Что обжигает больнее?

Слава резкими движениями снимал с себя одежду, будто бы хотел сорвать её, но словно злился для этого недостаточно, поэтому вместо того, чтобы кидать вещи, они просто падали из его трясущихся рук на холодный кафель. Так вся его одежда оказалась на полу через пару минут, как он зашёл в ванную, достаточно громко хлопнув дверью. После же парень вновь перепроверил, точно ли он закрылся, точно ли Лев не сможет зайти, если вдруг захочет побыть с ним, поговорить с ним или что-то ещё. Слава не хотел, чтобы его сейчас видели, трогали, говорили ему что-то, но ещё его и мучило ужасное чувство вины, ведь он ни за что сорвался на Льва тем, что проигнорировал какой-то банальный вопрос и при этом даже не взглянул на любимого, лишь захлопнул дверь ванны прямо перед ним и закрылся. Лев же тут не виноват. Лев же просто хочет помочь с лечением Юли. Лев, наверное, даже не знает, не догадывается о том, какой Артур на самом деле. Слава очень надеялся на то, что Лев действительно в неведении о такой черте своего знакомого. Он бы хотел, чтобы об этом никто не узнал, потому что это было слишком больно, слишком страшно, слишком противно и, главное, слишком постыдно. На время вынырнув из своих мыслей, Слава осмотрел ванную комнату и немного облегченно выдохнул, ведь в таком состоянии он хотя бы не забыл взять чистые вещи из шкафа, резко решив пойти в душ. Да, парень точно закрылся, можно больше не перепроверять, надо хотя бы немного успокоиться, хотя бы насчёт чего-то. Оставалось включить воду и залезть под её напор. Может быть, он после душа хотя б немного почувствует себя чистым, обычным, каким был всегда. Всегда, но до этого дня. Обычно он мыл себя в уравновешенной по температуре воде, не отдавал особого предпочтения ни холодной, ни горячей. Сейчас же его рука дёрнулась к ручке от крана, отвечающей именно за горячую воду, а к холодной части он даже не прикоснулся. И вместе с этим он шагнул в душ под тёплую воду, которая становилась всё горячее и горячее с каждой секундой, ведь холодная вода была выключена полностью. Из-за такой температуры воды и пара от неё зеркало в ванной быстро запотевало, переставая чётко отражать Славу и другую часть комнаты. Так даже лучше, ведь он не хотел сейчас видеть своё отражение. Кожу безумно больно обжигало, но это Славе как раз и было нужно. Он хотел содрать с себя кожу живьём, содрать кожу со всех тех мест, которых касался Артур какое-то время назад. А кипяток мог облегчить эту задачу. Из-за этих мыслей парень неожиданно для себя запустил руку себе в волосы и так резко дёрнул, что вырвал крупный клок чёрных и мокрых волос, но легче не стало. От горячей воды, помимо жжения по всему телу, дала о себе вспомнить боль в заднем проходе. Нет, Артур позаботился в этот раз только о своей чистоте с помощью презерватива, Артуру было плевать на состояние человека, у которого сестра больна раком, поэтому делал и двигался он так, как ему хотелось, говорил отвратительные слова для Славы, но не для него самого. А до этой ужасной части с проникновением он требовал того, чтобы Слава сделал ему минет, а это являлось не менее противным. И поэтому в тот момент парень забыл все свои ночи с любимым человеком, всё то, что он делал со Львом вместе. Забыл их, потому что Артур — это другой человек, это мерзкий и противный человек, который хотел лишь всё обернуть в свою пользу. Даже этот чёртов рак Юли. « — Неужели ты не хочешь вылечить Юлю от рака? — в голосе Артура было слышно издевательский тон. — Тебе всего лишь нужно приходить ко мне во время её химиотерапии и заниматься со мной сексом. Не так уж и много я требую взамен на идеальные условия лечения для твоей сестры, правда же? Всё в твоих руках. От твоих стараний будет зависеть качество лечения твоей сестры, а соответственно и её жизнь. Не хочешь же ты того, чтобы смерть Юли лежала исключительно на твоей совести? — Хорошо, — тихим голосом ответил Слава. Он не знал, что и думать, что делать в момент, когда на него так давят болезнью сестры, в такой момент он просто не мог нормально думать. Оставалось только согласиться. Согласиться на то, что с ним будут делать сейчас. На то, что с ним будут делать потом. В голове было настолько пусто, что Слава не сразу понял, для чего Артур расстёгивает ширинку одной рукой, а другой тянет к себе за локоть парня. Для чего касается его губ своими губами, для чего ими же касается шеи, не оставляя улик этому в виде засосов и укусов, для чего резким движением заставляет грубо оказаться на коленях перед собой, а сам в тот момент садится на кресло. — Чего застыл? Приступай. — На лицо Артура парень не поднимал глаз, они были опущены ниже колен того, но по голосу было слышна усмешка на его лице — издевательская, отвратительная и высокомерная. Славу уже начинало понемногу тошнить, но, чтобы не видеть Артура, не видеть его члена, не видеть всей этой отвратительной ситуации, он закрыл глаза, словно ребёнок во время страшного момента в фильме. Делал он так неумело, так плохо, будто бы у него никогда не было подобного опыта, не был знаком с подобным вообще. Но на самом деле мозг Славы настолько не желал воспринимать происходящее, не желал что-либо понимать и делать, что даже грубая и твёрдая рука, давящая до боли на затылок, не особо улучшила ощущения Артура в этот момент. Как бы Артур ни двигал за волосы голову Славу то назад, то вперёд, лучше не становилось, неприятно ощущались зубы и неумение (или, точнее, нежелание) парня делать это. — Убери зубы, больно вообще-то. Неужели тебя Лев никогда не заставлял ему сосать? Не похоже на него, —эти слова, а в особенности имя своего парня, у Славы пронеслись в голове лишь эхом. С каждой минутой его тошнило всё сильнее. — Глубже бери. И следующие несколько достаточно сильных движений рукой в волосах Артура отозвались тем, что Слава неожиданно выдернулся назад, оставив в кулаке того несколько клочков тёмных и волнистых волос. Сам же парень больно свалился на пол на спину и прижимал дрожащие ладони ко рту, ему казалось, что его в один момент стошнит прямо здесь, прямо в таком положении, однако ком в горле ушел обратно, оставив лишь неприятный и тяжёлый осадок в горле и во рту. Вскоре Слава отнял руки от лица, чтобы попробовать нормально вдохнуть и выдохнуть, и опустил их на пол, чтобы опереться на них и нормально сесть на полу. — Ты всё? Не стошнило? — Артур уже не был в таком расположении духа, но было заметно, что останавливать процесс не хотел: — Значит, мы продолжаем. Артур встал с кресла и небрежно поднял тело Славы с пола, чуть ли не бросив на место, где сидел он сам пару минут назад. Опустил он Славу на живот, давая понять, что ему не нравится смотреть на такое выражение лица у парня. Достаточно резко и грубо Артур спустил штаны и нижнее бельё Славы, ведь церемониться он явно не собирался. Слушая то, как сзади где-то что-то ищут, как открывают и постепенно надевают презерватив, парень тяжело дышал через горло, будто туда вновь могут что-то засунуть до состояния того, что он начнёт задыхаться. Во рту было отвратительное ощущение, а по всему его напряжённому телу пробегали мурашки в перемешку с холодным потом. И в один момент на его спину опёрлись те же грубые руки, а в следующее мгновение его тело пронзила острая боль, имевшая начало в анусе. Без подготовки, без смазки, только резкость и грубость, животная похоть. По лицу Славы текли дорожки слез, но никаких звуков он не издал. Только из-за того, что в этот момент опустил лицо вниз и закрыл рот рукой, крепко прижимая к себе, пока другой сжал ручку кресла. Боль не прекращалась, ведь Артур продолжал резко и быстро двигаться, периодически добавляя излишнюю грубость, от которой лишь сильнее хотелось плакать, хоть было уже и нечем — всё, что могло, вытекло. В один момент тот наконец остановился и через минуту вышел, но парень не прекратил закрывать себе рот крепко прижатой ладонью. — В следующий раз подготовься, я не хочу тратиться постоянно на презервативы. Без них будем. Слава не нашел, что ответить, он просто продолжал лежать без движения. Понимание, что его больше не держат, не трогают, пришло только через минут пять, хоть голова и оставалась такой пустой, а боль сошла лишь немного, но продолжала до ужаса сильно пульсировать. Встав, он быстрым движением нормально надел спущенную нижнюю часть одежды и поспешил покинуть этот кабинет, негромко и быстро пробормотав: — До свидания.» Голова сильнее закружилась, а тошнота вновь возникла в горле, как в тот момент. Его тогда чуть не стошнило и, видимо, лучше бы это случилось. Может быть, тогда бы Артур его наконец отпустил. Может быть, тогда обошлось бы без проникновения, боль из-за которого до сих пор продолжала пульсировать, давая о себе знать. А, может быть, пусть так случилось, ведь Слава очень хочет выздоровления Юли и понимает, что ради этого придётся такое терпеть, придётся молча делать, соглашаться на всё, что скажет Артур. Иногда кажется, что возможно выдержать всё, что угодно, лишь бы не случилось что-то страшное с кем-то важным и близким, как для Славы была его любимая сестра Юля, ведь она всегда была рядом, всегда его понимала и поддерживала. И сейчас наступила очередь Славы быть сильным, поддерживать её и помогать с маленьким Мики, помогать с лечением, хоть и так, через себя, через отвращение и боль из-за Артура. Ноги парня будто бы ослабли, в голове стало ещё тяжелее, будто эта горячая вода не расслабляла, а сильнее толкала его вниз. Морально — куда-то на дно сознания. Физически — на низ ванны. Слава не стал этому ощущению сопротивляться из-за усталости и сел, приложив горячий лоб к ещё холодной части стены. Это совсем немного помогало, голова стала кружиться меньше, пускай и оставалась такой же тяжёлой. Легче было и потому, что напор воды снизу казался уже не таким горячим, как если стоять прямо под ним. Да, физически ему стало немного легче, но на душе продолжал лежать тяжёлый и гадкий камень, сдавливающий всю грудную клетку до боли. Его изнасиловали. Но ведь изнасилование — это тогда, когда через отказ насилуют и причиняют боль, а Слава пошёл на это осознанно, он осознанно на это согласился ради Юли, а при том, что у него ещё и есть парень, это в добавок измена. С другой стороны, он не хотел этого, он не был согласен на этот секс и ему было больно. Изменой это было точно, а вот было ли это изнасилованием, Слава не понимал. Теперь противным он ощущал себя. Он изменил Льву, согласившись делать с Артуром это, пускай и не желая этого на самом деле. Вылечить сестру Слава хочет, но не хочет заниматься с Артуром сексом, не хочет ещё когда-нибудь и просто снова увидеть Артура. Но теперь ничего не поделать и не изменить, первый шаг в эту пропасть сделан, первый раз он согласился, а значит в следующие разы отказаться уже тем более будет нельзя. Сейчас Славе казалось, что, может быть, замечательно будет ему сейчас умереть. Прямо сейчас. Прямо здесь, в ванной. У Юли есть прогресс в лечении, небольшой пускай, но есть. Значит она вылечится. Значит она будет жить дальше. Не надо переживать за неё и за Мики, он вырастет в любви и заботе рядом с мамой. Лев ещё сможет влюбиться. Слава у него не первый и не последний. Можно сейчас вставить затычку, чтобы ванна наполнилась водой, а после можно будет и утопиться. А ещё температура воды идеально подходит для того, чтобы вскрыть вены. Ножа у него не было под рукой, но была подвеска с острыми концами, что сейчас как-то давила на шею, на грудную клетку. Парень снял её с шеи и показалось, что тело и так горячее. А под струёй горячей воды необязательно ждать, пока ванна полностью заполнится, необязательно вставлять затычку. Можно прямо так резаться. Можно прямо так вскрыть вены. Неожиданно промелькнула мысль рассказать обо всём случившемся Льву вместо того, чтобы сделать что-то сейчас с собой. Выплакаться ему в плечо, а не под горячим душем, думая убить себя в этот момент. Лев же его любит, может, он даже должен понять это. Может быть, Лев лучше поймёт, что из этого измена, а что изнасилование. Может быть, совесть тогда облегчится и не будет ему настолько тяжело. Хотя, нет. Нельзя. Ведь Слава вспомнил то, как Лев отреагировал на его новое кольцо от человека, которому надо было кому-то отдать, подарить неподходящее кольцо, и как парень в тот день думал проснуться так же прекрасно, как и заснул, с любимым и искренним Лёвой, но вместо этого проснулся из-за того, что в его лицо чуть не попало это самое новое кольцо, брошенное Львом. Нет, нельзя это знать Льву. Нельзя показывать Льву, что что-то не так. Всё в порядке. Просто дерьмовый день. Такое бывает у всех, а Слава тоже человек, у него тоже бывают такие дни. Но это будет единственным дерьмовым днем из всех последующих, о котором узнал Лев. А последующие будут обязательно, потому что парню всё же не хватит сил сейчас убить себя. Его одна рука сжимала в ладони подвеску, а другая прижималась к телу. Нет. Он не сможет. По крайней мере, сейчас. Неизвестно, сколько же времени Слава находился в душе, но у него было понимание, что дольше он не сможет находиться под горячей водой и тонуть в своих мыслях. Поэтому пришлось приподняться и наконец выключить воду. Встать полностью было тяжело, казалось, будто в один момент в его глазах потемнеет настолько, что он упадёт в обморок, даже несмотря на то, что без воды стало резко холодно и, на удивление, не так плохо. И, присев на холодную часть бортика ванной, Слава устало наблюдал за тем, как от его собственного тела идёт пар. Опустив взгляд на одежду, брошенную на пол, Слава увидел кровь на своём нижнем белье и будто бы вновь сильнее вспыхнула та боль снизу. Этот день его ужасно вымотал. И этот день стал самым ужасным и противным в его жизни. День, который повлечет за собой череду других отвратительных дней. Дней, которые будут продолжаться ещё неизвестно сколько.