Сборник AU и кинков по любимым Гомесу и Мортише

Гомес, отнял голову от тщательного разглядывания морковного супа, выровнявшись. В дверь стучали. Он в ступоре посмотрел на дверь его кабинета, и придя в себя подошёл к двери, открывая. Мортиша, темная богиня сладкого, отняла кисть от двери, входя в кабинет. Чинно пройдясь по комнате, она опустилась на свой любимый стул. Его стул. Посмотрела на миску с морковным супом, полная. Она знала, что Гомес не любит есть супы и овощи, словно ребенок.       — Здравствуй, mon cher. — как бы между делом, спокойно поздоровалась Мортиша. Он отвлекся от разглядывания её, подойдя к бару, налив себе коньяк, а ей виски. Отдал ей хрустальный стакан. Она сглотнула. Он оставил свой стакан на месте, не притронувшись. Медленно подойдя к Мортише, он сел на пол, и положил голову ей на колени. Она начала гладить его по напомаженным волосам.       — Ты снова не хочешь есть? — обеспокоенно спросила Мортиша. Гомес покачал головой, чувствуя, как сон накрывает его теплым одеялом, когда Мортиша принялась гладить его по голове.       — Я утром съел все эклеры, которые ты сделала. — он улыбнулся, эклеры были божественные, и последующий минет тоже.       — Нельзя прожить питаясь только сладким, дорогой. Да и тебе сладкого много нельзя. — она покачала головой, немного гордясь тем, что Гомес был готов есть её сладости на все случаи жизни. Только вот потом, он не засыпал и становился энергичнее 7-летнего ребенка. Гомес засмеялся и поднявшись с её теплых колен, легко поцеловал в губы. Мортиша перехватила его за волосы, прижимая к себе сильнее, отчаянно целуя его. Мягко отстранившись от него, когда она насытилась поцелуем, на время, она посмотрела на его надломленные брови и закрытые веки. Она любила его большие глаза со всей силой.       — Я зашла к тебе, чтобы сказать, что я уезжаю. Не хочешь со мной во Флоренцию на неделю? — она погладила его по щеке, читая его реакцию, как с открытой книги. Непонимание, печаль и надежда.       — Да, думаю этот заповедник овсянок выстоит нашествие двух плотоядных убийц. — Гомес радостно закивал, глупо усмехнувшись своей, по его мнению, гениальной шутке. Мортиша закатила глаза, на неуместные попытки заставить ее смеяться. Гомес, казалось, всю жизнь это делал. Мортишу этот юмор умилял.             — Пошли, mon amour, угости меня паэлью. — она изящно приподнялась со своего места, когда Гомес радостно подскочил.       — Конечно! Я ещё сделал галисийскую эмпанаду с треской и изюмом, ты должна попробовать это! — Гомес попрыгал к двери, при этом взяв Мортишу за локоть. Он вытащил из нагрудного кармана сигару.       — Мне казалось, что ты хочешь сделать с креветками Санлукар-де-Баррамеда и медом? — уточнила Мортиша, выходя с ним в узкий коридор, который заканчивался залом ресторана.       — Да, хотел, только вот они упали к цихлидам. — он пожал плечами, выдыхая дым от табака и смотря в пол невинным взором.       — Ах, какая жалость.       — Не волнуйся, я сделал из них сарсуэлу, но её тотчас разобрали. — Гомес отвёл их к любимому ими столу. Попыхивая сигарой, он отодвинул стул Мортише, помогая сесть. Сел сам. Подошёл официант с меню. В глубине играла расслабляющая музыка из альбома «Brasilian Skies», а из кухни доносились голоса поваров, что говорили на испанском, раздавался приглушённый звук стукания и скрежетания столовых приборов по тарелкам.       — Добрый день, вы готовы заказать? — спросил официант, достав из кармана мини-блокнот и ручку.       — Да. Мне бы хотелось… — она окинула взглядом меню, хотя знала его лучше, чем сам Гомес. — Полпорции паэльи, галисийскую эмпанаду и Пан-де-Кадис.       — Хорошо. Мистер Аддамс? — официант вопросительно повернулся к Гомесу.       — Хм, думаю, мне будет достаточно вина. — он посмотрел на Мортишу, она кинула взгляд на него, кивнув, давая выбрать ему. — «Faustino I Gran Reserva», пожалуйста.       — Хорошо. Уточняю, половина порции паэльи, галисийскую эмпанаду, Пан-де-Кадис и бутылка «Faustino».       — Так точно, старик! — Гомес кивнул, и повернулся к Мортише. Вспомнив кое-что, он положил руки на белую скатерть и приблизился к ней, прошептав, — А зачем мы едем во Флоренцию?       — Потому что меня позвали продегустировать и оценить десерты и сладости молодых кондитеров. Помнишь, я говорила тебе про конкурс кондитеров-юниоров? — она подвинулась к нему ближе, словно раскрывая свою самую сокровенную тайну и сцепив пальцы вместе, с подозрением на него посмотрела.       — Были ли у меня тогда свободны рот, член и мозг? — саркастично спросил Гомес, виновато вытаращив глаза.       — Я так не думаю. Тогда меня звали на участие. Сейчас как эксперта-критика. — она хищно улыбнулась, из-за чего у Гомеса прошли мурашки по коже и он, зашипев её имя, страстно поцеловал её руку.       — Тиш, ты самая лучшая! Ты достойна звания лучшего кондитера в мире! — Гомес сказал между поцелуями в её руку. Мортиша польщенно, но скромно улыбнулась, растаяв, как фисташковое мороженное в жару, от его похвалы.       — Кхм. Ваш заказ. — официант прочистил горло и неловко поставил блюда на стол. — Bon appétit!       — Merci. — кинула Мортиша, отодвинувшись от стола, Гомес последовал её примеру, смотря на неё с демоническими зачарованными глазами, не моргая, абсолютно безвозвратно влюбленный. °•° Они устало ввалились в квартиру, смеясь. Блаженно усевшись на тумбу с обувью, она устало откинулась на стену, прикрыв глаза. Гомес наклонился и снял с её ног лабутены, аккуратно сложив на полку. Помассировав её ступни, он заставил сонную Мортишу встать на ноги, так, что он мог снять с нее плащ. Она обняла его, положив руки на его затылок, и притянула к себе, любовно целуя в губы. На его губах все ещё остался вкус приторной сладости крема патисьер. Она отстранилась от него, накрыв его губы пальцами.       — Ты переел крема. — констатировала Мортиша, проходя в ванную и полоская рот. Гомес рассмеялся её действиям, хотя и сам хотел почистить рот. Проходя мимо нее, он быстро коснулся её спины, проглаживая, и открыл кран раковины, отрегулировав до нужной температуры. Мортиша уже чистила зубы, не желая ничего, кроме кровати. Гомес, честно говоря, тоже очень устал, но забота о Мортише у него была на первом месте. Поэтому он вышел в спальню, по дороге снимая пиджак и жилет. Сняв свои пижонские часы на цепочке, он снова вернулся в ванну. Мортиша принялась раздеваться. Он молча помог ей расстегнуть застёжку её платья. Обнажив её грудь, когда он снял бюст, он нежно огладил её грудь, спину и плечи, массируя. Она расслабленно откинула голову на его плечо и благодарно поцеловала его в щеку.       — Спасибо, мой дорогой. — она прошлась ногтями по его щеке и отдалившись, села в воду, плавно откинулась на спинку ванной. Он наклонился и поцеловал её в макушку, и прошел в спальню. Приготовил постель, убрав все ненужные декоративные подушки и откинул одеяло. Из шкафа он достал чёрное махровое полотенце. Вернулся в ванную. Пока Мортиша расслаблялась в горячей воде, он умылся и переоделся в свой спальный наряд. Мортиша закончила мыться и пройдясь полотенцем по телу, завернулась в него. Спустила воду и почистила ванну. Ушла переодеваться. Гомес последовал за ней, выключив свет. Мортиша поставила в обоих сторонах кровати воду, накинув на полуголое тело халат, она аккуратно положила его вещи в шкаф, повесив на вешалку. Он выключил свет, в комнате горели прикроватные бра, создавая приятную полутьму, и лег на свою сторону. Мортиша забралась к нему под бок, грея свои холодные конечности о его горячее тело. Вытянув руку, Гомес, выключил и бра. В комнате настала тишина и мрак. Покрепче обняв Мортишу, Гомес удобно устроился и начал засыпать, когда Мортиша прошептала:       — Merci, mon amour. Гомес глубоко вздохнул и выдохнул, усталый, но все ещё самый ужасно-счастливый человек в мире, и широко улыбнулся.