Сборник AU и кинков по любимым Гомесу и Мортише

В классе стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь ленивым черканием карандашом на бумаге. Приближалось время летних каникул, дети решительно отказывались что-либо делать. Дав им лёгкое задание, она благополучно разрешила им тихо посидеть. Урок был последний, в расписании и в году, поэтому особого смысла он не нёс. Дверь настежь распахнулась и в неё влетел, словно водоворот энергии, мистер Аддамс, по совместительству, муж Мортиши Аддамс, учительницы по французскому.       — Тиш! Ты представляешь, мисс Норриссон уложила Картера! Всухую! — радостно закричал Гомес Аддамс, нарушая тишину, все ещё сжимающий шпагу в одной руке. Не ожидавшие такого резкого появления, ученики, вздрогнули от хлопка двери о стену, и обратили внимание на громогласного учителя по испанскому и тренера по фехтованию после уроков. Мадам Аддамс не шевельнулась, со своего места, противоположно находящегося от двери, чинно повернула голову к Гомесу. Мистер Аддамс застыл всем телом и миной на лице, ожидая её реакции. Мортиша тепло улыбнулась мужу, и по кабинету прошлись шепотки, Деймон, в конце класса, поперхнулся. Мортиша, тем временем, ответила:       — Какая радость! Твои уроки не прошли впустую. — она сдвинула брови вместе, участливо смотря на него.       — Да! — Гомес энергично закивал, и непонимающе окинул взглядом класс, будто только заметил. — Ах, у тебя урок? Я не вовремя?       — Да, у меня урок. — Мортиша спокойно кивнула, хотя, будь на её месте другой учитель, она бы занервничала. Но не мадам Аддамс.       — Прошу прощения, девочки и мальчики, набирайтесь уму разуму, — он помахал им своей шпагой, спиной отступая к двери, и повернулся к Мортише, — Я зайду после. С этими словами дверь закрылась. В класс вернулась оглушительная тишина. Учащиеся озадаченно посмотрели на мадам Аддамс, та, лишь кивнув с улыбкой, вернулась к своим немаловажным листочкам, не обращая на них особого внимания. Все, прочуяв, что никаких вопросов и ответов не будет, вернулись к ленивому пролистыванию социальных сетей. Через некоторое время прозвенел звонок, все, попрощавшись с учителем, разбежались, кроме одной, Катарины, немного робкой, но серьезной девушки, с короткими волосами.       — Прошу прощения, мадам, но вы не знаете, можно ли остаться в школе на летних каникулах? — вежливо спросила Катарина, подойдя к её столу и сложив руки вместе на животе.       — Боюсь, что нет. Школа закрывается на время летних каникул. — она плавно покачала головой, обеспокоенная. — Что-то мешает тебе поехать домой?       — Мои родители разводятся, и… не особо хочу ехать в Англию. — судорожно выдохнул, ответила Катарина, пальцами теребя край черной рубашки.       — Мне очень жаль, Катарина. В школе нельзя оставаться. — Мортиша задумалась, отводя взгляд от девушки, когда мысль проскочила в её голове. — Хотя, думаю, можно оформить опекунство, как иностранный студент.       — О, да! Мадам Аддамс, вы правы. — девушка радостно засияла, закивав, но вдруг остановилась и, нахмурив брови, произнесла, — Но кто оформит надо мной опекунство? Я никого не знаю…       — Я понимаю. Но твои родители разрешат? — Мортиша вскинула брови, плавно переходя в свои посторонние мысли, разрешил бы Гомес ей, взять этого чудного ребенка под опеку? Словно по мановению пальца, Гомес зашёл в кабинет, предварительно не постучав. Увидев ученицу, он виновато посмотрел на Мортишу, закусив губу, и несмело прошептал:       — Я снова помешал? — он схватился на ручку двери, готовый сгинуть, когда Мортиша покачала головой, а девочка посмотрела на Мортишу.       — Нет, дорогой, не помешал. — она вопросительно посмотрела на девушку, как бы спрашивая, не доставляет ли Гомес ей дискомфорта, Катарина покачала головой из стороны в сторону.       — Я думаю, моя мать, лишь хочет, чтобы я не была с моим отцом. На остальное ей плевать. —тихо, немного обиженно призналась Катарина. Гомес понял, что происходит что-то серьезное, стушевался и сел на ближайший стул. — Что нужно для опекунства? Я бы с радостью, только вот, я немного боюсь идти к незнакомым людям в дом. Гомес внезапно встал и приблизился к особям женского пола.       — Мы можем тебя удочерить! — Гомес решительно объявил, видя, в какой ситуации оказалась девушка. Но, через секунду, вопрошающим взглядом посмотрел на жену. Мортиша кивнула, сама подумав об этом.       — Думаю, мы могли бы, если ты не против. — кивнула Мортиша, посмотрев на неё. Катарина задумалась, оценивая. И через несколько секунд, радостно улыбнулась и кивнула.       — Я была бы очень благодарна! — сияя, вынесла свой вердикт, Катарина.       — ¡Qué lindo! — Гомес победно воскликнул, хлопнув Катарину по спине. Мортиша тепло улыбнулась девушке.       — Спасибо вам, Мортиша! — она крепко прижала руки к друг другу, не зная, как проявить свою благодарность.       — Не за что, милая. — Мортиша кивнула и погладила её по предплечью. Обратила внимание на Гомеса, ищущего в карманах свою сигару, она сказала, — Гомес поможет с документами, а я могу убедить твою мать, если потребуется. Засунув незажженную сигару в рот, Гомес лучезарно улыбнулся и кивнул.       — Спасибо, мистер Аддамс! — Катарина повернулась к нему, прижимая руки к себе, пока Гомес не протянул руку для рукопожатия. Она с радостью пожала ему руку.       — Зови меня Гомес! °•° Гомес, как было обещано, помог с документами, заверил её родителей в безопасности и в надобности удочерения Катарины. Она уже несколько дней находилась в их поместье, привыкая к семье, при этом не чувствуя отчуждения от детей (!) Аддамсов. Она и не подозревала, что у ее любимого учителя были дети, да ещё и трое! Пагсли и Уэнсдей были чуть старше её, Уэнсдей в этом году поступала в университет имени Джона Хопкинса, а Пагсли, милый весёлый парень, готовился на тур по Трансильвании, уезжая на следующей неделе, и Пьюберт, 6-летний мальчик, неотличимо похожий на своего отца, даже тонкими пижонскими усиками. Со всеми она наладила отношения, хотя Уэнсдей сперва холодно относилась к ней, она начала слушать её и внимать к её робким идеям. Ларч и бабушка относились к ней словно на ещё одного ребенка Гомеса и Мортиши, не выделяя ее и тепло относясь к ней. Ей выделили небольшую комнату с огромной кроватью, столиком и шкафом, разрешая обустроить её по своему вкусу. Гомес принял её словно свою родную дочь, проводя время и с ней и с Уэнсдей, хотя большую часть своего свободного и несвободного времени уделял своей жене. Было немного странно и капельку завистливо видеть как они ведут себя влюбленно и уважительно, даже после стольких лет брака, хотя её родители на дух не переносили друг друга, что тут говорить о ласке и любви. Мортиша, спокойная и умиротворяющая, словно детская сказка на ночь, любила её словно своё дитя, не выделяя ни её, ни своих родных. Всегда готова помочь, поддержать и посоветовать. Катарина нашла в ней удовлетворение по отношению материнской любви. И вот сегодня, когда только начались летние каникулы, они сидели в библиотеке. Пагсли играл со своим младшим братом, Уэнсдей сидела за столом, печатая что-то на ноутбуке, Мортиша читала книгу Гюго, бабушка поедала жаренных тараканов, в отличие от их специфического меню, она питалась обычный пищей, а Гомес у камина проверял итоговые эссе своих учеников.       — Что вообще значит muslo de ternera va con tonterías sobre la marcha ? — Гомес прочитал тарабарщину, что нёс плохо учащийся ученик, показав на листок рукой и прожигая работу взглядом, словно письмо оскорбило всю его кастильскую часть существа.       — Muslo de ternera? — вопросительно поверил Пьюберт, посмотрев на отца.       — Да, pequeño, хочешь есть? — скорбно кинув листок обратно на низкий стол, он подошёл к сыновьям. — Кто хочет мороженного с личинками? Я угощаю. Пьюберт радостно закивал, крича «Я, я!», когда другие закивали. Уэнсдей закатила глаза и ответила:       — Захвати и мне, отец.       — Я помню, дуриан с жаренными огурцами. — он закивал, подхватывая на руки Пьюберта, и повернулся к Катарине, — А тебе, pequeña?       — Можно мне с тобой? — она робко спросила, желая выйти на воздух и провести время с Гомесом и Пьюбертом. Она была единственной в семье.       — Конечно! Я только рад! — Гомес широко улыбнулся и посмотрел на бабушку.       — У меня осталось с прошлого. — она пожала плечами.       — Cara mia? — Гомес перевел свой взор на свою жену, не столько спрашивая, какое мороженное она хочет, сколько пойдет ли она с ним.       — Секунду, дорогой. — Мортиша царственно поднялась со своего места, подходя к мужу и обнимая его за талию, — Пойдем, Катарина? Она радостно вскочила со своего места и подошла к ним, Мортиша поставила свою руку ей на плечо, направляя. °•° Они шли по дороге, Мортиша держала за руку Пьюберта, пока он шел, заинтересованно оглядывая небо, пока не дошли до светофора, где Гомес взял её руку в свою, ведя, словно маленького ребенка.       — Мне вообще-то 16! — попыталась сопротивляться глупому жесту.       — А мне 6! — радостно крикнул Пьюберт, счастливый, что упомянули про возраст. Мортиша тепло улыбнулась мальчику, пока Гомес непонимающе уставился на Катарину.       — Я знаю, милая. — он покачал головой, не догоняя, почему она, вдруг решила крикнуть свой возраст посреди дороги.       — Я имею ввиду, что меня не надо держать за руку на светофоре. — уже спокойнее объяснила Катарина. Гомес посмотрел на их руки, и, извинившись, отпустил.       — Привычка. — мрачно зашептал Гомес, почувствовав себя не в своей тарелке, одинокий. Они прошли через светофор, в неловкой тишине проходя по дорогам. Мортиша успокаивающе сжала руку Гомеса свободной рукой, призывая не унывать. Гомес сжал руку в ответ. Мортиша пытаясь сгладить углы, начала разговаривать с Пьюбертом, расспрашивая о космосе, новом увлечении мальчика, Гомес тоже присоединился, принявшись подшучивать над фактами и мифами про космос. Пока они говорили, Катарина почувствовала себя ещё глупее, чем если бы держала Гомеса за руку. Гомес просто заботился о ней, а она из-за подросткового максимализма, отвергла его. Гомес беспокоился о ней больше, чем её отец.       — Гомес? — негромко позвала она, робко хлопнув его в плечо. Когда мужчина повернул голову, она сказала, — Прости, пожалуйста. Мужчина сперва растеряно на неё посмотрел, уже и забыв про инцидент, достигнув смысла, он радушно улыбнулся и закатив глаза, сказал:       — Пустяки, pequeña. — но посерьезнев, он продолжил, смотря на землю, — Это я виноват, что коснулся без спроса.       — Я не против! Просто это было неожиданно. Да и ты мой п… родитель… — она также посмотрела на землю, иссякнув, ей нравилось, что они стали ее «новыми» родителями. Гомес резко вскинул голову и посмотрел на неё большими глазами неверяще оглядывая её. Она почти назвала его «папой»! Он быстро кинул взгляд на Мортишу, которая выглядела растроганно, и предложил локоть девушке.       — Ну, если ты не против. — Гомес попросил. Катарина живо закивала, просунув руку в образовавшееся пространство. Гомес повернулся к Мортише, — Querida?       — С удовольствием, mon cher. — она также взялась за руки с мужем, когда он гортанно застонал и принялся целовать её руку, приблизив её к лицу. Катарина устало вздохнула, эта парочка была чрезмерно страстной. И абсолютно бесстыдной. Она пошла, повела их, пока они не занялись любовью прямо на дороге. °•° Каникулы кончились. Пришел сентябрь и началась учеба. Она записалась на фехтование.       — ¡No puedes escribir eso! — громко и привычно ругался Гомес, обоими руками указывая на листок ученика, и с ужасом глядя на него. — Se han vuelto locos todos en este maldito planeta? Мортиша сокрушенно качнула головой, проверяя эссе её классов. Хотя она и не понимала бо́льшую часть испанских вопросительных возгласов, чувствовала она то же. Её ученик написал, что любит путешествовать по запросу, вместо «mande» написав «demande». Она покачала головой, как всегда, прозрев, что придется их заново учить правилам и словам. °•° В школе, началось грандиозное событие по организации специального дня посвященного Хэллоуину. В этот день уроки были короче и предназначены Хэллоуину и истории Хэллоуина, обедом отменялись все кружки и секции, и проводилась интересная игра по поимке так называемого демона, которым, с радостью, вызвался стать Гомес. Каждый год вызывался. Переодеваясь в демона он, перед Хэллоуином, ходил и оставлял различные стикеры, на дверях, вещах учеников, зелёными помечая, как свои приспешников, жёлтыми, как «замороженных», которых надо было сперва «разморозить», что требовало часа, а игра длилась лишь три часа в ночь Хэллоуина. Около двух ста учеников разделялись на команды по четыре-пять человек, зелёные не могли вступать в эти группы, и группы создавались за 2-3 часа до начала игры, жёлтых брать было можно. Школа украшалась самодельными украшениями, а также купленными за счёт школы безделушками особой тематики. Люстры были покрыты самодельной паутиной из ниток, в каждом классе повесили гирлянду из злобных тыкв, в укромных углах стояли колонки издающие жуткие звуки с большими паузами между, для эффекта неожиданности, изображение ведьм, вампиров и Дьявола были везде, а на дверях кабинета висели таблички с надписями по типу: «Здесь бога нет», «Есть вещи страшнее смерти», «Увидеть Париж и умереть», «Не на всё воля божья» и тому подобное. «Vámonos mu riendo ahorita que están enterrando gratis» — насмешливо гласила табличка над дверьми в кабинет испанского. Уроки закончились, Гомес обучил учеников в том, как использовать слово «muerte» и многочисленные синонимы к нему. Он быстро собрался и пошел в комнату отведенной ему и Мортише. Ученики внимательно следили за ним, некоторые, жёлтые, дулись на него, зелёные ожидали и «непомеченные» ожидали начала игры. Игра начиналась через два часа. Зайдя в комнату, он нашел Мортишу мирно вяжущей.       — Тиш! На меня смотрят словно на врага народа! — глупо пошутил Гомес, рассмеявшись собственной фразе, Мортиша лишь тепло улыбнулась. Поставив свой саквояж у подножья стола, он взял лицо Мортиши в руки и воззрев её лицо к своему, крепко и счастливо поцеловал.       — Ужасного Хэллоуина, cara mia!       — И тебе ужасного Хэллоуина, mon cher. — она встала со стула письменного стола, прижимая Гомеса к себе, счастливая.       — Я построил планы на эту горестную ночь, отдохни сейчас, чтобы я мог их осуществить. — мягко тыкнув её в лицо своим лицом, он прижался к её волосам вдыхая её запах, и целуя волосы.       — Каждая ночь, проведенная с тобой, для меня Хэллоуин, мой дорогой. — Мортиша любовно прижалась к его телу, обнимая его за талию. — Насколько грандиозна сегодняшняя игра?       — Понятия не имею, честно говоря. — Гомес серьезно задумался, если в школе было около двух ста старшеклассников, пятнадцать человек он завербовал себе, двадцать сделал «желтыми», значит…       — Думаю, против меня пойдут около ста двадцати учеников. — боязливо зашептал Гомес. — С учётом тех, кто не захочет участвовать или уехал на выходные.       — Мм, немало. — Мортиша мягко замурлыкала, привлекая все внимание и мысли Гомеса.       — Как насчёт маленького аперитива перед «Голодными играми»? — игриво спросил Гомес, отстраняясь на несколько сантиметров, чтобы взглянуть на неё, озорно задвигав бровями. Мортиша кокетливо заулыбалась и дёрнув бровью, повела к кушетке, но остановилась.       — Наденешь свою рясу? — попросила Мортиша, посмотрев на него.       — Как прикажете, señorita! — он быстро поцеловал её костяшки пальцев, и по дороге скидывая с себя одежду, подошёл к шифоньеру, вытащив рясу священника, он быстро накинул её на голое тело, темно-зеленый епитрахиль он накинул сверху, педантично ровняя ее длину на обеих концах. Он повернулся к Мортише, раздвинув руки в богоподобном жесте, надменно улыбаясь. В дверь внезапно постучали. °•°