Яд корней лотоса в мутной воде

Он очнулся, когда машина остановилась у крыльца незнакомого загородного поместья. Вэй Усянь на его коленях заворочался и сел. — Приехали, — произнёс он хриплым голосом. — Мгм. Тело затекло от сна в неудобной позе. Лань Ванцзы с трудом выбрался на подъездную дорожку, ощущая себя совершенно разбитым. Срочно хотелось в душ и скорее помыться, счистить с себя эту грязь вместе со слоем кожи. Удивительно было, что их привезли в такой богатый дом. Второму нефриту казалось, что скрываться стоит в более неприметных местах, но много ли он знал о преступном мире. Вэй Усянь нервно осмотрелся, взял Лань Ванцзы за запястье и потянул вверх по мраморным ступеням. Тяжёлая дверь распахнулась, и они оказались в ярко освещённом пустом холле. Им навстречу вышел немолодой человек в черном костюме. — Молодой господин Вэй, молодая госпожа в малой гостиной. Лань Ванцзы выпутал свою руку из хватки Вэй Усяня. Прикосновения сейчас, даже самых желанных людей, казались ему отвратительными. Он чувствовал себя неготовым к светским визитам и вежливой беседе. Хотелось забиться в какой-нибудь угол и сидеть там, пока не нарастет срезанная наживую кожа. Но пришлось взять себя в руки и идти следом за Вэй Усянем, с трудом переставляя враз потяжелевшие ноги. Тот обернулся в полутемном коридоре, попытался вновь нашарить его руку, но Лань Ванцзы лишь покачал головой, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. — Не сейчас. Лицо Вэй Усяня расстроенно вытянулось, но он кивнул, соглашаясь, и толкнул дверь. Изысканная, в европейском вкусе, комната, была обставлена дорогой изящной мебелью, стены обтянуты золотистыми шелковыми обоями. Среди всего этого великолепия выделалась фигурка в лиловом платье. Цзян Яньли. Лань Ванцзы не сразу узнал её, так эта элегантная молодая госпожа отличалась от весёлой продавщицы за кассой. Впрочем улыбка и ласковый, радушный взгляд остались прежними. Вэй Усянь тут же кинулся навстречу сестре, огромный и тяжёлый на её фоне, уткнулся патлатой головой ей в плечо. — Шицзэ!.. Цзян Яньли аккуратно пригладила ему волосы, бросив приветливый взгляд на Второго нефрита. — А где А-Чэн? — спросила она. — Понятия не имею, — пробурчал Вэй Усянь, не в силах от неё оторваться. — Он мне не докладывает. Может, сдох уже. — А-Сянь! — Цзян Яньли нахмурилась и дёрнула брата за выбившуюся, торчащую вверх прядку. — Прости, — пробормотал тот, разжав, наконец, руки и став перед ней, понурый и виноватый. — Не знаю я, где он. В последний раз видел его вместе с Вэнь Чжулю. Ублюдок кланялся ему, будто уважаемому господину. — Твой брат и есть уважаемый господин, — произнесла Цзян Яньли с упрёком, но лицо её сделалось бледным, а взгляд тревожным. По всему выходило, что этот Вэнь Чжулю человек опасный, и его нахождение рядом с Цзян Чэном не являлось чем-то нормальным. Но у Лань Ванцзы не осталось ресурса, чтобы беспокоится ещё и об этом. Он вообще не хотел сейчас ни думать, ни переживать о Цзян Чэне. Кредит доверия был исчерпан до такой степени, что Второму нефриту, честно говоря, было уже безразлично, жив тот или нет. Выкрутится как-нибудь, сам эту кашу заварил, пусть и расхлебывает, а он на сегодня всё. - Госпожа Цзян, - он кашлянул, чтобы привлечь её внимание. - Здравствуйте, второй молодой господин Лань, - она будто спохватилась и порозовела от собственной бестактности. - Как вы. - Мне бы хотелось принять душ, если это возможно, - честно ответил Лань Ванцзы, глядя куда-то поверх ее плеча. - Конечно. А-Сянь, - она обернулась к брату и нежно прижала ладонь к его щеке, - пожалуйста, ступайте и отдохните. Я распоряжусь, чтобы вам подали ужин. - Спасибо! - Вэй Усянь быстро чмокнул её в щеку. - Ну мы тогда пойдём! *** Комната, в которую его привели, соответствовала обстановке особняка, но казалась более обжитой и уютной. Вероятно, за счёт разбросанных вещей и оставленной на столе батареи грязных кружек. Увидав эти кружки, Вэй Усянь слегка смутился, впрочем прибираться не кинулся, лишь щедро махнул рукой и заявил: - Располагайся! Халат тут, - он указал на шкаф, - полотенце в ванной, она там. - Спасибо. Лань Ванцзы быстро скользнул в указанную дверь и, только повернув ключ в замке, почувствовал себя в относительной безопасности. Медленно он сполз по двери вниз и некоторое время просто сидел, обхватив руками колени. Он не плакал, хоть неровное дыхание и срывалось порой на всхлипы, глаза оставались сухими, точно в них песка насыпали. Некоторое время он боролся с собой, пытался собрать себя по частям, затем плюнул и откинулся затылком на дверь. Бронежилет внезапно показался непомерной тяжестью, жёсткие ботинки сдавили ноги. Лань Ванцзы вскочил и принялся сдирать с себя чужую, чуждую одежду с таким остервенением, будто под неё заползли блохи. Бронежилет тяжело лёг на пол, Второй нефрит еле справился с его застёжками. Форма под ним оказалась мокрой, пропитанной потом, хоть на улице было совсем не жарко. Молнии под пальцами едва не лопались. Хотелось разорвать на тряпки каждую вещь. Разорвать, а затем сжечь, но Лань Ванцзы их просто покидал на пол вместе с носками и бельём. Затем залез в роскошную, блестящую хромом душевую кабину. Вода обрушилась на него тропическим дождём. Некоторое время Лань Ванцзы стоял, запрокинув голову, глотал горячие струи, а затем опустился на пол и снова обхватил себя руками, сжимаясь в комок, абсолютно, совершенно голый и уязвимый. Ему было плохо, так плохо, что хотелось выть в голос, но из пережатого горла не вырвалось ни звука. Стоило закрыть глаза, как он видел кровь и безглазые, безносые лица. Крови было так много, что тяжёлый железистый запах забивал ноздри, густой массой затекал в гортань. Белый кафель сменялся красными, блестящими лужами, стоило только моргнуть, тошнотворный калейдоскоп из воспоминания и реальности в итоге смешался до такой степени, что Лань Ванцзы, как наяву увидел брызги крови на белом кафеле, на полу, на своих руках. Кровь была такая холодная и густая, что вода её не могла размыть. В панике подорвавшись, Лань Ванцзы схватил мыло и принялся яростно тереть свои руки, но они не отмывались. Кровь словно просачивалась, отпечатывалась за коже уродливым клеймом. "Теперь это будет с тобой всегда. Убийца". Лань Ванцзы вырвало, и выворачивало до тех пор, пока в желудке не осталось даже жёлчи. Потом он вновь сидел, запрокинув голову и закрыв глаза, застыв, отчаянно нуждаясь в том, чтобы и внутри тоже всё смерзлось в единый ком, дало ему хоть немного вздохнуть. Вода постепенно уносила в сток следы его жизнедеятельности. Если бы так же просто она смыла и все воспоминания... Но нет. Лань Ванцзы протянул руку, взял мочалку и принялся методично, с силой сдирать с себя кожу. В дверь забарабанили, но он проигнорировал. Звуки слышались приглушенно, нереально, словно издалека. Непонятно было, фантазия это или реальность. Стук нарастал, сливаясь с шумом падающей воды, с ритмом бьющегося в горле сердца. Потом стук надолго стих, и Лань Ванцзы наслаждался тишиной. Прервалась она внезапно, когда неожиданно сквозь запотевшую дверцу кабинки мелькнул тёмный силуэт, а затем она бесцеремонно отъехала, впуская прохладный, полоснувший по телу воздух, и перед ним очутился Вэй Усянь, бледный от паники. - Лань Чжань! - глаза его широко распахнулись в немом приступе боли и ужаса, он шагнул под душ прямо как был, одетый, и осторожно потянул мочалку из пальцев Лань Ванцзы. - Что же ты делаешь? - прошептал он с горечью. - Что он с тобой сделал? Лань Ванцзы медленно покачал головой, лишь отдалённо чувствуя, как вода щиплет ободранную кожу. - Это не он, - проговорил он хрипло. - Это я сам. И тяжесть весом в гранитную надгробную плиту опустилась ему на плечи, почти раздавливая, расплющивая. Вэй Усянь подхватил его обеими руками, обнял, осторожно прижал к себе, не давая, согнуться, сгорбиться. Лань Ванцзы был ему благодарен за то, что тот остался одетым: вида и ощущения голой плоти он бы сейчас не пережил. Вэй Усянь некоторое время молча обнимал его, баюкал, как ребенка, а затем очень тихо спросил: - Лань Чжань, что произошло? Что случилось? Расскажи мне, - длинные пальцы очень нежно гладили его мокрые волосы. - Поговори со мной, а? В его голосе прорезалась нотка беспомощности. Лань Ванцзы нахмурился. Ему не хотелось, чтобы Вэй Усянь становился потерянным и огорченным из-за него. Он был ни в чем не виноват, чтобы взваливать на себя его ношу. - Я убил, - честно произнёс Второй нефрит максимально безэмоциональным тоном. Он выходил легко, сам собой. - Убил двух человек. - В порядке самообороны? - уточнил Вэй Усянь с толикой надежды. - Нет, - помедлив, ответил Лань Ванцзы. Он мог бы сказать "в порядке милосердия", но это тоже была бы гнусная ложь. Он совершил это убийство не из жалости к двум жертвам и не под давлением Цзян Чэна. Лань Ванцзы просто хотел, чтобы всё это прекратилось и кошмар закончился. Можно ли назвать превышением самообороны борьбу за целостность собственной души? Впрочем толку, если он все равно разрушил её своими руками? Это было парадоксально. Лань Ванцзы за свою жизнь видел столько крови, у него умирали пациенты, но он не мучился дилеммами, знал, что такое бывает даже у лучших из лучших. Врачи - не боги, это он с детства понял и принял. Невозможно вылечить всех, главное стараться сделать всё возможное. Так он и поступал, и спал спокойно. Чистые руки, холодная голова, холодное сердце. Так все было до встречи с этими двумя. Вэй Усянь и Цзян Чэн зажгли его сердце, пробудили в нем много иррационального, дикого, наивного и страстного, того, что Лань Ванцзы никогда не предполагал в себе обнаружить. Мир, тесный, одинокий, замкнутый, привычный и отлаженный, растрескался, как стекло, атакованное песком, и осыпался, ранив его острыми осколками. Это оказалось больнее и страшнее, чем когда ему сломали ногу. - Кого ты убил? - тихо спросил Вэй Усянь, продолжая нежно поглаживать его по голове. - Вэнь Чао, - прохрипел Лань Ванцзы. - И какую-то женщину. - С родинкой над губой? - оживился тот. - Не знаю, - неуверенно ответил Второй нефрит. - Я её плохо разглядел. - Ван Линцзяо, - уверенно произнес Вэй Усянь, и в груди Лань Ванцзы шевельнулось удивление и буря противоречивых, смутных чувств: несмотря ни на что тот был уверен, что его брат не станет убивать невинную девушку. - Она была любовницей этого утырка. Бешено ревновала его ко всем и каждой. Была у неё привычка расчленять заживо всякую, с кем Вэнь Чао переспал. Ублюдок чуть ли не надрачивал на это, а то и присоединялся. Они стояли за резней в нашем доме и мучали А-Чэна. На последней фразе его голос опустился и сделался жёстче. И, как ни странно, Лань Ванцзы понемногу почти отпустило. До этого он не понимал той звериной жестокости, того упоения, с которым Цзян Чэн проделал эту ужасную расправу. Было ли это блажью, проявлением неуемных садистких наклонностей, или чем-то большим? Конечно, Вэнь Чао убивал женщин, и это было отвратительно, но сам Лань Ванцзы предпочёл бы видеть его за это за решёткой или, если таковое невозможно, хотя бы обезвреженым, но не таким способом. Цзян Чэн же... Что ж, после всего, что он пережил от рук этого человека... Его желание отомстить было понятным. На его месте Лань Ванцзы бы просто убил, но с другой стороны на его глазах никогда не убивали самых близких, а его самого не разделывали на кровавые лоскуты. Пускай он никогда бы не смог понять этого, хотя бы мотивация стала ему ясна, и Лань Ванцзы хоть немного начал принимать происходящее. - Он не просил их убивать, - проговорил он. Горло по-прежнему словно наждаком скребло. - Хотел, чтобы они жили, даже такими. - Что он сделал? - спросил Вэй Усянь, крепче прижимая его спиной к своей груди. - Вколол им какой-то наркотик, смесь галлюциногена с опиатом, судя по действию, и заставил их резать друг друга. Точнее, они сами это делали, - к горлу вновь подкатил тошнотный ком. - И ты видел это? - сочувственно пробормотал Вэй Усянь. - Я думал, он позвал меня спасти девушек, а он... Пригласил за этим. Лань Ванцзы опустил потяжелевшую голову и уставился в сток. Боль в ссадинах с каждой минутой проявлялась все ярче. Хотелось выйти уже отсюда, обмазаться мазью, закинуться снотворным и проспать сутки без сновидений. - Я убью его, - пообещал Вэй Усянь с холодной угрозой. - Он вообще не должен был тебя в это втягивать! Он!.. - Над ухом раздался шумный, эмоциональный вздох. - Я поговорю с ним очень серьёзно. Мне так жаль, Лань Чжань! Прости меня, мне стоило лучше оценить ситуацию. - Ты не виноват, - искренне ответил Лань Ванцзы, находя, наконец, в себе силы повернуться и посмотреть ему в глаза. - Ты ни в чем не виноват. - Я где-то его упустил, - печально покачал тот головой. "Быть может, в тот момент, когда подумал, что переспать с ним было ошибкой?" Но вслух Лань Ванцзы это, конечно, не сказал. - Пожалуйста, пойдём в кровать, - попросил он тихо. Вэй Усянь тут же вскочил и помог ему подняться, вывел из душа так, словно боялся, что возлюбленному ноги в любой момент откажут. Второй нефрит чувствовал себя совершенно измученным. Он позволил аккуратно вытереть себя полотенцем, проводить до постели, обмазать все тело заживляющей мазью и, наконец, согласился выпить успокоительное. Вэй Усянь выдал ему ношенные спортивные штаны и футболку, и сам переоделся в сухое. Затем проворно залез к Лань Ванцзы под одеяло и крепко обнял его. Второй нефрит позволил ему это, прижался сам щекой к его груди, там, где размеренно билось сердце. Вэй Усянь был живой и горячий, щедро делился теплом. Лань Ванцзы кутался в его объятия, как в спасительное одеяло, до тех пор, пока сон не сморил его.