Няня для Мэйдэй

Когда Мэйдэй произнесла свои первые слова, казалось, что каждая вселенная знала это. Мигель проснулся от дневного сна от лавины взволнованных сообщений от Питера, которые он разослал всем, кому мог. Мэйдэй сказал, мама! Я не могу заставить её сказать «папа». Это следующий этап. Пока Мигель просматривал сообщения, как от Питера, так и от других поздравлений, сладостно-горькое чувство скручивалось в его груди. Он был рад за Питера и рад видеть, что Мэйдэй достигает важных вех, но он также помнил и свою собственную дочь. Она произнесла то же самое слово после долгих нежных подсказок, слово вырвалось из неопытных уст, когда она сидела в объятиях его жены. Сладкая радость этого момента, вызванная одним словом, перехватила дыхание у Мигеля и осталась в его памяти, пока он читал сообщения. В тот же день Питер ворвался в офис Мигеля вместе с Мэйдэй, оба улыбались: «Ты видел мои сообщения?» «Я просмотрел их», — сказал Мигель, изображая незаинтересованность, хотя и не мог оторвать глаз от сияющего лица Мэйдэй. Она выглядела такой довольной собой, как будто знала, чего достигла. «Это способ оказать поддержку», — проворчал Питер: «Я просто покажу тебе». Прежде чем Мигель успел произнести хоть слово, Питера ткнул ему в лицо свой телефон и включил обещанное видео. Сквозь дрожащее изображение можно было увидеть, как ЭмДжей держит Мэйдэй, а из-за камеры доносится ещё несколько нелепых детских лепетов Питера. «Хорошо, милая! Скажи «мама» ещё раз!» Потребовались некоторые уговоры, но, конечно же, Мэйдэй наклонилась к лицу ЭмДжей, потянув её за волосы и защебетала: «Мама!» за которым последовала цепочка тарабарщины. Мигель напряжённо сглотнул, когда Питер убрал телефон. Это видео пробудило сладко-горькие воспоминания: «Она молодец». «Я знаю, да?» — Питер повернулся, позволяя Мэйдэй залезть ему на плечи, пока она искала Мигеля. Он протянул руку, позволяя ей передвигаться по ней, как по мосту, пока она не достигла его плеч. «Хорошая работа», — сказал Мигель, поддерживая её одной рукой: «Скоро ты сможешь сказать: «mi papa es un dolor» для меня». Питер сузил глаза: «Возможно, я и изучал испанский только в средней школе, но я знаю, когда меня оскорбляют». Мигель сохранял невозмутимое выражение лица, нежно постукивая Мэйдэй по носу, чтобы рассмешить её: «Может быть, нет, а может быть и так». Именно тогда в голову Питеру пришла идея, ужасная, глупая идея, которая вполне могла обернуться для него преждевременной смертью. Но, наблюдая, как жёсткие морщины на лице Мигеля смягчаются смехом Мэйдэй, он понял, что должен попробовать. Он договорился, что Майлз придёт на следующий день, и когда Майлз услышал о его идее, он сказал: «Либо он тебя придушит, либо ты станешь его героем. Я бы сказал, что твои шансы примерно пятьдесят на пятьдесят». Питер только ухмыльнулся: «Я работал с шансами и похуже». Так начался план, скрытый от Мигеля. Это было бы немного сложно сделать без его ведома, но по мере того, как Мэйдэй росла в своих речевых способностях, это в конечном итоге осуществилось в той или иной форме. Через пару недель после первого слова Мэйдэй она наконец дала Питеру то «папа», которого он желал. Возможно, он немного поплакал, но ему не было стыдно. Хотя Мигель притворялся отстранённым и незаинтересованным, он следил за её развитием. Когда никто, кроме Лайлы, не видел их, он пытался вытянуть из неё несколько слов, в основном «паук» и «mija». Однако ей ещё только предстояло освоить эти многосложные слова. Дальше «mi» в попытках сказать «mija» она не доходила, но этого уже было достаточно, чтобы в груди Мигеля что-то сжималось. Всё это время они продолжали исполнять план за спиной Мигеля. Лексикон слогов и звуков Мэйдэй продолжал развиваться в течение пары месяцев, и она начала понимать связь между словами и людьми. Наконец, Питеру удалось получить от неё нужное ему слово или его детскую вариацию, и тогда дело сводилось к тому, чтобы заставить её понять, с кем правильно ассоциировать это слово. Это было труднее сделать, потому что он хотел, чтобы Мэйдэй находилась рядом с Мигелем, когда она озвучит это слово. Он понимал, что Мигель проявлял определённую уязвимость в присутствии Мэйдэй, и хотел в тот момент позволить ему воспользоваться ею свободно. Кроме того, он всё ещё не был уверен, убьёт ли его Мигель, как только он это поймёт. Мэйдэй знала, когда они собираются увидеться с Мигелем. По крайней мере, она узнала его имя, хотя оно также было связано с её Паучьим Чутьём. Питер начал добровольно позволять ей искать Мигеля самостоятельно, чтобы она определилась с тем, кого надо называть таким словом. Было много неудачных попыток, но разум Мэйдэй всё ещё учился соединять слово и личность. Потребовалось время и терпение, но в конце концов настал день, когда план Питера наконец принёс результаты. Мигель услышал топот крошечных ног в носках, беспорядочно прокладывающих дорожку по полу его офиса. Однако он не повернулся, чтобы посмотреть, не отрывая глаз от экранов перед собой, даже когда шаги приблизились. Отсутствие немедленной реакции было частью их «игры»: он делал вид, что не замечает приближения Мэйдэй, доставляя ей удовольствие «удивить» его. Он не особо задумывался о своих актёрских способностях, но ребёнок, похоже, купился на это. Улыбка угрожала появится на его сосредоточенном лице, когда он услышал тихие, решительные звуки Мэйдэй, пытающейся пробраться к нему. Он повернул голову ровно настолько, чтобы увидеть её на своей периферии, проверяя, что она на самом деле не нуждается в его помощи. Она на мгновение потеряла равновесие, но сумела оттолкнуться руками от пола и снова подняться на ноги. Мэйдэй не заметила, что Мигель наблюдает за ней, его взор был слишком скрытным, чтобы она могла его уловить. Она шла вперёд, сосредоточившись на высокой фигуре перед ней, и внезапно в её голове щёлкнуло новое слово. Мигель продолжал притворяться невежественным, даже когда шаги приблизились к его креслу. Он всегда ждал, пока она схватит его, чтобы наконец «заметить» её, и на этот раз ситуация не изменилась. Маленькие пальчики прилипли к его ноге, и он открыл рот, чтобы произнести какую-то нелепую попытку показаться удивлённым, но она опередила его собственным голосом. «Titi!» — провозгласила она. Мигель замер, забыв об их глупой игре, пока его разум пытался осмыслить то, что он услышал. Наверняка она не пыталась… Недовольная тем, что ей не уделяется должного внимания, Мэйдэй начала царапать ногу Мигеля: «Titi!» — крикнула она: «Ti Ми!» Должно быть, именно это она и собиралась сказать. Мигель наконец посмотрел на неё, когда она встала к нему на колени, и она просияла, поняв, что он наконец заметил её. Ему внезапно стало очень трудно произносить слова, и он нежно обнял её. «Кто тебя этому научил?» — его голос необоснованно дрожал, как бы он ни старался его успокоить: «Как ты этому научилась, mija?» Мэйдэй только хихикнула, радуясь тому, что она снова оказалась в центре внимания: «Titi!» Недалеко от офиса Мигеля Питер слышал весь происходящий разговор, мысленно радуясь своей победе, когда Мэйдэй наконец произнесла свою вариацию слова «tio». Услышав сдавленную нотку в голосе Мигеля, он выглянул из-за угла, задаваясь вопросом, не было ли это всё-таки перебором. Мигель оказался лицом к лицу с Мэйдэй, на его лице была написана целая гамма эмоций, которых Питер никогда не видел на нём, но он их прекрасно понял. Горько-сладкая радость в сочетании с трепетной надеждой и ощущением того, что после долгих страданий могут прийти хорошие вещи. Мигель крепко обнял Мэйдэй. Она издала писк, удивлённая происходящим, но Мигель едва её услышал. Что-то жгло ему в глазах, и он опустил голову, мягкие рыжие локоны заскользили по его щеке. Наполовину сформированные слова громко звучали в его голове снова и снова тихим, сладким голосом. Tio Мигель. Дядя Мигель. На мгновение он перенёсся на десять лет назад, когда его дочь впервые начала говорить. Он ещё раз задался вопросом, как такое незначительное слово, такое простое высказывание могло вызвать такое чувство. Его даже не волновало, как она этому научилась, важнее невинная и доверчивая привязанность, стоящая за этим. Он задержал дыхание, опасаясь, что из него выйдет что-то большее, чем выдох, что-то более грубое и глубокое, что-то, чего он не выпускал уже долгое время. Он держал его до тех пор, пока его лёгкие не начали гореть, а когда он, наконец, выпустил его, оно стало дрожащим и сдержанным, поскольку он старался не допустить выплеснения чего-либо более. Питер начал молча уходить, когда увидел это, чувствуя, что дальнейшее наблюдение будет вторжением. Он ещё не был уверен, каковы будут последствия, но был уверен, что сделал что-то стоящее. «Ti…» — сказала Мэйдэй на ухо Мигелю, чувствуя его беспокойство. Она начала вырываться из его хватки, не подозревая о его изменчивых эмоциях. Он отпустил её, позволив ей вскарабкаться ему на плечи. «Прости», — он глубоко вздохнул, вытирая лишнюю жидкость, скопившуюся в уголках глаз: «Ты хорошо справляешься, mija. Ты очень скоро заговоришь по-испански». Мэйдэй усмехнулась, похлопывая себя по щеке. Он был счастлив; она могла это видеть: «Titi!» Улыбка, дрожащая, но искренняя, тронула его губы в ответ: «Да, если ты настаиваешь». Майлз понял, что план, наконец, увенчался успехом, ещё до того, как Питер успел что-то сказать, заметив его улыбку издалека: «Она это сказала?» «Да! Я так горжусь ею», — Питер сел рядом с Майлзом на продолговатую балку, свесив ноги: «Ей ещё предстоит выучить последний слог, но в конце концов она сделает это». Майлз улыбнулся, вспоминая свою изрядную долю попыток вытащить это слово из Мэйдэй, но безуспешно: «И как Мигель это воспринял?» «Я пока не уверен», — признался Питер: «Но он не сразу стал меня искать, так что я считаю это победой». «Не обвиняй меня, если он убьёт тебя. У меня ещё вся жизнь впереди». «Ты маленький-» Питер получил ответ на этот вопрос, когда пошёл проведать Мэйдэй. Прошло уже несколько часов, но ни Мигель, ни Лайла ему не позвонили, как это было принято, когда Мэйдэй нуждалась в чём-то, чего они не могли предоставить. Хотя ему не нужно было проверять Мэйдэй, любопытство было слишком велико, чтобы он мог сопротивляться, и, подходя к офису Мигеля, он услышал что-то, что заставило его улыбнуться. «Tio, mija. Ti-о», — мягко произнёс голос Мигеля. «Titi!» — настояла Мэйдэй. «Тi-о». «Titi!» Мигель издал вздох, граничащий со смехом, и сказал: «Ладно, хорошо». Питер решил объявить о своём присутствии, прежде чем войти в комнату, окликнув: «Мигель?» Изменение тона Мигеля почти рассмешило его, когда его встретили очень серьёзным «Паркер». Питер вошёл в офис и увидел Мэйдэй, удобно сидящую на столе Мигеля перед самим мужчиной. Она улыбнулась шире, когда заметила его и позвала: «Папа!» «Привет, зайка!» — Питер подошёл к паре. Выражение лица Мигеля ничего не выдало, когда Мэйдэй перевалилась через него, чтобы добраться до Питера, который легко взял её на руки: «Я ничего от тебя не слышал, так что, думаю, с ней не было особых хлопот?» «Не в этот раз», — Мигель наблюдал, как Мэйдэй точно так же карабкалась по Питеру. Влияние такого незначительного слова, даже если оно было произнесено правильно, продолжала поражать его. Это не было таким, как с его дочерью, ибо ничто и никогда не могло сравниться с ней, но оно вызывало слишком похоже на это чувство. Питер на мгновение остановился, но, когда Мигель больше ничего не сказал, он начал пытаться снять Мэйдэй с его плеч: «Спасибо, что развлёк её на некоторое время. ЭмДжей, вероятно, скоро будет дома, так что я должен забрать её обратно…» «Паркер». Небольшая резкость в тоне Мигеля заставила Питера внутренне содрогнуться. Вот он, момент истины: «Да?» Мигель пристально посмотрел на него: «Кто научил Мэйдэй говорить это слово?» «Какое слово?» — было глупо притворяться невеждой, но Питер не мог не попробовать. «Ты знаешь какое». Питер вздохнул, взяв Мэйдэй на руки: «Это были я… и Майлз». «Я так и думал», — Мигель колебался, резкость угасла после его следующего вопроса: «…Почему?» «Ну, я подумал, что это может быть… мило?» — последнее слово прозвучало как вопрос. Он увидел нахмуренное выражение лица Мигеля и заговорил дальше, прежде чем смог остановиться: «Она тебя очень любит, и я вижу, что ты любишь её, поэтому…» «Я бы так не сказал», — прервал его Мигель, поражённый таким подтекстом. «Что, думаешь, я расстроюсь из-за того, что ты заботишься о моём ребёнке?» Мигель открыл рот, затем закрыл его. Он не мог заставить себя признать свои чувства к Мэйдэй, потому что уязвимость была слишком велика, слишком сокрушительна, слишком близка к тому, что было когда-то. «Если ты не хочешь принять титул, то сейчас самое время сказать мне. Я пойму, и если Мэйдэй этого не услышит, она, вероятно, забудет об этом». Взгляд Мигеля метнулся к извивающейся Мэйдэй, которая с интересом смотрела на них двоих, как будто пытаясь понять дискуссию. Она казалась такой довольной, такой счастливой, и он не хотел, чтобы она это забывала. Это было не то же самое, но… «Всё в порядке», — сказал он наконец. Питер снова улыбнулся: «Ты принимаешь титул?» Мигель закатил глаза, провёл рукой по лицу и пробубнил: «Да, я принимаю титул». «Ты слышала это, милая?» — Питер подбросил Мэйдэй на руки: «Теперь у тебя есть tio!» Мигель фыркнул, пытаясь подавить улыбку, ведь его раздражение длилось недолго. Мэйдэй рассмеялась в ответ на счастье Питера, и этот звук растопил весь негатив: «Просто больше ничего не делай за моей спиной». «Понял. Мне действительно следует отвезти её домой. Скоро ей нужно будет идти в кроватку». Мигель небрежно пожал плечами, хотя отсутствие Мэйдэй всегда заставляло его чувствовать себя немного опустошённым: «Я не буду тебя останавливать». «Попрощайся с Tio Мигелем!» Мэйдэй посмотрела на Мигеля и улыбнулась, издав ряд лепетов, которые в конечном итоге закончились: «Бака, titi!» Это было настолько мимолетно, что Питер почти пропустил это, но на мгновение оно было здесь: появление клыков и сморщивание глаз, когда Мигель улыбнулся в ответ, его ответ был мягким: «Пока, mija». Телефон Майлза зазвенел, и он поднял трубку, ухмыляясь ожидающему его сообщению. У неё теперь официально появился Tio Мигель! Как считаешь, «Tio Майлз» хорошо звучит?