В лунном свете

Сайно засыпает раньше, чем аль-Хайтам ложится в постель, но стоит только забраться под одеяло — и Сайно льнет ближе, прижимается всем телом так тесно, что аль-Хайтам даже устроиться нормально не может. — Спишь? — тихо спрашивает он. Сайно молчит, потираясь щекой о подушку, и дыхание его учащается. Аль-Хайтам хмурится. Из пустыни Сайно вернулся взвинченный и напряженный, но ничего толком не рассказал — отмахнулся коротким «потом» и перевел тему, вызнавая последние новости. Аль-Хайтам решил не настаивать: если захочет, расскажет, а нет — они и без того найдут, о чем поговорить. Но теперь Сайно ведет себя странно. Обычно он спит, повернувшись к аль-Хайтаму спиной, и просыпается от любых прикосновений. Сейчас же он даже не вздрагивает, когда аль-Хайтам гладит его по теплым лопаткам. Зато вскидывает бедра навстречу, двигаясь еще ближе, и аль-Хайтам негромко усмехается, чувствуя его твердый член. Видимо, Сайно снится что-то очень приятное. И было бы правильнее его разбудить, но аль-Хайтам вспоминает залегшие под глазами Сайно тени, усталость во взгляде и просто переворачивается набок, вклинивая колено Сайно между ног. Тот стонет едва слышно, а потом — с каждым движением все более и более отчетливо. Аль-Хайтам массирует его затылок, слегка задевает кожу ногтями — небольно, так, как Сайно нравится, — и напрягает бедро. Под одеялом жарко, Сайно, разгоряченный, обжигает своим теплом. Аль-Хайтам тянется к краю одеяла, но Сайно с неожиданной силой хватает за запястья, дергает к себе, а потом ведет руку аль-Хайтама ниже, по груди, по животу, к резинке белья. Аль-Хайтам медлит секунду, но Сайно дергает настойчивее — и аль-Хайтам сдается. Спустив трусы ниже, обхватывает член Сайно пальцами, скользит по нему ладонью. На мгновение отстраняется, облизывает ладонь и принимается двигать ею снова. Сайно утыкается лбом аль-Хайтаму в грудь, опаляет дыханием. Аль-Хайтаму хочется запустить пальцы ему в волосы, сжать у корней, но так, лежа на боку, он может сделать немногое, поэтому остается только позволять Сайно толкаться в подставленную ладонь и пытаться не задохнуться под одеялом. Время тянется, наполненное тихими стонами Сайно и шорохом постельного. Сайно обнимает аль-Хайтама двумя руками, крепко и почти отчаянно, будто отпускать его совершенно не хочет. Аль-Хайтам бы сказал, что их желания совпадают, но Сайно его вряд ли услышит, и он просто сползает чуть ниже так, чтобы коснуться носом влажного лба. Сайно немного расслабляется, чаще вскидывает бедра, мелко подрагивает — аль-Хайтам чувствует, как сокращаются его мышцы, — и через несколько мгновений Сайно стонет протяжно и высоко, а руке становится скользко. Он тут же перекатывается на спину, сучит ногами, спихивая одеяло. Аль-Хайтам фыркает, наблюдая за ним, и не сдерживается — целует в щеку, вздыхая, когда Сайно морщится, раскидываясь на кровати. В лунном свете, разбавляющем темноту комнаты, поблескивает сперма на пальцах и животе. Аль-Хайтама снова накрывает желанием Сайно поцеловать, разделить удовольствие на двоих. Но тот по-прежнему спит, а будить его ради этого аль-Хайтам не станет. Они поговорят обо всем утром — о том, что случилось в пустыне, о том, что Сайно снилось, о том, что делать в такой ситуации, если она когда-нибудь повторится снова, — а пока аль-Хайтам вытирает себя и Сайно его же бельем, скидывает на пол и обнимает Сайно со спины.