Мятежный принц

      Рамси шел по темному руслу реки, поднимая волны, от ног расходились большие круги на воде. Тысячи тысяч скелетов с мерзким стуком рассыпались от каждого неосторожного движения. Снег падал крупными хлопьями, но, опускаясь к земле, становился нагромождением падающих костей с остатками мяса. Рамси хотел прикрыть голову, но рук у него не было. Его завалило по пояс, по глаза, еще секунда - он оказался похоронен. Откуда-то донесся зов. Знакомый до боли голос звал его "лордом", заходился в лающем смехе, или это смеялся сам Рамси? Кости сложились в одно гладкое полотно, оттуда на него смотрело чужое лицо. Алые губы шевелились, что-то кричали, с каждым словом рот опасно наливался, пока из трещинок не потекла ярко-красная кровь.       Рамси обернулся, прямо перед ним стоял отец каким он запомнился в детстве: жестоким и холодным как заледенелый снег. Отец крепко держал его за шею и грозился отлупить, но стоило Рамси отстраниться, Русе достал свежевальный нож. Он беззвучно хохотал, натягивая на лысину черные кудри, скулы разошлись, на них ровно легла тронутая щетиной кожа, только глаза остались те же мерзкие грязно-голубые. Отец - второй Рамси - проткнул настоящего длинным ножом.       Умирая, милорд видел как море смывает одинокую мельницу, волны вырывали с корнем большой дуб. На его месте остался стоять невредимый Вонючка, он тянул руки, будто хотел обнять. Сколько бы Рамси ни бежал, Вонючка всегда был далеко. В отражении спокойной воды Рамси внезапно увидел, что Вонючка это и есть он сам. И немедленно стал тонуть. Болтон отчаянно хватал воздух ртом, пытаясь дышать на морском дне.       - Утонул, утонул, - Рамси сжался от внезапного осознания безмерной утраты. - Он тоже утонул. Мы утонули.       Из морского дна к нему протянулась рука, ощупала лоб. Рамси было приятно, ладонь охлаждала.       - Все еще бредишь, - что-то мокрое и холодное легло Рамси на освежеванный лоб.       Отец снял с него кожу, наверное поэтому так жарко. Его всего вдруг начали облизывать холодными собачьими языками, Рамси нервничал, отгоняя животных: ему показалось, что когда псы слижут с него всю кровь, начнут жадно пожирать остатки тела. Но псы продолжали вместе с кровью ободранного тела слизывать всю печаль. Лизали долго, а потом улеглись рядом охранять его покой. На душе стало тепло.       Кошмары повторялись по кругу, становились яростнее собачьи языки, отец хохотал все безумнее. Но Рамси упорно шел вглубь видений, с каждым разом Вонючка оказывался все ближе и ближе, он что-то говорил ему про море и железо. Десять шагов, пять. Совсем рядом! Три! Еще немного. Русе снял с него кожу тонким лезвием. Море снесло его с ног и утопило Вонючку. Два! Вонючка совсем рядом, раскрыл объятия. Русе заколол его в спину и снял с Рамси кожу. Море утопило их всех. Один! Рамси бежал так, что кололо в боку, Вонючка распахнул объятия, его глаза светились счастьем. Еще секунда!       - У тебя глаза цвета глубокого моря, - какой-то старческий хрип, это не его молодой звонкий голос. Рамси протянул руку, касаясь щеки. - С солью. Все говорят, что нельзя пить соленую воду, но я бы выпил все море в твоих глазах.       - Чего...? - Вонючка отшатнулся от его руки, будто он прокаженный. В ногах зашевелилось что-то большое и черное.       Рамси до сих пор чувствовал, что тело было влажным от крови, торопливо ощупал себя - кожа была на нем.       - Мы умерли так давно, что твой Утонувший бог вернул мне кожу, - Рамси хрипло захохотал. Отсмеявшись, тихо запел: "Мы пойдем в поход: в море и обратно, в глубине скакать на морских коньках".       - Рамси, мать твою, закрой рот! - Вонючка зло закричал голосом Теона Грейджоя.       - Наверное, на морском дне так правильно, - голова раскалывалась, почему болит голова у мертвого. - Если ты здесь никакой не Вонючка, то и я совсем не Болтон.       Рамси повторял одни и те же строчки, от которых у Теона волосы вставали дыбом: в последний раз он слышал похоронную песнь железнорожденных перед тем как отправиться с Недом Старком в новый дом. Тогда он был едва старше Рикона и считал, что отец отдал его на воспитание. Только с возрастом пришло понимание его истинного положения. Тогда же пришла тоска. А с хриплым пением бастарда нахлынул внезапный ужас.       Теон хотел умереть у моря, чтобы его похоронили по всем обычаям, но смирился с неминуемой гибелью в лапах бастарда. Однако долгое падение смягчило широкое тело Рамси, Теон рассек себе лоб, отбил ребра и выбил колено. Милорд, казалось, не дышал, камни под ним быстро окрашивались кровью. Грейджой хотел умереть у воды на своих условиях, но боги не приняли его. Очнувшись глубокой ночью от холода, Теон долго полз в каменистую пещерку, которых было так много возле реки. Долго возился замерзшими пальцами, разводя небольшой костер. Когда жажда стала нестерпимой, Теон пополз к реке и жадно пил ледяную воду, почти захлебываясь. Вода казалась ему такой сладкой и чистой.       Рамси застонал. Теон хотел убить его падением, хотел разбить голову булыжником, придушить или просто оставить умирать на холоде. И не смог. Тащить милорда ползком задача не из легких: он едва добрался ко входу в пещеру, а пот с него лился ручьем. По каменистому берегу шел четкий след, который следовало бы скрыть, но силы остались только расстелить себе шкуру и провалиться в недолгий сон. Хрипы и рычание вырвали Теона из тревожных видений. Милорд беспокойно пытался что-то сказать и царапал себе горло. Пришлось аккуратно поднять ворох темных кудрей слабой рукой и едва ли не силой влить в разбитые губы немного воды из бурдюка. Глаза Рамси открылись, уставились на него тускло-голубыми льдинами.       - Мельницы...       Теон продолжал поить Рамси, не до конца понимая, зачем вообще это делает. Кажется, ему когда-то внушили мысль, что с милордом безопасно. Чушь собачья: Вонючка знал, что "милорд" и "безопасно" не могут находиться в одном предложении. И все же именно Вонючка спас Рамси. Теон подумал и перекатил Болтона на мех, улегся рядом и укрыл обоих тяжелым соболиным плащом. Меха уютно пахли мускусом и кожей, принц проспал до утра без сновидений.       Дни были похожи друг на друга: Грейджой таскал воду, иногда получалось поймать рыбу. Рамси становилось хуже, его била лихорадка, он все чаще бредил во сне. Теон выстрогал из большой ветви что-то похожее на чашу. Благо, ножи Рамси всегда были заточены, Вонючка точно это знал. Кусок отчаянно разодранного рубища пошел на тряпку. Рамси лежал голый и от тела его шел жар. Несколько раз в день Теон обтирал милорда ледяной горной водой, оставлял компрессы. Пришлось даже промыть глубокую рану на боку, видно швы разошлись давно.       В теплом дублете Теон казался мальчишкой, надевшим одежду отца. Прошло несколько ночей, колено укреплялось, сустав на запястье больше не болел. Рамси все еще бредил, Теон же мог теперь отправляться на охоту. Он вырезал из гибкого молодого железного дерева самодельное копье. Рыбалка стала приятнее: благодатная река кишела северной рыбой, кусты уже обросли зимней дикой ягодой, такой кислой, что язык подворачивался. Мона пришла через несколько дней: появилась на пороге пещеры, держа в пасти жирного кроля и отчаянно виляя хвостом, пока пальцы ласкали ее загривок. Теон решил сделать ее своей: слишком уж умная это собака для бастардовой своры.       Мать, пока была жива, говорила, что рыбный бульон - самое лучшее средство против хвори. Рамси, кажется, не нравился вкус, он все плевался и стонал, но Теон вливал ему в горло теплую жидкость с мелко раскрошенными кусочками рыбы. От одиночества принц рассказывал спящему милорду о жизни, которую он помнил на Железных островах. Говорил об обычаях, вспоминал мать. Моне точно нравилось его слушать, она благодарно виляла хвостом, а у Рамси не было выбора, хотя Теон сомневался в том, что тот слышит. Время шло, из-за нехитрого ухода Рамси становилось лучше: ночами он не беспокоился и не будил Теона дрожью или вскриками, жар спадал медленно, но верно. Промытую рану зашить было нечем, но она без движений и не беспокоила, спокойно затягивалась новой красивой кожей. У Вонючки таких шрамов была целая куча.       Грейджой давно убедился: наследника Винтерфелла не ищут. Видимо, леди Уолда не просто так отставляла бокалы с вином на протяжении последних месяцев, и Русе справедливо решил, что лучше законный сын, чем бастард у власти. Это означало, что Теон был свободен. Все считали Рамси умершим, вряд ли держали траур, конечно. Что случилось с Вонючкой Русе и раньше не волновало. Теперь Теон был волен выбирать куда идти и что делать. Проблема была только в том, что выбирать было не из чего и идти было некуда.       Очнувшийся от бреда Рамси внезапно напугал его. Он вроде даже смог сказать предложение длиннее двух слов, но такое путанное, что-то про глаза и соль. Мона, лежащая в ногах Болтона, радостно заскулила. Если бы Вонючка мог забыть все и так же радоваться чужому выздоровлению. Рамси хотел сделать из него собаку. Хочет, поправил себя Теон. Инстинкты вопили ему бежать как можно дальше, спасаться из рук пока еще немощного маньяка. По снегу и холоду, по неминуемо наступающей зиме. Теон с горечью подумал о горячих стенах Винтерфелла и об источнике в центре той пещеры. Он мог бы остаться там на всю жизнь. Запятнанную позором, грехами и раскаянием жизнь. Податься в септоны или черные братья? Накатило глухое одиночество.       - Я умру слишком далеко от моря, - непрошенные слезы градом потекли из глаз, оставляя соленые борозды. - Никто не будет петь по мне, когда Утонувший бог заберет мое тело к русалкам.       - Я отвезу тебя к морю, Вонючка, - Рамси прошептал, протер глаза, отчаянно пытаясь проморгаться. На вид он был бодр и свеж, даже казался благодарен. Но Вонючке все равно захотелось завопить от страха.       - Ты очнулся, - Теон был одновременно готов и не готов к этому моменту. Странно, конечно, ухаживать за больным и все равно надеяться на его смерть.       Принц боялся Рамси: все их прошлое было наполнено болью, железом и кровью. Даже сейчас без оружия, едва выживший, Болтон был опасен. Еще при побеге Теон заново поклялся, что умрет, но не позволит себя сломать.       Деймон привычным движением заправил прядь золотых волос за ухо. Под ногами лежало задушенное кнутом рыхлое тело Свежевальщика. В конюшне было темно и тихо, спящие лошади едва слышно фырчали.       - Крыса, - Аллен плюнул на синеющую лысину. Голос его скрипел, как заржавевший меч. - Знал же, что говно вместо внутренностей. А как хорохорился, лорд Рамси то, лорд Рамси се.       Общим собранием было решено выгнать Свежевальщика из телохранителей Рамси. На кой черт лысому хрену понадобилось скрывать вороного, вышедшего из леса в мыле и едва живого.       - Что остается? Он толком не рассказал ничего, - Деймон часто хмурился, на лбу уже образовывалась складка. - Лорда Русе юный лорд порешил, поскакал на север, мы прочесали Юг. Чего дальше-то делать?       Деймон не очень любил думать, от мыслительной деятельности просыпался аппетит и кости начинало ломить. После смерти старшего Болтона и исчезновения младшего думать приходилось много.       - Надо было мягче Молчуну работать, - заскрипел Аллен. - Теперь хренушки че узнаем.       - Надо в лес, - молодой Лутон стоял возле вороного коня. - Поедем по следу, пустим собак. Вороной-то вернулся. Не мог лорд Рамси просто так пропасть.       Молчун провел большим пальцем по шее.       - Типун тебе на язык, - сплюнул Аллен под одобрительный хохот.       - Весь лес рыскать смысла нет, поскачем вдоль тракта, - в животе утробно заурчало.       - Вчетвером выйдет быстро, рысаки у нас крепкие.       Из верхней башни завыла женщина. Аллен по привычке сплюнул, едва не угодил Молчуну на сапог. Тот и за меньшее мог пырнуть.       - Треклятая баба, когда заткнется уже?       - Неделю без еды уже, - у Лутона было мягкое сердце, это все знали. - Я ей иногда крохи со столов приношу, под дверь просовываю.       - Уж кому, ей-то полезно поголодать, - хмыкнул Деймон. - Если бы я разожрался до...       - Заткнись, Деймон, - дуэтом сказали Аллен и Лутон. Молчун охотно закивал.       Выехали в лес ночью, пришлось украсть собственных коней и двух крепких гончих. Замок теперь функционировал странно: войска северян расползлись по домам готовиться к зиме, мейстер все с кем-то переписывался: только и видели как вороны летают. Без лорда конюхи и кузнецы слишком расслабились, разграбили склад с припасами. Верещали девки, которые раньше были под какой-никакой защитой. На четверку бастардовой своры чуть ли не охоту открыли, одного Свежевальщика не трогали. Пришлось перебить своих же друзей.       Скакали долго под ночным небом. Лутон как всегда резво умчался вперед на разведку: молодой и верткий, у него был талант скользить невидимкой. Вот и теперь конь Лутона словно вырос из теней.       - Держитесь правее, - юноша шептал. - Видел двух разведчиков не из наших. Похожи на северян, но слепы как кроты. Поеду посмотрю, чьи они.       Голодные псины загнали какое-то животное и с жадностью рвали на куски, Деймону даже пришлось щелкнуть кнутом, заставляя их идти. Шли рысью в глубине леса, справа шумела горная река. Когда луна начала скрываться, разбили небольшой лагерь. Лутон вернулся на рассвете.       - Увидел ваш костер издали, - конь жадно лакал топленый снег. - Лучше затушить, там небольшое войско по тракту двигается.       - Амберы? - Деймон зябко поежился, затаптывая огонь.       - Нет, видел на некоторых стягах медведя, большинство идет пешком без знамен, - юноша быстро глотал громадные куски хлеба. Деймон даже подивился, как он умудряется говорить с таким набитым ртом.       - Кисло, - Аллен скорчил кривую рожу. - Лорденыш как пить дать сдох, медведи эти раскатают остальных за минуту.       - Есть предложения? - Деймон пару часов назад перекусил, но снова потянулся к краюхе.       - Да домой валить давно пора, повернем в Дредфорт, зиму-то еще пережить надо.       - Есть тропка у Долгого озера, чисто и сухо, - Лутон раньше был браконьеров и знал все тайные дороги на севере. - Перейдем и напрямик под Одинокими холмами к замку.       - Три-четыре дня, - прикинул Деймон, - окажемся дома. Что думаешь?       Молчун закивал, на том и порешили.       Санса ехала чуть позади, уже более ловко управляясь с гнедым конем. Бриенна следовала за ней неотступной тенью. На горизонте возвышался Винтерфелл. Джон понял, что скучал по замку, его теплым стенам и высоким чертогам. Одичалые нестройно плелись в конце малочисленных всадников. Они скорее признают Джона Королем за Стеной, чем покажут, что устали.       Ворота открылись, выехал одинокий знаменосец и устремился к тракту. Джон глянул на Сансу, втроем с Бриенной они поскакали навстречу.       - Винтерфелл принадлежит лорду Рамси Болтону. В его отсутствие кастеляном служит мейстер Уолкан, - лет тридцати, весь в прыщах, гонец оказался откровенно туп. - Разворачивайте войска, тогда мы не тронем Вас.       - Мейстер Уолкан ожидает нас, - Джон постарался скрыть насмешку в голосе. - Мы привезли Леди Сансу Болтон в ее законный дом.       Гонец крепко задумался и лицо его стало сильнее напоминать общипанную утку.       - Леди Болтон, - наконец-то. Всадник изобразил поклон. Сколь туп он ни был, на разномастное войско позади Джона гонец нет-нет да косился. - Прошу пожаловать домой.       Все завершилась быстро. Лучников на башнях сняли одичалые, крепкие мужи с Медвежьего острова разобрались с остальным сбродом во дворе. Когда тела убрали, а покрасневший снег засыпали, Санса въехала в замок. Второй раз с момента встречи Джон увидел ее лучистую улыбку.       Они торопливо обнялись, празднуя победу.       - Мы дома, - Джон ласково поправил на Сансе дорожный плащ. - Ты дома.       Рыжий громила отвел Джона в сторону и громко заржал собственной шутке. Леди вдохнула полной грудью. Сколько ночей Санса представляла себе Винтерфелл: торопливо снуют рабочие, переговариваясь и споря о красоте обработанной стали, садовники ухаживают за зимними овощами в стеклянном саду. Рыскают голодные коты, ворчат собаки.       - Что делать с ней? - один из воинов вытащил на площадь женщину.       - Леди Уолда? - Санса едва узнала в осунувшейся заплаканной женщине пухлую разговорчивую жену лорда Русе.       Она не просто осунулась, кожа как будто была слишком большой для тела, руки боязливо кутались в просторное грязное платье и что-то мычала под нос. Только живот будто бы остался таким же объемным. В голове у Сансы сложился пазл: еще до свадьбы с Рамси Уолда не пила вина, поливала речную рыбу сладким медом. У лорда Русе скоро будет законный ребенок. Законный, в отличие от шаткого положения Рамси, который стал Болтоном указом короля-бастарда. Если Уолда Болтон разродится сыном, все мечты Сансы пойдут прахом. Миледи торопливо обернулась на стоящего вдали Джона.       - Леди Болтон?       - Заковать в цепи, она наш пленник.       - Зачем Вам еще одна ссора с Фреями? Отпустите бедняжку подобру-поздорову в Близнецы да дайте хлеба в дорогу.       - Вы говорите про тех Фреев, которые убили моего брата и вашего короля? - Санса добавила как можно больше яда в голос. Вокруг них начали собираться другие вояки.       - Отправьте миледи в комнату, выдайте ей двух служанок, - чертов Джон! - Пусть вымоется и хорошо поест. Вечером расспросим о случившемся с лордом Русе.       Санса постучалась. Одна из сморщенных от старости служанок открыла ей дверь и поспешно склонилась.       - Миледи.       - Оставьте нас с леди Болтон, - Санса подождала. Уолда сгорбившись сидела у стола, тарелки были пусты. - Как вы себя чувствуете?       - Санса, благодарю Вас, - Уолда улыбнулась и вновь стала похожа на прежнюю стеснительную женщину. Только глаза безумно бегали по комнате. - Как раз собиралась принять ванну.       Санса резко схватила пухлую ладошку и сжала в длинных пальцах.       - Ты носишь ребенка покойного Русе?       - Д-да, - Уолда не пыталась высвободиться, только смотрела большими оленьими глазами.       - Не смей говорить об этом, - Санса шипела, тяжелый взгляд пылал. - Молчи о ребенке или я позабочусь о том, чтобы ты замолчала навсегда.       Рука дрожала от напряжения, ладошка Уолды покраснела.       - Ты поняла меня? - Санса отчеканила каждое слово. Женщина активно закивала, взгляд Сансы смягчился. - Скоро к Вам придет мой брат. Молчите о ребенке. Просите вернуться домой к семье.       Джону не удалось добиться от Уолды информации, Санса сидела позади и внимательно наблюдала за лицом женщины. Леди Болтон упрямо твердила о том, что хочет вернуться домой. Брат же пришел к выводу, что Уолда, как вдова Русе, имеет законное право на Дредфорт и Хорнвуд до совершеннолетия ребенка Рамси. Джон считал, что леди Дредфорта могла оказать поддержку шаткого равновесия на Севере. Санса едва не скрипела зубами от злости.       К утру леди Уолда исчезла. Одичалые с Тормундом безуспешно прочесали весь замок. Джон решил, что дочка Фрея сбежала домой. Только собаки сыто грели брюхо в клетках.