***
Фабин вышел из повозки и подал руку Цинь Лу. Дворец Хозяина Огня величаво высился над ними. Фабину было даже немного жаль, что это не его владения, было бы неплохо заиметь такую территорию с красивым дворцом, а заносчивого Озая переселить в поскромнее. Фабину хотелось обладать самым красивым и дорогим, что было в мире или хотя бы стране Огня, всё-таки приятно чувствовать власть и величество в своих руках, над своей головой и под своими ногами. Цинь Лу явно уступала Урсе, так что Фабин проигрывал Озаю и в поместье, и в жене. Впрочем, лет так через двадцать случится свадьба, которая бесповоротно сделает его отчасти хозяином этих мест, пускай и не прямым. Урса недавно родила. И, слава духам, это был мальчик. Фабин едва не молился, чтобы это оказался мальчик, хотя уже понял, что молиться — дело бесполезное, тебя никто не слышит. Но хоть что-то из его мольбы было услышано. Мальчика назвали Зуко. И Озай, гордый и довольный, пригласил Фабина на третий день, как было принято по обычаю. Тот вместе с женой, разумеется, пришёл почтить Озая и его счастье. Дочь Фабин оставил на попечение служанок, хотя Цинь Лу очень не хотела покидать её, но вряд ли глупая женщина понимала, что не сможет вечно держать дитя возле себя. Ей нужно было привыкнуть, что дочь не всегда рядом, да и Цинь Лу уже было пора приводить себя в надлежащий вид, а то после родов она никак не могла оправиться. А Фабину рядом нужна была красивая женщина, а не похожая на старую, вымотанную жизнью прислугу. С рождения Джии минуло же два с половиной года, у Цинь Лу было достаточно времени. От неизвестного порока Джия так и не излечилась. Волосы её были редкие и белые, кожа — словно холст. А в глаза ей заглядывать опасался даже Фабин: это не глаза человека. Тёмные, похожие на две лужи, но самое страшное было, что они просвечивали насквозь и вместо красивой радужки виднелось что-то красное. Это была кровь, которую обычно людское тело скрывало. Но у Джии через глаза кровь виднелась совершенно ясно, особенно когда на них падал свет. И вкупе с тем, что ресницы были белые-белые, а лицо у Джии — странное, когда она смотрела, хотелось отвернуться. Что ж, отворачиваться от собственной дочери Фабину оказалось не так и трудно. Только бы с возрастом эта дурнота у Джии ушла, иначе Озай ни на каких условиях не согласится принять Джию невестой своего сына. Ни один отец, какие бы богатства ему не предложили, не станет омрачать будущее родного ребёнка свадьбой с белолицым существом, прячущим во взгляде кровь. Маленький принц спал. Урса держала его на руках и выглядела счастливой. — Славный мальчик, — улыбнулся Фабин, посмотрев на Зуко. — Думаю, маг из него выйдет славный. Ну, у него есть в кого. Озай кивнул, но от Фабина не укрылась досада, сквозившая в его взгляде. Он нахмурился и кивнул Озаю, предлагая отойти в сторону. Они оставили Цинь Лу с Урсой и придворными служанками. Цинь Лу смотрела на Зуко едва ли не с родительской нежностью. Фабину пришлось подавить недовольство. — Так что? — прямо спросил он. Озай сдвинул брови и ответил: — У меня есть сомнения. Кажется, то, что Урса потомок Року, не особенно помогло. Зуко будто бы… У меня скверное предчувствие. Понимаешь? — О, так всё из-за предчувствия? — усмехнулся Фабин. — Забудь. У тебя родился прекрасный сын. Ещё несколько лет, и ты увидишь, какой потенциал расцветёт в нём. Вспомни, кто его отец. У Зуко нет шанса оказаться плохим магом. Озай улыбнулся краем рта, словно не спешил показывать, будто Фабин его обнадёжил. Потому что Озаю не нужна была поддержка, он был уверен в себе и в том, что делал. Но Фабин знал его не первый год и порой угадывал, как лучше подступиться, чтобы сам Озай не догадался, что с ним говорят неискренне. — Проснулся! — ахнула Цинь Лу и склонилась над маленьким принцем. — Ох, какой славный. Урса, он просто чудо. Урса смущённо улыбнулась. А Озай расправил плечи и поднял голову. — А когда ж ты мне свою покажешь? — ненавязчиво поинтересовался он, приобняв Фабина за плечи, и усмехнулся. — Уж не утонула ли бедняжка, что ты её от меня так прячешь? Фабин спокойно улыбнулся ему, стараясь не двинуть плечом. — Какие у тебя скверные шутки. Утони наследница Куфэнми, об этом бы уже судачил бы весь город, тебе ли не знать. — Так уж и весь, — отмахнулся Озай. — Да, вы богаты, но она всего лишь дворянка, а не принцесса Огня. Фабин заставил себя продолжить улыбаться. Заносчивость Озая была невыносима. — Но скоро ею станет. — Ха, и то верно. Но ты ведь покажешь мне её раньше, чем это случится? А то вдруг у моей невестки зубы как у лошади, а? Не люблю зубастых. И Зуко не любит. Фабин похлопал Озая по плечу и поспешил успокоить: — Покажу, обязательно покажу. Не бойся, зубы нормальные. Она красавица, понравится твоему Зуко, — соврал он. И врать было совершенно легко. — Посмотрим, — ухмыльнулся Озай. — Лет через десять узнаем. Или когда ты планируешь, перед свадьбой? Посмеявшись, Фабин подавил всколыхнувшееся внутри раздражение. — Успеем, не беспокойся. Я бы и рад, хотел пригласить вас, но бедняжка слишком боится людей, — вздохнул он. — Такая робкая, от матери почти не отходит. Сегодня едва сумели оставить её дома. Плакала так сильно, что едва не разжалобила. Но не могли же мы с Цинь Лу отказать вам. — Ну давай, учи уже свою общаться с людьми, — пожелал Озай, посмотрел на Урсу и осклабился. — А то того и гляди, испугается Зуко и сбежит. Фабин кивнул и криво улыбнулся. Ему нужно было найти способ избавиться от неизвестной хвори, прежде чем Озай заявится в поместье.Глава 1. Маленький принц
5 марта 2024 г. в 23:36
Цинь Лу склонилась над ребёнком и улыбалась, целуя дочь в щёки. Фабин молча наблюдал за этим, потом отвернулся. Цинь Лу, наверное, скучала — Фабин запретил ей покидать поместье вместе с дочерью, а без неё Цинь Лу отказывалась. Ну и пусть, раз ей так нравится. Когда-нибудь одумается и наконец оставит ребёнка, не будет же она её вечно с собой таскать. Но Фабин крепко думал над тем, что будет, когда их дочь вырастет, ведь ей уж точно нельзя выходить за ворота. Он позаботится о том, чтобы она не вышла, пока не придёт время.
Девочку назвали Джия. Фабин понадеялся, что имя, носившее в себе значение красоты, хоть как-то исправит ребёнка, хоть каплю краски добавит и вылечит недуг. Но чаяния его оказались напрасны: девочка была бела, как рис. Словно она — брошенный в реку бумажный лист, расписанный прекрасным пейзажем, но растерявший в воде весь свой цвет. В первые дни её жизни лекарь боялся произносить это вслух, но Фабин догадывался: все вокруг думали, что Джия умрёт. И тогда все надежды окончательно пойдут прахом, страдания Цинь Лу не окупятся, да и вообще всё будет напрасно. Фабин рвал и метал, вконец отчаявшись.
— Хоть что-то придумай, — приказывал он лекарю, находясь в крайне скверном расположении духа. — Да хоть мага воды отыщите! Я слышал, они умеют врачевать получше тебя.
Магов воды в Стране Огня водилось не шибко много, так что отыскать никого не получилось. Но этого делать и не пришлось. Кажется, на этот раз духи решили не покидать Фабина.
Несмотря на общий совершенно безжизненный вид, девочка выжила. Лекарь распорядился, чтобы Джию не выносили на солнце, чтобы она не растаяла, если это всё-таки проклятие. Фабин на всякий случай согласился, и Джие оставалось знакомиться с миром только лишь через окно.
Первые недели по поместью вместе с зимним ветром гуляли слухи, будто проклятие на ней лежит древнее, как сам мир, и страшное, что невзлюбил кто-то то ли господина, то ли госпожу, вот и решил отмстить, наслав метель, которая вытянула из Джии здоровый цвет. Потом всё вдруг перевернулось, и Фабин стал слышать, будто это не метель виновата, а наоборот: из-за ребёнка и стояла такая страшная погода, что на улицу на высунуться. Мол эта девочка — источник несчастий, оставят её в поместье, и жди беды, в один день по её поднимется страшный шторм и погубит всех. Служанки боялись подходить к Джие и смотрели на девочку так, будто она хотела их сожрать. Этого Фабин уже терпеть не стал. Он страшился, что слухи разойдутся за пределы поместья, и о белом ребёнке дойдёт до лорда Огня. А уж тот ни за что не захочет, чтобы невесткой Озая была страшная девочка, про которую шла молва, будто из-за неё бушевала вьюга. Разбираться Фабин не стал, просто приказал высечь пару десятков слуг бамбуковыми палками и умолкнуть, чтобы ни одна крыса, пробегавшая по двору, не услышала, как они болтают глупости. Больше про проклятие он не слышал ни слова, но Джию бояться не перестали.
Единственным человеком помимо Цинь Лу, который бесстрашно подходил к девочке, оказалась Фэй. Она была прачкой и с утра до ночи общалась лишь с мылом, простынями и деревянными ушатами, но вскоре Цинь Лу упросила Фабина сделать её кормилицей Джии, отказавшись от хороших женщин, куда более благородных, которых выбрал он. Пришлось согласиться — других кормилиц слухи успели достичь раньше, чем обещание хорошей платы. Да и после того, как Фэй родила своего ребёнка, минуло всего несколько месяцев и молока у ней было достаточно. Фэй выглядела к Джие равнодушной, как к столбу, и спокойно оставалась с ней. Фабин велел рассказать, отчего она так спокойна, когда весь двор помешался. Как оказалось, Фэй просто не верила в проклятия.
— Я не могу понять, как можно верить в то, что ребёнок бел из-за метели, господин, не из снега же она народилась, — ответила она, держась скромно и не поднимая взгляда. — А уж в то, что ребёнок и есть причина, тем более. Дети едва ли понимают, кто они и что с ними, они не умеют насылать несчастья.
Фабина такой ответ удовлетворил. Что ж, хоть один здравомыслящий человек нашёлся. Правда, его несколько беспокоил возраст Фэй, не старовата ли она, чтобы кормить его дочь хорошо, но иного не оставалось. Собственного ребёнка Фэй держала подле, и это немного задевало гордость: дочь его, вельможи Страны Огня, и ребёнок невежи-прачки ели от одной груди, спали на одних руках и находились рядом. Всё равно что таскать вместе породистого пса и дворового. Фабин хмурился, но ничего не говорил, молча надеясь, что Джия с молоком Фэй не впитает никаких дурных привычек.
Но в целом он был доволен. Фабину удалось разговоры о недуге Джии за стенами поместья, до лорда Огня и до Озая не дошло ничего лишнего. Пока Джия была младенцем, можно было оставить волнения до будущих времён.