По выжженной пустоши

      В тот год погода бушевала: по Стране Огня прокатывались бури, выли штормы, ливни полоскали землю и океан, по которому гребнями-скалами вздымались волны. И вместе с этим по Стране прокатились волнения. Неужто кто-то прогневил духов, и те обрушили на людские жизни свою ярость? Или просто предупреждали о том, что грядёт что-то грозное и неотвратимое? Но колесо года прокатилось и вернулось к зиме, а ничего страшного так и не случилось.       Начался второй месяц зимы, и тогда случилось необыкновенное — пошëл снег. Снег в стране, где правит пламя, был явлением настолько редким, что в прошлый раз вживую его видели лишь глубокие ныне старики. Зимой обычно лили дожди и сверкали молнии, а тут с неба падал прах облаков, белый и холодный. Мудрецы Огня подняли беспокойство, говоря, что снег, похожий на порох, усеял землю не к добру. Фабин Куфэнми не шибко верил в эти предсказания, да и перепуганная прислуга больше болтала, чем работала. Прикрикнуть на неë и пригрозить вышвырнуть из поместья помогало мало, но сегодня Фабину было нужно полное подчинение.       Снаружи по улицам кружила мелкая пурга, а в поместье пока стояла тишина. Цинь Лу была на сносях, и с утра ей не здоровилось. После осмотра лекарь сказал, что сегодня она разродится. Фабин распорядился, чтобы западное крыло было свободно от горничных. Там из прислуги сегодня позволялось находиться лишь лекарю, несколько евнухов для помощи да близких служанок Цинь Лу. А сам Фабин лишь отдал приказ, но в западном крыле не появлялся, велев лекарю доложить, когда всë будет кончено. У него были свои дела, надо было ещë перепроверить свитки с поручениями и тратами. Для Цинь Лу он сделал всë возможное и ждал, что она будет благодарна и родит ему хорошего ребëнка.       К вечеру кабинет наполнял приглушённый свет. Фабин скользил задумчивым взглядом по ряду цифр. Из головы никак не выходили лишние траты на рис, пожалуй, стоило сократить их. Фабин посмотрел в окно, за которым с трудом различал тëмные силуэты. Лекарь всë никак не появлялся. Фабин надеялся, что ничего страшного не случилось, всë-таки потерять наследника будет очень неприятно. Вдвойне неприятно, если девочку. У них с Озаем была давняя договорённость, что если в семье Куфэнми родится девочка, то в день, когда духи осчастливят Озая мальчиком, их дети будут обручены. Озай недавно нашёл себе славную невесту, красивую и воспитанную, внучку Аватара Року, Фабин ставил на то, что первенец у них появится через год. И он очень надеялся, что за это время Озай не остынет и не возьмёт своих слов назад. А он ведь мог, вспыхнет и загорится идеей, а потом вдруг откажет, найдя что-нибудь повыгодней. Фабин уповал, что удача будет на его стороне. Потому что когда твоя дочь — жена принца Огня, это честь побольше, чем избрание Аватаром. Если всë случится, как пророчил Озай, Фабин будет осчастливлен до конца жизни.       Цинь Лу, наверное, кричала, но из-за воя ветра было едва слышно. Да и далеко было до западного крыла, Фабин предпочитал оставаться у себя. Даже если они с Цинь Лу женаты, всë-таки хоть иногда надо разделять их жизни, ведь он здесь господин, владелец имения, чуть ли не бог, а она — всего лишь жена.       Двери кабинета распахнулись, и внутрь влетел лекарь. Когда Фабин заметил, как тот бледен, и нахмурился, думая, не пора ли начать волноваться. Первым делом он выяснил, всë ли в порядке с ребëнком, не мертворождённый ли тот.       — Живой, — вздохнул лекарь. — Живая, это девочка. И с госпожой Цинь Лу всë в порядке.       Фабин кивнул, махнув рукой. Это-то понятно, он сделал всë, чтобы Цинь Лу была жива, что с ней случиться-то. Она всего лишь родила. А Фабина, кажется, благословили сами духи.       Они с лекарем быстро пересекли западное крыло по пустынным коридорам, которые тускло освещали маленькие фонари. Цинь Лу, обессиленная и взмыленная, лежала под балдахином и прижимала к груди свëрток с младенцем. Служанки взволнованно окружили неë, и на лицах их радости от чего-то не было.       — Посмотрите на ребëнка, — шепнул лекарь Фабину на ухо, и голос его дрожал так, будто он он сообщал, что ограбили поместье.       Фабин и посмотрел. Нетерпеливо взяв свëрток у Цинь Лу, желая взглянуть на девочку, которая принесëт ему небывалое счастье, и едва не выронил еë. Нет-нет, счастья вот это не принесёт… Наоборот, одни несчастья.       Девочка была… Даже называть еë девочкой, ребёнком, человеком язык не поворачивался. Фабин знал, что новорождённые бывают страшные, как демоны. Но девочка была не страшной. Она была никакой — едва-едва розовой и с белëсым пушком вместо волос, будто и не человек вовсе. Фабин обернулся на лекаря и ясно понял: дети, какими бы уродливыми не рождались, такими не бывают.       — Что ты с ней сделала? — сипло спросил Фабин, переметнув взгляд на Цинь Лу.       Она беспомощно открыла рот и залепетала что-то, но силы быстро покинули еë, и Цинь Лу упала на подушки. Служанки захлопотали вокруг неë, взволнованно переговариваясь.       Фабин обернулся к лекарю и сглотнул ком, подступивший к горлу.       — С этим можно… Можно что-то сделать? — сбивчиво спросил он, но лекарь покачал головой.       — Боюсь, я не в силах помочь. Никогда такого на моëм веку не было, — ответил он, стараясь держать голову прямо, но казалось, будто вот-вот, и он упадëт в обморок как Цинь Лу. — Травы тут бессильны, да и… Нет, я не смогу ничего сделать.       Старый лекарь был напуган так, словно Фабин отправил его на плаху. Впрочем, до этого было недалеко. Служанки зашептались, прикрывая рты руками и поглядывая на Фабина. Тот угрюмо взглянул на них и спросил:       — О чëм вы треплетесь?       — Еë прокляли, господин, — испуганно пробормотала служанка. — Я, я… Вы сами видите! Это может быть только проклятие. Вы видели, какая нынче метель стоит? Это точно не спроста. На улице всё бело, а у вас ребёнок вот, тоже белый. Мы подумали…       Фабин посмотрел на неë так, что служанка мигом заткнулась и опустила взгляд. Какая отвратительная глупость. Кто посмеет проклясть ребëнка семьи Куфэнми? Но чем дольше Фабин смотрел на девочку, тем больше осознавал, как быстро всë рушится.       Духи не благословили его. Они прокляли его, а заодно и маленькую дочь.       — Сделай что-нибудь, — велел Фабин, едва сдерживая гнев.       Цинь Лу родила ему испорченную дочь, поломав весь уговор с Озаем. Проблемная женщина родила ещë одну проблему. От разочарования и ярости хотелось просто рычать. Фабина по самую макушку окунули в отчаяние. Полуживая дочь, рушащийся договор, разгневанный Озай… Всё вертелось в голове, сбивая его с толку и ещё больше раздражая.       — Отнесите еë к печи, — распорядился лекарь дрогнувшим голосом и махнул рукой. — Попробуйте согреть. Я… Может, это исцелит её, если это проклятие.       Фабин метнул в него такой взгляд, что лекарь едва не поседел на месте. Ещё и он про проклятие заладит, очаровательно. Если уж и лекарь уверовал в это, то у существа, именуемого дочерью Фабина, пожалуй, совсем нет шансов. Какой же скверный день.       — Живее! — рявкнул Фабин и едва не пришибил одну из служанок кулаком. — Сделайте ребёнка нормальным.       Девочка испуганно пискнула и поспешила за водой для Цинь Лу. А Фабин был уже вне себя от гнева. Чтобы хоть как-то выпустить кипевшую внутри злобу, он взревел и метнул огонь в деревянную опору кровати Цинь Лу. Балдахин вспыхнул, служанки всполошились и принялись тушить. А Фабин покинул комнату тяжёлыми шагами. глядя перед собой совершенно мрачно.