Няня для Мэйдэй

Мэйдэй была больна. Это не имело большого значения, хотя Питер, возможно, испугался немного больше, чем хотел признать, когда впервые заметил признаки болезни. Подтвердив, что это была всего лишь простуда, он значительно успокоился, в свою очередь, успокоив опасения других важных людей в жизни Мэйдэй, а именно Мигеля. Мигеля, возможно, тоже взбесила эта новость, хотя он изо всех сил старался смириться с ней и был ещё менее склонен это признавать, чем Питер. Но это была просто простуда, сопливая, неприятная простуда, которой, казалось, все дети во всём мире были склонны заразиться хотя бы раз в своей юной жизни. Учитывая все обстоятельства, Мэйдэй относилась ко всему этому относительно добродушно. Она была более склонна к раздражительности, когда у неё слишком заложен нос, и легко утомлялась, пока её тело боролось с болезнью, но её общий весёлый нрав не угас полностью. Обретя немного уверенности, Питер в конце концов смягчился и смог ненадолго покинуть Мэй, когда обязанности Человека-Паука стали слишком неотложными, чтобы их можно было дальше откладывать. В данном случае на эту работу вызвались Майлз и Гвен. Питер чувствовал бы себя немного более уверенно, если бы это был Мигель, который, вероятно, раньше имел дело с больным ребёнком, но он вступил в значительную фазу «не беспокоить», экспериментируя с различными идеями, чтобы повысить функции безопасности. Помня об этом, Питер решил немного расслабиться и посмотреть, кто ещё сможет взять на себя ответственность по присмотру за детьми, что однажды днём выпало на ничего не подозревающую парочку. «Ты уверен, что с ней все будет в порядке?» – спросил Майлз, с сомнением глядя на спящего ребёнка. Её нос был красным и мокрым даже во сне, её пятнистая щека прижалась к плечу Питера, пока она крепко спала. «Да, до сих пор она справлялась с этим как настоящая умница», — прошептал Питер, осторожно покачиваясь взад и вперёд: «Вероятно, она ещё какое-то время не проснётся, но когда она это сделает, она, вероятно, будет голодна. Вот», — свободной рукой он вытащил из детского рюкзака, свисавшего с плеча, пластиковый пакет и швырнул его парочке. Гвен легко поймала его, осматривая чашку для яблочного пюре и ложку внутри. «Думаю, мы справимся», — сказала она. Майлз нахмурился, ещё больше сомневаясь в ситуации. За время своего пребывания на посту Человека-Паука он стал лучше обращаться с детьми, но присмотр за детьми был для него всё ещё нервным делом, особенно когда речь шла о больных и потенциально капризных малышах. «Я всегда могу найти кого-нибудь другого, если ты не хочешь», — сказал Питер, заметив сомнительное выражение его лица. «Всё будет хорошо! Мы справимся!» — выпалил Майлз. Он не мог отступить перед своим наставником ради чего-то столь простого, но важного, как присмотр за его дочерью. «Ты уверен?» «Абсолютно», — Майлз шагнул вперёд, готовясь взять Мэйдэй: «Это звучит не так уж и трудно». Питер осторожно передал ему спящую девушку: «Надеюсь. Как я уже сказал, она может быть голодна или захочет поиграть, но она очень устала. Я не думаю, что она вылезет из окна, как в прошлый раз». Майлз поправил Мэйдэй в своём плече, морщась от воспоминаний: «Надеюсь, что этого не произойдёт». «Меня не будет всего час или два. Она может даже не проснуться», — Питер активировал свои пространственные часы, портал открылся позади него, и он быстро помахал подросткам: «Удачи!» — затем он провалился в него и исчез. Майлз обменялся взглядами с Гвен: «Думаю, о занятиях на барабанах не может быть и речи». «Как-нибудь переживу», — сказала Гвен, с жалостью глядя на Мэйдэй: «Ей, наверное, нужно поспать». Майлз усадил Мэйдэй на потёртый, но мягкий диван. Эта комната была тем местом, где Гвен временно жила в Обществе Пауков, но теперь, когда она вернулась домой, они превратили её в место для встреч с множеством предметов, украденных из одинакового разнообразия миров. Тут не было шума, как во всём остальном штабе, и само это место могло быть тихим, когда тут не играла музыка. Это было хорошее место, чтобы уберечь больного и спящего ребёнка от хаоса. Им удалось спокойно развлекаться большую часть часа, возясь со своими телефонами и болтая шёпотом. Мэйдэй спала как убитая, не шевелясь, даже когда Майлз случайно уронил телефон, её дыхание было затруднённым, но спокойным. Примерно в середине второго часа Мэйдэй пошевелилась и проснулась с сильным всхлипыванием и кашлем. Гвен легко соскользнула со своего места на большом подоконнике и дружелюбно приблизилась к ней: «Привет, Мэй. Тебе уже лучше?» Мэйдэй сонно моргнула, заставив себя пошататься и принять сидячую позу, обдумывая всё происходящее. Она знала Майлза и Гвен; они ей нравились, но это не имело и половины такого значения, как дискомфорт, охвативший её. Её нос был заложен, горло першило, и всё казалось немного туманным. Это ничем не отличалось от того, что она чувствовала раньше, но теперь, когда она начала просыпаться и полностью приходить в себя, её встретило новое ощущение. Инстинкт, врождённые знания в глубине её разума покалывали от осознания того, что она находится рядом с таким количеством других Пауков. Хотя она не могла их видеть, она знала, что они где-то рядом, но внезапно это показалось ей слишком сильным, чувство заполонило её разум и обострило её и без того обострённые чувства. Свет стал слишком ярким, звуки слишком громкими, и её разум был переполнен Пауками. Она посмотрела на приближающуюся Гвен. Свет словно обжигал ей глаза, каждый шаг по ковру был оглушительным. Пауки, пауки, пауки, близкие и далёкие, приходили и уходили, каждый из них боролся за место в её сознании, её инстинкты не могли регулироваться, пока её тело направляло свои силы на борьбу с болезнью. Гвен подпрыгнула, когда Мэйдэй без предупреждения разрыдалась, издав долгий и громкий вопль, сжимая крошечные кулачки о свою голову. «Что ты сделала?» — спросил Майлз, в его тоне звучала паника, и он поспешил к ребёнку. «Ничего!» — возразила Гвен, хотя она была не менее обеспокоена: «Я просто хотела с ней поздороваться!» Вопль Мэйдэй перерос в рыдания, и Майлз присел перед ней, пытаясь казаться спокойным и невозмутимым: «Эй, не плачь, ты нас знаешь! Это Майлз и Гвен!» Мэйдэй знала их, но их голоса были слишком близко и слишком громко. Боль в её ушах и голове становилась слишком сильной… Она плакала громче, потому что больше ничего не могла поделать. Майлз панически взглянул на Гвен: «Может быть, она нас не узнаёт!» Гвен покачала головой: «Этого не может быть. Она видела нас миллион раз!» Майлз нахмурился. Проблем могло быть сколько угодно, некоторые из которых они физически не могли решить. Он попытался поднять Мэйдэй на руки, надеясь, что это как-то успокоит ее, но это оказалось ошибкой. Как только он схватил её, она закричала громче, с такой громкостью, что у него зазвенело в ушах, когда он вздрогнул: «Прости!» Гвен вздрогнула от пронзительного шума, начиная чувствовать ту же панику, что и Майлз. Они ещё никогда не видели Мэйдэй настолько расстроенной. Она подошла к Майлзу, собралась с силами и потянула рубашку Мэйдэй, чтобы проверить кожу под ней. Уже одно это маленькое действие принесло ей ещё один пронзительный крик, и Мэйдэй начала активно извиваться, пытаясь избежать близости. «Что ты делаешь?» — обеспокоенно спросил Майлз, когда Мэйдэй вскрикнула. «Я пытаюсь проверить, не поранилась ли она где-нибудь», — сказала Гвен, стараясь удержать ребёнка неподвижно и сохранить спокойный голос. Этот ход мыслей не дал никаких плодов; по ерзанию было трудно сказать, но, судя по тому, что она могла видеть, телесные недуги Мэйдэй не выходили за рамки насморка. И всё же она продолжала плакать, заставляя Гвен чувствовать себя худшим человеком в мире, когда она наконец отпустила: «Может быть, она голодна, как сказал Питер». «Яблочное пюре!» — облегчение охватило Майлза, когда он пытался найти предоставленную еду. Гвен повернулась, чтобы помочь ему, и их небольшое расстояние дало Мэйдэй достаточно времени, чтобы понять, что она хочет уйти. Она сдержала самые глубокие крики, ища место, которое избавило бы её от света и звуков, и нашла его в виде приоткрытого шкафа, который появился вместе с комнатой. Интерьер выглядел многообещающе тёмным, и она сосредоточила на нём своё внимание, не обращая внимания на слёзы и сопли, текущие по её лицу. Майлз услышал, как Мэйдэй замолчала, это вселило в него надежду, что ответом всё-таки была еда. Когда он обернулся и увидел, что она исчезла, у него чуть не случился сердечный приступ, прежде чем он заметил крошечную ножку, исчезающую в тёмном шкафу: «Что ты делаешь?» Мэйдэй не предпринял никаких попыток обратить на него внимание. Шкаф был почти пуст, если не считать пары коробок, и она протиснулась в темноту так далеко, как только могла. Майлз подошёл к шкафу, ещё больше смущённый, чем когда-либо. Он присел на корточки, заглянул внутрь, на маленькую фигурку, спрятавшуюся в самом дальнем углу, и протянул яблочное пюре, как предложение мира: «Ну давай же. Я принёс тебе немного еды». В ответ Мэйдэй повернулась к нему спиной, пытаясь загородить свет и звук хныканьем. Она испытывала огромный дискомфорт: её голова пульсировала от физического давления и сенсорной боли вместе взятых, но темнота делала всё немного более терпимым. «Мы не можем просто позволить ей оставаться там», — сказал Майлз, его замешательство начало переходить в раздражение: «Мы выставим себя в плохом свете, если не выясним, в чём дело». «Мы можем просто позвонить Питеру», — рассуждала Гвен, в равной степени возмущённая поведением Мэйдэй. «Ни за что! Мы справимся!» Гвен закатила глаза. Она и вполовину не заботилась о том, чтобы выставить себя в хорошем свете перед Питером, как он: «Хорошо, тогда разберись с этим». «Понял», — Майлз залез в шкаф, осторожно взял Мэйдэй и начал вытаскивать её. Поняв, что её снова выводят на открытое пространство, Мэйдэй издала душераздирающий вопль протеста. Это дало желаемый эффект; Майлз был так поражён, что отпустил её, позволив ей отойти в дальний угол, чтобы попытаться уменьшить стимуляцию. «А ты молодец», — сказала Гвен, хотя её сарказм сменился беспокойством. «Я не думал, что она так сделает!» — протестовал Майлз, пока у него в ушах звенело. Гвен присела рядом с ним, заглядывая в шкаф. Мэйдэй выглядела как полный беспорядок: её лицо блестело от соплей, кожа покраснела, а глаза опухли от слёз. Она едва узнавала двух подростков, держа глаза закрытыми, её дыхание прерывалось небольшими рыданиями и икотой. Следующие несколько минут они потратили, пытаясь уговорить Мэйдэй выйти из укрытия, используя её еду, игрушки, обещания вкусняшек и прочее. Мэйдэй игнорировала их всех, оставаясь в своём углу, её крики превратились в тихие всхлипывания. «Мы не можем просто оставить её там», — сказал Майлз, слегка откинувшись назад: «Но я также не хочу её оттуда вытаскивать. Ей как будто больно, но я не понимаю почему». «И я не знаю», — Гвен задумалась ещё на мгновение: «Мы могли бы попросить Мигеля о помощи». Майлз бросил на неё раздражённый взгляд: «Не думаю, что я настолько в отчаянии». «Я серьёзно», — настаивала она: «Если ты не хочешь звонить Питеру, он — наш лучший выбор». «Он убьёт нас за то, что мы его беспокоим!» «Не тогда, когда это на благо Мэйдэй». «Я знаю, что они с ней близки, но ты думаешь, он справится с этим?» «Он что-то вроде успокоительного для Мэйдэй», — когда Майлз всё ещё выглядел неубеждённым, Гвен спросила: «Хочешь попытаться вытащить её оттуда?» «Нет», — признался Майлз, одного лишь воспоминания о крике Мэйдэй было достаточно, чтобы заставить его вздрогнуть. Он очень скептически относился к способам Мигеля справляться со стрессовыми ситуациями, учитывая тот факт, что он был причиной одной из них. Мягкость Мигеля в отношении Мэйдэй была неоспорима, но это было тогда, когда она не была больна и не напугана. Но он не имел ни малейшего представления, что с ней происходит и как это исправить. Мэйдэй закашлялась и сдавленно всхлипнула. Укол беспокойства пронзил сердце Майлза, и он вздохнул: «Я не собираюсь ему звонить». Мигель был по уши в схемах и кодах. Последние несколько дней он провёл, пытаясь добавить в межпространственные часы функцию, которая бы приносила пользу владельцу. Возможно, у него были нелепые стандарты, но количество часов, которые случайно уронили, сломали, раздавили, украли злодеи, было смехотворным. Быть Пауком обычно означало быть невероятно небрежным к себе, но он мог подумать, что к технологии, подаренной Обществом Пауков, будут лучше относиться. Однако он обнаружил, что пытается внедрить новый код, который не позволит злодею телепортироваться в штаб Общества Пауков и не позволит Пауку безвозвратно застрять в неправильном измерении. Он столкнулся с некоторыми препятствиями, которые невероятно его расстраивали, и пытался их исправить. Лайла приставала к нему, заставляя есть и спать, но он по-прежнему сопротивлялся перерывам. Перерывы обычно означали необходимость терпеть чьи-то махинации, и он не хотел, чтобы его беспокоили… На экране возле головы Мигеля появился сигнал. Он взглянул вверх, увидел имя Гвен и нахмурился. «Тебе звонят», — сказал голос Лайлы. «Я в курсе», — глаза Мигеля заболели, когда он снова посмотрел на полуразобранные часы перед ним: «Скажи им, что я умер». «Ты уверены? Это похоже на что-то серьёзное». Мигель снова покосился на экран. Лайла была права; звонок был указан как экстренный. До сих пор все пользовались экстренным каналом только в экстренных случаях, за исключением нескольких подростков. Гвен не была одной из них, поэтому он не мог оставить её без внимания. Как бы ему ни хотелось проигнорировать её, его совесть не позволяла этого, и он выпрямился, его позвоночник хрустнул в нескольких местах: «Ответь». «Мигель?» — раздался голос Гвен. «У тебя кровотечение или что-то сломано?» — резко сказал он: «Потому что в противном случае тебе не следует использовать эту линию». «Нет, но это чрезвычайная ситуация!» Мигель закатил глаза: «Тогда что?» «Мы присматриваем за Мэйдэй, и она расстроена, очень расстроена. Мы не можем её успокоить, и она прячется от нас. Я не знаю, потому ли это, что она больна, но…» Раздражение Мигеля переросло в настоящую тревогу. Он не видел Мэйдэй с тех пор, как она заболела несколько дней назад, хотя Питер заверил его, что она переживает это хорошо. Независимо от своего здоровья, она никогда не пыталась спрятаться, если это не было частью их глупых игр. Это было нетипично для неё. «Вам нужна моя помощь?» — его слова звучали как что среднее между вопросом и утверждением. Он уже принял решение. «Да», — ответила Гвен: «Прошу». Забыв про свои проекты, Мигель встал: «Скоро буду». Майлз смотрел, как Гвен завершила разговор. Он не ожидал, что Мигель согласится так быстро и без видимого раздражения. Но это было всё, и Гвен покачнулась на пятках с торжествующим видом. «А я говорила», — сказала она. «Посмотрим, что произойдёт, когда он придёт сюда», — мягко парировал Майлз, всё ещё не убеждённый. Дверь распахнулась менее чем через две минуты, и там появился Мигель. Хотя он был немного растрёпан, он выглядел не таким раздражённым, ккк обычно, просто слегка нахмуренным: «Где она?» — спросил он, когда быстрый осмотр комнаты не позволил ему увидеть Мэйдэй. Оба они указали на шкаф. Мигель приблизился тщательно контролируемыми шагами, присев перед дверью. Он ещё никогда не видел Мэйдэй настолько несчастной, её глаза блестели от боли и слёз. Он поймал её взгляд, и она что-то пробормотала дрожащим голосом, но не попыталась выйти из своего угла. «Ах, pobrecita…» — пробормотал Мигель, его терзало беспокойство. Он посмотрел через плечо на Майлза и Гвен: «Что случилось?» Майлз пожал плечами: «Питер отдал нам её, пока она спала. Она не просыпалась около часа, но когда проснулась, сразу заплакала. Мы пробовали дать ей еду, игрушки, всё. Насколько мы можем судить, она не поранилась, но она всё равно не позволяет нам прикасаться к ней». Мигель кивнул, возвращая взгляд на Мэйдэй. Он открыл дверь немного шире, чтобы лучше рассмотреть её, и она заметно вздрогнула от вторжения света, издав всхлип, который обещал перерасти в новые слёзы. Что-то щёлкнуло в голове Мигеля, и он сказал: «Закройте жалюзи и выключите свет». «Что?» «Àndale, àndale!» — настаивал Мигель, настойчиво щёлкая пальцами. Майлз и Гвен приступили к действию, сделав, как он просил, и погрузив комнату в почти полную темноту. В отсутствие палящего света Мэйдэй начала расслабляться, её разум стал менее перегруженным. Мигель смотрел, как морщины на её лице постепенно исчезают, хотя она всё ещё время от времени издавала сопящую икоту. Он осторожно протянул к ней руки, пытаясь использовать свой предыдущий опыт, полученный от приступов болезни дочери. «Не хочешь выйти, dulce?» — тихо спросил он. Мэйдэй пристально посмотрела на него. Она не ощущала его так, как остальных, хотя было в нём что-то, что говорило ей, что он в такой же степени, а может быть, даже в большей степени, и Паук. Он не был таким громким, и этому, в сочетании с его вытянутыми руками, она не могла сопротивляться, как бы плохо ей ни было. «Titi!» — пропела она, полуползая, полукувыркаясь в его ожидающие объятия. «Вот и всё», — пробормотал Мигель, проводя рукой по её растрепанным кудрям и быстро оценивая её состояние. Ей было тепло, но её не лихорадило, и хотя он чувствовал, как бьется её сердце, оно замедлялось по мере того, как стресс проходил. Майлз смотрел на него с удивлением, и даже Гвен, ожидавшая мягкого подхода Мигеля, была поражена тем, как быстро он решил проблему. Меньше чем за минуту он сделал то, что они не смогли сделать за последние пятнадцать. «Мне нужна салфетка», — пробормотал Мигель, с неодобрением глядя на насморк Мэйдэй. «Вот», — Майлз взял рулон бумажных полотенец и кинул его к Мигелю. «Gracias», — Мигель легко поймал рулон и оторвал кусок, принявшись расчищать грязь с лица Мэйдэй. Она не протестовала, позволяя ему избавиться от её соплей. Майлз был ещё больше удивлён, когда Мэйдэй не подняла шума: «Так в чём была проблема?» «Болезнь может привести к осложнению регулирования способностей. Я видел это раньше с некоторыми другими Пауками. Всё становится ошеломляющим, особенно когда в Паучьем Чутьё чувствует вокруг себя так много Людей-Пауков», — сказал Мигель, стараясь говорить тихим голосом: «Уменьшение количества стимуляции помогает, и я решил, что в этом проблема. Не уверен, сказывается ли как-то её юный возраст на этом, но, наверное, она чувствует примерно то же самое». «Думаю, мы не так хороши в этом, как думали», — сказала Гвен, в основном Майлзу. Майлз наблюдал, как Мигель спокойно воспринимал гротескное количество соплей, даже не вздрогнув, когда они попали на его костюм: «Ага». «Вы этого не знали», — сказал Мигель, комкая бумажное полотенце в свободной руке: «И Паркер, видимо, тоже». «Ты действительно хорош в этом», — сказала Гвен, когда Мэйдэй плюхнулась ему на плечо. «Если правильно чему-то научиться, то уже никогда этого не забудешь», — прежде чем кто-либо из подростков успел набраться смелости и спросить, что это значит, он продолжил: «Пойдём со мной». «Куда?» – спросил Майлз. Глаза Мигеля светились люминесцентно-красным светом в почти полной темноте, когда он смотрел на них: «Я собираюсь отвезти её обратно в свой офис. Это дальше от штаба, так что для неё это будет менее стрессовым местом, но я не позволю вам двоим просто бездельничать. Вы должны были присматривать за детьми, а у меня есть проект, над которым нужно работать». Майлз почти сказал что-то о том, чтобы вернуть Мэйдэй, поскольку они были нянями, но сдержался, поскольку Мигель уже выходил из комнаты. Вероятно, это плохо кончится для него, Мэйдэй или их обоих. Он посмотрел на Гвен, которая пожала плечами, и они последовали за своим спасителем. Мэйдэй прислонилась к плечу Мигеля, крепко зажмурив глаза, когда они вышли в освещённый коридор, и уткнулась лицом в его шею, когда свет вернулся. Она недовольно всхлипнула, и Мигель поднял руку, чтобы ещё больше прикрыть её глаза. «Я знаю», — пробормотал он: «Просто подожди еще немного, mija». «Я не думал, что у него это получится настолько хорошо», — прошептал Майлз Гвен, когда они следовали за ним. «Я тоже», — призналась Гвен: «Я думала, что он сможет понять, что с ней происходит, но не думала, что он сможет это полностью исправить». «Он выставляет нас в плохом свете». «И это плохо, так как в прошлый раз она умудрилась вылезти из окна», — сказал Мигель, улавливая их разговор: «Эта ситуация была чистой случайностью». «Ты знаешь об этом?» — спросил Майлз с удивлением. «В этом здании не происходит ничего такого, о чём я бы не знал, особенно если это касается защиты детей». «Ты же установил на каждое окно защиту для детей?» Мигель промолчал, прежде чем ответить: «Может быть». Гвен издала сдавленный смешок, а Майлз откровенно хихикнул. Мигель сделал вид, что не заметил. «У меня есть работа, так что вы двое сможете развлечь её, пока Паркер не вернётся», — сказал Мигель, когда они пришли в его офис. Он передал Мэйдэй Гвен, но малышка тут же начала суетиться. Гвен пыталась придать ей позу, которая ей нравилась, но ничего не получалось, её лицо начало морщиться, когда она снова потянулась к Мигелю. «Да ладно, я не так уж и плоха, так ведь?» — спросила Гвен, когда Мэйдэй чуть не выскользнула из её рук. «Titi!» — воскликнула она. Гвен и Майлз всё ещё были слишком громкими. Только Мигель был тихим. Мигель подавил желание забрать её обратно, взглянув на кучу схем и деталей, которые продолжали его беспокоить: «Пожалуйста, mija, я занят». Мэйдэй продолжала сопротивляться, её нижняя губа начала дрожать. Мигель мгновенно почувствовал себя ужасно и забрал её обратно. Она успокоилась, как только оказалась в его объятиях, её угрожающие потечь слезы мигом исчезли. Гвен не могла не почувствовать себя немного оскорблённой: «Что я сделала не так?» «Ничего», — Мигель позволил Мэйдэй занять своё положение у себя на плече, её пальцы решительно держались за его костюм: «Она всё ещё перегружена, но, думаю, я её не так сильно беспокою, потому что у меня нет Паучьего Чутья». Мэйдэй вздохнула. В её голове снова было тихо, если не считать утешительного голоса Мигеля. Теперь она устала, рука, нежно поглаживающая её спину, делала сон ещё более привлекательным. Мигель с сожалением нахмурился, глядя на ожидающие его разобранные детали: «Думаю, мне придётся отложить свою работу». «У тебя были проблемы, да?» — спросил Майлз, прежде чем понял, как это звучало. Мигель поднял бровь: «Ты разбираешься в многомерной механике?» «Нет, но иногда, когда у моего соседа по комнате возникают проблемы с кодированием, он кому-нибудь рассказывает об этом. Если у меня в это время ничего не запланировано, я ему помогаю в этом. Может быть, я смогу тебе помочь». Инстинктивный отказ Мигеля был пресечён тем, что ребёнок крепко вцепился в него. Он посмотрел на неё сверху вниз, её щека прижалась к его плечу, а веки уже начали опускаться. Ей нужен был отдых, и если бы он мог дать ей его, его работа могла бы подождать. «Хорошо», — сказал он, сохраняя контроль над голосом: «Тогда я покажу, что надо сделать». Он так и сделал, рассказав о проблемах, которые привели к тому, что он вообще попытался внести изменения в транспортёры. Майлз и Гвен нашли себе места рядом с пустым столом и, по крайней мере, притворились заинтересованными, хотя он знал, что они почти не понимают ни слова из того, что он говорит. Майлз наблюдал, как Мигель медленно обходит вокруг своего рабочего места, не столько слушая, что он говорит, сколько наблюдая за его поведением. Несмотря на то, что он видел кадры с дочерью Мигеля, ему было трудно представить, чтобы кто-то вроде него стал отцом после их неприятного первого знакомства. Однако теперь он начал видеть это ясно. Всё жёсткое и пугающее в Мигеле растаяло в тот момент, когда он держал у себя на руках Мэйдэй, и заменилось чем-то гораздо более мягким, что напоминало ему о его собственных родителях. Мигель был отцом. Он научился этому и не забыл. Мэйдэй, казалось, тоже это осознавала, её конечности безвольно свисали, когда она лежала совершенно расслабленно прижимаясь к нему. Майлз наклонился к Гвен и прошептал: «Ты была права. Он — успокоительное для Мэйдэй». Мигель приостановил своё объяснение: «Что?» «Ничего!» — ответили они хором. Мигель строго посмотрел на них, но продолжил. Вскоре он остановился на середине предложения, и Майлз заметил разочарование и облегчение, промелькнувшие на его лице. «Ты нас услышал?» «Можно и так сказать», — Мигель взглянул на Мэйдэй, которая теперь уже полностью спала, пуская слюни ему на плечо и дыша через рот, чтобы справиться с заложенным носом. «Похоже, в этих часах есть система для защиты от детей», — сказала Гвен. Мигель сделал паузу. Её наблюдение не было полностью абсурдным; он решил добавить эту функцию благодаря частому общению с Мэйдэй и возникшим в результате этого большим чувством меры безопасности. Однако он сказал: «Это скорее защита от глупцов». «Думаю… я не могу с этим спорить». «Теперь, когда она спит, мы можем вернуть Мэйдэй», — предложил Майлз. Мигель потёр глаза свободной рукой. Теперь, когда он обнаружил, что полностью успокоился, ему пока не хотелось возвращаться к работе, независимо от того, есть ли у неё решение или нет: «Если она проснётся, то, вероятно, снова расстроится. Я позабочусь о ней, так что вы двое можете идти». «Что ж теперь Питер будет думать, что мы бездельничали на работе», — сказала Гвен, соскальзывая со своего насеста. «Я расскажу ему, что вы сделали всё, что могли», — проворчал Мигель. «Спасибо», — Гвен была уверена, что оставит Мэйдэй ему и направилась к двери. Майлз встал, чтобы последовать за Гвен, обрадованный тем, что всё решено, но тут его остановил голос Мигеля. «Моралес». Майлз колебался, полуобернувшись: «Да?» «Это была хорошая идея», — сказал Мигель, сделав неловкую паузу: «Спасибо». Майлз быстро преодолел своё удивление и выдавил улыбку: «De nada, tio». Мигель отмахнулся от него: «Sal de aqui». «Ладно, понял», — Майлз подошёл, чтобы догнать Гвен, бросив ему через плечо: «Если бы я принёс тебе эмпанаду, ты бы съел её на этот раз?» «Может быть. Не испытывай удачу», — Мигель повернулся спиной, но недостаточно быстро, чтобы скрыть лёгкое веселье на лице. Сорок пять минут спустя Питер прибыл в офис Мигеля по указанию Майлза и Гвен. Его приветствовал всё более знакомый вид Мигеля, стоящего у главной консоли, работающего одной рукой и держащего в руках сонную Мэйдэй. Мэйдэй была спокойна, наслаждаясь тишиной Мигеля, но она также была рада ощутить приближение своего отца. «Дети рассказали мне, что произошло», — сказал Питер: «С ней всё в порядке?» «Теперь да», — Мигель повернулся к нему, поправив Мэйдэй так, чтобы она могла видеть Питера: «Но я бы порекомендовал не приводить её в штаб Общества Пауков до тех пор, пока она не выздоровеет». «Справедливо. Это моя вина», — Питер взял Мэйдэй, и она немного поёрзала при этом, но она была слишком уставшей после сна, чтобы жаловаться: «Какую бы няню я ни выбрал, она всегда возвращается к тебе». «Бывает», — Мигель вздохнул, но в этом не было никакого раздражения: «Я просто рад, что смог заставить её успокоиться». «Ну, ты — успокоительное для Мэйдэй». Взгляд Мигеля стал острым: «Выходит, ты это начал?» «Я не знаю, о чём ты говоришь», — Питер сделал вид, что смотрит на часы: «Мне пора домой, так что попрощайся, Мэй. Я верну её, когда ей станет лучше». Гнев Мигеля поутих, когда Мэйдэй неуклюже помахала ему рукой: «Поправляйся, mija». Она наградила его сонной улыбкой, бормоча сквозь заложенность носа: «Бака, titi!» Три дня спустя Майлза вызвали в офис Мигеля. Он немного волновался, но не так сильно, как он бы это делал до инцидента с Мэйдэй. «Ты хотел меня увидеть?» — спросил он, входя в комнату. Со своей платформы Мигель швырнул вниз какой-то предмет, который Майлз легко поймал: «Для тебя». Майлз изучал пространственные часы в своих руках: «Это новая версия?» «Прототип. Ты помог мне разобраться с ним, поэтому я подумал, что ты сможешь его проверить». «Конечно», — Майлз улыбнулся, груз прошлого, висевший между ними, казалось, уменьшился: «Это проверка на глупость?» Мигель почти улыбнулся в ответ: «Может быть».