Сборник AU и кинков по любимым Гомесу и Мортише

Мортиша, не впечатлённая первым танцем молодожён, подперла щеку рукой. Гомес тоже. Они были приглашены на свадьбу шестиюродного кузена Гомеса, Кризиса Аддамса. Несмотря, на то, что свадьбы Аддамсов, да и все другие торжества, проходили немного иначе у Аддамсов, этот раз кардинально отличался из привычного устоя. Непривычно белые тона, живые яркие цветы, радостные гости, что странно и белое платье, белый смокинг, за что Гомеса чуть не хватил удар, а их попросили уйти или переодеться. К счастью, красноречивый Гомес все исправил. Или немного усугубил. Теперь они сидели на задних планах, довольствуясь видом на вход и уборную. Сидели они с детьми и несколькими другими «отличными» от белой массы. Мужчина в темно-зеленом смокинге, в клеточку, и другой в тёмно-синей фланели и бежевых брючках. Оба мужчины шептались друг с другом, иногда ухмыляясь или просто смотря друг в друга глаза, словно безмолвно дискуссируя. Мортиша сжала его ногу рукой, и хлопнув, отошла. Обслуживание последних столов было ужасным. Уныло рассматривая гостей, от которых буквально рябило в глазах, Гомес, уловил взором, что две другие мужчины на него смотрят. Очень пристально смотрят. Повернув голову к ним, и все ещё не отнимая руки от своей головы, он спросил.       — Проблема, джентльмены? — Гомес вопросительно на них посмотрел, вытянув брови.       — Нет, прошу прощения. — покачал головой кудрявый мужчина во фланели, стукнув мужчину в смокинге, со странной структурой лица.       — Эта дама ваша жена? — вдруг спросил о Тиш, мужчина в смокинге.       — Тиш? Да! Она моя жена. — оживлённо ответил Гомес, соскользнув с руки и удивлённо посмотрел на мужчину в смокинге. — Вы знакомы? Хотя Мортиша бы узнала его, если бы была знакома. У неё абсолютная память на лица, у него на имена.       — Я её видел, если не ошибаюсь, в винном магазине. — мужчина ответил, посмотрев вслед Мортише, хотя она исчезла в толпе.       — Ах, да? Да, она недавно выходила из дома. — поняв, как неуклюже это прозвучало, Гомес добавил, — Без меня. Мужчина кивнул и снова обратив свое внимание на кудрявого очкарика, вновь зашептал ему на ухо, склонившись к нему. Очкастый тихо засмеялся, и немного покраснев, ответил. Он вернулся к скорбному обозрению белых высоких потолков. Внезапно его плеч коснулась рука, он обернулся, и увидел свою прекрасную жену. Она захватила с собой ему бокал шампанского, которое они посчитали самым гнусным, и держала в руке мандарин. Она протянула их ему, и он с заминкой принял вещи. Мандариновая кожура, которую он принял за мандарин, обильно пахла, и он поставил её на свою пустую тарелку. Испил шампанского. Когда Мортиша скользнула ногтем по его загривку, а у него пробежались мурашки по спине, он снова посмотрел на неё. Не удивлённо, но с любопытством. Мортиша ушла, но он не заметил куда. Просидев несколько секунд, он понял, что она не просто так дала мандариновую кожуру. Он взял её в руки и раскрыл внутреннюю часть. На ней, кончиками ногтей, было нацарапано «Приходи на кухню». Он заулыбался. Мортиша любила оставлять ему разного рода записки, он тоже это любил. Он хранил каждую, и теперь он сложил кожуру в салфетку и аккуратно положил в карман брюк. Просидев ровно минуту, он извинился, и пошел к кухне. По дороге он увидел маленьких детей, которые плакали из-за того, что их родитель ругал их за испорченную белизну платья. Сморщил мину и отвернулся. Нашел кухню и зашёл в неё. Повара неслись и суетились. Он увидел свою прекрасную жену около двери, смотрящей на него. Она поманила его. Точнее, он сам притянулся к ней, а она просто стояла.       — Ваш муж прибыл. — он шуточно поклонился ей, и посмотрел на неё. Вблизи она была ещё красивей. Она сложила губы в ласковой улыбке и молча отворила дверь. Она зашла и он зашел. Его зрению открылся темный коридор, с несколькими дверями. Мортиша открыла второй справа, и дождавшись, когда он подойдёт и войдёт, заперла. Как только Мортиша повернулась, Гомес прижал её к двери спиной. Грубо стукнувшись зубами, они страстно поцеловались. Гомес начал сжимать её платье, надеясь, что оно исчезнет по-волшебству. Этого не случилось и Мортиша сама приподняла узкий край наряда. Она обнажила свои длинные прохладные ноги, и Гомес, легко приподняв её за талию, прижался к ней пахом, когда она приглашающе раздвинула ноги. Отчаянно целуя ее в атласную шею, он начал негромко постанывать, когда она закрепила край платья на талии и прижалась к его голове, обхватывая его руками, а её грудь прижалась к его губам. Он перешёл на ее соски, стимулируя их, и больно прикусил, после чего Мортиша блаженно застонала, прижимая его голову ближе.       — Гомес. — она протяжно застонала, растягивая «М», и приподняла голову, что несильно стукнулась затылком об дверь. Он запустил проворные пальцы ей в трусики, безошибочно находя её клитор и тря её. Мортиша протяжно захныкала, выгнувшись к нему навстречу, и двигая бедрами к его ловким пальцам. Гомес решил, что их разделяет слишком много слоев ткани, и вытащив пальцы, облизнул слизь. Снимая свой ремень, он замычал.       — Cara, ты стала вкусней с последнего раза? — он заухмылялся, и когда Мортиша смущённо ему улыбнулась, он поцеловал её в губы, делясь её вкусом. Расстегнув штаны, он вытащил свой орган, и одной рукой придерживая Мортишу, второй разорвал хрупкое нижнее бельё, которое уже по-родному резко контрастировала с бледной тонкой кожей таза. Прервав поцелуй, он посмотрел вниз, и немного резко толкнулся в неё, пока Мортиша нежно выцеловывала ему щеку и ушную раковину, иногда покусывая. Он вошёл в неё глубоко, толкнувшись в её матку. Мортиша резко ахнула ему в ухо, тяжело дыша, когда он начал двигаться. Немного погодя, он начал двигаться всё быстрее и быстрее, вбиваясь в свою жену с большой силой. Она начала громко и беззастенчиво стонать, толкаясь к нему навстречу. Застонав от того, насколько сильно она его сжала, он положил руки на её бедра, сохраняя в неподвижности, и толкнулся в ее нутро, глубоко входя и почти целиком выходя, и все это делая быстро, как и нравилось Мортише. Это требовало координации движений, ловкости и многочисленной практики, но Мортише повезло. Мортиша рвано задышала через рот, мыча и притянув его к себе, поцеловала его губы, стоная в его рот. Гомес отнял правую руку и вошёл в её влагалище пальцами, растягивая её ещё больше, а большим пальцем он погладил её клитор, играя с ним. Мортиша откинула голову, хныкая, и начала теребить его одежду, требуя кожу. Не справившись с пуговицами, Мортиша приподняла верхнюю часть пижонского костюма Гомеса, и обхватила ладонями его туловище, поглаживая его пресс и переходя на поясницу. Внезапно, Мортиша начала стонать громче, и Гомес посмотрел на её лицо, следя за реакцией, боясь пропустить хоть одну эмоцию на кульминации. Увидев на её лице выражение чистого блаженства, он кончил тоже. Простояв так несколько минут, давая телам успокоиться, они прижались друг другу. Мортиша спустила с его бедер ноги и встав на ноги, обняла его. Выйдя из блаженного помутнения, она посмотрела на Гомеса, мужчина, как всегда, измазался в её помаде, и не подозревая об этом, выглядел, как распутный денди. Вытащив его платочек из его нагрудного кармана, она заботливо потела его губы, щеки, уши и челюсть. Гомес смотрел на неё, словно на зарождающуюся звезду. Милый мальчик, с нежным глазами, которые её покорили. Он снова притянул её для поцелуя, расцеловав её лицо, он пожалел, что не может тоже оставить следы помады, ведь выглядели они отпадно.       — Пошли, mon cher, нам пора. Уйдем с торжества пораньше. — она мягко улыбнулась и повернувшись к двери, посмотрела на него через плечо.       — Как пожелаешь, Тиш. — он кивнул, и оделся. Мортиша поправила платье. Выглядели они не лучше, чем если бы были наги.       — О, кстати, Тиш, те мужчины, которые сидели рядом с нами знают тебя, ты не встречала их в винном магазине? — словно только вспомнив, спросил Гомес, стараясь звучать непринужденно.       — О, да, я их знаю. — она невинно пожала плечами, и подозрительно взглянула на него. — Ты что ревнуешь?       — Что? Я? Ревную? Очень смешно. — Гомес неуклюже засмеялся, и скорчил рожицу, словно у него инфаркт, но Мортиша знала его лучше.       — Не ревнуй, Гомес. Они мои старые друзья, мы охотились с ними, когда мне было всего лишь 16. И это было в Италии. — она на него с любопытством посмотрела и после продолжила, — Хотя твоя ревность мне льстит.       — В Италии? Ты была в Италии? — удивился Гомес, хотя жил он с ней уже немного-немало, 15 лет.       — Да. Я разве тебе не рассказывала? — она удивлённо спросила, пытаясь понять, как она упустила это.       — Нет, ты рассказывала мне про Францию, Трансильванию, Турцию, Россию и Ветнам.— Гомес посмотрел наверх, исчисляя истории, которые он услышал.       — Вьетнам, дорогой, Вьетнам. Я расскажу тебе позже. — она пообещала и осмотрев Гомеса, открыла дверь.       — Пропустим это, хотя я буду ревновать тебя всегда. — он угрюмо пробормотал, выходя.       — La flatteur. Гомес пожал плечами и вдруг заулыбавшись взял её под локоть и повел к выходу.