Ставка на покойника-1

      Я попытался избежать столкновения, уйти в сторону. К сожалению, у моего противника оказались иные планы, и по лобовому стеклу размазалось огромное пятно. Пришлось включить омывание, а точнее, отмывание в режиме повышенного загрязнения. А что делать? Планета такая. Мой бедный глиссер перевалил через очередную кочку и заскользил по темной, глубокой открытой воде. Тут живности поменьше, а значит, можно отпустить руки со штурвала, выдохнуть, перестать сканировать местность глазами и всеми остальными органами чувств. И наконец-то посмотреть рекомендации системы по подбору места для ночлега. Можно и так, посреди трясины. Но уж больно мерзко проснуться по тревоге и обнаружить, что тебя вместе с транспортом уже наполовину затянули под тину и даже начали жевать.       Большой Васюг, он место такое — расслабляться нельзя. Сам видел, как всадник на аэроглиссере влетел в гостеприимно распахнутую пасть «мухолова». Поэтому я предпочитаю ездить, а не летать: болота тут большей частью мелководные, настолько крупных тварей, как в воздухе, не водится.       Удивительная планета. Моря мелкие, земля большей частью болотистая, а меньшей — тоже поганая, потому что и там, и там ты — добыча. Животный мир разнообразен и класть хотел на то, что человек царь природы. У него человек — еда.       Может, потом подохнет, но сейчас обязательно сожрет. И пакость такая всюду… Не знаю, что заставило первопоселенцев избрать это место. Но точно знаю, что фантазии и желания знакомиться с аборигенами они были лишены. Поэтому животный мир носит по большей части земные названия по основному признаку: четыре ноги — значит, лошадь или волк. Летает с распахнутой пастью — мухоловка. А что размером с катер — так это мелочи! А изнутри вообще все равно, как выглядит то, что тебя съело! Или вот крокодил — пасть длинная, а что ног избыточно, так кого такие детали волнуют? Я врубил пугалку, и небольшое стадо рептилий поспешно ушло под воду. Не обязательно стрелять во все, что движется и дышит — можно и просто прогнать с дороги. Быть Стрелком и палить во все, что окружает, это разные вещи. Даже, можно сказать, противоположные.       А я Стрелок со стажем. Уже пять лет тут обретаюсь и даже живой и не надкусанный.       Окружающая обстановка изменилась, появились островки плавающей зелени, похожие на растрепанные гнезда, торчащие из воды гнилые стволы — значит, поблизости суша и надо удвоить осторожность.       Я обогнул чью-то темную тушку метров эдак пять длиной. Тушка тоже в контакт вступать не пожелала, только проводила печальным взглядом четырех глаз. Или сыта, или травоядна. Я прикинул время, скорость наступления темноты, и решительно направил глиссер к островку.       До поселения еще четыре часа, не меньше. Не успею. А на связь они не выходят, значит, мне или провести ночь тут — в болоте, или на прикормленном у всяких хищников месте, где раньше уже были люди…       Система не подвела. Островок нашелся, и вполне уютный: метров десять диаметром, кустарник, образующий естественное укрытие, даже есть пара деревьев — можно накинуть веревку, закрепив лодку. Я выбрался и слегка размял ноги. Спать, конечно, буду внутри, глиссер у меня как раз под эти места заточен — повышенной надежности. Но побродить пока можно, оглядеться. Живности не было. Остров окружал самый страшный из местных барьеров — природная ловушка. Быстрое ледяное течение, скрытое под тонким покрывалом разросшейся травы, сплетенной достаточно плотно, чтоб вода не проступала, но слишком слабо, чтоб выдержать хоть сколько-то приличный вес. Широкая ярко-зеленая полоса, так похожая на твердую землю, и под ней бездонная глубина. Затянет — не выплывешь.       Сверху слетела крупная «стрекоза», то есть, местное животное с большим клювом и двумя хвостами, сходное с земным оригиналом только умением зависать над добычей. Вот и сейчас она застыла в воздухе, трепеща всеми крыльями и явно примериваясь ко мне — не сожрет, размер не тот, но цапнуть может пребольно. Но выстрелить в настырную тварь я не успел — из-под травы выпрыгнула рыба и сцапала хищную летунью. Только чуть качнулась вода и зеленый покров сомкнулся. Ни следа. Отличное место для отдыха…       Как ни странно, ночь прошла настолько спокойно, насколько возможно в этих местах. А наутро я опять двинулся в путь. Других соседей у лагеря «Вилли-жми» все равно нет, и по местным диким законам проверять, почему они не отвечают, должны мы. Собственно, поэтому я и поехал один, что там делать-то? Не вышли на связь несколько дней, так только молитву, если вспомню, прочитать и отметку на карту нанести — есть хорошее пустое место для лагеря.       Мимо проскользила небольшая, всего с поднос размером, бурая мокрица. Я с удовольствием развернул глиссер, вдавив ее в грязь. Ненавижу этих тварей. К пострадавшей особи тут же устремились ее товарки, сожрать, пока не пришла в себя. А вот то, что их достаточно много и движутся они в одном направлении — показательно.       Надо и мне туда добраться прежде, чем на земле останется только проколотая множеством жвал обтянувшая голый скелет шкура. Хорошо, если животное подраненое, а если человек? Система просчитала возможную точку их сбора. Недалеко. Я потянул штурвал, щелкнул переключателем скорости и устремился к намеченной цели прямо по блестящим, членистым панцирям многоногих хищниц.       Целью оказалось группа раскоряченных растений. Мокрицы уже сгрудились вокруг, подпирая друг друга снизу, взбираясь по гладким стволам наверх. Я заложил вираж, стремясь разглядеть, что же там прячется среди листвы и не надо ли ему помочь.       Тут невидимая добыча решила помочь себе сама, хоть и не без меня — на крышу глиссера приземлился человек! Не знаю, как парень решился на этот прыжок, но гребаный акробат распластался, цепляясь за направляющие дуги и мрачно глядя на меня сквозь прозрачный пластик.       — Охренел? — вырвалось у меня.       Он, похоже, прочел по губам, потому что мотнул головой и что-то ответил. Ладно, доберусь до более или менее безопасного места — высажу пассажира, а пока надо драпать, а то не съедят, так надкусят.