Лёд

Джисон резко открывает глаза и вскакивает на кровати, он протяжно выдыхает и изо рта вырывается облачко пара. Он бестолково смотрит на него и несколько раз моргает, ежится от холода и, наконец, встает. Пятки опускаются на ледяной пол, успевший покрыться тонкой коркой льда. Снова окно открылось, пока он спал. Он закрывает неподдающуюся дверцу окна, с усилием ее прижимает и поворачивает разболтавшуюся ручку. Взгляд улавливает движение на стене с той стороны, где висит зеркало. Оно покрылось инеем, и он видит свое отражение в ночи слишком нечетко. Джисон снова залезает на кровать, кутаясь в одеяло и плед в попытке вернуть драгоценное тепло. 🩵🩵🩵 — Снова не выспался? — ладонь Минхо ударяется в приветствии по плечу, и он, улыбаясь, садится напротив. — Ага, — Джисон делает глоток горячего кофе, который взял в попытке прогреть кишки после такой-то ночи. Язык проводит по нёбу, которое, несмотря на обжигающий американо, покрыто холодом. Он отхлебывает очередную порцию черной жижи, обжигая губы, но кофе мгновенно остывает, как только попадает внутрь. Внутри просыпается странно тянущее чувство. Чувство, так похожее на голод. 🩵🩵🩵 — Эй, ну ты где, — голос Минхо слегка обеспокоен на другой стороне динамика. — Я занят, — он смотрит на свое отражение в зеркале, успевшее покрыться толстым слоем льда, — я… не думаю, что мы встретимся в ближайшее время, — он тяжело сглатывает, прикрывая глаза — образ Минхо стоит перед глазами, рот заполняется слюной, как только в голове вспыхивает вид его шеи, — пока. Он отбрасывает телефон дрожащими руками и переводит взгляд снова на зеркало, с прищуром смотря на отражение. Что-то изменилось в одну секунду. Клыки, что прорезались от голода, поблескивали в свете луны. С белых заостренных кончиков капала собственная кровь, раскалываясь на микроскопические осколки, как только касалась пола. 🩵🩵🩵 Джисон трясется от холода, когда пронизывающий ветер пробирается под его толстовку и скидывает капюшон, растрепав волосы. Он поправляет рюкзак и протирает глаза, прогоняя муть. Под ногами шуршит пыль и осколки кирпичей. Лестничные пролеты сменяются один за другим, когда он, наконец, находит подходящую комнату среди всего этого хаоса. Место, куда он пришел, изначально многоэтажный дом, который, по известным причинам, не успели достроить и он так и остался в виде серого бетонного каркаса: неровные стены и дыры, что должны были стать окнами и дверьми. Сквозь щели задувает свистящий ветер и Джисон шипит сквозь сжатые зубы, выпуская облачко пара. Он скидывает рюкзак на пол, расчищает кроссовками место от крупных осколков и садится на корточки. Содержимое рюкзака — угли, розжиг и вода — оказываются небрежно разбросанными вокруг него. Можно было бы подумать, что парень пришел на пикник или что-то в этом роде. Вот только еды он с собой не прихватил, да и место, мягко говоря, было не подходящим для таких посиделок. Спичка чиркает, шипит и разгорается маленьким язычком пламени, она падает в импровизированный костер, свет от которого окрашивает все в теплые тона и становится чуть менее тоскливо, чем было до этого. Огонь такой красивый и теплый. Он так манит к себе. Он такой живой. Он такая противоположность того, что, по всей видимости, ждет его. Джисон снова протирает помутневшие глаза, сдерживая ком в горле. Страх, как тягучая глина никак не вылезает наружу, где-то вяло болтается в животе, пока он веточкой поворачивает рыжие переливающиеся угли. Он усмехается сам себе. Невесело усмехается. Думает о том, что может и поздно уже что-то пытаться исправить? Но ведь лучше попробовать, чем даже не пытаться, верно? Он сглатывает вязкую слюну. Обводит взглядом комнату, в которой оказался. От огня иней на стенах поблескивал, словно звезды на ночном небе. Красиво. Но как же это должно быть страшно. Он помнит, что страшно, раньше он боялся. Притупленные чувства роятся где-то в грудной клетке, настолько они непонятны, что определить, о чем же они ему кричат, он может, лишь полагаясь на свою память. Тени стали длиннее и Джисон тяжело вздохнув, смотрит на темнеющие тлеющие угли. Задеревеневшие пальцы впиваются в волосы, и он с силой тянет их, раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза начинает точить, и он ударяет себя по щекам, встряхивая головой. Никаких слез. Стать слепым раньше времени еще не хватало. Он вышагивает вокруг костра, разгоняя холод вокруг себя. Из груди неосознанно вырывается протяжный вой. Он затыкает рот сразу двумя ладонями, испуганно смотрит через отверстие в стене на засыпающий город. Редкие огни видны отсюда, они дают надежду на то, что шанс есть. И, может, шанс есть не у него конкретно, а у других, кто еще не почувствовал этот пронизывающий холод на своей шкуре. Город лишь с одной стороны обычный — обычные улицы, дома, магазины и люди там ходят по этим улицам самые обычные, а вот другая часть города пугает своим видом, и вызывает отвращение. Твари, поселившиеся там, были людьми когда-то, там даже живет брат Джисона, точнее то, что от него осталось и, может быть, часть души за толстой оболочкой изо льда. Он с остервенением снова протирает глаза, что покрылись мутной дымкой. Решительно повернувшись обратно к огню, он хватает горсть углей голыми руками и по быстрому, пока не передумал, запихивает себе в рот, шипя от боли в руках. Кожа покраснела, кровоточа и плавясь, но угли внутрь провалились, как давно остывшие камни. Он дышит прерывисто и тяжело, стоя на четвереньках и чувствуя кожей жар от разбросанных угольков. Так почему же они не могут согреть его внутри и растопить этот проклятый лед?! Джисон закусывает губу, чтобы не дать слезам скатиться из глаз. Не дай бог эта кислота, что еще недавно была обычной соленой водой, разъест его глаза. Он пока не готов вот так быстро примкнуть к рядам слепых. 🩵🩵🩵 Он выходит из покрытой льдом комнаты и останавливается на недостроенном балконе, смотрит вниз и думает. Думает, что теперь понимает, о чем думал Крис, когда в один момент его глаза внезапно стали голубыми. Внезапно для окружающих, а для него вполне ожидаемо, с ним рядом было холодно, но подумать, что он становится одной из тех тварей, что сожрали кучу их близких, поверить никто не мог, да и не хотел. Крис был осмысленным и трезво мог оценить ситуацию, поэтому он стал избегать их компанию, ссылаясь то на одно дело, то на другое, а по факту, как оказалось, пытался найти способ откатить свое нелепое и необратимое обращение. И когда он понял, что стал опасен для всех, кого любит, он пошел на эту самую заброшку, чтобы расколоть вдребезги свое тело. Его многие не поняли, в том числе и Джисон, ведь известно — слепые не отличаются благородством. Теперь, конечно, понимает, но толку то. Он ощущает, как его собственные чувства и мысли как бы соскребают льдом с каждой клеточки тела и помещают в маленькую тесную коробку. Вот он из этой коробки смотрит, как вокруг нее все обрастает ледяным стеклом и, как бы он не кричал и не трепыхался, пробить эту муть не выходит. И единственная его воля, пока он еще может чувствовать — расколоть тело о землю и не причинить вреда своим близким. Тошнит только лишь от мысли, что он может рвать зубами кого-то типа Феликса Сынмина или … Минхо. И снова горячая разъедающая кислота вместо слез давит на глаза, но он с усилием подавляет желание разрыдаться. Единственный способ оставить частицу своего разума — это не выжечь глаза кислотой. Легко понять, кто не смог себя сдержать — радужка их глаз становятся такого же цвета, что и лед. Это значит, что человек ослеп окончательно. Ослеп не в прямом смысле, он все еще может видеть все, что происходит вокруг, а ослеп душой и сердцем. Это значит, что он окончательно превратился в очерствевшую бешеную тварь с мерзлотой внутри. 🩵🩵🩵 — Пацаны! — Феликс вбегает в квартиру запыхавшийся и с зеленоватым оттенком лица. — Эй, ты чего? Тебе плохо? — Минхо приподнимается и Джисон пересекается с его обеспокоенным взглядом. — Вы Чонина видели? — хрипит Феликс. — Вчера видел, — говорит Джисон, незаметно протирая глаза, которые опять начало морозить. — Что случилось? — Минхо наливает воду в стакан и подает Ликсу, который все никак не может отдышаться. — Я встретил его, — начинает он, жадно глотая воду, — точнее, я его заметил и хотел догнать и напугать, поэтому спрятался в кустах, ну, чтобы он меня раньше времени не заметил. — Ну-у? — в ожидании тянет Минхо, так как Феликс замолк, вертя в руках полупустой стакан. — Я шел за ним, а потом под моими ногами… треснул лед, — он сглатывает, — ну, знаете, вчера дождь был. Парни кивают, и Джисон понимает, что будет дальше, он прячет в ладонях стакан с заледеневшей на дне водой, в надежде, что никто не заметит. — И он обернулся, — Феликс делает еще один глоток. — Нет, только не говори, что и он тоже, — Минхо вскакивает, хватаясь за голову, и ошарашено смотрит то на одного, то на другого. — У него были голубые глаза, — заканчивает Феликс. — Черт, ну почему все так, — Минхо пинает пустую бутылку, и она отлетает куда-то в угол. — Где он сейчас? — тихо говорит Джисон, поджав губы. — Я не знаю, — качает головой Ликс, — я, когда увидел его, растерялся сначала, а потом меня будто током прошибло, и я драпанул оттуда, он вроде не бежал за мной. — Черт, — Джисон откидывает голову назад, снова этот жгучий ком в горле, который давит кислоту в глаза. Он крепко зажмуривается, отгоняя его назад. — Так, нужно сказать остальным, они могут в опасности быть, — тараторит Минхо, хватая телефон со стола и быстро что-то печатая. — Что думаешь? — Феликс задумчиво смотрит на Джисона. — Ничего, — пожимает он плечами равнодушно. Ну, а что тут думать? Все херово. И изменить они этого не могут. Крис и Чонин не последние из их компании, кому уготована такая участь. Джисон соскребает ногтем иней на стакане, который прячет в складках толстовки и думает, что нужно пойти помыть его в горячей воде, чтобы никто ничего не заметил. 🩵🩵🩵 Капли ударяют по стеклу, разлетаясь после соприкосновения с ним на более мелкие брызги. Шум дождя вперемешку с далеким громыханием создает атмосферу тревожного спокойствия. В такую погоду Джисон всегда чувствует себя хорошо. И сейчас бы чувствовал, если бы его зубы не колотились друг о друга с бешеной силой. Он натянул на себя теплые вещи и сжался в маленький комок, стараясь не выпускать ни частички тепла из всех слоев одежды, но это не помогало. Облако пара то и дело вырывалось из его рта, когда он вздыхал. Пальцы занемели и покалывали микроскопическими иголками. Будто кровь, которая должна быть горячей, превратилась в маленькие кристаллы льда и теперь они режут его изнутри. По стене, к которой он прислонился, ползли и ветвились узорами ледяные полосы. Не выдерживая больше ощущения, что он просто тонет где-то в океане за полярным кругом, он все же пытается встать, но ноги задеревенели и не слушаются. Он скатывается с кровати безвольной массой и дрожащими руками тащит себя в сторону ванной. Да уж, счетчик намотает ему нехилые счета за горячую воду. Он крутит трясущейся рукой кран горячей воды и ждет, когда она наполнит ванну хотя бы на треть. Как только это происходит, он прямо в одежде залезает в нее, с громким бульканьем расплескивая воду по полу. Пальцы начинают оживать, и он облегченно вздыхает, открывая глаза и протирая их. Комната наполняется густым паром от кипятка, что льется из крана, но Джисона это мало волнует. Он, наконец, чувствует тепло. Пусть это и временный эффект, но он рад и этому. Когда тело согревается, и он чувствует себя почти как раньше, он выключает воду, все еще находясь в остывающей воде. Откинув голову назад, он нащупывает кольцо от пробки для ванной и дергает ее, вода медленно начинает стекать. Он оттягивает пальцами ткань мокрых штанов, что прилипли к коже и чувствует ожидаемый холодок, поэтому, пока еще может двигаться не скованно, меняет одежду на сухую и снова кутается в одеяла, закрывая глаза и надеясь быстро отключится, пока холод его не догнал. 🩵🩵🩵 — Хенджин не отвечает, — Чанбин закусывает губу и снова клацает по экрану телефона. — Ты звонил? — Сынмин отрывается от книги. — Ну естественно, ты за кого меня принимаешь? — оскорбляется Со, — он не в сети. — Может, разрядился телефон? — предполагает Минхо, озадаченно смотря на Чанбина, — когда вы видели его в последний раз? — обращается он ко всем. — Неделю назад где-то? — тянет Феликс. — Да, и я так же, — кивает Сынмин. — Я дней пять назад. — Ребята, новости не очень хорошие, — Джисон трясет телефоном в воздухе, — он в сети уже несколько дней не был. — Ты же не хочешь сказать что он…- настороженно говорит Минхо. — Я ничего говорить не хочу, просто факты. — Да твою ж, — вздыхает Чанбин, — я думал, он только меня игнорит. — С чего бы ему это делать? — Ну, мы немного поругались, это сейчас вообще не важно, блин, — краснеет Чанбин. — То есть, информацию про Чонина он тоже не видел? — тихо говорит Феликс. — Получается, что так. Повисает молчание тяжелое и неприятное. Осознание и понимание приходит ко всем. — Мы не можем быть такими безответственными, — подает голос Минхо. — Что предлагаешь? — Джисон беззлобно усмехается. Не предложит же он не спускать глаз друг с друга, в том числе и ночью, в таком то случае им придется жить вместе. — Предлагаю не разделятся больше, а оставаться на виду друг у друга, — усмешка Джисона сползает. Черт, этого еще не хватало, он прячет заледеневшие пальцы в рукава длинной черной толстовки. — Вы может уже смирились, но я нет, мне тяжело от всего что происходит. Да, Джисон помнит, как им всем было тяжело после того, что произошло с Крисом, он, можно сказать, был в их компании первопроходцем через этого холодный ад. Они долго не могли отойти от того, что он стал слепым, и, тем более, они не могли смириться с тем, чем все для него закончилось. Это был его выбор, и пусть он уже и стал неуправляемой бездушной тварью, но он был их другом, он был для них всех, как старший брат, который всегда поддерживал и помогал. То, что он предпочел убить себя, чем окончательно влиться в ряды слепых, было тяжело осознать, но это было проявлением остатков человечности. Сам Джисон сейчас находился в положении похожем, только, скорее всего, по нему парни поймут раньше, что что-то не так, Крис то хотя бы изолировал себя от них, а вот Джисон не может. Чувство страха притупилось и он уже не боится, что его разоблачат, но он все еще чувствует много всего. Несмотря на то, что его душа с каждым днем все глубже вмерзает в толщу непробиваемого льда, он все еще чувствует, что любит этих людей и ценит их. По-хорошему, ему бы спасти их от себя, и он обещает, что, как только начнет терять контроль, так сразу уйдет. Сейчас он еще на стадии перехода и ищет способ откатить себя или хотя бы задержать, чтобы побыть с ними подольше. Он смотрит на Минхо, что задумчиво жует губу и поочередно смотрит на них. Джисон слегка улыбается, но выходит как-то грустно, он чувствует, что уголки губ опускаются вниз, а кислотный ком снова на опасном расстоянии от глаз. Как же хочется все это выпустить. Но, если он это сделает, то это будет конец. Он окончательно ослепнет. Протерев муть с глаз, он снова смотрит на Минхо, который смотрит ему в глаза и что-то в его взгляде есть, что-то грустное и как будто понимающее. — Так что, остаемся все здесь сегодня? — Мне надо за вещами сходить, я не был к такому как-то готов, — говорит Сынмин. — Да, давайте все сходим и вернемся к восьми, — предлагает Феликс. — Хорошо, только будьте все на связи и не ходите по одному. Джисон протяжно вздыхает. Ему нужно либо слиться с этого мероприятия, либо придумать экстренно, как замаскировать то, что с ним происходит по ночам. Дверь хлопает, когда последним выходит Феликс, оставляя Минхо и Джисона вдвоем. — Ты не против моего предложения? — спрашивает он. — Думаю, это хороший вариант, мы все будем присматривать друг за другом, — Джисон прочищает горло, обводя взглядом комнату, избегая смотреть на Минхо, что все так же пристально продолжал смотреть на него. — С тобой все в порядке? — Да, — быстро отвечает Хан, — с чего бы мне быть не в порядке, — он усмехается. Минхо подходит к Джисону, который все же переводит на него взгляд и вжимается в кресло сильнее в попытке слиться с ним. Минхо опускается рядом на корточки и берет руки Джисона в свои. Хан вздрагивает. Он чувствует тепло исходящее от рук Ли своими ледяными руками. Он все поймет и все закончится. Джисон закрывает глаза и выдыхает. Теплые пальцы проводят по кистям, переворачивая их, они легко касаются не до конца заживших шрамов от ожогов. — Не видел их раньше, — выдыхает он. Джисон молчит, неотрывно смотря за тем, как старший водит по его ладоням, еле касаясь кожи. — Ты останешься сегодня? — спрашивает он, не поднимая глаз. — Не думаю… что для вас это будет хорошо, — хрипит он. Несмотря на преследующий его холод, он чувствует в груди жжение. Оно не неприятно. Он помнит, что оно уже появлялось. Оно практически не гасло, когда Минхо был рядом. Вот и сейчас этот огонек вспыхнул в груди, немного растапливая толстый слой наледи. — Но ты бы хотел? — Минхо смотрит ему в глаза. — Да, — честно говорит он. Только без остальных, — это он уже не говорит, но в его взгляде это можно прочитать. Минхо усмехается, отводя взгляд и, наконец, встает. — Оставайся, тебе ведь не нужно ничего дома? — Ты же понял, — тихо говорит Джисон, — разве, по-твоему, я должен быть здесь? — Ты человек, — Минхо стреляет в него острым взглядом, — пока еще, так что не говори глупостей. Джисон качает головой, взъерошивая волосы. Как же в груди неприятно щемит. Он так бы хотел остаться. Но он не может. — Я схожу домой за вещами, мне нужно прихватить кое-что, — говорит он, поднимаясь. Минхо ничего ему не говорит, молча провожая взглядом. Конечно, он понял, что ни за какими вещами Джисон и не думал идти. 🩵🩵🩵 — Чонин писал, — между делом говорит Минхо, поворачивая за угол. — Что хотел? — Джисон смотрит на его спину. — Хотел встретиться, — спокойно говорит он, — ха, он думал Феликс нам не сказал ничего или что? — Может, он надеется, что мы ему не поверили, — Джисон нащупывает в кармане рукоять ножа, — ты же носишь с собой что-нибудь для защиты? — За кого ты меня принимаешь, — фыркает Ли, — я что ли на идиота похож. — Не похож, — Джисон слегка улыбается, — ну так, на всякий случай уточнил. В этой части города им, конечно, ничего не грозит, слепые могут встретиться, но поодиночке они не опаснее обычного маньяка, страшно становится, когда они объединяются в стаи. Вот тут уже обычный нож вряд ли может помочь, тут уже мало что может помочь. — От Хенджина никаких новостей, — как факт сообщает Минхо, Джисон хоть и не видит его лицо, понимает, что тот хмурится. — Да, — хреново, когда кто-то из близких примкнул к слепым, но они хотя бы остаются на связи, если, вдруг, кто-то захочет вообще поддерживать контакт с таким. Гораздо хуже, когда человек исчезает просто так, это значит, что с ним что-то случилось, а вариантов тут не очень-то и много. — Ты думаешь, они его сожрали? — тихо озвучивает мысли Джисона Минхо. — Я не хочу об этом думать, — Хан поджимает губы, — мы его найдем. — Ага, — Ли кивает и больше не продолжает разговор. Для них обоих очевидно, что не найдут. Просто, если сказать об этом вслух, то лучше от этого никому не станет. Они продолжают молча идти по узким улочкам, точнее Джисон тащится за Минхо, который водит его по лабиринтам дворов уже полчаса. Джисон кутается в толстовку сильнее и натягивает капюшон до самого носа, пальцы привычно покалывает и он пытается их немного размять, как внезапно врезается в спину Минхо. — Эй, — начинает он, но чужая рука резко припечатывает его к стене и ладонь накрывает губы, так, что он замолкает лишь широко раскрытыми глазами смотря на Ли. — Тихо, — шепчет он, стеклянными глазами смотря куда-то мимо Джисона. Он кивает и медленно отлепляет от себя чужие руки. Пока он был занят своими мыслями и бездумно следовал за старшим, совсем не обращая внимания на то, что происходит вокруг, он не заметил, как что-то изменилось. Сейчас он начал различать еле внятные чавкающие звуки. Холодок пробежал по спине и он, затаив дыхание легкой поступью идет к выступающему углу здания, что закрывало обзор. За углом прямо у мусорных баков, забитых до отказа хламом, разворачивалась не самая приятная картина. Скорее даже омерзительная. Женщина средних лет, сидя на коленях, держала в руках маленькую ручку, что принадлежала явно ребенку. Ребенок уже не шевелился, от его окровавленного и изуродованного тела исходил пар, видимо эффект от быстрого остывания возле источника мороза. Перепачканный в бордовый цвет рот женщины то и дело выдыхал клубы густого сизого пара. Она подняла глаза кверху, поглаживая наполненный живот и Джисон заметил, как ее ледяного цвета глаза блеснули во мраке этого закоулка. Он отпрянул назад, натыкаясь спиной на что-то мягкое. Минхо еле слышно ойкнул от того, что Джисон наступил ему на ногу. Он кивнул в ту сторону откуда они пришли и, взяв теплой рукой ладонь Джисона, потащил его подальше от этого места. — Мы должны были что-то сделать, — говорит Хан, как только они обогнули один из домов. — Я скинул координаты Джуну, они должны прибыть туда с минуты на минуту, — он все еще крепко держит ладонь Джисона и от контраста температур их тел ладошки вспотели, но это не было противно. Почему-то все, что касается этого конкретного человека Джисону совсем не противно. Даже, если бы вместо той женщины был он, Джисон бы не испытал того отвращения. — Эй, ты дрожишь весь, — он кладет вторую руку на кисть Минхо, — тебе нужно успокоиться. — Ты почувствовал что-то, когда смотрел на них? — он резко поворачивается к оторопевшему Хану. — Э-э-э, это было жутко, — говорит он. По правде говоря, он думал о том, что и сам скоро будет выглядеть точно так же, как эта тварь, сожравшая собственного ребенка, но упоминать он об этом не стал. — Верно, это было ужасно и отвратительно, но они так питаются, — говорит Минхо, пристально смотря на него. — Что ты хочешь этим сказать? — Любой из нас может оказаться на ее месте, — говорит Ли, но они оба понимают, что он имеет ввиду. Это ближайшая участь Джисона, если они не постараются найти способ спастись. Они смотрят друг на друга и Джисон, тяжело вздыхая, отводит взгляд, отлепляя руку Минхо со своего запястья. — Пошли, ты хотел в тот магазин успеть, помнишь? — меняет он тему. — Кхм, да, — он кивает и отворачивается. 🩵🩵🩵 — Я сегодня у тебя остаюсь, — говорит Минхо. — Что? — Джисон округляет глаза. Это плохая идея. — Ты же не отправишь меня переться одного ночью? — невинно хлопает глазами старший. — Кхм, нет, конечно, нет, — Джисон закусывает губу. — Ты недоволен, — сообщает он, как факт. — Нет, все в порядке, просто… тебе будет холодно. — А тебе? — И мне, — усмехается он, — но я привык. — К такому не привыкают. И то верно, к такому не привыкают. — Постелю тебе на диване, ты не против? — Не против. 🩵🩵🩵 Джисон трясется от холода, сегодня на нем гораздо меньше одеял, он почти все отдал Минхо, который лежит в другой комнате и явно тоже сильно мерзнет, но он надеется, что хотя бы не так сильно как Джисон. Он смотрит в окно, что покрылось инеем и клацает зубами, чувствуя привкус крови на языке. Холод, пробирающий до костей, ломает изнутри и голод, что не утихает, а лишь разгорается каждую ночь, невыносимо раздражают, он ворочается в постели и тяжело вздыхает. Тихие шаги приближаются и в дверь пару раз стучат. — Можно? — Да, — Джисон затаил дыхание. — Мне холодно, — говорит он, вплывая в комнату, весь, как гусеница укутанный в одеяла. — Мне жаль, — Джисону правда жаль. — Ты не виноват, — он садится на край кровати, — двигайся. — Что? — Двигайся, говорю, — он пинает его в бок. — Если ты не понял, то холодно из-за меня, — Джисон выдыхает клуб пара. — Я понял. Джисон двигается ближе к покрытой льдом стене и Минхо полностью залезает на кровать, накидывая на них ворох из одеял. Его теплые руки обхватывают Джисона за талию, притягивают ближе к себе и его холодный нос утыкается куда-то в шею. — Ты заболеешь, — шепчет он, сглатывая ком в горле. — Ну и пусть, — говорит он странным тоном. — Почему? — Не думай, просто спи. Но просто спать, когда Минхо буквально лежит на нем, разумеется, не получается. Это первый раз, когда они так близко, Джисон чувствует, что сердце его стучит быстрее, чем должно. Кислотный ком снова начинает подкатывать к глазам и давить на них, но он сильно зажмуривается. Так хочется, чтобы это был не последний их раз, но просить об этом он не смеет. Он благодарен хотя бы за то, что имеет. Крепче стиснув руки на теплой спине, он притягивает и так вплотную лежащего Минхо еще ближе и, наконец, закрывает глаза. 🩵🩵🩵 — Сынмин просит встретиться, случилось что-то? — Минхо задумчиво смотрит на экран телефона. — Может, у него последнее время какие-то проблемы были дома, — Джисон пожимает плечами, опуская ладони под струю горячей воды, — а что ему надо, не написал? — Нет, говорит — на месте объяснит. Джисон одним глазом смотрит на монитор ноутбука, где диктор сообщает о последних новостях, произошедших за сутки. — Я скоро приду, — бросает он через плечо и вылетает из квартиры. — Ага, — бездумно бурчит Джисон, не сводя глаз с экрана, где сообщали, что в районе слепых разгорелся пожар. 🩵🩵🩵 Минхо не сказал, когда конкретно вернется, но помощь Сынмину ведь не должна была затянуться на несколько часов? Он беспокойно клацает по экрану телефона в надежде, что ему ответят. Он успокаивает себя тем, что может действительно в семье Кимов произошло что-то серьезное, иначе, почему бы Сынмин мог перестать приходить на их общие сборы? Феликс и Чанбин тоже не сразу ответили, но, как оказалось, о проблеме Сынмина они были не в курсе. Что-то неприятное зашевелилось внутри, чувство тревоги засвербило в груди и животе. Здесь точно что-то не так. И почему он с самого начала об этом не подумал? Почему он вообще отпустил Минхо одного? Черт, какой же он тупой. Трясущимися руками он открывает дверь и пулей летит с лестницы. Прошло часа четыре, не меньше. Произойти могло самое ужасное. Он бежит по улице, не чувствуя как капли дождя, соприкасаясь с его кожей разбиваются на микроскопические кристаллы. От ужасных картин, что старательный мозг подкидывает ему, становится еще холоднее и отвратительнее. Голова немеет от страха, он не соображает, что происходит вокруг него, поэтому останавливается в нескольких метрах от дома семьи Ким, лишь тогда, когда слышит вой сирены, где стоит несколько патрульных полицейских машин и скорая. Он видит несколько знакомых парней, которые работают в отряде Джуна и ему становится совсем не по себе. Мысль, что он опоздал (очень сильно опоздал), ввинчивалась в мозг и кислотный ком, который только и ждал своего выхода, подобрался на опасное расстояние к глазам. Он уже чувствовал, как корку льда, что успела заледенеть на глазах, потихоньку разъедают капли кислоты. Он сильно жмурится и протирает глаза. Несколько глубоких вдохов и выдохов помогают отогнать ком, но от трясущихся рук, к сожалению, не спасают. — Что здесь произошло? — спрашивает он, кажется, Чимина. — Семья, которая тут жила, оказалась слепыми, среди них только один оставался человеком. Вроде как, они проворачивали схему по заманиванию жертв сюда. — Как давно? — деревянным голосом спрашивает Джисон. Спросить о том, кто оставался человеком, и что произошло с Сынмином и Минхо, не поворачивался язык. — Точно сложно сказать, экспертиза нужна, но там, в подвале, довольно большой запас…- он поджимает губы. — Запас чего? — почти хрипит он севшим голосом. — Человеческих туш, — тихо заканчивает парень. Джисон закрывает глаза, ком в горле увеличился до размера Юпитера, не меньше, если он хоть слово скажет, то кислота польется из глаз. — Их накрыли, так что все в порядке, а ты искал кого-то? Джисон кивает не в силах говорить. — Чимин, возьми с собой кого-нибудь, проверьте соседние дома, завтра нужно собрать группы для осмотра всего района, — к ним подходит Джун, отдавая команду своему подчиненному, — привет, Джисон, — его голос ровный и уставший. Джисон кивает, открывая глаза, со страхом и надеждой смотрит на него. Если сейчас он увидит на лице Джуна выражение похожее на скорбь или жалость, то он уже точно не сможет сдержать себя. — Сынмин и Минхо там, — он кивает в сторону машины скорой помощи, Джисон кивает и на негнущихся ногах идет в указанную сторону. Минхо сидит спиной к нему, пока доктор что-то записывает в блокнот, рядом лежит Сынмин с кислородной маской на лице, он слабо шевелит пальцами перебинтованной руки. Джисон замедляет шаги, останавливаясь напротив знакомой спины и смотрит на Минхо, который что-то вяло отвечает врачам. Когда врач переключает свое внимание на Сынмина, Минхо, наконец, устало поворачивается, сначала с испугом смотря на Джисона, затем он криво улыбается, приподнимая один уголок губ, как-то неловко смотрит в ответ. — Меня чуть не сожрали, прикинь, — говорит он. — Прости, — он извиняется за то, что отпустил его одного, что слишком поздно стал искать, что они могли бы больше не встретиться. Его нижняя губа начинает дрожать и глаза начинает точить так сильно, что хочется выть, но внезапно теплые руки его обхватывают и прижимают голову к плечу. — Тише, не плач, нельзя, — Минхо гладит его по волосам, тараторя слова успокоения, — все хорошо. Джисон всхлипывает, прилагая все свои силы, чтобы не проронить ни капли кислоты. 🩵🩵🩵 После произошедшего инцидента они договорились — о любом своем шаге писать в общем чате, по одному не ходить и, вообще, никому не доверять. Несмотря на то, что Сынмином жестоко воспользовались, пытаясь по одному выманивать его друзей, они не стали смотреть друг на друга, как на врагов. Слишком уж давно они друг друга знают, чтобы вот так просто потерять доверие. Все же, несмотря на то, что чувства потихоньку вмерзали, Джисону все равно было страшно. Он сильно испугался за Минхо. Если в начале, когда он только начинал понимать, что происходит что-то неладное и все его нутро охватила паника, кричащая, что ему срочно нужно что-то предпринять, бежать, искать, спасать, то когда все закончилось, он не почувствовал логичного в этой ситуации облегчения, он, напротив, почувствовал, как эта гора тревоги свалилась на него, не давая дышать. Осознание, что могло в действительности произойти, словно снежный ком свалилось на него и давило своей массой. Минхо мог стать одной из туш, что висели в подвале Кимов. Кто знает, может, такими темпами и сам Джисон к нему присоединился бы. Он не отпускал Минхо после того вечера ни на минуту, тот и сам не был против. О том, чтобы каждый ночевал в своей квартире, и речи не шло. Они, не сговариваясь, пошли домой к Джисону, потому что так было ближе. И даже не смотря на то, что кровь в жилах стыла рядом с ним, Минхо все равно его обнимал, дрожал от холода, но не уходил. — Может, я лучше на диван пойду? — предложил Джисон, смотря на трясущегося Минхо. Он хмуро посмотрел на него и отрицательно покачал головой. — Нет, будь здесь. — Но тебе же холодно, — Джисон провел ладонью по его щеке, чувствуя легкое тепло. — Не уходи, — он двигается ближе и утыкается холодным носом в грудь, — я хочу, чтобы ты был рядом. Джисон и сам хочет быть рядом, но понимает, что он на грани, а значит времени у них катастрофически мало. Он не спорит. Наверное, — думает он, — Минхо тоже это понимает. Они не говорили о том, что происходит между ними. Никогда не обсуждали друг с другом свои отношения и, тем не менее, сейчас они здесь. В одной кровати. Оба понимают, что каждый день им дан, как дар свыше, что в один момент все может измениться. Джисон прижимается ближе к теплой груди и чувствует, будто и самому ему становится теплее от этого. — Ты совсем замерз, давай я все-таки уйду? — уйти тяжело, но оставаться рядом с колотящимся от холода Минхо тяжелее, тем более, если знать, что причина всему этому он сам. — Нет, — теплая рука хватает его за запястье. Джисон вопросительно смотрит на него, готовый возразить, но черные блестящие глаза смотрят на него с таким выражением, что он готов расплакаться лишь от этой крохи тепла, что он ему дает. Ну почему все именно так? Почему у них нет шанса? Ладонь ложится на его бледную от света луны щеку, и он, как зачарованный смотрит за тем, как лицо напротив становится все ближе и ближе, пока не касается губами мягко и почти невесомо. Сердце щемит от чувства, что он обозначил, как обида на судьбу. Несправедливо все вышло. Он так много чувствовал, несмотря на то, что душа и сердце миллиметр за миллиметром заковывались в ледник. Эти чувства были сильнее льда, ну или он хотел так думать. Как только Минхо засопел, Джисон выбрался из его хватки, смотрел на расслабленное выразительное лицо и не смел шевелиться, а ком в груди надулся до таких размеров, что уже давил не только на глаза. Джисон знал, что если не уйдет сейчас, ком лопнет и, кто знает, что будет дальше. Поэтому он смотрит на Минхо еще мгновение, легко касается его щеки кончиками ледяных пальцев, поправляет темную прядь волос и… уходит. 🩵🩵🩵 Разбитые дороги, заваленные нечищеной листвой и обломками веток, сменяются скользкой тропинкой. После дождя осталось много луж и, чем дальше он шел, тем толще была на них прозрачная корка. Когда Джисон был маленький, он любил кататься на льду, не проходил мимо ни одной лужи, те, что были покрыты хрупким льдом, ломались со скрипом и треском, освобождая острые края, а те, что были покрепче, обкатывались минимум по десять раз. Он любил зиму и снег, ходить на каток с друзьями было любимым развлечением, но не так давно отношение к этим детским забавам изменилось. Реальность никак не походила на то, о чем они мечтали в детстве. Он поднимает голову и смотрит на чернеющие силуэты домов, редко где горят фонари, но никакого ощущения тепла, даже фантомного, они не дают. Они освещают мертвый, по мнению, Джисона пейзаж. Он уже не чувствует холода, пронизывающего до костей, он ощущается лишь на щеках, где ровными дорожками не прекращаясь текла кислота. Ком все-таки лопнул. Джисон вдыхает морозный воздух, тянущаяся перед ним дорожка изо льда хрустит под медленными шагами. Он смотрит под ноги и видит лужу, покрытую инеем. Любопытство призрачно маячит в сознании. Он расчищает снежный налет и смотрит на свое тусклое отражение, откуда на него смотрят два льдистых глаза.