о слабостях

они сражаются, и не сказать, что он выбивается из сил, просто... иногда инстинкты, предчувствия, незримые силы ведут скитальца дальше, чем ведет его разум. он сдается воле судьбы, чувствуя малейшее колебание ветра, зная, как оно меняет путь, пролегающий под его ногами. иногда его теории кажутся ему неоспоримыми, и все же - каждую теорию нужно проверять. он подставляется под удар (глаза шрама, пусть всего на миг, расширяются), оступается и падает, чужое тело тут же придавливает его к земле. меч отлетает в сторону (и все же, все же, туда, куда он может дотянуться). на секунду все замирает, даже немного безумная улыбка на лице шрама, когда он не получает немедленного неистового сопротивления, хотя практически держит свою жертву... своего нового друга в заложниках. - ой? что такое? - его брови удивленно приподнимаются, то, что должно звучать издевательски, на самом деле звучит с осторожностью. раскинувшись под ним, скиталец не пытается бороться. он даже не двигается с места, его руки расслабленно касаются земли, и часть его готовится ударить. при малейшем намеке на настоящую угрозу. только вот настоящей угрозы здесь нет - не для него. он подставляет горло, смотрит снизу вверх усталыми золотыми глазами. он знает, что лицо его приятно взгляду - чи ся сказала, что девушки в округе глазели на него не просто так. и хотя он видел себя в отражении воды и ничего особенного не заметил, это заставило его поинтересоваться о том же у яньянь (та странно покраснела), чье мнение не далеко ушло от мнения чи ся. уже ради забавы он, не дрогнув, спросил еще и госпожу цзиньши, которая лишь спокойно улыбнулась: - ты действительно весьма красивый юноша, скиталец. мало кто сможет с этим поспорить. и шрам тоже не мог - его взгляд задержался на его губах, быстро скользнул на шею. скиталец заставил себя не приглядываться, отслеживая движение чужих глаз. пастухов привлекала совсем не красота, их привлекала уязвимость, оказанное незаслуженное доверие, звезды в больших глазах их покорных овец. - сдаешься? - усмехнулся шрам с каким-то неверием, - так быстро? что же ты не встаешь, скиталец? - я устал, - отвечает он спокойно, - и не вижу в этом смысла. не играй со мной. шрам хохочет, скиталец чувствует ребрами (там, где к ним прижимаются колени шрама), как сотрясается его тело от этого безумного хохота. - не играть с тобой? что же мне тогда остается, скиталец? что мне остается, как не играть с тобой? человек, который утверждал, что является такой же черной овцой, как и сам скиталец, попадает на его крючок так быстро, что это немного смешно, и все же смеется здесь только шрам. в нем немного от пастуха, немного от белой овцы - как, впрочем, в каждом человеке. скиталец же... он не помнит, было ли в нем хоть когда-нибудь что-то человеческое. - я не присоединюсь к тебе, - говорит он непоколебимо, - хочешь, убивай. на секунду кажется, будто шрам действительно раздумывает над этим предложением. и все же выглядит он... странно. его руки едва дрожат, скиталец может чувствовать их колебание у своей шеи. будто шрам сам не может решить, кинуться на него или нет. впрочем, он и так уже сидит, придавив его к земле. нельзя сказать, что тяжесть эта действует умиротворяюще, но и особой опасности скиталец по-прежнему не чувствует. - это пока. скоро твое мнение изменится, - улыбается шрам, наконец с чем-то для себя определившись. скиталец хмыкает. конечно, нельзя просто отказаться от такого, как он, не так ли? ценный актив, полезнейший из друзей. он знает - он выглядит молодо. почти невинно, хотя ощущает себя совсем не так. с первого взгляда может показаться, что им легко манипулировать, его легко напугать, ему легко угрожать. многие хотят использовать его силы, шрам - совсем не исключение. что интересно - насколько далеко он готов в этом зайти. итак, он открывает самые уязвимые свои части, хочешь - бей. шрам смотрит почти завороженно, подносит ладонь к горлу скитальца, касается едва-едва - кончиками пальцев. щекотно, но скиталец не дергается. немного страшно, но он остается на месте. - не выбрасывай себя так, - говорит в конце концов шрам, понимая опасность ситуации, кажется, для них обоих, выражение его лица становится серьезным и нечитаемым. - узнай правду и живи. а всех, кто пытается тебя использовать... заставь их заплатить. - что насчет тебя? - тихо спрашивает скиталец, ведь глупо было бы думать, что шрам чем-то лучше других. даже сам шрам так не думает. - и меня тоже, - улыбка его снова становится немного дикой. - меня в первую очередь. скиталец клянется - ему совсем не почудилась тоска в глазах напротив. вот и все, шрам. твои слабости замечены, взвешены, разложены на столе - выбирай, куда ткнуть. скиталец не пытается, впрочем - ему некуда торопиться. если он все понял правильно... теории должны быть проверены, а скиталец, он... ему действительно интересно. ...он бывает слишком самоуверен. ведь и сейчас твердо верит, что не ошибается. верит настолько, что готов рискнуть. так и не попытавшись отбиться, он дает свободу накопившейся за день усталости, которую до того собрал и закупорил, чтобы не отвлекаться на глупости вроде сна. он распечатывает воображаемый сосуд, громко хлопает пробка, все наваливается разом - бесконечные волны, флэшбеки, видения, все, что пролегло через него сегодня, словно через каньон, не пытаясь раздавить и смять, но все же неизбежно вытягивая силы и повергая его в смятение. он кривится от боли, резко прострелившей голову; - ...скиталец? - зовет его уже далекий голос за секунду до того, как он потеряет сознание. что за забавный способ сбежать от продолжения разговора, - мелькает последняя мысль. темнота окутывает его своей мягкостью. просыпается он один, на холодной земле, но совсем не чувствуя ее холода. красная ткань, укрывающая его, поддерживает тепло. это плащ, достаточно длинный, до невозможности красный, пахнущий ладаном. чье-то присутствие мерцает на краю сознания, затем исчезая. словно кто-то ждал, пока он проснется, словно охранял его сон, чтобы никто не смог причинить ему вреда. скиталец усмехается и притворяется, что не заметил. снова он оказался прав, думает он, впрочем, без всякого удовлетворения. это даже немного грустно. а плащ.... у него еще будет шанс вернуть его, в этом он не сомневается ни секунды.