WILL

      Эти три дня тянулись бесконечно долго. Ситуация ухудшалась с каждым часом. Власти, которые не были готовы к проблеме такого масштаба, не смогли вовремя организовать помощь и спасти людей. Многие умирали на улицах, в других общественных местах (если где-то прятались) и даже собственных домах, не в силах противостоять роботам. На второй день машинами было захвачено больше 50% техники.       Заявления от президента страны, военных и других спецслужб не прекращались. Просили сохранять спокойствие и следовать инструкциям, которые приходили на мобильные телефоны. Но народ слишком боялся, поддаваясь панике и не в силах скоординировать свои действия самостоятельно. Компания Юнхо, которая также несла ответственность за всё происходящее, практически в одиночку пыталась всё решить. Власть имеющие впервые не могли справиться.       Минги принцесса, 13:46       Мы не спим уже третьи сутки       У Юно получилось взять под контроль меньше трети роботов       Я не могу вас обрадовать       Будьте осторожны, пожалуйста       Хонджун-хён, 13:47       Вы тоже, Минги       Спасибо за то, что вы делаете       Мы ждём хороших вестей       Сан-и, 13:47       Согласен с хёном       Мы забаррикадировались в больнице       Еды и воды достаточно       Но это не вселяет надежду       Чонхо мучается от боли в колене       Не знаем, что делать       Уён с ужасом читает сообщения в беседе и не может успокоиться. Дыхание сбивается, а сердце бьётся настолько быстро, что уже даже не ощущается. Ему кажется, что оно давно покинуло его тело. Потому что эти три дня для них с Ёсаном были настоящим кошмаром. Уён прикрывает глаза, блокируя телефон. У него нет сил сейчас что-то отвечать.       В первые часы начала новой катастрофы им казалось, что это всё просто неудачная шутка, которая слишком сильно затянулась. Они ждали новости, что вот-вот всё это прекратится, по телевизору объявят, что небольшие технические неполадки исправлены и бояться нечего. Но время шло, а ситуация не менялась.       Ёсан пытался держаться бодрее, хотя у него дела обстояли немного иначе. Сонхва написал им сразу же, как всё это началось. Это было где-то после звонка Сана. И старший хён сразу сказал, что, хотя и нет возможности чипировать Ёсана ещё раз в кратчайшие сроки, это всё равно не обязательно делать сразу. Благодаря тому, что сам Ёсан довольно сильно отрицал свою принадлежность к техническому миру, у него очень маленькая вероятность выйти из-под контроля.       Да, надо признать, что Уёна это вполне успокоило. На первое время. Такие слова и правда вселяли надежду на то, что всё будет хорошо. Но зная, как сильно жизнь любила диктовать свои правила, Уён не спешил расслабляться.       Потому что у них кончались продукты. Свет отключили ещё ночью в первые сутки. Так Минги объяснил слова Юнхо: меньше шансов, что телевизоры и умные колонки также начнут приносить реальную угрозу. Роботы-пылесосы были выброшены сразу на улицу через окно. Если посмотреть сейчас вниз, то можно сравнить их двор с кладбищем роботов. Воды оставалось максимум на пару дней. И то в случае, если они будут пить по одному-два стакана в сутки. Даже несмотря на то, что их организмы были не как у обычных людей, в подобных стрессовых ситуациях возникало очень много человеческих потребностей.       Уён слишком долго думал о том, что происходит. Ведь сбылся самый страшный его кошмар: роботы начали убивать людей. Было ли это знаком, что именно от Уёна шло всё несчастье? Никто больше так не считал, не соглашался с его мнением и уж тем более не поддерживал его. На фоне постоянных переживаний развивалась шизофрения, а это пугало больше всего. Уён еле держал себя в руках. Но в такие моменты рядом сразу оказывался Ёсан. Обнимал крепко, прижимал к себе, сжимал так, что Уёну становилось больно дышать. Но он ни слова не говорил, стараясь прийти в себя и не пугать и так взволнованного парня. Они подолгу стояли молча возле окна и наблюдали за теми страшными вещами, которые происходили на улице.       — Всё будет хорошо, Уён-и, я тебе обещаю, — в очередной раз шептал Ёсан, вытирая слёзы с любимого лица, — я никому не позволю навредить тебе.       — Я не смогу тебя отключить, — судорожно выдыхал Уён, мотая головой, — не смогу, понимаешь? Лучше умереть от твоих рук, чем от-       — Ты не умрёшь. И я тебя не убью. Умоляю, прекрати говорить все эти ужасы.       Уён только больше плакал, обнимая Ёсана в ответ. А ещё подолгу извинялся, шмыгая носом. Ёсан часто шептал то, что они обязательно сделают, когда эта катастрофа закончится. В конце концов, одну они уже точно пережили. Неужели вторую не смогут? Уён с трудом разделял такой оптимизм, но кивал, потому что больше ничего и не оставалось.       Ещё страшнее стало, когда на их глазах робот убил соседку Уёна. По всей лестничной площадке была кровь, стекающая вниз и капающая по перилам и ступенькам. Ёсан тогда закрыл Уёну глаза и снова вжал в себя, поглаживая по голове. Уёна трясло, как осиновый лист на ветру. После этого они два часа молчали, не в силах подобрать подходящие слова.       Четвёртый день начинался ещё тяжелее. Из-за закрытой двери слышался постоянный скрежет и роботизированные звуки. Они будто гипнотизировали и говорили, что никто не сможет сбежать, никто не выживет. И каждый, кто есть в этом доме, здесь и останется. Живой или мёртвый — вопрос времени. Уён терялся от этого ещё больше, чем раньше. Он стал ловить себя на мысли, что раздумывает совсем не о побеге, а о том, каким именно образом он умрёт.       — Ёсан-и, нам надо бежать. Они бьются в дверь и скоро её откроют. Надо что-то делать.       Ёсан разворачивается к нему и отходит от окна, хмурясь. Какое-то время андроид молчит, и Уён отсюда может сказать, что его парень сейчас усиленно о чём-то думал. Кусая губу, младший прошёл дальше в комнату, чтобы достать из шкафа большой рюкзак и начать складывать самые необходимые вещи.       — Но как мы уйдём, если их там целая куча? Ещё и под дверью… Это верная смерть, — растеряно ответил Ёсан, подходя ближе и начиная проверять всё, что Уён быстро складывал в рюкзак.       — Я не знаю, но тут оставаться нет смысла. Вода кончилась, еда тоже. Они бьются каждые двадцать минут. Как зомби, но у этих интеллект больше и выше. В этом и проблема.       Раздаётся очередной громкий звук, на который Уён кивает головой, мол, «что я говорил». Ёсан только вздыхает и согласно мычит. Квартира действительно перестала казаться безопасным местом.       — И куда мы пойдём? К твоим друзьям не получится…       — Ну почему, — вздыхает Уён, проверяя рюкзак ещё раз, — сначала можно к Хонджун-хёну. А втроём определённо будет легче, согласись.       — Не спорю. Но как мы будем передвигаться по улице?       Уён смотрит на всё такой же растерянный взгляд Ёсана и поджимает губы. Он подходит ближе, а потом и вовсе садится на кровать рядом с парнем, чтобы крепко обнять его и поцеловать в щёку и губы. Ёсан котёнком ластится в ответ и прикрывает глаза, потираясь носом о шею Уёна. Тишина давит своей неизвестностью. Они оба не знают, что сказать.       — С божьей помощью, Ёсан-и.       Вы, 14:27       Хён       Мы с Ёсаном собираемся выходить       Тут очень опасно       Ты в студии?       Хонджун-хён, 14:27       Да, но у меня тут тоже не лакшери       Я собирался идти в больницу к Сонхва       Вы уверены, что сможете передвигаться одни?       Вы, 14:29       Нет       Но мы хотя бы попробуем       Тогда встретимся в больнице у Сонхва-хёна?       Хонджун-хён, 14:30       Умоляю вас       Будьте аккуратны       Вы, 14:30       Ты тоже, хён       Уён снова вздыхает, а потом показывает переписку Ёсану. Андроид просто кивает, снова целуя парня в щёку. Они сидят ещё минут пять, собираясь кто с чем: силы не помешают, а мысли надо было привести в порядок. И пока громкий стук в дверь прекращается, они идут на разведку.       Дверь открывается очень осторожно, но сразу же захлопывается. Уён в ужасе смотрит на Ёсана, а потом на руку робота, которую слишком резко оторвало от основного тела. Роботизированная конечность теперь валялась на полу и искрилась в разные стороны.       — Блять.       — Через подъезд точно не вариант, — кивает Ёсан, хватая Уёна за руку, — хорошо, что ты живёшь на пятом этаже.       — Что ты хочешь сказать?       — Полезем вниз по трубе. Так будет не безопаснее, но быстрее.       Уён хочет истерично засмеяться, но понимает, что Ёсан прав. Другого выхода у них просто сейчас не было. Если один робот вышел из строя, агрессивность поймают другие и пойдут мстить за своего товарища. И как бы это красиво и смело не звучало — Уён с Ёсаном всё ещё хотели жить.       Труба, тем временем, уверенности не вселяла и доверия тоже не вызывала. Сильный холодный ветер бил в лицо, трепал волосы и приводил в чувства. Уён смотрит на Ёсана, а у того в глазах решимости еле-еле на пятьдесят процентов наберётся. Он видит страх, но не осуждает, а понимает. Ведь он тоже боится. До ужаса сильно. Но ради Ёсана придётся бороться.       — Я полезу первый, — заявляет Ёсан, — ты за мной. Понял?       — Хорошо, — Уён кивает, — я придержу трубу. Будь осторожен.       Они снова коротко целуются, и Уён помогает Ёсану перелезть на другую сторону окна. Руки тут же вцепляются в старую ржавую трубу. Глаза внимательно следят за тем, как Ёсан постепенно начинает спускаться вниз. Уёну кажется, что он перестал дышать. Из чёткой концентрации его вырывает только очередной стук в дверь. Он вздрагивает и смотрит в коридор, пытаясь понять, что происходит.       — Ён-а! — Слышится крик снизу. — Быстрее! Что там у тебя?       — Тут…       Но голос резко пропадает. В квартиру проникают один за другим роботы, которые тут же замечают Уёна и идут напрямую к нему.       — Ён-а? Что происходит? Уён!       И ему бы надо взять себя в руки. Надо прийти в себя. Надо проснуться, чтобы бежать, чтобы остаться в живых, чтобы снова упасть в объятия Ёсана… Но тело совершенно не двигается. Он будто парализован: вцепился в трубу и не может двинуться. Уёна трясёт, а сознание совершенно не слушается. Где-то внизу кричит взволнованный Ёсан, а прямо перед ним — толпа роботов, которая сейчас его убьёт.       — Уён!       Пронзительный крик Ёсана врезается в сознание, заставляя Уёна заорать в ответ. Он перепрыгивает подоконник не глядя, царапая руки о ржавые выступы трубы. Но робот тоже быстрый — успевает схватить его за воротник кофты и ударить телом о кирпичную стену. Боль тут же ощущается везде. Ноги не слушаются и не цепляются нормально за водосток, просто болтаясь в воздухе. Огромными глазами Уён смотрит в неживое лицо робота и… Ничего не делает.       — Уён! Уён! Умоляю, Уён! Прийди в себя! Борись с ним! Уён!       Крики Ёсана снизу продолжают действовать, как анальгетик. Уён слабо сопротивляется, не в силах собраться полностью. Он понимает, что подвергает прямо сейчас смерти их двоих. Ёсану снизу нельзя сильно шуметь, иначе сбегутся другие роботы. А самому Уёну нужно что-то делать, иначе его просто-напросто сейчас раздавят или скинут на асфальт.       — Не так быстро…       Шипит Уён и вдруг просыпается. Буквально раскрывает глаза шире, вдыхает побольше воздуха и начинает медленно выпутываться из собственной кофты, благо успел надеть под неё футболку. Робот продолжает хватать его одной рукой, видимо, это тот самый, которого они пятнадцать минут назад сделали инвалидом. Продолжая извиваться, как уж на сковородке, Уён спустя долгие три минуты оставляет роботу только свою кофту.       Спуститься по трубе аккуратно не получается. Уён просто скользит, цепляясь за всё, что может. Это больно, ужасно больно, но он еле сдерживает паническую атаку, желая поскорее оказаться рядом с Ёсаном. И он, впрочем, не заставляет себя долго ждать: появляется тут как тут, сразу же прижимая Уёна к себе и зацеловывая лицо. Но времени на милости нет, им нужно бежать и как можно скорее.       — Идти можешь? Ничего не сломал?       — Я не знаю, Ёсан-и. Это не важно, давай просто бежать. Осторожно, прячемся!       Они вдвоём буквально заваливаются за брошенную машину и задерживают дыхание, когда мимо них пролетает сошедший с ума робот-уборщик. Уён тяжело дышит, ощущая, как все его внутренности перевернулись. Наверное, робот всё же сломал ему пару рёбер. Недовольно морщась, он пытается подняться, а потом охает, когда оборачивается. Ёсан не двигался. И, кажется, понимал, что лежит на чужом трупе. Вся дорога была кровавой. Им повезло, что у Ёсана были совершенно другие органы чувств и он мог приблизительно определять, откуда и от чего исходила та или иная опасность. Пару раз их почти догоняли обезумевшие роботы, но в такие моменты увечья получал уже не Уён. Впрочем, его сердце обливалось кровью, когда он наблюдал за тем, как сильно Ёсан его защищает.       Добраться до больницы у них получилось только спустя два часа. Они еле дышали и почти не могли идти, когда осознали, что у главного входа либо слишком много роботов, либо там вовсе может быть закрыто. С громким стоном, полным боли, Уён поудобнее перехватил Ёсана и потащился обходить здание.       — Мы почти на месте, Ёсан-и, потерпи немного.       — Я знаю, мне просто… У меня что-то повреждено, я не могу двигать ногами.       — Я чувствую. Сейчас всё будет хорошо, сейчас нам помогут.       Их силы были на исходе, когда дверь с чёрного входа открылась и оттуда показались два обеспокоенных знакомых лица. Уён слабо улыбнулся двум хёнам и кивнул, передавая сначала Ёсана в руки, а потом заходя самостоятельно.       — Уён! Ёсан-и, боже… Что с вами случилось?       Сонхва тут же повёл их в нужном направлении, хотя в глазах Уёна всё вокруг было слишком одинаковым. Хонджун шёл сзади, видимо, чтобы предотвратить возможное нападение. Голова шла кругом, но Уён всё равно пытался собраться. Он по-прежнему держал руку Ёсана, стараясь не отставать.       Кабинет, в который их завёл Сонхва, был темнее и намного меньше, чем тот, в который он пришёл первый раз. Уён помогает уложить Ёсана на кушетку, а сам валится прямо на пол, не в силах больше терпеть. Сонхва охает, не зная, за что хвататься, но Уён жестами указывает на Ёсана. Сильные руки Хонджуна поднимают его и укладывают на другую кушетку, от чего Уён стонет ещё громче.       — Ёсан…       Горло першит, а голос подводит. Уён закашливается и с невероятной жаждой поглощает воду, которую ему даёт Хонджун. Стук сердца отзвуком слышится в ушах, после него идёт противный звон, а от застоявшегося запаха крови в носу — тошнит. Ему очень плохо, он пытается сказать об этом, но из него вырывается только слабый скулёж. Кажется, Хонджун успел подставить ведро к его лицу. Последние два часа выворачивают Уёна наизнанку.       — Ёсан, — отдышавшись, Уён продолжает, — говорил, что ему что-то повредили. Он не мог идти. Вот. А у меня, кажется, сломаны рёбра. Я хочу умереть от того, насколько мне больно. Пожалуйста…       — Не умрёшь, — вставляет своё Хонджун, — потерпи, Сонхва уже вколол тебе обезболивающее.       Уён совершенно ничего не понимает, ведь даже не почувствовал укола. Расфокусированный взгляд ловит бессознательного Ёсана, от чего сердце начинает щемить только больше. Он поджимает губы и чувствует, что его снова тянет блевать. Последнее, что он помнит перед отключкой — кричащий от боли Ёсан.       — Хва, он вырубился, — сообщает Хонджун, когда Уён перестаёт на что-либо реагировать.       — Хорошо, так будет проще. С Ёсаном всё лучше, чем ожидалось. Сейчас немного проверю систему и возьмусь за Уёна. Принеси ещё шприцы.       Хонджун кивает и с тяжёлым вздохом отправляется к стерильному шкафчику. Вот уж он не думал, что после второго свидания они с Сонхва будут «держать оборону» в больнице и находиться на грани жизни и смерти.       В тот день они довольно быстро нашли общий язык. У Хонджуна на лице появляется лёгкая улыбка, когда он вспоминает их первое свидание. Сонхва пришёл очень красивый, подготовленный и просто невероятный. Сердце Хонджуна пропустило удар, а потом и вовсе билось через раз, когда Сонхва улыбался ему, нежно смотрел или смеялся с очередной шутки.       У них было очень много планов друг на друга. Они долго целовались в машине, доводя самих себя до звёзд перед глазами, переписывались две ночи подряд и признавались в возникшей симпатии. До любви дело не доходило, но Хонджун обещал, что обязательно сделает всё, что Сонхва потеряет от него голову. К сожалению, они не успели. И сейчас их жизни и жизни других людей были важнее чувств.       — Джун-а, иди сюда. Подержи бинты вот здесь.       Слышит он голос Сонхва и тут же спешит к возлюбленному, кладя шприцы на столик рядом с ним.       Они оказывают младшим первую помощь и тихо переговариваются между собой о том, что делать дальше. Минги пока на связь не выходил, а это значило только одно: Юнхо всё ещё искал выход из ситуации и сейчас отвлекать их было бессмысленно.       — Я боюсь, что они уже…       — Хва, нет.       — Они буквально в здании, где одни роботы, — раздражённо продолжает Сонхва, — Джун-а, власти и военные туда в жизни не полезут. Их никто не спасёт!       — Хва, тише. Всё будет хорошо. Пожалуйста, не отвлекайся, когда бинтуешь Уён-и…       Сонхва только судорожно выдыхает и кивает, поджимая губы. Хонджун прекрасно понимает своего партнёра и не может осуждать его за такие срывы. Сам он держится только на том, что всю свою жизнь был буквально пацифистом, если красиво это называть. Сонхва слишком мягок и добросердечен ко всем вокруг. Хонджун не представлял, что тот чувствовал прямо сейчас.       — У Уёна сломано два ребра, — резюмирует Сонхва, записывая свои слова в документы, — плюсом множественные повреждения и гематомы. Испуг и шок запишу тоже, он до сих пор не пришёл в себя.       — А что с Ёсаном? — Поглаживая обоих парней по голове, спрашивает Хонджун.       — А у Ёсана слегка повреждена система, — задумчиво тянет Сонхва, выводя ручкой буквы, — и такие же ссадины с гематомами. Я перезагрузил его, поэтому скоро он должен прийти в себя.       Хонджун кивает на полученный ответ и давит в себе тяжёлый вздох. Он смотрит на слегка сгорбленный силуэт Сонхва, дожидается, пока тот допишет все нужные ему медицинские заключения и медленно подходит ближе.       — Хва, как ты?       Спрашивает тихо, а затем осторожно обнимает со спины, укладывая голову на чужое плечо. Сонхва слабо улыбается и слегка поворачивает голову к младшему, чтобы носом потереться о чужой лоб.       — Ужасно, Джун-а. Мне страшно, и я хочу, чтобы это всё поскорее закончилось.       — Ты собираешься чипировать Ёсана?       — Да. Только надо подождать, пока он придёт в себя. Нам надо перестраховаться.       Хонджун кивает и вздыхает, начиная слабо целовать Сонхва в шею.       Четвёртые сутки подходили к концу.