Час назад. Машина Димы, дорога в тайное место.
ЭМИЛЬ
- ...По кайфу было это всё. Я прям кайфанул, - говорит Дима. Слушаю его довольные причитания вполуха, понимая, что просто хочу домой. Ну не выйдет ничего хорошего сегодня из этой поездки. - Чего молчишь? - Ничего, - отвечаю без толики обиды. Привык, в принципе, уже. - Устал. - Да не пизди. Сознавайся. Я что-то не так сделал? - Ты что-то не сделал. Точнее, вообще ничего не сделал. - Говори без загадок. Мне их на работе достаточно. Дима сосредоточен на дороге даже сквозь разговор. Крепко держит руль, глаза чуть бегают по проезжей части. Рыжие фонари оставляют в его глазах искорки, и мне кажется это очень милым. - Я снова был тотально тобой заигнорен. Когда это закончится? Мы договорились: работа и то, что между нами - это две отдельные вселенные. Это было твоё условие, одно из самых важных, и ты сам его нарушаешь. Я хочу нормально работать, хочу быть в Лиге на том же месте, на котором был, вне зависимости от обстоятельств. - Я не могу. Мне дико страшно. Дима начинает нервничать. Руки елозят по рулю. - Я тебя понимаю, но когда нас вовсю шипперили, когда мы читали фанфики, это всё... - Я уже один раз спалил нас! Масленников резко тормозит, меня кидает вперёд; успеваю выставить руки и спасти голову от удара об бардачок. - Ебанутый?! - вскрикиваю. - Я сейчас, блять, просто уйду нахуй отсюда, ещё раз такая хуйня будет. Я нечасто ругаюсь матом, но тут адреналин взыграл и язык пошёл в разнос. - Прости. Сорвался, - холодно выдаёт Дима и сворачивает с дороги. - Лучше поговорим так. Авария не нужна никому. - Проще доехать до тайника. Осталось минут десять. - Ни ты, ни я не выдержим десять минут молчания, разругаемся, я разозлюсь и разъебу машину о другую машину. Устраивает? Молчу. Нажимаю на кнопку и ремень с шорканьем съезжает с торса, давая свободу. Стягиваю кроссовки и закидываю ноги на сиденье. Обнимаю колени. - Устраивает. Говорю кратко и по делу: я пытался соблюдать своё же правило. Ты помнишь, что из этого вышло. - Все восприняли это, как шутку. Ты даже спустя полгода не можешь этого забыть. - Да, потому, что мне не нужны проблемы. Вот вообще. Он сходит с ума после этого проклятого "24 часа говорю "да" Эмилю". Лучше бы я на это не соглашался, и мы никуда не ехали. Всё из-за той фразы "я тебя изнасилую" - эти слова, почему-то не вырезанные на стадии монтажа, попали в видео и словили десять миллионов просмотров. Шипперы активизировали все свои силы и Масленников просто поехал крышей. - Ясно, Дим. Я буду молчать до тайника. Поехали, пожалуйста, иначе дальше и не будет смысла ехать. Тебе некомфортно в машине, я же знаю. Нахер вообще остановился...***
- Ты с Полиной сейчас. Никто ничего не подумает на серьёзных щщах, поверь. У тебя понемногу течёт крыша. В последнее время Иманов думает только об этом: о том, что Дима сходит, к хуям, с ума. - Я не хочу рисковать, и на этом точка, Эмиль. Ты знал всё с самого начала. Ты мне дорог до пизды, но... - Я уже слышал метафору про весы, не продолжай. Может, тогда расход? Не вижу смысла дальше двигаться вместе. - Уверен? - Эмиль кивает ему без сомнений. - Не злишься? - Ни капли, Дим. Всё хорошо. Было круто - вот, что могу сказать. - Мне тоже было ахуенно. Но ничем хорошим это не обернётся. Тишина. Дима встаёт, отряхивается и и подаёт другу руку: - Пошли, домой тебя закину. - Спасибо! - он улыбнулся. В глазах Иманова проскочила эта демоническая искорка, и Масленников не сдержался: резким движением вдавил его в стену, упёрся в него лоб в лоб и подался губами вперёд. Влажный поцелуй длился с минуту, а пролетел - как секунда. - На прощание? - хихикнул Эмиль, и Дима, дабы не разводить очередных демагогий ни о чём, согласился: - Точно, мелкий, точно. Последний раз.***
ДИМА
Ночь, улица, фонарь, машина. Еду по трассе домой. Изнутри разъедает - то ли это облегчение, но какое-то колящее, то ли огорчение, но с некой приятной горечью. Как началось всё по-дебильному, так и закончилось. Как сейчас помню...Почти год назад. Конец съёмок видео "24 часа на необитаемом острове, чтобы выжить". Африка.
Я смотрю на Эмиля. Он и так смуглый, а тут под палящим солнцем совсем стал шоколадкой. - Тебя подкинуть в отель? - спрашиваю скорее ради приличия; в любом случае отвезу. С первого дня нашего знакомства чувствую за него ответственность, и меня самого это бесит: провоцирую подписчиков на новую порцию порнухи. Учитывая, что большинство нашего общения находится вне поля зрения заинтересованной мной части общественности - всё, что им остаётся, это видеть в видосах то, чего нет. Высасывать из пальца факты и превращать их в любовь. - Да, круто, поехали. Кто ещё с нами? - Сударёк. Мы ж с ним в одном отеле живём. - Хорошо, хоть не всей командой. Я помираю каждый раз, вжатый в ебучую дверь. Смеюсь. Он тоже - и вдруг в его глазах что-то мелькает. Нечеловеческое, огненное, что-то от чертёнка. Слишком долго держу зрительный контакт, не смущаюсь, но глаза отвожу от греха подальше. В прямом смысле. Иманов - это грех в физическом обличии. Мечта миллионов девчонок, и не без причины - он объективно привлекателен. Но толпа моих поклонниц объективно больше. Он внешне нежен и мил, но внутри у него сидит кто-то другой. Мы знакомы давно, но я до сих пор не знаю, что там, в закромах души Эмильена. Слышу знакомый щелчок-шипение, оборачиваюсь. - Приступ? - сама собой вздымается бровь. Вижу ингалятор в его руке, но лекарство тут же прячется в кармане. - Всё в норме? - В норме всё. Просто лёгкие что-то залагали. - Смотри мне. - Смотрю, - ухмыляется, поддаётся корпусом вперёд. Глаза снова выдают это! Эту адовую черноту. И снова хер оторвёшься от этих бездонных радужек. - Вали в машину, - выдыхаю и резко отворачиваюсь. - Песком, поди, надышался. Уже в машине он какими-то правдами и неправдами оказывается на законном месте Никиты - переднем. И канючит: - Хочу погулять, хочу развеяться, хочу че-то поделать! - Я тебя в Африку привёз, тебе что ещё надо? - в шутку выдаю я и сталкиваюсь с Имановским взглядом обиды: - Вы с Сударем в одном отеле, остальные в другом, я в третьем. Мне скучно одному. - Никитос, едем гулять с мелким? - Не, - тянет он и еле моргает уставшими глазами, - я пас. Сейчас только покажите мне кровать, и я срастусь с ней в одно целое. - Ладно, Эмилька. Уговорил. Поедем прокатимся. - Моя победа, как всегда. Закидываем Сударя в отель и едем на пляж. Вечер, красиво, водичка тёплая. А пара пинт местного алкоголя делает своё дело и мы уже вовсю бесимся в воде, топим друг друга, стягиваем плавки и просто носимся по пляжу, как умалишенные. Но бесилово, которое я, кажется, и вижу в его глазах моментами, быстро надоедает, и в компании крепкого мы медленно двигаемся вдоль пляжа. - ...Тебе же не особо нравится этот айфон, почему своим не пользуешься? - спрашивает Иманов, подмечая торчащий из моего кармана синий смартфон. - Ну, знаешь, ты потратил на него деньги, да и подарок, всё-таки. Ценю. - Приятно. Спасибо. Я думал, он будет пылиться в шкафу, ну, или ты передаришь кому... - Не в моих правилах. - Когда ты мне будешь двадцать четыре часа говорить "да"? - Раньше, чем ты думаешь. - Может, сейчас? - он выдаёт такую ухмылку, что я теряюсь. Мне всё больше хочется узнать, что она значит. - А может, ты повторишь свои двадцать четыре часа "да"? - Камень-ножницы-бумага. Но с одним условием: час, а не двадцать четыре. Я не вывезу двадцать четыре часа выполнять твои хотелки, ещё и в Африке. - Договор. Час "да" тому, у кого три победы. Первые - ножницы."Цу-е-фа".
Ножницы.
"Цу-е-фа".
Эмиль снова выкидывает ножницы, побеждая мою бумагу.
- Бля, - прыскаю я."Цу-е-фа", ножницы.
"Цу-е-фа". Я выбиваю одну победу камнем против ножниц.
Руки у нас работают медленно, сказывается выпитый алкоголь. Игра выглядит нелепо. - Ничего не меняет, - хитро хмыкает мой соперник."Цу-е-фа", ножницы, "цу-е-фа".
Чем дольше мы играем, тем быстрее хочется выбить победу и всё желание жить у этого демонёнка. И узнать, наконец, что скрывается в его глазах на самом деле. Наверное, у него столько девушек менялось только балгодаря этой фишке - раньше, до Али, на неделе у него по три девчонки было, - этими глазами он и соблазнял лучших красавиц. Действительно - взглянешь в них, и тут не только трусы намокнут. Тут и хуй встанет.Я выкидываю бумагу, он - камень. Два из трёх.
Ещё раунд, и победа моя - но не тут-то было. Теперь мы на равных - два на два, и сейчас я либо подвергнусь часу пыток, либо заставлю Иманова найти мне в девять вечера ромашку в Африке."Цу-е-фа".
Ножницы.
"Цу-е-фа".
Вижу, как он выкидывает бумагу, и ликую: у меня ножницы.
- Ну нет! - протягивает Иманов разочаровано. - Я был у ног победы! - А я - перед головой победы. Вот и вся разница, - с издёвкой выдаю я. - Знаешь, я хотел заставить тебя сейчас искать мне ромашку среди песка, но есть кое-что, что мне более интересно. Это так алкоголь мне по мозгам ударил? - Что же? Я готов ответить на миллион вопросов, лишь бы без ебанутых заданий. - Час начинается... - смотрю на часы, показываю их Эмилю. Ровно 21:00. Рука еле держит телефон - чувствую сильную слабость. Кажется, я бухой. Бля. - Сейчас. И моё первое задание... - Задание, - рычит он и хватается за голову. - На все вопросы, которые я буду задавать, ты будешь отвечать правду. - Да, - его пьяные глаза ведёт, а голос выдаёт недоумение. - Отлично. Мы присели в какой-то пизде. Необжитая людьми часть пляжа, такая девственная и чистая, дающая возможность говорить и не думать о том, что кто-то подслушивает. Это меня всегда пугает: что кто-то подслушает мои разговоры и это выльется в Сеть. Наверное, это трудовая деформация - когда ты достаточно популярен, хочется оставлять личное в личном. И этот страх слива становится одним из центровых. - Скажи, что у тебя в глазах? - В смысле? - Эмиль искренне посмеивается. - Иногда у тебя в глазах, и в лице, проскакивает что-то такое... Бля. Ну, вот как мне генерери... Генерере... Генерировать, блять, нормальные слова. Предложения. - Я не понимаю, что ты хочешь от меня, - язык у него заплетык. Как и у меня. Докатились: два бухих взрослых лба сидят на пляже в Африке бухие и не могут понять, что у одного из них на лице. - У тебя иногда на морде возникает какая-то хуйня. Ты таким лицом девчонок берёшь. Они прям тают. - А, подожди, может, я понял. Вот это? Он делает то самое лицо. Но теперь этот эффект умножился вдвое. Плывущие глаза блестят, улыбка расплывается, оголяя зубы. Щёки вытягиваются. И вот он - уже не Эмилька Иманов, а чертёнок. - Вот, да. Оно. - И что тебе надо от этого лица? - он махает ладонями на свою мордаху с вызовом. - Что оно значит? - Тебе прям надо знать? - Прям надо. Я давно башку ломаю над ним. - Ну, и, типа, ты готов. - Готов к чему? - Я обещал говорить правду. Значит, готов к правде? Мы смеёмся. Иманов резко целует меня, толкая назад, и моя вестибулярка не выдерживает: заваливаюсь на песок, оказываюсь оседлан своим, блять, другом. Ахуеть. Поцелуй и правда ощущается так же, как и это его лицо. Резкий, горячий, с привкусом алкоголя. И самое ебанутое - мне это нравится. Но как неожиданно это началось, так неожиданно и закончилось - Эмиль отлетает на песок, садится, выпрямляет спину и смотрит вдаль, словно нихуя и не делал. Я лежу в прострации; да в какой прострации, в полном ахуе! - Вот теперь ты знаешь, что это за лицо. Медленно поднимаюсь и продолжаю ахуевать. Алкоголь творит чудеса и ужасы. Стараюсь перевести в шутку: - Теперь понимаю, чем конкретно девчонок цепляешь. Целуешься ахуенно, повторим? Шутки-шутками. Мы повторили. Ещё раз, два, три, четыре, сука, дохуя раз. И мне снова понравилось. Но уже на следующее утро он сделал такой вид, словно ничего не было. И мне это совсем не зашло. Такой весь простой, лёгкий, без смущения. Но я точно знал, что он помнил этот пляж потому, что он стал смотреть так на меня всегда. Всегда - как тот самый чертёнок. Невесть зачем, невесть почему, но уже в Москве, поймав очередной адский взгляд, я, без зазрения совести зажал передруга своего в ванной и засосал. Уже на трезвую голову. Может, пытался доказать себе, что мне, всё-таки, не понравилось; может, чтобы показать Эмилю, что я знаю, что он пытается меня выводить.***
Но в итоге мы уже полгода трахаемся. Трахались. Я обманываю Полину, - обманывал, - он расстался с Алей к хуям. Это должно было когда-то закончиться. И хорошо, что закончилось так.