гоблин внимательно прочёл письмо. — Очень хорошо, — кивнул он, возвращая письмо Огриду. — Вас проводят вниз в хранилище. Цапкрюк! Цапкрюк тоже был гоблин. Огрид снова распихал по карманам галеты, и они с Гарри вслед за Цапкрюком направились к какой-то двери. — А что такое Сами-Знаете-Что в ячейке семьсот тринадцать? — спросил Гарри. — Не могу тебе сказать, — с загадочным видом ответил Огрид. — Сверхсекретно. Дела «Хогварца «. Думбльдор мне доверил. Не моё право тебе рассказывать. Цапкрюк распахнул перед ними дверь. Гарри ожидал снова увидеть мраморный зал и удивился: они попали в узкий каменный коридор, освещённый пылающими факелами. Коридор довольно круто уходил вниз, а по полу были проложены узкие рельсы. Цапкрюк свистнул, и на его зов, погромыхивая на стыках, явилась тележка. Они забрались в неё — Огриду это оказалось непросто — и отправились в путь. Поначалу они просто мчались по лабиринту извилистых коридоров. Гарри пробовал запоминать дорогу: налево, направо, направо, налево, в центр развилки, направо, налево, — но это было невозможно! Дребезжащая тележка, похоже, сама знала, куда ехать: Цапкрюк ею не управлял. Бьющий навстречу холодный воздух резал глаза, но Гарри их упорно не закрывал. Один раз ему почудился в глубине коридора сноп пламени, и он обернулся — не дракон ли там, — но было поздно. Они спускались всё глубже под землю и ехали теперь мимо озера, где снизу и сверху росли сталактиты и сталагмиты. — Так и не знаю, — крикнул Гарри Огриду сквозь грохот тележки, — кто из них сталактит, а кто — сталагмит? — Сталагмит — это у которого «м», — ответил Огрид. — И не спрашивай больше ничего, а то меня стошнит. Он и правда позеленел. Когда тележка наконец остановилась у дверцы в стене, ему пришлось опереться о стену, чтобы перестали дрожать колени. Цапкрюк отпер дверцу. Оттуда вырвались клубы зелёного дыма. Едва тот рассеялся, Гарри ахнул. Внутри лежали горы золотых монет. Стояли колонны серебряных. Валялись груды маленьких бронзовых кнудов. — Всё ваше, — улыбнулся Огрид. Всё наше — потрясающе! Дурслеи, надо полагать, ничего об этом не знали, не то прибрали бы к рукам в мгновение ока. Они ведь постоянно жаловались, что Гарри им дорого обходится. А оказывается, всё это время он, сам того не подозревая, владел целым состоянием, спрятанным глубоко под Лондоном. Огрид помог Гарри уложить деньги в сумку. Рей всё сложила сама. — Золотые — это галлеоны, — объяснил он. — В одном галлеоне семнадцать серебряных сиклей, в одном сикле — двадцать девять кнудов. Ничего сложного. Вот, этого на пару семестров хватит, а остальные пусть лежат здесь, целее будут. — Он повернулся к Цапкрюку. — А теперь, будь другом, к ячейке номер семьсот тринадцать, и не гони так, а? — Скорость только одна, — отрезал Цапкрюк. Они помчались ещё дальше вглубь, набирая скорость. Всё холоднее становилось, всё сильнее швыряло тележку на крутых поворотах. С грохотом пронеслись над подземным ущельем, и Гарри перевесился через бортик посмотреть, что внизу, но Оград страдальчески застонал и за шиворот втащил его обратно. У ячейки семьсот тринадцать не было замочной скважины. — Станьте в сторонку, — важно велел Цапкрюк. Он легонько провёл длинным ногтем по дверце, и та растаяла. — Если так сделает чужой, его утянет внутрь и он окажется в заточении, — пояснил Цапкрюк. — И часто вы проверяете, нет ли кого внутри? — спросил Гарри. — Примерно раз в десять лет, — ответил Цапкрюк с весьма неприятной ухмылкой. Наверняка в столь секретной ячейке хранится нечто суперважное. Гарри с любопытством подался вперёд, ожидая увидеть по меньшей мере груды алмазов, но в ячейке — по крайней мере, на первый взгляд — ничего не было. Потом он заметил на полу небольшой грязноватый свёрток в коричневой бумаге. Огрид подхватил его и спрятал куда-то под плащ. Гарри очень хотелось узнать, что же в свёртке, но он сдержал любопытство. — Ну что, назад в адскую громыхалку? И не разговаривай со мной по дороге — мне лучше пасть не открывать, — сказал Огрид. Кое-как пережив ужасы обратной дороги, они вновь стояли за дверями «Гринготтса», щурясь на ярком солнце. Гарри не знал, куда и бежать, раз у него в сумке полно денег. Ему не требовалось знать, каков обменный курс галлеона к фунту, он и так понимал: у него в жизни не бывало столько денег — даже Дудли столько и не снилось никогда. — Надо б тебе форму спроворить. — Огрид мотнул головой в сторону «Мадам Малкин — Мантии на все случаи жизни». — Слушай, Гарри, ты не против, если я заскочу в «Дырявый котёл»? А то взбодриться бы. Терпеть не могу эти проклятые банковские тележки. Он и впрямь выглядел бледно, поэтому Гарри, сильно волнуясь, отправился к мадам Малкин с Рей. Та оказалась приземистой улыбчивой ведьмой, одетой в розовато-лиловое. — Идете в «Хогварц», милые? — перебила она его невнятное лопотание. — Здесь всё, что нужно, — и вот, кстати, ещё один молодой человек на примерке. В глубине магазина на низкой табуретке стоял мальчик с бледным, острым лицом, а вторая ведьма подкалывала булавками подол его чёрной мантии. Мадам Малкин поставила Гарри на табурет рядом, надела ему через голову платье и начала укорачивать. — Привет, — сказал мальчик. — Тоже в «Хогварц»? — Да, — кивнул Гарри. — Ага, — произнесла Рей. — Мой папа в соседнем магазине покупает учебники, а мама смотрит волшебные палочки на том конце улицы, — сообщил мальчик. Говорил он скучающе, манерно. — А потом я их потащу смотреть гоночные мётлы. Не понимаю, почему первоклассникам их не разрешают. Всё-таки заставлю отца купить и уж как-нибудь протащу в школу. Гарри отчётливо припомнился Дудли. — А у тебя есть метла? — приставал мальчишка. — Нет, — ответил Гарри. — А в квидиш-то хоть играешь? — Нет, — снова ответил Гарри, гадая, что это за штука такая, квидиш. Рей промолчала, понимая что это не с ней говорят. — А я играю. Папа говорит, преступно будет, если меня не выберут играть за мой колледж, и я, должен сказать, с ним согласен. Ты уже знаешь, в какой колледж идёшь? — Нет. — Гарри с каждой минутой чувствовал себя всё глупее. — Вообще-то никто точно не знает до последнего, но я уверен, что попаду в «Слизерин», у нас вся семья там училась… А ты только представь, каково попасть в «Хуффльпуфф»! Хоть из школы уходи, честное слово, как считаешь? — Угу, — промямлил Гарри, сожалея, что не может сказать ничего поумнее. — Ух ты, глянь на этого дядьку! — воскликнул вдруг мальчик, кивая на витрину. За окном стоял Огрид. Он скалился во весь рот и вертел в руках два больших рожка мороженого, показывая, что войти не может. — Это Огрид, — сказал довольный Гарри — он знал такое, о чём не осведомлён мальчишка. — Он работает в «Хогварце». — А-а, — протянул мальчик, — я про него слышал. Он же там какой-то прислужник? — Лесник, — поправил Гарри. Мальчишка с каждой секундой нравился ему всё меньше. — А, ну да. Какой-то дикарь — живёт в хижине при школе, а временами напивается, начинает колдовать и в итоге поджигает собственную постель. — А по-моему, он замечательный, — холодно возразил Гарри. — Неужто? — произнёс мальчик с презрительной усмешкой. — А почему он с тобой? Где твои родители? — Умерли, — коротко ответил Гарри. Он не собирался обсуждать столь деликатную тему с этим воображалой. Рей уже купила мантию и вышла из магазина. — Какой ужас, — равнодушно сказал тот. — Но они были из наших, да? — Они были ведьма и колдун, если ты об этом. — Я думаю, не наших вообще принимать нельзя. Они же… не такие, не по-нашему воспитаны. Вообрази, некоторые даже про «Хогварц» не знают, пока не получат письмо. А по-моему, магию нельзя выпускать за пределы старых колдовских семей. Как, кстати, твоя фамилия? Гарри не успел ответить. Мадам Малкин сказала: — Вот и готово, милый, — и Гарри, нисколько не сожалея, что у него появился повод прекратить разговор, спрыгнул с табурета. — Полагаю, увидимся в «Хогварце», — сказал манерный мальчик. Гарри ел мороженое, которое принёс Огрид (малиново-шоколадное, с дроблёными орехами), и молчал. — Что с тобой? — спросил Огрид. — Ничего, — соврал Гарри. Они зашли купить пергамент и перья. При виде чернил, меняющих цвет при письме, Гарри слегка повеселел. Выходя из магазина, он спросил: — Огрид, а что такое квидиш? — Ах ты ж, парень, я и запамятовал, какая ты у нас темнота — про квидиш и то не в курсе! — Не надо, мне и так плохо. — И Гарри рассказал Огриду про бледного мальчика в магазине мадам Малкин. — И ещё он сказал, что детей из семей муглов вообще не следует принимать… — Ты не из семьи муглов. Знал бы он, кто ты есть, — да он с пелёнок про тебя слыхал, раз у самого семья колдовская. Ты ж видал, чего творилось в «Дырявом котле». И вообще, чего он, козявец, в таких делах смыслит! Сколько случаев знаю, когда у муглов вдруг родится колдун или ведьма, так они всегда — самые способные. Взять хоть твою маменьку! И сравнить с сестрицей! То-то. — Так что такое квидиш? — А это игра у нас такая спортивная. Ну, вроде как… футбол у муглов, все его смотрят. Играют в воздухе на мётлах, и там ещё четыре мяча… Короче, так сразу правил не объяснишь. — А что такое «Слизерин» и «Хуффльпуфф»? — Колледжи у нас в школе. Всего их четыре. Говорят, в «Хуффльпуффе» — одни тугодумы, но это… — Тогда я точно окажусь в «Хуффльпуффе», — мрачно сказал Гарри. — Лучше «Хуффльпуфф», чем «Слизерин», — сурово заявил Огрид. — Все ведьмы и колдуны, которые пошли… по плохой дорожке, учились в «Слизерине». Да и Сам-Знаешь-Кто — тоже. — Вольде… ой, то есть Сам-Знаешь-Кто учился в «Хогварце»? — Давным-давно, — ответил Огрид. Они купили учебники в магазине Завитуша и Клякца, где полки до самого потолка были уставлены книгами всех сортов — огромными, как плиты мостовой, переплетёнными в дорогую кожу, и малюсенькими, размером с почтовую марку, обтянутыми шёлком книгами, полными причудливых значков, а в нескольких вообще ничего не было. Даже Дудли, который сроду ничего не читал, отдал бы что угодно, лишь бы до некоторых дотронуться. Огрид силой уволок Гарри от справочника «Заклятия: как заморочить врагов и очаровать друзей. Современная порча: выпадение волос, ватные ноги, прилипание языка и многое, многое другое» профессора Мститтуса Вирусиана. — Я хотел узнать, как проклясть Дудли. — Мысль неплохая, да только в мире муглов колдовать нельзя, разве что в особенных случаях, — сказал Огрид. — И вообще, ты порчу навести не сможешь, тебе ещё учиться и учиться. Огрид не разрешил Гарри купить котёл из чистого золота («Сказано — оловянный»), зато они приобрели очень симпатичные весы для зелий и складной латунный телескоп. Затем посетили аптеку, где было так интересно, что почти забывалось об ужасающем запахе: смеси тухлых яиц с гнилой капустой. На полу стояли бочки какой-то слизи; на полках вдоль стен громоздились банки с травами, сушёными кореньями и разноцветными порошками; с потолка свисали пучки перьев, спутанные связки клыков и когтей. Пока Огрид просил человека за прилавком взвесить ему стандартный набор для зелий, Гарри внимательно рассматривал серебряные рога единорога по двадцать один галлеон за штуку и крохотные, блестяще-чёрные жучиные глазки (пять кнудов черпак). Выйдя из аптеки, Огрид ещё раз проверил список. — Так, осталась палочка, и ещё подарок вам с день-рожденьем. Гарри почувствовал, что краснеет. — Вам не обязательно. Рей было всё равно. — Яс’дело, не обязательно. А знаешь чего? Куплю-ка я вам какую-нибудь животину. Только не жабу, жабы давно не в моде — над тобой, чего доброго, смеяться станут… А кошек я сам не жалую, чихаю от них. Куплю-ка я вам сову. Все дети хотят сову, да и польза от них — почту носят и всё такое. Через двадцать минут они уже покидали «Совиные Эмпиреи Лупоглааза», где было темно, шелестели крылья и алмазно сверкали живые, яркие глазки. Гарри бережно нёс большую клетку с красивой белоснежной совой, которая крепко спала, засунув голову под крыло. Рей тоже несла сову и один раз поблагодарила Огрида. Гарри, заикаясь, непрестанно благодарил Огрида, сам себе напоминая профессора Страунса. — Перестань, — резковато махал рукой Огрид. — Дурслеи ведь навряд ли тебе чего-то подарят. Ну всё, теперь к Олливандеру! Только там хорошие волшебные палочки, а тебе нужна лучшая. Волшебная палочка… вот о чём Гарри по-настоящему мечтал. Магазинчик был тесный и какой-то захудалый. Золото на вывеске облупилось. А гласила она: «Олливандеры: изготовители лучших волшебных палочек с 382 г. до н. э.». В витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка. Когда они переступили порог, где-то в глубине звякнул колокольчик. Внутри магазинчик оказался крошечный и пустой, если не считать рахитичного стульчика, на который Огрид тотчас и уселся ждать. Странное дело, Гарри чувствовал себя как в библиотеке с очень строгими правилами; проглотив тысячу пришедших на ум вопросов, он молча смотрел на длинные узкие коробки, штабелями сложенные вдоль стен. Почему-то по спине бежали мурашки. Здесь, казалось, сама пыль и таинственная тишина излучают некое тайное волшебство. — Добрый день, — нарушила тишину Рей. — Добрый, — произнёс тихий голос. Гарри подскочил. Огрид, вероятно, тоже, потому что раздался громкий треск и великан поспешно отошёл от стула. Перед ними стоял пожилой человек, и его большие бледные глаза светились во мраке магазина, словно две полные луны. — Здрасьте, — неловко поздоровался Гарри. — О, разумеется, — сказал человек. — Разумеется. Я предполагал, что вскоре вас увижу. Гарри Поттер. — Это не был вопрос. — У вас глаза вашей матушки. Кажется, только вчера она сама была здесь, покупала свою первую волшебную палочку. Ивовая, десять с четвертью, хлёсткая. Чудесная палочка для чудо-работы. И вас, Рей. Вы так похоже на вашу матушку. Мистер Олливандер подошёл ближе. Хоть бы моргнул, подумал Гарри, а то от взгляда этих серебристых глаз прямо мурашки по телу. — Ваш батюшка в свою очередь предпочёл палочку красного дерева. Одиннадцать дюймов. Пластичная. Помощнее и великолепно подходит для превращений. Я сказал, что её предпочёл ваш батюшка, хотя на самом-то деле, разумеется, выбирает палочка. Мистер Олливандер подошёл так близко, что они с Гарри оказались практически нос к носу. Гарри видел себя в его дымчатых глазах. — А вот сюда, стало быть… — Длинным белым пальцем мистер Олливандер коснулся зигзагообразного шрама. — С огорчением вынужден признать, что палочку, осмелившуюся сотворить такое, продал я, — тихо пробормотал он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис… Мощная, очень мощная, к тому же в дурных руках… Знать бы, что она выйдет в мир, дабы… — Он покачал головой, но тут, к облегчению Гарри, заметил Огрида. — Рубеус! Рубеус Огрид! Рад видеть снова… дубовая шестнадцатидюймовка, довольно податливая, так? — Точно так, сэр, — подтвердил Огрид. — Хорошая была. Но её, полагаю, сломали пополам, когда тебя исключили? — вдруг посуровел мистер Олливандер. — Э-э… сломали, сэр, — сказал Огрид, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. — Половинки, правда, у меня остались, — радостно добавил он. — Но ты ими не пользуешься? — строго спросил мистер Олливандер. — Что вы, сэр, — быстро ответил Огрид, Гарри, правда, заметил, что с этими словами он уж очень крепко вцепился в свой розовый зонтик. — Хм, — произнёс мистер Олливандер, пронизывая Огрида взглядом. — Ну что ж. А теперь — мистер Поттер. Дайте-ка взглянуть. — Он вытащил из кармана мерную ленту с серебряными насечками. — Какая рука рабочая? — Я правша, — сказала Рей. — Вытяните руку. Вот так. — Олливандер измерил руку от плеча до пальцев, затем от запястья до локтя, от плеча да пола, от колена до подмышки, а также окружность головы. При этих манипуляциях он рассказывал: — В каждой олливандеровской волшебной палочке сокрыта мощнейшая магическая субстанция, мисс Поттер. Для сердцевин мы берём волос единорога, перья из хвоста феникса и сердечные жилы дракона. Все олливандеровские палочки разные, потому что не бывает двух абсолютно одинаковых единорогов или фениксов. И разумеется, нельзя достичь эффективного результата, пользуясь чужой палочкой. Гарри вдруг понял, что лента, измеряющая расстояние между ноздрями Рей, делает это сама по себе. Мистер Олливандер ходил вдоль полок и снимал коробки. — Хватит, — бросил он, и лента свернулась в клубок на полу. — Итак, мисс Поттер, попробуйте эту. Бук и сердечная жила дракона. Девять дюймов. Хорошая, нежёсткая. Возьмите и взмахните. Рей взяла и взмахнула, но мистер Олливандер почти сразу отобрал палочку и заменил на другую: — Клён и перо феникса. Семь дюймов. Хлёсткая. Пробуйте… Рей попробовала, но не успела даже взмахнуть, как мистер Олливандер выхватил и её: — Нет-нет… Вот, чёрное дерево и волос единорога, восемь с половиной, пружинистая. Давайте, давайте. Рей пробовала. И пробовала. Она не имела ни малейшего представления, чего добивается мистер Олливандер. Гора отвергнутых палочек на рахитичном стульчике росла, но чем больше товара снималось с полок, тем счастливее становился мистер Олливандер. — Покупатель с запросами, да? Не беспокойтесь, где-то здесь вас дожидается ваша единственная, и мы найдём её… найдём… Так, интересно… А почему бы и нет… Необычное сочетание: остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, приятная, послушная. Рей взяла палочку — и по её пальцам сразу побежало тепло. Она подняла палочку над головой и хлестнул, рассекая пыльный воздух, где вслед за палочкой фейерверком заструился поток красных и золотых искр. Огрид, радостно ахнув, захлопал в ладоши, а мистер Олливандер вскричал: — Ай, браво! Да, действительно, очень хорошо. Так-так-так… любопытно… весьма любопытно… — Он уложил палочку в коробку, а ту завернул в коричневую бумагу, приговаривая: — Любопытно… любопытно… — Простите, — сказал Гарри, которому палочка досталась с первого раза, — что любопытно? Мистер Олливандер уставил на Гарри бледный взгляд. — Я помню все проданные мною палочки до единой, мистер Поттер. Все. И… так уж случилось, что феникс, чьё хвостовое перо содержится в палочке вашей сестры, дал ещё одно перо — всего одно. Согласитесь, это и в самом деле занятно: ей самой судьбой предназначена палочка, чья сестра — родная сестра! — даровала вам этот шрам. Гарри сглотнул. — Да-да, тринадцать с половиной дюймов. Тис. Занятно — случаются же подобные совпадения! Помните, палочка сама выбирает колдуна… Думаю, нам следует ожидать от вас великих свершений, мисс Поттер… В конце концов, Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут творил великие дела… Ужасные — но великие. Рей усмехнулась. Гарри содрогнулся. Мистер Олливандер что-то не очень ему нравился. Гарри и Рей заплатили за палочки по семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклоном проводил покупателей к выходу. Предвечернее солнце висело низко над горизонтом, когда Гарри, Рей и Огрид возвращались по Диагон-аллее, снова сквозь стену, снова через «Дырявый котёл», уже опустевший. На обратном пути Гарри молчал, пока они шли пешком, и даже не замечал, как разевает рты народ в подземке, дивясь их многочисленным странным свёрткам и клетке с полярной совой у него на коленях. Вверх по ещё одному эскалатору, выход к вокзалу Паддингтон… Лишь когда Огрид похлопал его по плечу, Гарри опомнился. — Успеем перекусить до твоего поезда, — сказал Огрид. Он купил Гарри и Рей гамбургеры, и они присели на пластиковые стульчики. Гарри озирался. Всё вокруг почему-то выглядело нереальным. — Ты в порядке, малец? Чего притих-то? — спросил Огрид. Гарри не знал, как объяснить. Сегодня у него был самый прекрасный день рождения… и всё же… Он жевал гамбургер, подыскивая слова. — Все думают, я особенный, — выговорил он наконец. — Все эти люди в «Дырявом котле», профессор Страунс, мистер Олливандер… А я не умею колдовать. Как можно ждать от меня великих свершений? Я знаменитость, а сам и не знаю отчего. Я же не помню, что произошло, когда Воль… Извините, я хотел сказать, той ночью, когда погибли мои родители. Огрид перегнулся через столик. Под косматой бородой и кустистыми бровями скрывалась очень добрая улыбка. — Ты, главное дело, ничего не бойся, Гарри. Навостришься. В «Хогварце» все от печки начинают, и ты у нас будешь не хуже других. Просто будь самим собой, и всё. Хотя и нелёгкое это дело. Ты особенный, а таким всегда тяжко. Но в «Хогварце» тебе будет хорошо… Мне было… Да и сейчас к слову сказать. Огрид посадил Гарри и Рей в поезд, который снова отвезёт их к Дурслеям, и протянул два конверта. — Билеты до «Хогварца», — пояснил он. — Первое сентября, Кингз-Кросс — там всё написано. Будут донимать Дурслеи — шли сову, она знает, где меня сыскать… Ну всё — увидимся, Гарри. Поезд отошёл от вокзала. Гарри хотел следить за Огридом до последнего, пока тот не скроется из виду. Привстал, прижался носом к стеклу, но моргнул — и Огрид исчез.