Достижение желанного

С чего бы началась эта история? Наверно, с привычного всем повествования о главных героях, у которых все хорошо и слажено? К сожалению, не сегодня.  Главный герой данной истории слишком вымотан от бесконечных попыток обратить на себя чужое, такое желанное внимание, которые каждый раз заканчивались полным провалом. Тут не может и речи быть о том, что что-то у него «слажено» и «хорошо», всё уже в который раз идет через одно место.  Даже не сосчитать того, сколько раз Келус пытался привлечь внимания своего хорошего друга[если его можно было таковым назвать]. За всё его время нахождения на экспрессе он никак не мог перестать думать о том, как ещё можно привлечь к себе внимание Дань Хэна, что ему уже казалось, словно, он перепробовал уже абсолютно все способы, и все они были безуспешны.  Он попытался получить ранения в бою, в надежде на то, что его друг[честно, он уже не может считать его всего лишь другом] из чувства беспокойства позаботится о нем, возьмёт на себя ответственность за присмотр за раненым. Пока Келус представлял у себя в голове Дань Хэна, обрабатывающего его раны, фантазия к тому моменту уже в край разыгралась, добавляя всё больше красок и больше похотливых желаний, которые выглядели как наяву, благодаря которым Дань Хэн сидел теперь не на стуле, слева стоящем от кровати Келуса, и не перебинтовывал его раненную руку, а на самом парне, и был одет в весьма развратный медицинский костюм в виде короткого платья с чулками-сеточкой, который ему так безумно шёл. Хотелось бы, чтобы эти фантазии стали реальностью, тогда им цены бы не было, но такое, как он сам понимал, просто невозможно, ведь даже когда он и получил эти самые ранения, их обработкой занималась Март 7, а не Дань Хэн.  После того, как они побывали в Лофу, всё только усложнилось. Вскрылся секрет, который Дань Хэн так усиленно скрывал, а после и вовсе появился парень, который его «преследовал»[что, откровенно говоря, совершенно не давало Келусу покоя] но, конечно же, Келус всего этого не видел, ведь в тот момент он не был рядом с брюнетом[хотя очень хотел быть с ним], а с остальной группой экспресса, и все сказанное — рассказ из уст Дань Хэна. Безусловно, Келусу только в плюс то, что брюнет оказался драконом, он стал выглядеть ещё более милее и сексуальнее на его взгляд. У брюнета и одежда поменялась, была уже не такой закрытой, как прежде[что весьма необычно для самого Дань Хэна, но первопроходцу это безумно нравилось] что появился даже вырез на груди и открытые плечи, а также две пары драконьих рожек на голове и хвост, что придавало парню ещё более очарование.    Келус не станет ни от кого скрывать, что он хочет Дань Хэна, хотя тут уже и скрывать нечего, все вокруг это итак поняли, разве что кроме самого Дань Хэна[к большому разочарованию Келуса. Все старания напрасны]  Возможно, всё дело в том, что брюнет просто не умеет понимать намеки, и в его глазах всё выглядит немного иначе, чем в глазах Келуса, либо это сам Келус не умеет делать нормальных и адекватных намеков, что Дань Хэн просто напрямую игнорирует их, принимая его за какого-то одержимого или ещё похуже, либо он просто притворяется и делает вид, что не понимает, но, судя по всему, он действительно не понимает. Неужели ему нужно сказать все напрямую? Но он не мог сказать Дань Хэну напрямую, что он ему небезразличен, это было немного.. сложно.  Седоволосый попытался поговорить на эту тему с Март, ведь эта девушка как-никак была с Дань Хэном дольше, еще до его вступления на экспресс, и, наверняка, должна была знать, как с ним можно было поступить в данной ситуации , но этот разговор в конечном исходе зашёл в тупик, ведь даже Март пришла к выводу, что Келусу пора прекратить намекать и пытаться привлечь внимание, а отнестись серьёзнее и начать действовать.  Действительно, он не может вечно топтаться на одном месте, такими подходами он ничего не добился за эти несколько месяцев и с огромной вероятностью через ещё столько же будет такой же результат. Дань Хэн был его самым дорогим человеком, был его первой любовью, был тем, кто пробудил в нем эти чувства, был самым желанным и прекрасным. Келус не мог его отпустить, не мог отдать его кому-то другому, но для этого ему надо настроиться и поговорить с Дань Хэном на эту тему, и каков бы не был ответ его собеседника, он примет любой, но не значит, что отступит.  Ну и когда же он наконец начнет действовать?   — Хватит. - раздаётся с нотками раздражения слегка подрагивающий голос парня, чьё лицо было сейчас краснее красного, красивые голубые глаза ярко блестели в полумраке, словно, два огонька, отгоняющие всю темноту вокруг, сдавленное беспрерывное дыхание раздавалось по всей комнате, проносилось словно эхо, отчетливо слышимое в этой мертвой тишине, волосы были до непривычного в небрежном виде, растрёпанные, что слегка не подобало парню, столь бережно относящемуся к своему внешнему виду, белый полурасстёгнутый халат слегка приспущен на одно плечо, открывая вид на белоснежную кожу с выпирающей ключицей, которую так и хотелось поцеловать, укусить и облизнуть, руки были прижаты к толстой стене комнаты чужими, более сильными и крепкими, что невозможно было сопротивляться и попытаться вырваться, ноги подрагивали, то ли от страха того, что сейчас произойдёт, то ли от внезапно нахлынувшего возбуждения, создавая ощущения, что сейчас они могут не выдержать и упасть.  Сейчас Дань Хэн больше не выглядел так, как выглядел всегда. На лице у него не было уже всем привычной маски хладнокровности, невозмутимости, которую, казалось бы, невозможно снять. Он ко многому относился равнодушно и не показывал своих искренних эмоций даже самым близким, но сейчас — иной случай. Настал тот момент, когда Дань Хэну не удастся скрыться, не удастся спрятать свои эмоции и чувства, да и это было уже ни к чему.  Келус прижимал его к стене, больше не в силах сдерживаться и смотреть на Дань Хэна лишь издалека.  Он прильнул к чужой шее, прикусывая нежную белую кожу, оставляет красные отметины на ней и мгновенно зализывает их влажным языком. С уст Дань Хэна срывается первый стон, сдавленный, казалось бы, тихий, но довольно громкий для комнаты, в которой находились лишь они вдвоём. Келус развязывает белый халат, который итак был готов вот-вот упасть на пол, оголяя невинное тело, заставляя его обладателя невольно смутиться, опустить взгляд вниз.  Первопроходец подхватывает Дань Хэна одним ловким движением на руки, бережно кладя на кровать и тут же нависая над ним.  Он ловит очередной сдавленный стон нижнего, как только касается набухших от возбуждения сосков пальцами, слегка сжимая и скручивая их, после облизывая языком, посасывая и прикусывая. Дань Хэн некогда сжимающий руками простынь мгновенно обхватывает ими чужую шею, зарывается тонкими длинными пальцами в растрёпанные короткие волосы, перебирая прядки, слегка сжимая их. Келус поднял глаза на брюнета, слегка сжимая руки на чужой талии и задерживаясь на немного пухлых розоватого оттенка губах. Дань Хэн потянулся первый. Он неловко коснулся чужих губ, прикрывая веки, стараясь не выглядеть в глазах Келуса слишком ничего не смыслящим в подобном девственником[хотя на самом деле он таковым и являлся]. Тот, в свою очередь, лишь неловко посмеялся, забирая всю инициативу на себя, он прильнул к чужим губам, слегка прикусывая нижнюю, облизывая ее языком, которым после проникает в чужой рот, сплетая его с другим. Он целовал пылко, жадно, словно Дань Хэн — сладость, которую он так старался заполучить[и это было нескрываемой правдой], но в то же время трепетно и нежно, передавая через данный поцелуй всю свою безграничную любовь к своему партнёру.  Руки Келуса постепенно спускались вниз, с талии на бедра, слегка приподнимая их, вальяжно поглаживая округлые ягодицы, из-за чего Дань Хэн протянул выдох, в конце почти срываясь на еле слышимый стон. Он чувствовал, как тёплые ладони блуждали по его телу, сминали бока, обводили мышцы груди, сжимая их. Келус тянется одной рукой к тумбочке, на которых стояло несколько флаконов с ароматизированными маслами. Взяв один из них, парень выливает содержимое себе на пальцы, касаясь ими тугого колечка мышц, заставляя Дань Хэна невольно вздрогнуть. Келус осторожно вводит один палец, Дань Хэн томно вздыхает, боль была едва ощутимой, но всё же была, он понимал, что ему нельзя сжиматься ещё сильнее, а наоборот, постараться расслабиться.   Это было правильным решением, вскоре он начал постепенно привыкать к тому, что в нем что-то находится, боли почти не было, но стоило только вспомнить о том, что это был лишь один палец, а дальше ему предстоит встретиться с нечто большим, он нервно сглатывает. К этому нужно было подготовиться, хотя бы морально. Келус вводит второй палец уже более свободно, и начинает двигать двумя в разные стороны, разводя и сводя, имитируя ножницы, проталкивая их глубже.   Дань Хэна буквально подбрасывает на кровати, когда первопроходец касается пальцами простаты, поглаживая подушечками пальцев и надавливая на неё сильнее. Брюнет откидывает голову назад, его грудь тяжело вздымается вверх, он издаёт протяжный стон, не успевая прикрыть рот рукой. Пальцы двигались всё быстрее, каждый раз задевая простату, тем самым не давая Дань Хэну ни секунды на то, чтобы он нормально перевёл дыхание. К его губам вновь прильнул Келус, накрывая своими, целуя уже с настоящей жадностью, сплетая языки. Другая рука Келуса продолжала поглаживать нежно бедро нижнего, поднимаясь вверх, проводя тёплой ладонью по груди, слегка сминая ее.  Они отстранились друг от друга, между их губами была тоненькая полупрозрачная нить. Поцелуй был очень влажный, пылкий, чужие губы блестели от слюны, ещё не высохшей на них, что этот блеск можно было развидеть даже в таком полумраке.   — Келус, Мгх.. ты ещё долго собираешься так колебаться? - раздаётся голос Дань Хэна, смотрящего слегка затуманенным взглядом через длинные ресницы прямо в глаза своего партнера. — Войди уже в меня. Я хожу ощутить твой член. Внутри. - он инстинктивно разводит ноги в стороны, позволяя Келусу поудобней устроиться между ними. Седоволосый и сам уже не мог больше терпеть, в штанах стало до невозможного тесно, наконец он принялся освобождать и себя от ненужных элементов одежды, которые вскоре полетели куда-то в сторону, которые он потом обязательно будет искать ещё несколько часов после того, как всё закончится.   Налитый от возбуждения кровью член приятно пульсировал, парень взял его одной рукой, направляя в нужном направлении, пристраивая головку к мягкому колечку мышц. Он плавно входит внутрь, приятное тепло охватывает кончик члена и Келус тихо стонет. Он толкается ещё, на этот раз входит до упора, выбивая из Дань Хэна протяжный сладкий стон.  Дань Хэн инстинктивно выгнулся в позвоночнике в красивую дугу, едва ли срываясь на громкий стон, после чего прикрывает рот рукой, дабы заглушить пошлые звуки. Сейчас он выглядел абсолютно невинно и беззащитно. Келус хищно улыбнулся от такого вида своего друга, невольно облизнулся, словно смотрел на что-то сладкое[он не мог отрицать тот факт, что это так и было]  Сейчас его Дань Хэн так развратно выглядел, так прелестно смущался, что просто в один миг хотелось бросить все эти ласки, нежности и взять грубо и настойчиво. Но не в этот раз, по крайней мере, не сегодня, но когда-нибудь.  Буквально совсем недавно он мог смотреть на Дань Хэна лишь издалека.   [и по-прежнему не смел отрицать того, что Дань Хэн выглядел даже издалека прекрасно]  Но теперь брюнет находится здесь, прямо перед ним, с таким очаровательным видом, прямо на его кровати, которая приобрела весьма неопрятный вид, и будет ещё более неопрятной, когда они продолжат свои «игры».  Келус закинул чужие ноги к себе на плечи, придерживая их и вновь поддался бедрами вперед. Дань Хэн ухватился дрожащими руками за простынь, слегка сжимая ее, прикусывая губу, дабы не дать стонам вырваться с его уст. Это было слишком  интимно, слишком пошло, слишком непристойно, хоть он и проявил инициативу, подтолкнув Келуса на шаг к следующему действию, он по-прежнему стеснялся и ничего не мог поделать с этим, ровно также, как и скрыть это.  Постепенно темп, в котором двигался Келус, нарастал, толчки становились всё более хаотичными и бесконтрольными. С каждым толчком он выбивал из Дань Хэна всё больше стонов, всхлипов, вскриков, Келус словно тонул в этих до невозможного приятных ощущениях, что уже, казалось бы, не мог совладать с собой, потеряв рассудок в такой пучине похоти, поддавшись ее искушению целиком. Разум был затуманен полностью, последние капли рассудка были потеряны.   Сам Дань Хэн далеко от него не ушел. Он никогда не ощущал себя так хорошо, как сейчас. Казалось, он и сам уже потерял рассудок от таких многочисленных настойчивых, активных касаний чужих рук по всему телу, ощущаемые мимолетной дрожью, влажных поцелуев, и такой приятной заполненности внутри, которой он никогда прежде не ощущал. Сейчас он находился в руках того, кого мог назвать своим самым дорогим человеком, в руках того, кого он действительно очень сильно любил, хоть и не подавал виду, и он был готов отдаться первопроходцу полностью, тем самым показывая, насколько его чувства сильны.  Келус понимал, что они оба были уже на пределе. Он схватил своей рукой чужой половой орган, проходясь ладонью вверх-вниз по всей длине, равняясь с тем темпом, в котором он сам сейчас двигался, вбиваясь в почти обессиленного Дань Хэна.  Дань Хэн первым достиг разрядки, изливаясь себе на живот с протяжным стоном. Некоторые капельки белой жидкости попали ему на лицо, отчего он прикрыл один глаз, что делало всю эту картину еще более развратной, чем до этого. Сам Келус тоже протянул не долго, нарастающее с каждым толчком возбуждение скопилось одним тугим узлом внизу живота, невольно давая о себе знать. Келус одним резким толчком входит в Дань Хэна до упора, кончая внутрь него, после вынимая член из расслабленного колечка мышц, из которого постепенно вытекала тёплая белая жидкость, некогда заполнившая всё внутри.  Дань Хэн тихо простонал. Седоволосый упал на кровать рядом с ним, тут же заключая того в крепкие объятия, прижимая к себе, утыкаясь в чужую шею носом и вдыхая приятный аромат, кажется, травяного чая. Брюнет кладёт свою руку на голову первопроходца, нежно поглаживая ее, запутываясь пальцами в короткие пряди волос, перебирая их длинными пальцами.  Келус был как никогда счастлив. То, чего он так долго добивался, наконец-то свершилось, и теперь их с Дань Хэном отношения вышли на новый уровень.  Возможно, если бы он сделал это раньше, то всё было бы ровно также? Кто знает. Главное, что теперь никому из них не придётся таить свои чувства или делать глупые намеки.