Холодные Чёрные воды

В следующий раз они встречаются, когда Хэ Сюань исполняет очередную молитву. Ши Цинсюань прячет игральную кость и ждёт, скрывшись ото всех, кроме Непревзойдённого. А когда тот заканчивает потрошить обнаглевшую призрачную змею, просто берёт за руку и предлагает наведаться в ближайший трактир.

***

— У меня есть для тебя сюрприз, — говорит Ши Цинсюань через одну встречу. Достаёт два резных жетона, таких новых, что ещё пахнут свежеструганным деревом. Отдаёт Хэ Сюаню один. — Ты же не против отправиться в новое место? — Не против. Веди. — Хэ Сюань сжимает в ладони сосновую деревяшку, чувствует пульсирующее тепло. — Отлично, — улыбается Ши Цинсюань и крепит на дверь листок с незнакомым Путешествием в тысячу ли. С другой стороны их встречает тепло горного лета, щебет птиц и журчание маленькой речки. Хэ Сюань оглядывается, удивлённо замечая вполне проезжую дорогу, крепкий забор и довольно ухоженную крышу за ним. Чувствует запах людей — это место никогда не было логовом демонов. Только уединённой обителью смертных: Хэ Сюань не ощущает в округе других поселений. Ши Цинсюань ведёт его через ворота — жетон в руке нагревается сильнее, отвечая барьеру. Усадьба оказывается небольшой, даже снаружи уютной. Встречает маленьким садом и крохотным декоративным прудом — лужей, скорее. Дом выглядит так, будто в нём не больше трёх комнат. — Добавишь потом силы в защитные знаки? Чтобы нас точно никто не нашёл. — Добавлю, — вторит ему Хэ Сюань, отгоняя мысль, что именно в таком доме они с Цинсюанем могли бы жить, будучи смертными. Если бы судьба повернулась иначе, если бы не было Божка-пустослова, если бы... Хэ Сюань мрачно поджимает губы. Невесёлые мысли кружат в голове крикливыми чайками, вызывая головную боль и раздражение. Портят настроение обрывками воспоминаний и неудачных попыток. То и дело подкидывают холодные отказы Ши Цинсюаня, его скупые взгляды и презрительные кривые «улыбки»... Почти споткнувшись о высокий порожек, Хэ Сюань выныривает из круговерти образов и мыслей. С удивлением осматривает комнату в которой оказался. Маленькая гостиная, вся деревянная, с бамбуковым полом и небольшими окнами — утопающая в полумраке, уютная. Почти лишённая мебели: только стол, окружённый подушками, да пара комодов. И свитки на стенах: море, сосны и горы. Хэ Сюань ловит себя на мысли об их символизме. Невольно сравнивает маленький домик с величественно-высоким особняком у моря, лишившимся сразу двоих владельцев. И задумчиво топчется босыми ногами по прохладному полу, молча смотрит на довольно улыбающегося Ши Цинсюаня. Тот раздвигает двери с одной стороны гостиной и гордо демонстрирует спальню, отделённую тонкой стеной. Хэ Сюань фыркает, обнаружив мягкие ковры на полу, мягкую кровать и горы подушек: в этом Ши Цинсюань себе не изменяет. — Надоели дворцы, — по-своему понимает его смешок Повелитель Холода. — Дай угадаю: двери с другой стороны гостиной ведут на кухню. — И как же ты догадался? — Ши Цинсюань веселится и уходит на кухню. Не ждёт, не оборачивается: знает, что Хэ Сюань пойдёт следом. Третья комната, небольшая и очень уютная, оказывается совсем простой. Печь, большой стол и для еды, и для готовки, полки, ящики и горшки, простая посуда... Хэ Сюань снова думает, что именно так они с Ши Цинсюанем и могли бы жить, если бы... — Я купил этот дом, чтобы нам больше не нужно было бегать в поисках комнаты, — Повелитель Холода смотрит как-то слишком внимательно. — Тебе нравится? — Здесь хорошо, — уклончиво отвечает Хэ Сюань. Подумав, всё же добавляет. — Мне нравится. Тихо. — Я рад, — улыбается Цинсюань и отворачивается к печке. Божественные одежды оборачиваются простыми. Удобными. — Как ты нашёл этот дом? — спрашивает Хэ Сюань, усаживаясь на совсем новых подушках. Наблюдает, как Ши Цинсюань разжигает огонь и ставит воду для чая. Как выбирает нужную из нескольких коробочек, подписанных незнакомой рукой. Почти воочию видит, как идёт трещинами толстый лёд, появившийся по глупости Хэ Сюаня. Но не осыпается — держится, всё ещё скреплённый обидой и гордостью. — Я хорошо знаю свои горы. Была бы сейчас зима, ты бы уже почувствовал, — роняет Ши Цинсюань, и в его словах очень много доверия. Они означают, что где-то в этих горах спрятано логово демона. В голове всплывают слова Искателя Цветов про восемьсот лет, но Хэ Сюань отмахивается от них. Он уверен: они справятся быстрее. В конце концов, кажется, они оба хотят именно этого.

***

Ливень стучит по крыше навеса, по листьям разросшихся в саду кустов и цветов. Грохочет крупными каплями по водостоку, маленькими водопадами стекает вниз, превращаясь в хрустальную занавесь. Крохотный прудик, слившись с соседней лужей, становится почти похож на нормальный: тёмная вода идёт пузырями, обещая жаркий день после дождя. Мыслей нет. В голове блаженно пусто: Хэ Сюаню, несмотря на усталость, просто хорошо. Вот так, наедине с Ши Цинсюанем, вдали от суеты Небес и людского гомона, в стороне от демонической вони и гвалта. Хорошо настолько, что он снова теряет счёт времени. Сколько они тут? Неделю? Больше? Это неважно. Если Цинсюань останется с ним — он готов провести здесь вечность. Глядя на дождь, Хэ Сюань рассеянно думает, что снова, кажется, счастлив. Он сидит в большой бадье, которую, по словам Ши Цинсюаня, установили в саду под навесом его домашние духи. Сам Цинсюань сидит тут же — почти лежит на нём, по шею погрузившись в тёплую воду. Дремлет в объятиях, бездумно гладит по рукам и по бёдрам. — Почему ты вернулся, если всё ещё не простил меня? — прерывает уютное молчание Хэ Сюань и крутит в пальцах шёлковую прядь волос, задумчиво смотрит на Цинсюаня. Почему-то именно сейчас это кажется очень важным. Ши Цинсюань откидывает голову ему на плечо так, чтобы заглянуть в глаза. Отвечает не сразу, но не потому что думает долго: просто выныривает из дремоты. И улыбается так, будто обладает всей мудростью этого мира. — Я никуда не возвращался. Я двигаюсь дальше. И мне нравится делать это вместе с тобой. — Я не понимаю, — Хэ Сюань хмурится, отворачиваясь. Признавать, что он, сотни лет водивший за нос всю Небесную столицу, не может разобраться в собственных отношениях, крайне неприятно. Даже — особенно — перед Ши Цинсюанем. А тот закидывает руку назад и гладит по щеке. Мягко заставляет повернуть голову так, чтобы видеть лицо, касается губами края челюсти, и во всём этом невозможно много нежности. ...любви? — Вернуться — значит согласиться с тем, как было раньше. Идти вперёд — это меняться. Становиться лучше или хуже, не важно. Меняться. — Ши Цинсюань прикусывает губу и вдруг фыркает. — Я, наверное, звучу для тебя, как какой-нибудь смертный старик? — Как писатель любовных историй, — ворчливо отзывается Хэ Сюань, но по лицу видно: задумался. — Я запомню это. Ши Цинсюань смеётся, снова откидываясь ему на плечо. Демон Чёрных Вод замолкает ненадолго, смотрит и хмурится, снова перебирает в пальцах мокрые пряди. А потом заговаривает, решаясь: — Спасибо. За то, что снова дал шанс. — Было бы очень глупо его не давать. — Ши Цинсюань невидяще смотрит на потоки воды, стекающей с навеса, и серебро в его волосах кажется ярче. Тени дождливого дня обманчиво делают морщинки на лице глубже, заметнее. — Два десятка человеческих лет после бессмертия учат по-другому смотреть на время и шансы. — Мне сложно это понять, — отвечает Хэ Сюань. А потом фыркает, добавляя: — Время особенно. Я даже не возьмусь посчитать, сколько мы вместе. Но запомнил сколько мы в ссоре. Взгляд Повелителя Холода бездумно скользит по очертаниям крыши, по ветвям деревьев — замирает, остановившись на чем-то вдали. Улыбка, совсем немного натянутая, трогает губы. Ши Цинсюань будто не услышав половины, продолжает говорить о своём. — Я раньше за временем тоже совсем не следил. Но всё меняется, а я... Мне и сорока оставшихся лет тогда казалось мало. Кто же знал, что их будет ещё меньше, и это будет не... — Ши Цинсюань вдруг хмурится и садится ровнее, подтягивает к себе колени. Смотрит на ливень, устроив на них подбородок. — Прости. — Не извиняйся. — Хэ Сюань мягко касается острых плеч и уточняет. — Можно тебя обнять сейчас? — Да. — Не извиняйся за это, — повторяет Хэ Сюань, обнимая Ши Цинсюаня за пояс и касаясь губами виска. Чувствует под руками рытвины шрамов. — Мне хотелось бы узнать больше о твоей жизни. Если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить со мной. Ши Цинсюань поднимает руку и держит ладонью вниз, балансируя на поверхности воды. — Не о смерти? О жизни? — О чём захочешь сам. Я ведь совсем ничего не знаю о тебе, кроме... Кроме того, что видели мои шпионы. А это совсем другое. — Ты следил за мной? — На Небесах — да. После — первые пару лет. Я хотел, чтобы ты прожил свою жизнь человеком, переродился и забыл про меня... Про всё это. Длинные пальцы Повелителя Холода скрываются под водой и тут же взлетают вверх, отправляя в полёт несколько брызг. Капли смешиваются с дождём, теряются в нём. Ши Цинсюань неторопливо делает так снова и снова — больше дюжины раз. И только потом заговаривает: — Когда-нибудь расскажу. Но Мин И знал обо мне куда больше, чем тебе хочется думать. И куда больше, чем все остальные. — С тех пор прошло очень много времени. Больше сотни зим. За это время многое изменилось. Ты изменился. — Не настолько. Хотя, кому я вру... — Ши Цинсюань поворачивает голову, чтобы встретиться взглядами. Почти касается губами губ. — Ты, кстати, тоже. Немного. В основном за этот год. И узнал меня лучше. Немного. — О чём ты? — Думал, я не замечу, куда утекают молитвы? — Рассчитывал на это. — Глупый, — улыбается Цинсюань, а руки его ныряют под воду. Накрывают руки Хэ Сюаня, делая объятие крепче, и можно почувствовать каждую мозоль на загрубевших от смертной жизни ладонях. — Мне просто было нечем заняться, — фыркает Хэ Сюань и целует край шрама на подбородке. Спускается вдоль него к краю челюсти. И вдруг признаётся. — Я с Нового года не спускался в свои чертоги и не был в Доме у... В доме. Там слишком одиноко без тебя. Невыносимо. Ши Цинсюань прикрывает глаза. Щекочет ресницами щёку. Выдыхает еле слышно. — Извини. Из-за меня у тебя не осталось мест без воспоминаний. — Сюань-эр, не надо. Я не жалею о том, что в моей жизни не осталось мест без воспоминаний о тебе. Они — лучшее, что у меня есть. Ты — лучший. Несколько мгновений слышен только шум дождя. Ши Цинсюань замирает, закусив губу. Думает — и совсем по-человечески набирает в грудь воздуха, собираясь что-то сказать... Вместо этого бормочет: — Дурак. И с головой погружается под воду. Прячется от чувств так же, как когда-то прятался Хэ Сюань. — Конечно, дурак. Кто бы спорил, — ворчит Хэ Сюань, откидываясь назад. Подставляет ладонь под стекающую с края навеса воду: смотрит как прозрачные капли разбиваются на мелкие брызги и разлетаются в разные стороны. С удивлением замечает в них радугу, неосознанно порождённую собственной силой, тут же гасит её. — Ещё какой дурак... «Был бы умный, ещё тогда, когда узнал о призрачном огоньке, не стал бы связываться. Может, жил бы себе спокойно. Без этого вот всего», — думает Хэ Сюань. Хмурится понимая: не смог бы. И наклоняется, чтобы поцеловать макушку, маячащую у самой поверхности.

***

Летняя жара подкрадывается незаметно, окутывает горы, прикрываясь ветрами. А когда они стихают, на маленький сад опускается зной. Стихают лесные птицы, не шелестит листва — слышен только оглушительный стрёкот. Ши Цинсюань, раскинувшись на полу, прикидывается человеком — наслаждается этой жарой. Ему не мешают ни пот на коже, ни то, что под затылком у него не менее горячее плечо. Хэ Сюань, поддавшись искушению понять, что же Повелитель Холода в этом находит, тоже плавится от зноя. Находит в себе силы только зачаровать пару вееров, чтобы они создавали подобие ветерка. Мысли от жары растекаются, становятся вязкими и очень глупыми. Наверное, только поэтому Хэ Сюань озвучивает то, о чём не решался спросить раньше: — Хочешь вернуться домой? — В Дом у... В тот наш дом? — Да. — Нет, пока не хочу. Хэ Сюань понятливо кивает. Напоминает себе, что надо привести Дом у моря в порядок и починить табличку, сломанную в приступе ярости. А Цинсюань, поднявшись на локте, заглядывает в лицо и продолжает: — Главным образом потому, что не хочу давать ему повод гордиться своей правотой. Он был слишком уверен, что мы скоро помиримся. Столько всего мне наговорил, когда отказывался признать, что я больше не хозяин. — Вот же старая развалина. Надо будет вернуться и высказать всё. Преподать ему хороший урок... Мысли Хэ Сюаня, видимо, легко читаются на его лице, потому что Цинсюань коротко целует сжатые губы. — Не наказывай его. В конце концов, он и правда был прав, мы ведь миримся? — Угу. — Кстати, а как давно мы супруги? Несмотря на жару Хэ Сюаня пробивает холодный пот. Он уже успел забыть о той выходке демонического особняка и никак не думал, что Ши Цинсюань узнает об этом. — Это он тебе сказал? Наш общий дом? — Да. — Я... не говорил ему этого. Он сам так решил. Ещё когда я связывал его с тобой, как с хозяином. Брови Повелителя Холода изгибаются, выражение лица непередаваемо меняется несколько раз — а потом он смеётся, смахивая невольную слезу. Хэ Сюань не понимает причин его веселья, но расслабляется. Кажется, Ши Цинсюань совсем не обиделся и даже не расстроился. А значит, дом простоит на этом свете ещё какое-то время. До следующей глупой выходки. — А кроме этого? Может, я... Может я мог бы сделать что-то, чтобы ты вернулся ко мне? Домой. — Вряд ли. Не знаю. Не нужно. — Повелитель Холода отворачивается, вряд ли желая продолжать разговор. Хэ Сюань больше не пытается настаивать. Понимает: Ши Цинсюань вернётся, когда будет готов. И только мысль о «супругах» заседает в голове так прочно, что не получается выкинуть её ни до конца встречи, ни после. Она крутится в голове, даже когда они с Цинсюанем видятся в следующий раз. Отвлекает от разговора, зудит, пока Хэ Сюань не спрашивает невпопад: — ...а тебе бы хотелось? — Ты о чём? — Ши Цинсюань искренне не понимает. — Я о... — Все слова, подобранные за пару недель, вдруг испаряются. — Помнишь, мы говорили про наш старый дом и его... мысли о нас? — Ты про супругов? — Да. — Хэ Сюаню кажется, что он спрыгнул с обрыва на острые скалы. — Тебе бы хотелось? — Даже не знаю... — Ши Цинсюань задумывается, но не выглядит обиженным или расстроенным. Думает слишком долго для того, кто готов сразу отвергнуть. — Правда, не знаю. Если бы ты спросил прошлым летом, я бы, может, и согласился. — Я... — Хэ Сюань хочет сказать, что всё понял, но вовремя замолкает. Задумчиво крутит в пальцах сосновый жетон, который теперь всегда носит с собой. И заканчивает фразу совсем иначе. — А если бы я предложил сейчас? Ты бы согласился? На этот раз Ши Цинсюань долго не думает. — Нет. Хэ Сюань мрачнеет. Впрочем, как он вообще мог на что-то рассчитывать? Холодные пальцы нежно касаются разгорячённого лба. Ведут вдоль щеки — сменяются чуть тёплой ладонью. На лице Повелителя Холода — светлая грусть. — Но ты можешь спросить меня через год. И потом ещё столько раз, сколько захочешь. Рано или поздно я соглашусь. — Я запомню. — Конечно запомнишь, мой мудрый и коварный дракон.