Ошибки бурной молодости

— Я так и думал, что застану вас здесь, Поль! Мне не было нужды оборачиваться, чтобы узнать, кто так бесцеремонно привлёк взгляды завсегдатаев клуба «Жокей». Шарль Лотар-Мезар в силу профессии не только привык ко всеобщему вниманию, но и постоянно поддерживал его эпатажными выходками. Усевшись напротив, он закинул ногу на ногу и небрежно бросил на столик шляпу и перчатки: — Поль, у меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться. Я невозмутимо сложил газету: — Мой друг, предложение должно быть достаточно заманчивым. Шарль наклонился ближе: — Вы слышали о Жан-Жаке Костье? Говорят, он один из сильнейших медиумов Парижа. Что вы скажете о том, чтобы нанести ему визит? Я хочу сделать репортаж, и мне необходима ваша помощь. Я припомнил заметку в «Фигаро». Она буквально пестрела такими эпитетами, как "уникальный" и "неповторимый". — Это тот, который раскрыл исчезновение жены банкира Дюпре? — Да. Мадам Дюпре нашли именно там, где указал Костье. — Чего же вы хотите от меня? — Хочу, чтобы вы помогли мне разоблачить очередного шарлатана. Ну же, решайтесь. — Право, не знаю. Я собирался в театр. — Вы успеете ко второму акту. К тому же то, что я вам предлагаю, определенно интереснее театра. — Но что я ему скажу? — Это как раз совершенно не проблема. Думаю, у вас найдется какая-нибудь вещица. Да вот хотя бы кольцо, что вы носите на цепочке. Вряд ли оно принадлежало вашей матушке. Иногда Шарль бывал удивительно бестактным. Я сухо ответил: — Кольцо напоминает мне об ошибках молодости. — То, что нам нужно. Полюбуемся на жалкие потуги этого шарлатана, а после я напишу фельетон в газету. Мы приехали в квартал Шоссе д’Антен, и невозмутимый, точно статуя командора, лакей доложил о нас. Медиум принял нас в светлой, роскошно меблированной гостиной. Признаться, я ожидал увидеть зрелого мужчину в окружении оккультных предметов, но перед нами предстал юноша, едва переступивший порог двадцатилетия. Черные кудри в полнейшем беспорядке падали на его лоб, придавая медиуму вид загадочный и даже демонический. Устроившись на обтянутом атласной тканью канапе, он сидел, подвернув под себя ногу, и прилежно сложив руки на коленях, и так пристально смотрел на нас, что в другое время я счел бы это оскорбительным. Странного покроя шелковый фрак так тесно облегал его развитую грудную клетку и узкую талию, что смотрелся почти неприлично. Рядом с ним, на подушечке, примостилась белая кошка. Едва я встретился с ним взглядом, все остальное перестало для меня существовать, и я застыл, позабыв о цели визита. — Чем могу служить, господа? Не дождавшись от меня никаких действий, Шарль выступил вперед: — Видите ли, у моего друга несчастье — три дня назад пропала его возлюбленная. — Вы принесли какую-нибудь вещь, принадлежавшую ей? — Гипнотический взгляд медиума, казалось, прожигал насквозь. Двигаясь словно сомнамбула, я распахнул ворот рубашки, снял цепочку с кольцом и протянул ему. Сжав кольцо в кулаке, он закрыл глаза. Время для меня замедлилось. Я с жадностью всматривался в его неподвижное лицо, и внутри росло желание: хотелось приподнять его подбородок, властно прикоснуться большим пальцем к капризно поджатой нижней губе и почувствовать, как он покорно впустит меня. Хотелось стереть с его прекрасного лица надменное выражение и увидеть румянец страсти и вожделения. Тишину и мои более чем нескромные мечтания прервало громкое урчание. Вздрогнув, я посмотрел вниз. Бесшумно подкравшаяся кошка настойчиво терлась о мои брюки хищной мордочкой, оставляя на них белесые шерстинки. Жан-Жак открыл глаза и уточнил: — Сколько времени вы были вместе? Совершенно потерянный, я молчал. Шарль ответил вместо меня: — Два года. Едва заметная усмешка тронула совершенные губы Жан-Жака, а его карие глаза заблестели лукавством: — В таком случае я должен поздравить вас, месье, со счастливым избавлением от опасности. Вы имели дело с призраком, который умело маскировался под вашу возлюбленную. Это первый случай в моей практике, и полагаю, — он слегка наклонил голову в сторону Шарля, — господин Лотар-Мезар, здесь пахнет сенсацией. На лице Шарля заиграли желваки. Даже не пытаясь скрыть свою злость, он выскочил из комнаты. Стараясь не встречаться взглядом с Жан-Жаком, я потянулся за своим сокровищем. — Простите, если невольно сделал вам больно, — тихо произнес он. Меня затопило удушливой волной стыда, и я, не поднимая головы, заторопился. Я был уже в дверях, когда сзади прозвучало: — Мадлен не любит чужих, но вы определенно ей понравились. Позвольте предостеречь вас: будьте осторожны сегодня. — Спасибо. Прощайте. На улице Шарль был в ярости. Вырвав из петлицы цветок он растоптал его на мостовой: — Нет, каков нахал! Он мне еще советы будет давать. Он явно узнал меня и специально разыграл нас… Ну ничего, мы с ним еще поквитаемся. Усевшись в экипаж, он продолжил размахивать руками и ругаться. Меня вдруг охватило дурное предчувствие, и я замешкался. Должно быть, испугавшись шума и резких движений, лошади внезапно сорвались с места. Я едва успел отшатнуться, как экипаж исчез за углом. Представив, что могло бы случиться, я похолодел. Наверху стукнула рама. Подняв голову, я успел заметить, как опустилась портьера в окне квартиры медиума. Беспокоясь за Шарля, я заторопился следом: свернул за угол и направился по улице Ларошфуко. По счастью, вскоре я нашел его целым и невредимым, несмотря на то что экипаж снес театральную тумбу, а грум держался за разбитую голову. Шарль помахал мне еще издалека: — Каков колдун, а? Испортил мне лошадей. — Вы же сказали, что он шарлатан? — Одно другому не мешает. В тот вечер я долго не мог уснуть. Я не верил в мистику и предсказания, но не мог перестать думать о Жан-Жаке, в мельчайших подробностях вспоминая визит. Он явно почувствовал, что кольцо важно для меня, но был настолько благороден, что не открыл при Шарле всей правды, превратив всё в шутку. И это его предостережение! Он спас меня, если не от смерти, то от увечья. Не знаю, как ему это удалось, но теперь я просто обязан поблагодарить его и принести извинения за нашу глупую выходку. Да. Я завтра же поеду к нему. Рассуждая так, я старательно скрывал от себя истинную причину стремления увидеть Жан-Жака еще раз. Постыдное желание, от которого, казалось, я избавился навсегда, терзало меня. Я мучительно желал обладать им, желал познать вкус его страсти, и потребность эта разгоралась внутри меня подобно пожару, заставляя тяжело и жадно хватать воздух, тщетно цепляясь за моральные запреты. Но человек слаб, и, вконец измученный, я сдался: засунул руку под ночную рубашку и сжал себя, намеренно причиняя боль резкими движениями. Что не помешало мне в скором времени излиться и уснуть опустошенным и успокоенным. На следующее утро мне пришлось прорываться к Жан-Жаку силой. Лакей твердил как заведенный: «Господин медиум не принимает», — до тех пор, пока я, вконец потеряв терпение, не оттолкнул его. Пробежав несколько комнат, я нашел Жан-Жака на пороге спальни. Совершенно растрепанного, в распахнутой батистовой рубашке и панталонах. Ничуть не смутившись своего вида, он холодно объявил: — Духи сказали мне, что сегодня неудачный день для визитов. Трепеща от волнения и пожирая его глазами, я приблизился вплотную: — Меня не интересуют духи. У меня вопрос к вам, а не к ним. — А если я скажу, что это грозит вам гибелью? — прошептал он почти в самые мои губы. — И пусть… Мои руки тряслись, когда я ласкал кончиками пальцев его скулы. Я коротко и влажно поцеловал его в губы. Ощутив ответный порыв, сгорая от вожделения, я принялся исступленно целовать его всего, тесня к постели. *** — Друг мой, как я рад вас видеть! Поговаривают, вы всерьез увлеклись спиритизмом и превратились в затворника. — Как знать. Может, я решил составить вам конкуренцию и написать книгу? — отмахнулся я от назойливого внимания Шарля. В последнее время я действительно редко бывал в клубе, не в силах оторваться от Жан-Жака. Вот и сейчас я считал минуты до нашей встречи. Шарль деланно рассмеялся, но я успел заметить, как исказилось его лицо. Меня мало беспокоило его уязвленное самолюбие. Не тогда, когда Жан-Жак, скорее всего, уже освободился от своего таинственного клиента и ждал меня. Взглянув на часы, я откланялся и торопливо покинул клуб. Он сидел в своей излюбленной позе и о чем-то напряженно размышлял. Я поцеловал его в висок, он поднял на меня задумчивый взгляд и объявил: — Поль, мне нужно уехать. Я нахмурился — обычно он принимал посетителей дома. — Представьте, ко мне обратились от имени вдовы генерала Морана. — Мне уже начинать ревновать? — старательно скрывая беспокойство, натянуто рассмеялся я, усаживаясь рядом. — В его склепе на Пер-Лашез творится нечто странное. Вдова упоминала призраков. Мне необходимо лично все проверить. Я не колебался ни минуты: — Жан, я еду с вами. — Но вдова настаивала на полной конфиденциальности. — Не волнуйтесь насчёт огласки. Мы едем отдать дань уважения герою империи, только и всего. Смотритель кладбища, недовольно шамкая что-то под нос, проводил нас к фамильной усыпальнице генерала Шарля Морана. Получив мзду, он повеселел, растянул беззубый рот в улыбке, и несколько раз подобострастно поклонившись, удалился. Мы вошли, и я остановился, выжидая, пока глаза привыкнут к сумраку, а Жан-Жак сразу же шагнул вперед, дотронулся до мраморного барельефа и по обыкновению замер. За моей спиной послышался шорох, дверь со скрежетом захлопнулась, отрезая нас от мира. Бросившись к выходу, я налег на нее всем телом, но лишь убедился, что мы надежно заперты. Обуреваемый дурными предчувствиями, я осмотрелся — против обыкновения, в часовне не было окон, а дверь напоминала каменную плиту. — Это ловушка! — Боюсь, что так. И призраки здесь не при чем, — Жан-Жак протянул мне клочок бумаги, и я прочел при неровном свете свечи: «Ваш ход, господин медиум». — Это почерк Шарля. Черт возьми, ему придется ответить за это! — Для этого нам необходимо выбраться. Никто, кроме смотрителя, не знает, где мы — помощи ждать не приходится. Склеп в дальней части кладбища, и если нас не убьет отсутствие воздуха, то холод и жажда сделают свое дело. — осмотрев нашу темницу произнёс Жан-Жак, с явной озабоченностью. Его слова, а пуще того место нашего заточения, заронили в мою душу слабую тень надежды: — Ну что ж, там, где бессильны духи, в дело вступают люди. — не дерзнув пока озвучивать свое предположение, я осмотрел алтарь со всех сторон. К счастью, догадка моя вполне подтвердилась и я осведомился: — Если я выведу нас отсюда, что мне за это будет? Жан-Жак прижался сзади: — Моя горячая благодарность. Сняв с шеи кольцо, я вставил его в щель возле алтаря и, задержав дыхание, повернул. Раньше мне не приходилось делать этого самому, поэтому сейчас меня слегка потряхивало. Ситуацию осложняло еще и то, что прошло много лет и у меня отнюдь не было уверенности в том, что механизм по прежнему действует. К моему облегчению мраморная плита отодвинулась, и перед нами оказались ступени потайного хода. — Вуаля. — Но откуда вы знаете о нем? — поразился Жан-Жак. — Ошибки бурной молодости, — подмигнул я и, прихватив свечу с алтаря, увлек его вниз. — Мы с друзьями увлекались оккультными практиками и частенько бывали на кладбище. — Вы мой герой, Поль! Я уже хочу услышать эту историю. Мы не успели пройти и десятка ступеней, когда наверху раздался хруст и плита встала на место. Я насчитал еще двадцать ступеней, прежде чем лестница закончилась. Свеча едва-едва рассеивала непроглядный мрак вокруг. Лишиться единственного источника света было чревато верной гибелью, и я, с величайшими предосторожностями подняв свечу повыше, осветил место, где мы волею случая очутились. Узкий коридор со стенами из известняка, около шести футов высотой расходился в разные стороны. Нужно было не мешкая выбираться отсюда — в затхлом воздухе подземелья каждый вдох давался мне с трудом. Осмотрев стены, я нашел то, что искал: римскую цифру два и горизонтальную стрелку, указывающую направо. Дотоле молчавший Жан-Жак ощупал стену и прошептал: — Что это за знаки? Где мы? Куда ведет этот коридор? — Это заброшенная шахта. Она ведет в город. Раньше здесь добывали известняк, после его выработки карьер забросили, а подземные ходы остались. Цифры обозначают номер выхода на поверхность, а стрелка указывает направление. — Так вы и проникали на кладбище? — Увы, в свое оправдание могу лишь сказать, что был молод и совершенно безрассуден… Друг мой, держите меня за плечо, в коридоре могут быть ответвления и ниши. — Но мы идем в другую сторону. — Да. Есть несколько выходов на поверхность, и мы попробуем выбраться через ближайший. Он должен быть где-то неподалеку. Мне не хотелось пугать Жан-Жака — до города было около часа пути, и не было никаких гарантий, что тайный проход не обрушился или его не подмыли подземные воды. К тому же огарок свечи в моих руках не располагал к длительным прогулкам. Вдобавок мое сердце вот уже несколько минут угрожало выскочить вон из груди, а земная твердь давила, казалось, на самую душу, заставляя хватать воздух ртом. Не прошло и четверти часа, как мы с Жан-Жаком обнаружили проем в стене. Осветив ступени, ведущие вверх, я мысленно возблагодарил Всевышнего. Язычок пламени в моих руках едва трепетал, то и дело норовя угаснуть, и, вознеся отчаянную молитву за успех нашего предприятия, я вступил на первую ступень. Чем выше мы поднимались, тем чаще темнело в моих глазах, и лишь усилием воли я заставлял себя идти, цепляясь пальцами за пористую шершавую стену. В какой-то момент в голове моей помутилось, и неизвестно, чем закончилось бы наше путешествие, но по счастью, Жан-Жак сохранил хладнокровие в этом подземном царстве. Очнулся я в полной темноте. Каменная стена, на которую я опирался, охлаждала мою пылающую голову. Жан-Жак легонько похлопывал меня по щекам: — Ну же, Поль, очнитесь. — Что свеча? - Я не узнал свой голос - едва слышный хрип вырвался из моего пересохшего горла. — О! Вы пришли в себя, Поль, какое счастье. Соберитесь, осталась самая малость. Что делать дальше? — В стене, возле входа, должен быть рычаг. Его нужно нажать. С замиранием сердца я слушал, как Жан-Жак шарит ладонью по камням. Один раз он ахнул и зашипел, должно быть, наткнулся на что-то. Его вскрик болью отозвался в моей душе: мон амур, как только выберемся отсюда, я исцелю твои раны поцелуями... Мои мысли прервал его довольный возглас. В следующий миг я услышал скрежет и треск и увидел пятно света. Душа наполнилась бурным ликованием, и это придало мне сил. Едва мы оказались в часовне, я привлек к себе Жан-Жака и нежно поцеловал его в губы... Совершенно потеряв голову, я позабыл, где мы находимся, и смог остановиться, только когда он уперся рукой мне в грудь и с нежным укором прошептал: — Поль, я и не думал, что вас так возбуждает соседство призраков. Признаться, я предпочел бы продолжить в другом месте. Стараясь не привлекать ненужного внимания, мы вышли из склепа и, покинув кладбище, наняли на ближайшей стоянке кабриолет. Я назвал кучеру свой адрес, на что Жан-Жак сердито сверкнул глазами. Я тайком сжал его пальцы: — Я приглашаю вас к себе. Подозреваю, что за вашим домом следят. Пусть, те кто заманил вас в ловушку, думают, что мы еще там. А мы в свою очередь устроим им сюрприз. Мы вошли через черный ход. Велев лакею подать ужин и приготовить ванну, я оставил Жан-Жака в компании фамильных портретов, а сам тем временем написал доверенному лицу. Фитиль был лучшей кандидатурой для моего деликатного поручения: он умел с удивительной ловкостью обходить законы и к тому же мог держать язык за зубами. Именно ему я и поручил следить за склепом генерала Морана на Пер-Лашез.