A Life, Redux

      Когда он открыл глаза, его окружал мягкий свет.       Он лежал на спине и озадаченно смотрел на навес над собой. Он не спал на кровати с таким балдахином почти два десятилетия. Когда они снова захватили Красный замок, ничего из вещей, находившихся в его старой спальне не осталось. Даже кровати.       И все же именно здесь, в своей загробной жизни, лежал Деймон. Это было очень странно. Он не ожидал, что его загробная жизнь пройдёт в Красном замке. Если бы это была награда, он ожидал бы, что она будет в Пентосе, Драконьем Камне или даже в Дрифтмарке. Если бы это было наказанием, он бы ожидал увидеть Ступени или Речные земли.       Красный Замок был неожиданным.       Тихий стон и звон металла предупредили его о том, что он не один в комнате, и он вздрогнул. Не было никаких причин, по которым кто-либо мог там находиться. Хотя он не был бы против того, чтобы Лейна приветствовала его в загробной жизни, они никогда не проводили время вместе в Красном замке. Кроме всего прочего на Лейне не могло быть никаких доспехов.       Он сел на кровати и моргнул, увидев двух рыцарей Королевской гвардии, стоящих у его двери.       Деймон не стоил того, чтобы его охраняла Королевская гвардия, а тем более двое из нее. Затем он побледнел, когда его разум уловил момент промелькнувших воспоминаний. Нет, Деймон стоил двух королевских гвардейцев, охранявших его ровно в один момент жизни. Это было за две недели до его свадьбы с Реей Ройс.       Тем не менее, что касается наказаний, хотя это время было мучительным и не привело ни к чему, кроме двух десятилетий страданий для них обоих, Ступени или Речные земли были бы намного, намного хуже.       Однако он не мог не задаться вопросом… Он больше не помнил точное время. Если бы это было предоставлено ему, он не смог бы делать то же самое, что делал в прошлом. Будет ли он каким-то образом вынужден идти по тому же пути, что и в жизни? Может ли он попытаться сделать что-то еще? Сможет ли он сделать свою загробную жизнь менее несчастной? Мог ли он вообще как-то избежать своего первого брака?       Деймон подавил вздох.       Когда он погиб, он предполагал, что наступит мир. Он предполагал, что это положит конец его внутреннему смятению, что его разум, наконец, успокоится. Но вот он был здесь, а его разум уже был беспокоен, всего через несколько мгновений после пробуждения. Казалось бы, даже загробная жизнь не изменит того, каким человеком был Деймон.       Он позволил своей голове снова опуститься и приземлиться среди подушек.       — Как скоро моя жизнь закончится?       Один из рыцарей едва сдержал хихиканье под неодобрительное хмыканье другого.       — Вы не умрете, мой принц.       Невозможно было предсказать, будет ли он действительно страдать от Реи Ройс и ее холодной ненависти в течение следующих двух десятилетий. Действительно, если бы он это сделал, он мог бы положить конец всему сам. Он задавался вопросом, что происходит, когда человек умирает в загробной жизни. Будет ли это, наконец, конец? Обретет ли он, наконец, покой?       Тем не менее, он хотел знать, поэтому поправил себя, его голос был пропитан горечью.       — Тогда сколько времени до моей свадьбы?       Рыцарь колебался, прежде чем дать ответ, полный жалости. Даже королевская гвардия жалела его больше, чем его собственная семья.       – Семь дней, мой принц.       Деймон глубоко вздохнул. Тогда не так уж много времени, чтобы что-то изменить. Конечно, у его бабушки и дедушки не было бы желания отменить свадьбу, не только уже запланированную, но и настолько близкую к ее завершению. Он предположил, что мог бы попытаться поговорить со своим отцом.       У него перехватило дыхание. Его отец. Его отец был здесь. Его отец был здесь, и он мог поговорить с ним. Он мог прикоснуться к нему. В горле у него рос комок. Его отец был жив. Он закрыл глаза от слез. Он был стариком, которому около пятидесяти лет. Он не стал бы оплакивать давно пережитую утрату.       Вскочив с кровати, чтобы одеться и поговорить с отцом, он помчался по комнате, забыв о бдительных глазах двух королевских гвардейцев, устремленных на него. Как он и ожидал, из его воспоминаний об этом времени осталось не так много, поэтому он потратил слишком много времени на открытие и закрытие ящиков и сундуков, чтобы получить то, что ему нужно.       В какой-то момент, когда Деймон грубо выругался, один из рыцарей не смог сдержаться и деликатно кашлянул.       — Мой принц, мне следует позвать ваших слуг?       Деймон не потрудился сдержать фырканье. Он не был ребенком. Он заботился о себе и превосходно одевался в одиночестве на протяжении более трех десятилетий, проведенных вне Красного замка. Несмотря на это, от него ожидали какого-то ответа.       — В этом нет необходимости, сир.       Он надеялся, что им будет полезно оставить его в покое, даже несмотря на то, что он продолжает ругаться и рыться в различных шкафах.       Действительно, там было слишком много шкафов и недостаточно одежды . Что он должен был носить?       — Мой принц.       Деймон остановился, рассматривая практически пустой ящик. Он мог бы поклясться, что использовал его для хранения своих рубашек.       — Что такое, сир?       Тон рыцаря был многострадальным.       — Ваша одежда была отдана на попечение слуг, чтобы быть предоставленой Вам только по мере необходимости.       Ах. Это бы объяснило все. Он нахмурился. То маленькое унижение, которое обрушилось на него, чтобы помешать ему сбежать перед проклятой свадьбой, до сих пор блаженно стерлось из его памяти. Теперь он вспомнил, стиснул зубы и стиснул челюсти, чтобы не дать вырваться крику разочарования.       Он посмотрел на себя, одетого только в ночную рубаху, и окинул взглядом комнату. Там. У него тоже был халат. Это сослужило бы службу. Это определенно было лучше, чем быть голым. Он накинул халат, застегнул его, а затем двинулся к выходу из своей комнаты, но путь ему преградил рыцарь с широко раскрытыми глазами.       — Вы не одеты, мой принц.       Деймон невесело усмехнулся этому наблюдению.       — Не совсем так, сир. Я одет в то, что у меня есть. Теперь позвольте мне пройти. Если я правильно понимаю, Вы здесь для того, чтобы предотвратить мой побег, а не для того, чтобы охранять мою добродетель, — он сделал паузу с усмешкой, позабавленный собственным остроумием. — Если я неправильно понял, позвольте мне заверить Вас, что охранять мало что осталось.       Рыцарь задохнулся, когда Деймон протиснулся мимо него и вошел в дверь, их поспешные шаги последовали за ним достаточно быстро. Оказалось, даже если шокировать их и лишить дара речи, у него не будет достаточно времени, чтобы даже подумать о побеге.       В любом случае ему пришлось остановиться всего в нескольких шагах. Прошло много лет со дня смерти его отца и с тех пор, как он шел от своих покоев к отцовским. Путь больше не приходил к нему. Он стоял, моргая в замешательстве. Как он мог забыть дорогу в покои отца? Как?       Королевская гвардия почти сразу же набросилась на него, ругая его, но он по-настоящему не слушал. Вообще не слушал. Он… Он понятия не имел, куда идти. Совершенно растерянный он уставился в пол, быстро моргая. Куда ему было идти?       — Деймон?       Его голова резко вскинулась от мягкого вопроса, замешательство не утихло ни на йоту. Он нахмурился, глядя на нее . Она была валирийкой. Семья, судя по тому, что она не использовала никакого почетного обращения к его имени. Он беспомощно размышлял о женщинах из своей семьи в Красном замке во время своей первой свадьбы. Когда его память наконец-то вспомнила ее имя, его тело наполнил стыд. Гейль. Он совершенно забыл о Гейль.       Она в свою очередь уставилась на него, явно ожидая от него хоть чего-то, поэтому он решительно нейтрально склонил голову.       — Тетя.       Нахмурившись, она пробежала взглядом по его лицу, и закусила губу.       — Ты в порядке?       Он моргнул, а затем одарил ее совершенно очаровательной и совершенно фальшивой улыбкой.       — Есть ли причина, по которой я мог бы не быть?       Поджав губы она нахмурилась еще сильнее.       — Ты не одет для прогулки на людях.       Он закатил глаза. Эта тема разговора уже действовала ему на нервы, поэтому его ответ был далеко не любезным.       — Поскольку моя одежда является заложницей короля, чтобы обеспечить мое хорошее поведение, я одет в то, что у меня есть, — сделав паузу, чтобы театрально оглядеться, он сардоническим тоном указывал на очевидное. — И это едва ли публично, дорогая тетя.       Она закусила губу, рассматривая его, не испугавшись его враждебного взгляда.       — Куда ты собираешься в таком виде?       Ой, ради Бога, серьезно?! Гейль собиралась доставить себе неприятности? Она должна была быть вне поля зрения и мыслей, тихой, скучной и невидимой, а затем исчезнуть. Что она делала, вмешиваясь в его дела? Вероятно, это был самый длинный общий разговор, в котором они когда-либо участвовали.       Он издал низкое рычание, и ее глаза встревоженно расширились. Хорошо. Пусть она осознает, насколько раздражало ее чертово любопытство.       — Я собираюсь увидеться с отцом, если тебе так нужно знать.       Она оживилась от этого.       — Я собираюсь в септу, мы можем прогуляться вместе, если хочешь.       Улыбка Деймона была очень, очень тонкой. Ему бы это наверняка не понравилось. Если он когда-нибудь снова окажется в септе, то будет слишком рано.       — Мне не хотелось бы причинять тебе неудобства. Лучше уйди.       Когда она не пошевелилась, он вместо этого развернулся на пятках и решительно пошел прочь.       Она позвала его вслед.       — Но это не дорога в покои Бейлона!       Деймон резко остановился и покачал головой. Он действительно должен был понять, что она не просто так упомянула эту проклятую септу. Если идти от покоев Деймона, по пути к ней были покои его отца.       Он вернулся к ней несколько смиренный и с гримасой поражения.       — Иди вперед, тетя.       Гейль все еще хмурилась, но кивнула ему и повернулась, чтобы пойти с ним в покои его отца, по пути бросая на него обеспокоенные взгляды. К счастью, она молчала.       Деймон не хотел ее жалости. Если и был человек, который не имел никакого права жалеть его, так это она. Она прожила свою жизнь в тени своей матери, ей никогда не предоставлялась возможность даже иметь собственную личность, она всегда склонялась к матери и своим септам, руководствуясь ими одними, никогда даже не думая о собственном мнении. Вся жизнь Гейль ничего не значила, единственный ее акт отклонения от пути, предопределил ее трагический конец. Нет, если и был человек, который не имел права смотреть на Деймона с жалостью, так это она.       Когда они остановились возле покоев его отца, он кивнул ей и еще раз фальшиво улыбнулся.       — Наслаждайся молитвами, тетя.       Ее брови дернулись, и она с любопытством посмотрела на него.       — Мы с мамой работаем над твоим свадебным нарядом.       Горький смешок покинул его.       — Тогда я надеюсь, что это самая отвратительная вещь, которую когда-либо производили ваши иглы. Эта проклятая свадьба не заслуживает ничего лучшего.       Ее глаза расширились от его слов, и она открыла рот, но он повернулся к ней спиной и постучал в дверь отца. Его намерения были ясны, и она ушла, не сказав ему ни слова.       Каким бы старым ни был Деймон и каким бы мелочным он не считал свое поведение, он все еще чувствовал себя оправданным.