Часы моей любви

      Аарон определённо уехал бы из Сентфора после смерти миссис Хилл, если бы Сара не вернулась обратно. Что именно её сподвигнуло на этот шаг — он не знал, да и не было времени размышлять. Возможно, кто-то из знакомых прислал письмо о похоронах, а может этот таинственный городишко никогда не отпускает своих горожан, вцепляясь в них чёрными липкими лапами. Аарон не отвергал и ту мысль, что впервые жизнь дала ему шанс исправить свою главную ошибку молодости, когда многое исправить он уже не имел возможности.       В тот день Хилл был в некогда погоревшем доме у Адель Моринг. Он открыл входную дверь, вдыхая в лёгкие аромат свежести после дождя, а не запах гари, въевшийся в обои и мебель. Спустился на крыльцо, когда девушка вышла из тёмного дремучего леса, с еловыми ветками, запутавшимися в светлых волосах, и в грязной одежде.       Но самое главное то, что это была она — Сара О’Нил, несколько тысяч его бессонных ночей и главное беспокойство, встретившееся на длинном жизненном пути. Глаза в глаза, она стояла перед ним, и Аарон всё ещё сомневался, что это не мираж.       Всего один тяжёлый взгляд его глаз цвета раскалённого железа в её чистые голубые — и Хилл осознал, что его жизнь в тот момент можно было зачеркнуть перьевой ручкой, но с приездом Сары обратно в Сентфор — в этой огрубевшей душе зародилась радость и надежда. Надежда на то, что всё ещё можно вернуть…

***

      Самое сложное в жизни — это начало. Преодолеть страхи, трудности, чтобы сделать первый шаг, который в последствии мог бы стать решающим, — задача не из лёгких, но Аарона всегда отличало то, что он брался за все трудности, с лёгкостью перешагивая через каждую из них. Он шёл по жизни вальяжной походкой, засунув руку в карман и насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, покоряя айсберги проблем в бушующем океане своей судьбы.       Начинал и, если получилось — очередной трофей Хилла, если нет — то и чëрт с ним, значит попросту не его. То, что твоё — будет твоим, а то, что предназначалось не для тебя — твоим и не станет, как ни старайся.       И всё было хорошо у Аарона: основал банду Чёрных Драконов — давнюю мечту, которая по мере его взросления переходила в одержимость этой идеей.       У него были и деньги, и слава, и даже поклонницы, не дававшие проходу. Но однажды ему преподнесли новое испытание — Сару О’Нил.       И вот тогда Хилл впервые оступился: потерял бдительность и канул в омут её очаровательной юности. Он добровольно сложил своё оружие, отказавшись участвовать в этом сражении. Жизнь не прощает подобных вольностей, если ты не усвоил урок, преподнесённый ею, — значит, он будет повторяться до тех пор, пока не поймёшь.       Сейчас, спустя десять лет, за которые у обоих было не мало ошибок, радости, горя, попыток создания семьи — их опять свели вместе. Аарон понимал, что это единственный шанс попытаться рассказать ей главную тайну своей жизни. Хилл сделал всего лишь один шаг, спустившись на высохшую от времени ступеньку вниз, убрал руку в карман и словно бы совсем незаинтересованно произнёс:       — Сара? Какими судьбами?       Голос полон удивления и теплоты от встречи. Он отметил, что она почти что не изменилась за эти годы — всё тот же блеск в глазах, с которым она приходила к Чёрным Драконам на свалку за помощью в поиске пропавших детей. Какой смелой та юная девчонка тогда казалась! Лидер Драконов даже пропитался к ней уважением за этот жест. В тот момент внутри что-то щёлкнуло, запуская механизм, который, по всей видимости, только этого щелчка и ждал.       — Аарон! — Сара радостно вскрикнула, делая шаг из тени, куда всего на минуту упала полоска света, ближе к крыльцу. Улыбка жестом радости от встречи с давним знакомым легла на лице. Она остановилась возле начала маленькой лесенки, поднимая голову выше, чтобы внимательно рассмотреть Хилла.       «Всё также, как и десять лет назад: он стоит и смотрит на меня с высока, та же ухмылка и одинокая ямочка, — в мыслях пронеслось у Сары, а внутри образовался давящий комок, — хоть и сложно об этом даже подумать, ведь за длинный временной отрезок мы оба успели повзрослеть как внешне, так и внутренне… Это уже не тот Аарон, которого я знала в шестнадцать».       — Я очень рад тебя видеть, — Хилл склонил голову к плечу, отчего на глаза ему упали пряди каштановых волос. За десять лет главарь почти не сменил причёску — разве что волосы стали чуть короче, которые он теперь зачёсывал на затылок. Сара смотрела на него, а изнутри разрывали сожаления, что первая встреча спустя долгие годы разлуки произошла именно так, при таких обстоятельствах… Что так и не сказала тогда о чувствах, бушевавших внутри покруче любого торнадо.       Она по-настоящему любила Аарона, но после побега в Балтимор решила списать всё на первую детскую влюблённость. Каково же было удивление, когда О’Нил осознала: влюблённость за всё это время никуда не исчезла — она продолжала выжигать внутри дыру, залатать которую мог только он — Аарон Хилл.       — Проходи в дом, там Вишня, Адель, — прочистив горло, он кивнул на особняк Морингов, пропуская Сару впёред. Она прошла рядом, продолжая бросать короткие взгляды на него. — Столько времени прошло… — Хилл с сожалением потёр лоб. — Как ты жила всё это время?       — Не скажу, что за эти десять лет я сумела отыскать формулу, чтобы стать счастливой. Видимо, эти неизвестные, в уравнение для хорошей жизни, так и останутся неизвестными… — О’Нил крутила головой, рассматривая дом. Его сложно было представить таким ещё в школьное время, а сейчас это здание и подавно выглядело ужаснее некуда.       Многие вещи начали разлагаться, рассыпаться, превращаясь лишь в прах от прошлого времени. Оно не щадило никого, власть оказывала влияние на всех, в том числе — на людей в доме. Сара прошла в гостиную, когда услышала на втором этаже громкие голоса, которые определённо о чём-то оживлённо спорили — в собеседниках она узнала Вишню и Адель. Мужской тенор говорил о каких-то документах, а подвыпивший голос оппонента отвечал, что бухгалтерия ей не интересна.       — Я видел тебя один раз, когда приезжал в Балтимор по делам, — Хилл произнёс как-то стыдливо, опуская нахмуренный лоб к груди, и присел на широкий подлокотник дивана. Раньше этот предмет интерьера выглядел дорого и красиво, что не мог не вызывать восхищения. А сейчас — просто кусок каркаса с тканью, из которого где-то торчали пружины и местами красовались капли багровой крови.       То же Сара могла сказать и про ситуацию с Аароном: раньше она смотрела на него с замираем сердца, ведь мужчина казался авторитетом, в силу влюблённости и того, что был старше на девять лет. А сейчас она понимала, что и Хилл совершал ошибки, был не идеален, но понять в шестнадцать это было сложно, поэтому в Балтиморе О’Нил долгое время злилась, почему он тогда так ничего и не сказал на прощание. Но было ли что говорить — им ещё предстояло выяснить…       — Это было за стеклом одного кафе. Ты сидела с друзьями, смеялась и о чём-то оживлённо говорила, — он покачал головой и усмехнулся. — Напомнила мне тогда самую прекрасную фарфоровую куклу в витрине магазина. На неё всегда смотрят с желанием, чтобы эта мечта стала твоей — именно так мой взгляд можно было охарактеризовать в тот момент, — он улыбнулся Саре, которая сжала крепко пальцы в кулачки, стараясь не ощущать боли от потерянной встречи внутри себя.       Она стояла напротив, не решаясь сдвинуться с места, будто слова Аарона прибили к полу гвоздями.       — Я тоже тогда тебя заметила, — глаза начало щипать, Сара извинилась и быстро стëрла слëзы, точно прозрачные осколки от воспоминаний.       — Подумала, что показалось. Я рассказывала про свою жизнь в Сентфоре, стараясь выудить лишь хорошее, но при этом умолчать о том, что я оставила в этом городе свою первую любовь. А потом увидела тебя, проходящего уже спиной ко мне на противоположной стороне дороги. Не смогла отвести глаз, Аарон, внутри меня что-то перевернулось, я не могла вымолвить ни словечка, пока меня не потряс за плечо одногруппник… — О’Нил замолчала, сделала несколько шагов, опускаясь на край дивана возле Хилла.       Он ничего не говорил, в кричащей тишине внутри себя пытаясь понять, почему же он тогда не подошёл? Что было бы, если десять лет назад принял любовь этой девушки? В том, что это была именно любовь, он не сомневался. Ни тогда, ни все эти десять лет, ни сейчас, тем более.       Сара тихо добавила: — Я подумала, что это лишь галлюцинация, что слишком перевозбуждена была своим рассказом, начиная погружаться в воспоминания по-настоящему. Аарон, — она протянула ладонь, чтобы коснуться его плеча, но мужчина опередил, перехватив её тонкие пальчики, и переплёл ладони в замок. — Нам есть о чëм поговорить. И в данную минуту я хочу сказать…       — Оу, принцесса, — Вишня спускался с лестницы, удивлëнно глядя на знакомую. Внешне он изменился сильно: стал выглядеть статно, одетый в белую рубашку и костюм, волосы убраны гелем в более гармоничную причёску, чем рассыпавшиеся на голове родные кудри. Но озорные глаза, в которых горела не искра, а неугасимый пожар, выбивающий окна и двери на своём пути, остался — такая энергетика была у Вишни. Адель за ним не последовала, и О’Нил предположила, что хозяйка не захотела спускаться, поэтому осталась наверху.       — Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Когда ты успела приехать? — он встал напротив и Сара заметила на широкой груди всё те же армейские жетоны — Вишня себе никогда не изменял.       — Такое стечение обстоятельств, — О’Нил пожала плечами. — Я приехала совсем недавно…       Хилл погладил бархатную кожу ладони, отпуская из своей хватки хрупкие пальчики. Из-за одного недопонимания — или стоило винить его нерешительность — теперь страдать приходилось обоим. Он встал с подлокотника, отряхивая руки от пыли, и удалился в ванную, оставив знакомых наедине. Сара проводила его взглядом, который не мог не заметить Вишня. Он понимающе улыбнулся, взял с маленькой тумбочки бокал, на четверть полный янтарным алкоголем, и сел на диван, бросив невзначай:       — Аарон пошёл на второй этаж, первая дверь слева.       Сара встала со своего места, с благодарностью улыбаясь знакомому. Вишня повторил её жест и подмигнул, чем вызвал у О’Нил лёгкую усмешку — он совершенно не поменялся. Они обязательно ещё поговорят, как в былые времена. Но сейчас нужно было раз и навсегда выяснять то, что между Аароном и Сарой когда-то зародилось, и теперь не собиралось потухать. Она поднялась по огромной лестнице, начиная выискивать нужную дверь — благо та была приоткрыта.       Из-за неё доносились звуки воды, жёлтая полоска света легла на полу в тёмном коридоре. О’Нил выдохнула, постучала по двери, открыла её чуть шире, после чего скользнула внутрь. Она осторожно облокотилась на деревянную поверхность, закрывая проход.       — Ты взволнован, — мягко констатировала Сара. — Я, знаешь, когда нервничаю, тоже ищу повод сбежать, даже самый идиотский. Руки там помыть, ещё что…       О’Нил казалось, что Аарон вот-вот сорвётся с места и стиснет её в объятиях. Утопит в поцелуе, заставляя забыть о жизни без него, словно о страшном кошмаре, что снился последние десять лет… Но этого не произошло.       Хилл, будто нарочито растягивал время, лишь мельком глянул на неё через грязное зеркало, после чего окатил лицо водой, шумно выдыхая после незамысловатого действия.       — Мне всегда казалось, что ты — призрачное воспоминание. Что больше никогда не появишься, да и был ли я так интересен? Сбежала, не прощаясь… — он облокотился руками по краям раковины.       — Ты не искал… — горько перебила Сара. — Я, маленькая девочка, испугавшаяся обстоятельств, и ты — Чёрный Дракон, который не отличался трусливостью и славился тем, что не он бегает от проблем, а проблемы бегают от него. Ты не искал! — она в два шага поравнялась с Хиллом, сжимая в руках свою неожиданно вспыхнувшую ярость, и ткнула пальцем: — Ты трус!       Он наконец развернулся, упираясь бëдрами в керамическую раковину с отколотыми краями, и посмотрел на О’Нил. — Ты была маленькой девочкой, — спокойно и как-то даже немного грустно начал Хилл, взяв Сару за плечи, чтобы заглянуть в лазурные глаза.       — Я же был взрослым мужчиной, который не дал бы тебе ту сладость первой любви. У меня были другие интересы, понимаешь, принцесса? — Хилл усмехнулся, с сарказмом выделив последнее слово и отводя на секунду глаза. — Ты всегда была «Принцессой» для Вишни, «Маленькой» для Тëрнера. Я не мог тебя сломать, но по неосторожности сделал бы это, — Сара вырвалась из его хватки, делая судорожный вдох и выдох.       Откуда-то взявшиеся слëзы застыли дорожками на щеках. Она вытолкнула из лёгких кислород, осторожно присаживаясь на край ванны. Хилл встал напротив, опускаясь на корточки, и покачал головой.       — Что было раньше — имеет ли это значение? Все люди совершают ошибки, и отвечать за ошибки прошлого нужно именно в настоящем… — Аарон задумчиво отстукивал незамысловатый ритм по плитке. — Ты была как хрупкая ваза, а я — неумелый вор, почти как Вишня.       Сара грустно приподняла уголки губ от абсурдности происходящего. Внутри смешалась боль, тоска, осознание, что их пути переплетают вместе не просто так — у судьбы нет причин без причины сводить посторонних. Она всё же решилась отнять подбородок от груди и столкнулась с внимательным изучающим взглядом Хилла.       — Смотрю в твои глаза, как на звëзды, — он наклонился ближе, опалив горячим дыханием слегка зарумянившуюся щëку.       — Только они потухли, Аарон, — О’Нил протянула руку и убрала с его лица пряди, мешающие лучше видеть очертание красивого профиля. Он оставил лёгкий, совсем невесомый, словно пронесённый сквозь года, поцелуй на щеке, продолжая смотреть.       — Дашь ли ты мне возможность зажечь их снова? — Хилл стёр сбежавшую украдкой слезинку, мягко улыбаясь. — Я совершил ужасную ошибку, но считал, что даю тебе лишь возможность прожить юность так, как должна. Со мной у тебя была бы другая жизнь, — он замолчал, тяжело сглотнув. — Этот разрыв помог нам стать теми, кем мы являемся сейчас. Но дальше я бы хотел продолжить свой путь именно с тобой, — Аарон встал на ноги, уверенно протягивая Саре раскрытую ладонь.       О’Нил поднялась, принимая её, и обняла Хилла. Она с силой прижалась к человеку, который раз и навсегда стал для неё родным, словно в это мгновение вновь мог исчезнуть. — У нас есть ещё шанс всё исправить, Аарон Хилл. И, надеюсь, теперь сможем понять, что мы значим друг для друга…