***
Ачинск всегда раздражал Руслана. По утрам на улицах тянется противный туман, днём тянется застоявшаяся жизнь, вечером с работы тянутся заебавшиеся люди. Тушенцов почти наяву чувствует, как город пахнет тиной, пылью и смирением. С каждым днём всё хуже и хуже. Руслан боится в один момент не заметить, как поддаётся и встаёт в общий строй с этими людьми, а лет через тридцать осознаёт, что проебал всё, о чем мечтал. Страшно так, что суставы выворачивает, а по ночам перед глазами и вовсе самые худшие исходы проносятся, изводя так, что уснуть не выходит, и под утро он ощущает, как теряет веру в лучшее, хотя самому едва семнадцать стукнуло. А Данила другой. Он смеётся не наигранно громко, колыша серую пелену улиц, злость не скрывает, позволяя себе кусать оскорблениями обидчиков, музыку включает на самых больших громкостях, подпевая во весь голос, и Руслан для него не просто одна из многочисленных теней города. Они оба оказались в пасти цепкого Ачинска, только Даня здесь живёт один, а Руслана душит ещё и вечно пьяная мать. После частых ссор с ней Тушенцов натягивал кроссы и, хлопнув дверью, бежал без остановки всегда в одном направлении. Даня открывал ему в любое время суток, и его квартира встречала Руслана прохладой из вечно открытого окна и запахом растворимого кофе. Кашин вместо приветствия оставлял невесомые поцелуи на губах и сразу же отправлял в ванную, смывать кровь и грязь с новых ссадин, а Руслан приобретал понятие о том, как выглядит его настоящий дом. В стенах Даниной квартиры Тушенцов позволял себе ненавистно скалить зубы, рассказывая про мать, позволял слезам бежать столько, сколько нужно, позволял Даниле обнимать себя, пока оба не уснут. Даня всего-то на год старше Тушенцова, но последний в нём видит человека, у которого опыта хватит на двух взрослых. Кашин рассказывал, что автостопом до Ачинска добрался после смерти матери, дохуя работ поменял, людей знает немерено, да и разбирается в них тоже неплохо, а главное к одному месту не хочет привязываться, предпочитая видеть всё и сразу. Рус уже выучил его татуировки и их истории, в каких городах они были сделаны, с каким настроем и смыслом. Тушенцов порой, посмеиваясь, называл их партаками, за что немедленно отхватывал лёгкий подзатыльник и притворную ругань. Любимой Руслан выбрал тату на предплечье, где разместился Мистер Пиклз, весело язык высунувший. Они вдвоём часто этот сериал пересматривали, морщась от дешёвого пива, а после пьяно целовались, не отводя друг от друга глаз. Руслан отчётливо помнит, как в первые месяцы их знакомства он спросил, что здесь Кашина держит, давно ведь свалить мог. И так же отчётливо перед глазами у него всплывает та Данина улыбка, когда он со смешком ответил короткое «Ты, придурок.» Тогда у Руслана впервые что-то боязно затрепыхалось в груди.***
- Дань, она меня так заебала, ты бы знал, - Руслан замученным взглядом окидывает Даню и кладёт на стол телефон. Он не появляется дома уже несколько дней, мать соизволила о нём вспомнить только сейчас, сорок минут подряд визжа в трубку и осыпая Тушенцова всевозможными угрозами и оскорблениями. - Да забей, всё равно нажрётся и в отруб через пару часов, - Даня развалился на кухонном диванчике и звонко хрустел чипсами, - И тебе спокойнее, что ты не с ней, и мне. - Не вариант, - Руслан головой качает и чувствует, как пальцы в кулаки сжимаются при мысли о возвращении в свою квартиру, - Не вернусь - она к тебе приебётся. Знает ведь, что я с тобой. - Адрес-то ей откуда знать? - Кашин тоже мрачнеет и садится прямо, нервно дёргая ногой. - Блять, мать чуть ли не со всем городом бухала, ей адрес у кого-нибудь спросить как два пальца обоссать, - Рус рядом садится и прижимается к Дане, обнимающему в ответ, - Ненавижу эту деревню. Около часа они проводят на кухне, Кашин достал где-то любимый чай Руслана, и тому плакать хочется от мысли, что снова придётся оставлять Даню здесь и волочиться в прокуренный клоповник, где мать с порога начнёт визжать и прыгать с кулаками. Ебал он это всё. А выхода и нет. - Знаешь чё, Дань, - Тушенцов пытается переключиться на более приятные мысли, а Данила вопросительно голову вскидывает, - Я тоже татушек хочу нахуярить. Даня хмыкает и задорно бровь вздёргивает: - Все хорошие салоны тату только с восемнадцати делают, соси, пиздюк. - Да бля-я, - Тушенцов страдальчески глаза закатывает, - Единственной радости лишают. Кашин плечами пожимает, мол, ничего не поделаешь, и замирает на несколько минут, что-то молча обдумывая, и дёргается, когда Рус его расшевелить пытается: - Дань, ты чё? - Да так, - Кашин свою любимую полуулыбку натягивает, и русланову руку своей сжимает, - Знаю я один салон, где с шестнадцати могут сделать. Там хороший чел работает, могу по блату тебя к нему пропихнуть. Руслан едва сдерживается, чтобы не запищать от радости. Неужели хоть какие-то перемены в жизни начнутся? Он Данилу чуть ли не душит в объятиях, а тот хихикает, не отпираясь. - Только паспорт нужен, чтобы убедились, что тебе шестнадцать, - Руслан тут же мрачнеет, понимая, что домой в любом случае придётся идти, - Не кисни, чудик, на минутку за паспортом сгоняешь, и сразу за татухой. - Сразу? - Тушенцов от неожиданности рот приоткрывает. Мысленно он уже настраивался, что Даню как минимум пару дней ещё не увидит, но сейчас от тоски и следа не осталось. - Ну да, а чё ждать? Сегодня сделаешь, вернёшься, и мамка твоя с инфарктом сляжет. Тишина и покой, - Кашин ехидно подмигивает, когда Руслан его со смехом толкает в плечо. - Давай одевайся, темнеть начинает.***
Руслан тихо по лестнице поднимается и останавливается у своей двери, толкая. Как всегда, не заперта. Он старается не вдыхать вечный запах курева и не шуметь, пока кроссы стягивает, чтобы лишний раз внимание не привлекать, а вместе с ним и возможные доёбки. Осматривается, прислушивается, но в квартире ни звука. Наверняка мать в зале, уже спит. Ему же лучше, быстрее уйдёт, ведь Даня внизу у подъезда ждёт. Надо шевелиться. В свою комнату Тушенцов на носочках заходит, прикусывая губы от волнения, и рыскает по ящикам в поисках паспорта. Он про существование этой книжонки не вспоминал уже давненько, и даже не представляет, где её отыскать можно, но продолжает, осматривая каждый сантиметр комнаты. - Какого хуя ты здесь всё переворачиваешь? - Руслан вздрагивает, услышав невнятный женский голос за спиной. Обернувшись, видит перед собой мать, которая с недовольным лицом и спутанными волосами смотрит в ответ. Рус морщится, почувствовав перегар, и чуть пятится, отдаляясь. - Уборку решил сделать. - Прямо в куртке? - мать хмыкает, и тянет руку, чтобы потрепать Руслана по волосам, но тот уворачивается, и женщина едва не теряет равновесие, - К нарику этому съёбывать собрался? - Не нарик он, какая тебе вообще разница? - Тушенцов ненавидящим взглядом окидывает мать, отмечая, что с каждым днём она выглядит всё хуже и болезненней. Мерзко. - Потому что я не хочу, чтобы моего ребёнка с такой компанией видели, ещё и тебя на какую-нибудь дрянь подсадит, - мать едва слова выговаривать может, и Рус понимает, что надо быстрее заканчивать. - За своей компанией следи, блять, а я уже на любую согласен, лишь бы тебя не видеть. Женщина брови вскидывает, и Руслан уже готовится руками закрывать лицо, но она лишь в отвращении кривит рот: - Мразота. Чтоб вы вдвоём сгнили. - Тебе того же, - парень наблюдает, как мать, шатаясь, за дверью скрывается, и чувствует, как у него колени от облегчения дрожат. Прозрачные остатки любви к родительнице только что исчезли окончательно, и ему ни капли не грустно. Это уже давно не его близкий человек. Паспорт нашёлся под матрасом, и Руслан уже без опаски обувь надевает, напоследок в зал заглядывая. Мать, развалившись на диване, спала, а в пепельнице тлели окурки. Тушенцов только хмыкает, и, захватив рюкзак, вылетает на улицу, даже не закрывая дверь. Даня тут же вскакивает с лавочки возле дома, раскидывая осенние листья ногами: - Ну как прошло? - Нормально, побубнила и отключилась, - Руслан машет рукой и шмыгает носом, от нетерпения пальцы ломая, - Погнали? - Ждали только тебя.***
За двадцать минут пути Руслан успел завалить Кашина вопросами о татуировках, и Даня терпеливо отвечал, умиляясь горящим глазам. - Ты, кстати, решил, чё бить будешь? - Данила на ходу сигарету поджигает, с интересом поглядывая на Руслана, а тот сразу кивает взбудоражено: - Ага, и эскиз есть, мышь летучую хочу здесь, - и пальцем на шею тычет. - Неплохо, - Даня одобрительно кивает, - Зверинец собираем походу. У тебя мышь, у меня пёс. Давай-ка побыстрее, а то время проебём, пока пиздим тут. Руслан шаг ускоряет, уже предвкушая свои эмоции, и краем глаза замечает, как улица сменяется знакомой ему тропинкой, но значения не придаёт, мало ли где этот салон расположен. Но через десять минут Рус понимает, что эти тропки ведут туда, где он ещё в детстве с друзьями бегал украдкой от родителей. - Дань, ты куда меня тащишь? - Тушенцов непонимающе смотрит на Данилу, а тот снова улыбается широко, и внезапно срывается с места, резво убегая вдаль: - Не тормози, пиздюк! - Даня! - Руслан тут же за ним бросается, едва не падая на осенней слякоти и сразу же начинает задыхаться от быстрого бега, и хватает старшего за рукав куртки, тормозя, - Ты чё ёбу дал? Кашин смеётся звонко и пальцем указывает вперёд: - Готов к переменам? Тушенцов, едва отдышавшись, непонимающе смотрит в указанном направлении. Перед ним железная дорога, а на ней стоит грузовой поезд. С каждой секундой ему становится всё непонятнее и страннее: - Ты пока меня ждал, упал где-то? - Пизда ты тормозной, Русь, - Даня с шутливым упрёком головой качает, и за руку парня тянет ближе к зелёному вагону, у которого наполовину открыты двери, - Ты согласен свалить со мной с этой помойки? Руслан словно в оцепенение впадает, изредка моргая. Внутри всё переворачивается, и ему кажется, что ноги окончательно перестанут держать, и он солдатиком рухнет в грязные листья: - Дань, ты точно ебанутый.. - Не ебанутый, а спонтанный, - Кашин ближе подходит и улыбается, в глаза глядя, - Решай быстрее, поезд через пять минут уходит. Если не хочешь, то я просто тут с тобой останусь, ты не подумай.. - Нахуй мне этот ебаный город не сдался, - Тушенцов голову вытягивает, прижимаясь губами к губам Данилы, и тот отвечает, руками за плечи обхватывая, - Теперь точно погнали. Вдвоём они протискиваются в тёмный вагон и находят скрытый за непонятными ящиками угол, скидывая туда куртки и усаживаясь на пыльный пол. Даня свой рюкзак расстёгивает, доставая плед, и Руслан ржёт, эхом разряжая тишину: - Ебать ты подготовленный! - Ну ещё бы, думаешь, первый раз еду? - Кашин в ответ угарает, накрывая одеялом Руса, - У меня ещё и еда там есть, и вода, всё, что надо. Да и чё ты думал, зря тебя, что ли, за паспортом посылал? - А татуха? Ты меня наебал? - Рус глаза округляет, разочарованно уголки губ вниз опуская. В этом сумбуре он совсем забыл, куда изначально планировал идти. - Я тебе когда врал? - Кашин обиженно ноздри раздувает, усаживаясь рядом и поворачивая голову, и высматривает в слабом свете фонаря с улицы лицо Руслана, - Сделаем, конечно. Только в другом городе. - А куда мы едем, кстати? - Тушенцов снова улыбается, и ноги поудобнее вытягивает. - Ну, сначала до Екатеринбурга, там на вокзале потолкаемся пару часов, а потом.. - Питер? - Руслан с придыханием произносит название своей давней мечты. Даня смеётся, глядя на восторженное лицо напротив, и утвердительно кивает. Поезд трогается с громким скрежетом. Руслан, подтолкнув под голову свой рюкзак, смотрит наверх, где через тонкие полоски дверей поезда мелькают всполохами фонари. Мерный гул поезда навевает сонливость, и впервые за долгое время Рус чувствует покой. Даня рядом тоже молча думает о чём-то своём. Тушенцову совершенно не страшно, рядом с Данилой всегда будет так - внезапно, ярко, но каждый раз спокойно. Руслан рукой в темноте нашаривает руку Кашина, и привычно пальцами бежит к татуировке с собакой. Наизусть гладит там, где три шестёрки набиты, и круг чернильный обводит. И думает, что сейчас ему большего и не нужно. - Ты самый красивый в мире Мистер Пиклз, - Руслан хихикает и жмётся ближе, прикрывая глаза. - Завалил бы, недобэтмэн, - Данила улыбается и кладёт голову на взъерошенную макушку, понемногу погружаясь в сон.