WILL

      — Сан-и, милый, со мной и правда всё хорошо. Ты должен отдохнуть, сам на себя уже не похож. Когда ты в последний раз спал?       Ханыль в очередной раз качала головой, смотря на своего уставшего младшего брата. Сан только улыбался ей, пытаясь скрыть зевок и сильную усталость. Он лучше убьётся, но не признается, что ему и правда хочется поспать лишние пару часов. К сожалению, это было невозможно. По крайней мере точно не сейчас.       — Всё в порядке, нуна, тебе не стоит переживать, — Сан осторожно гладит Ханыль по голове, — как ты себя чувстуешь? Сможешь побыть одна какое-то время?       — Ты невыносимый, — с тяжёлым вздохом девушка откидывается на подушки, — хм? Ты снова поедешь к Чонхо?       — Да, вчера была ещё одна операция.       — Опять? Какая по счёту?       — Вторая только. Надеюсь, что больше не понадобится.       — Ты ему нужен, поэтому конечно езжай, — Ханыль поджимает губы и кивает, сжимая в своих ладонях одеяло, — бедный… Надеюсь, с ним всё будет хорошо.       — Я попросил зайти Лису-онни к тебе, она придёт позже, ты не будешь одна долго.       Сан дожидается кивка и начинает собирать вещи. Чонхо просил привезти сменную одежду и пару бытовых вещей. Проверяя всё несколько раз, он думал о том, чтобы случайно что-нибудь не забыть. Потому что в больнице ему придётся остаться до позднего вечера явно. Хотя Чонхо и не просил его об этом, Сан всё равно не мог уехать рано.       — Ты что, собираешься ночевать там?       — Нет, просто… Он просил взять кое-что. Ты не видела мой зарядник?       — В тумбочке посмотри, — махнула рукой Ханыль и улыбнулась, — а встречаться вы когда начнёте?       Ему даже пришлось остановиться после этого вопроса. Да уж, сестра умела ввести в ступор одним словом. Сан неловко посмеялся и пожал плечами. А что, собственно, можно было ответить на этот вопрос? Поэтому он и не стал утруждать себя очередными мыслями, от которых ему будет грустно.       — Всё, я поехал. Если что, сразу звони.       Они прощаются, и Сан покидает квартиру, спускаясь по ступенькам вниз. Ему надо поторопиться. Но не потому что он условился приехать в какое-то установленное время, а потому что сердце слишком сильно билось из-за волнения о младшем. Да, если кто-то спросит у Сана, что он чувствует по отношению к Чонхо, ответ будет один.       Самые тёплые и искренние чувства, которые только могут быть.       Во время последней катастрофы с вышедшими из-под контроля роботами, Сан успел очень сильно привязаться к Чонхо. Они пережили вдвоём слишком много для собственного понимания ситуации. И, наверное, будь Сан один или с кем-то другим, вряд ли бы он сейчас остался в здравом уме.       Когда они оказались заперты в больнице, Сану казалось, что это их последние дни. Потому что ситуация накалялась с каждым часом всё больше и больше, помощь не приходила, а надежда бесследно исчезала. Из них двоих только Чонхо оставался с холодной головой и постоянно пытался подбодрить Сана. За что старший был ему очень благодарен.       Сан помнит, как под страхом смерти выходил из их импровизированного убежища, чтобы принести Чонхо новые лекарства. Боль в колене обострилась слишком резко. И в случае чего, младший просто не смог бы сбежать. А организм Сана тоже истощался, будучи не роботизированным.       Но через пару таких вылазок пришлось перебороть все свои страхи. Чонхо не любил говорить о боли, не показывал лишних эмоций, но по его лицу было видно — он сильно мучался, стараясь не волновать Сана ещё больше. А Сан всё равно переживал. Сходил с ума и пытался сделать всё, лишь бы Чонхо стало легче.       Они много говорили. Особенно по вечерам, ближе к ночи, когда вокруг стояла мёртвая тишина, а на улице редко были слышны механические звуки. Чонхо приваливался к боку Сана и говорил. Чаще всего это были рассказы про операции, смертельные исходы и раскрытие скелетов в шкафу. Сан слушал так, как маленький ребёнок слушает сказку на ночь. А ещё постоянно гладил ногу младшего, где было больное колено.       Ещё Сан привык «ругаться» на сустав, который доставлял Чонхо такие неудобства. Младший в те моменты всегда тихо посмеивался и качал головой, поправляя чужие волосы на голове. А Сан на полном серьёзе просил колено перестать болеть хотя бы на несколько минут. Чонхо иногда говорил, что это помогало. И тогда Сан верил.       Сейчас — нет. Потому что после первой операции всё стало только хуже, и Чонхо пришлось подписывать соглашение на вторую.       В машине у Сана полный хлам, но это и не удивительно. Закидывая сумку к ещё нескольким таким же, он усаживается на водительское место и закрывает дверь, пристёгиваясь. Выезжает со двора, а в голове — миллион планов на следующий день. Слишком много всего надо сделать. Слишком много, он не справляется, но у него нет выбора.       Ухаживать сразу за двумя было тяжело. Но Сан справлялся. Да, на износ, да, до голодных обмороков и неестественной худобы. Возникает логичный вопрос: зачем делать что-то себе во вред и изнашивать организм? Ответ простой: Сан не мог оставить близких ему людей в беде.       Повезло, что друзья это понимали как никогда. Сан предлагал свою помощь всем. Но Уён сразу же образно послал его на отдых и сказал, что они с Ёсаном справятся сами. Минги писал периодически и всё время просил отдохнуть. Хонджун умолял не доводить до греха (читать как: не нервировать Сонхва своим поведением).       Но Ханыль была любимой сестрой, за которую Сан готов убить весь мир. Она уж точно не заслужила того, что с ней происходило. Он пытается не хмуриться, когда вспоминает, как в первое время девушку периодически глючило, глаза становились красными, и она забывала Сана, совершенно не понимая, кто перед ним стоит.       А Чонхо… А Чонхо нравился ему. Так странно-сильно, так нежно-искренне, что сердце щемило при одной только мысли, что тому может быть плохо. Хотя Сан понимал, что сейчас вообще не время и не место. Более того, младшему точно не до выяснения отношений сейчас. Но поделать с собой Сан ничего не мог. Потерпит, если надо. Это не сложно.       Дорога до больницы заняла больше времени, чем планировалось изначально. Сан раздражался от пробок и вечных красных светофоров. Но сегодня было ещё одно важное открытие — компания «Robo-KoreaWILL» запускала дроны. Это новый проект, который Юнхо решил реализовать для помощи пострадавшим людям. Дроны должны были долетать в самые труднодоступные места и обнаруживать угрозу, которая может исходить от потенциально опасных роботов. Сан знал это от Минги, который вообще всех в чате посвящал в планы компании своего парня раньше всех.       Кое-как добравшись до больницы и прокляв всё на свете, Сан наконец-то минует стойку регистрации и спешит к лифту, чтобы подняться на третий этаж. Ладони потели от непонятного волнения. Сан, словно кот, чувствовал, что случилось что-то плохое, но не мог понять что.       Осторожный стук в палату привёл его в чувства. Дождавшись усталого «войдите», Сан открывает дверь и проходит в помещение, не в силах сдержать взволнованного вздоха.       Чонхо выглядел, мягко говоря, ужасно. Бледный, даже синеватый в каких-то местах, с серыми скулами и потускневшим взглядом. Сану было невыносимо смотреть на такого младшего. Но он тут же взял себя в руки — постарался ободряюще улыбнуться и пошёл к кровати.       — Привет, Хо-я, как ты, мой хороший?       — Я очень сильно устал, хён, — Чонхо пытается отзеркалить его улыбку, но получается слабо, — спасибо, что приехал.       — Я не мог не приехать, — Сан осторожно приобнимает его за плечи, — бедный… Есть ты не хочешь, да?       — Меня тошнило после операции несколько раз, боюсь, что даже от воды мне будет плохо.       Сан только кивает и усаживается на стул рядом с кроватью. Сумка покоится на полу, сейчас до неё никому нет дела. Сан поджимает губы и осторожно перехватывает руки Чонхо, смотря на него, как побитый кот.       — Что говорят врачи?       — Ой, да лучше бы ничего, — с раздражением отзывается Чонхо, — первый раз у них не прижился какой-то там аппарат, поэтому мне чуть ногу не оторвало. Гении, блять.       — А сейчас?       — А сейчас они поменяли запчасти, — Чонхо нервно ведёт плечами, — я очень надеюсь, что это поможет. Потому что от лекарств и нового вида крови мой организм меня ненавидит, кажется.       Сан крепче сжимает руки младшего и тянет их к себе, чтобы невесомо поцеловать костяшки. Чонхо только выдыхает и всё же улыбается ему, пусть и слабо. Сану хочется взорвать всю планету, лишь бы Чонхо стало хотя бы немного легче. Он слишком много натерпелся.       — То есть, они поставили тебе полностью механический протез вместо коленной кости?       — Да. Но металл не может прижиться в организме. Проще говоря, я не принимаю его. Сосуды не могут пускать кровь привычным образом, из-за этого я ощущаю боль, а икра и ступня начинает неметь. Поэтому после первой операции меня чуть не парализовало.       — Господи, когда же это всё закончится, — тихо чуть ли не воет Сан, — я так сильно хочу, чтобы тебе не было больно. Как мне забрать все твои травмы? М? Что я могу для тебя сделать?       — Сан-и, — выдыхает Чонхо и виновато улыбается, — не говори так. Я умру, если ты когда-нибудь испытаешь похожую боль. Даже одну её треть.       Сердце Сана не выдерживает. Обливается кровью, бешеным стуком отдаётся в ушах. Глаза застилает пелена подступающих слёз. Ему так обидно и больно за Чонхо, что хочется кричать. Неужели это Сан делает недостаточно? Если бы он только знал, если бы…       — Хён, не смей плакать из-за меня, слышишь?       — Я не могу, Хо, — Сан кусает губу, — я так сильно за тебя переживаю. Я очень сильно устал и просто хочу, чтобы всё было хорошо, понимаешь?       — Понимаю. Я тоже хочу.       Они одновременно отводят взгляды. Каждый смотрит в разные стороны, хотя руки всё ещё сцеплены друг с другом. Сан думает о том, что хочет признаться и всё рассказать прямо сейчас. Ему кажется, что это может помочь. Как и чем — непонятно. Просто язык чешется произнести эти заветные слова. После которых, возможно, Чонхо не захочет его больше видеть.       — Сан-и, — тихо зовёт Чонхо, — обними меня, пожалуйста.       Сан тут же поворачивается и помогает Чонхо принять сидячее положение на кровати. Осторожно поправив ему подушку, чтобы после не болела ещё и спина, он обнимает младшего и крепко-аккуратно прижимает к себе. Слегка покачиваясь в разные стороны, он будто пытается укачать Чонхо, чтобы тот немного отдохнул.       — С тобой так хорошо и спокойно, — продолжает шёпотом Чонхо, — мне очень тебя не хватало. Иногда я боюсь, что ты перестанешь приходить и оставишь меня одного.       По голосу Чонхо слышно — это самые страшные мысли для него. И сейчас он озвучил свои самые главные опасения по поводу их возможного завершения общения. Сан хочет закричать, что это не так, что такого никогда не произойдёт, но ком в горле слишком сильно мешает. Приходится прокашляться, чтобы ответить через долгие полторы минуты.       — Ну что ты такое говоришь, Хо-я? Не думай об этом вообще. Я убьюсь, если когда-нибудь решусь оставить тебя. Это уже буду не я, а кто-то другой, — Сан гладит его по голове, продолжая прижимать к себе, — в здравом уме я никогда так не поступлю.       — Просто я вижу, как тебе тяжело, — качает головой, вздыхая, — у тебя Ханыль, за которой до сих пор нужен уход. Я прекрасно понимаю, как с ней может быть тяжело и опасно. А тут ещё и я. Не умеющий ходить и буквально синоним к слову «проблема».       — Прекрати так себя называть, — хмурится Сан, — ты не проблема. Если тяжело — не значит, что невыполнимо. Я справляюсь. Вы оба очень дороги мне, я не могу выбрать кого-то одного из вас, а второго оставить на произвол судьбы. Я обещал, что поставлю вас на ноги, и я сделаю это. Слышишь, Хо-я?       Чонхо издаёт тихий смешок и снова качает головой, поудобнее устраиваясь на сановом плече. Уткнувшись носом в шею, он какое-то время молчит, а Сан продолжает думать про признание. Когда, если не сейчас? Кажется, что момент просто идеальный — они разговорились о самом сокровенном, поэтому…       — Сан-и, ты самый невероятный человек из всех, кого я встречал, — продолжает Чонхо и смотрит ему в глаза, — такой добрый и отзывчивый, господи… Как ты дожил до своего возраста?       Сан не может отвести взгляд от этих прекрасных карих глаз, которые последние три недели начали отдавать синевой из-за многочисленных лекарств и переливаний крови. Сан думает, что он будет последним дураком в мире, если не признается прямо сейчас.       — Хо-я, я хочу тебе кое-что сказать. Только, прошу, сначала выслушай меня и… Чонхо? Хо? Что такое?       В одну секунду Чонхо меняется в лице и тут же хватается за голову, издавая непонятные хрипы. Сан сразу понимает, что парню снова становится плохо. Он нажимает на кнопку вызова врачей быстрее, чем успевает об этом подумать. Младшего скручивает на кровати, он ложится на спину и покрывается испариной. Вены становятся видны ещё отчётливее, подсвечиваясь ярко-голубым внутри.       — Не смотри. Сан-и, не смотри. Отвернись, опять…       — Я не уйду.       Чонхо мотает головой, и Сан обходит кровать с другой стороны, когда младшего снова начинает тошнить. Сан становится сзади, убирает одеяло, потому что температура тела Чонхо становилась выше с каждой секундой, поправляет волосы и крепко держит за руку.       — Мой маленький, потерпи, сейчас придут врачи. Мой бедный, умоляю, держись. Я здесь, я рядом, я никуда не уйду. Всё будет хорошо, слышишь меня?       Врачи действительно приходят быстро. Без всяких вопросов выпроваживают Сана и говорят только одно: «ждите». И ничего не остаётся, кроме как сесть, схватиться за голову и ждать. Ему кажется, что он медленно начинает сходить с ума. Расшатанная нервная система трещит по швам. Сан не уверен, что сможет взять себя в руки.       Он плачет всё то время, пока Чонхо оказывают помощь. И хочется сказать, что это от усталости и банального желания отдохнуть. Но эта слабость была от страха. За Чонхо и его состояние. Сан понимает, что если он сейчас признается младшему и тот не отвергнет его чувства — этот период будет самым тяжёлым в их жизни.       Но Сан решил сам для себя, что полностью к нему готов. Оставить Чонхо сейчас автоматически приравнивается к самоубийству. Вытирая слёзы, Сан достаёт телефон и пишет сообщение сестре, что сегодня останется в больнице с ночёвкой. Удостоверившись в её стабильном нормальном состоянии, он пишет точно такой же текст в их общий чат и убирает телефон.       К Чонхо пускают только через пару часов. Но в этот раз Сан решает самостоятельно переговорить с врачами и узнать все подробности дальнейшего лечения и реабилитации, которые ждут Чонхо. Динамика не выходит в плюс, но шансы есть, даже высокие. Остаётся только надеяться на самого Чонхо и его организм. Сан выдыхает с мнимым спокойствием.       — Сан-и, ты здесь?       Чонхо подаёт тихий голос ещё через час повторного нахождения Сана в его палате. Старщий тут же подскакивает и кивает, осторожно перехватывая ослабевшую руку.       — Здесь, Хо-я, здесь. Как ты, мой маленький?       — Что ты хотел мне сказать?       Сан смотрит в уставшие глаза и вздыхает. Чонхо слабо сжимает его пальцы в ответ и незаметно кивает, показывая таким образом, чтобы тот продолжал. Сан присаживается к нему на кровать и оставляет на макушке Чонхо поцелуй.       — Ты мне нравишься. Как парень и человек. Я не хочу оставлять тебя никогда в жизни.       — Но я буквально могу остаться инвалидом. Зачем тебе это надо?       — Ты не останешься инвалидом. Я поговорил с врачом, шансы на твоё полное восстановление есть. И я помогу тебе с этим, ты не будешь справляться и проходить через все трудности один, слышишь?       На лице Чонхо появляется слаба улыбка. Сан опускается с кровати на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Они смотрят друг на друга и всё становится понятно без слов.       — Ты сумасшедший, — шепчет Чонхо, — на голову.       — Я люблю тебя.       — Я тебя тоже.       Сан несколько раз целует Чонхо в щёку и прижимается своим лбом к его.       — Засыпай. Я буду всю ночь рядом с тобой. Ты можешь не бояться.       Чонхо слабо кивает и легко касается губами щеки Сана, прежде чем закрыть глаза и провалиться в тяжёлый, но уже более спокойный сон.       Всё обязательно будет хорошо.