the big bad wolf

С самого утра Тигнари ощущал тревогу. Не ту, от которой можно отмахнуться, сочтя необоснованной, — это было сильное чувство, разгоняющее сердце и спирающее дыхание. В моменты, когда он переставал контролировать свой хвост, тот беспокойно метался — несколько раз пришлось выметать осколки снесенных со стола колб и чаш, — а уши норовили уязвленно прижаться к затылку. С утра он не знал покоя — несколько раз осмотрел Коллеи, назначил дополнительные патрули и сам то и дело подрывался обойти Гандхарву, ее окрестности и места с наиболее частыми и удушающими рецидивами зон увядания. Все вокруг разило спокойствием и благополучием, что могло значить лишь одно: ждать беды придется оттуда, куда его полномочия не дотягиваются. Сайно. Время медлительно подкрадывалось к полуночи. Дозорные, вымотанные неожиданным приступом тревожности своего главы, получили ранний отбой, и Тигнари казалось, что он шестым чувством воспринимал их тихие надежды на то, что наутро его отпустит. Он и сам хотел бы перестать метаться, не находя себе места, для него к усталости физической приплеталось и моральное опустошение — он стоически задвигал их на второй план, каждой шерстинкой улавливая нарастающее напряжение. — На-ри. Тихий голос за спиной хлопком подорвал сжимающееся в точку сердце. Титанических усилий стоило не дрогнуть, не выказать страха ни звуком, ни движением. Он не услышал шагов, не почувствовал близость. Плохо. Глубоко и медленно выдохнув, Тигнари обернулся, наполняя взгляд стальным спокойствием. Его встретили искрящие алые пропасти, исходящие холодом, опасностью и сдерживаемой агонической злостью. Медленно и без резких движений, держа ладони на виду, Тигнари поднялся, прикидывая, с чего начать. Сайно, напряженный, почти в боевой стойке, не шелохнулся, наблюдая за ним с опаской и предупреждением, едва не рычал. Он походил на дикое, обозленное животное и… что ж, вести себя придется подобающим образом. — Сайно, — кратко поприветствовал Тигнари, вкладывая в интонацию твердую уверенность. Его голос, в противовес неспокойному тревожному нутру, не дрожал и не срывался, раскрытые ладони до поры до времени опущены вдоль тела, хвост спокойно замер за спиной. — Давно не виделись. Кажется, почти месяц? — Месяц. Два дня, — пророкотал Сайно обрывисто. Шагнул вперед, медленно и шумно вздохнул, и Тигнари показалось, что он почувствовал раскаленный выдох на своей коже. — Верно, — слабо кивнул он, не отступая. — Как прошла твоя миссия? Пылающий агрессивным предостережением взгляд метнулся по лицу вниз, считывая мелкую мимику, мимолетно зацепил положение тела и наличие потенциальной опасности, вернулся к глазам. Стена колючей одержимости не спешила поддаваться, но Тигнари и не ждал этого так скоро, стоило запастись терпением. Спасибо многолетнему опыту, терпения и знаний о происходящем сейчас хватало с лихвой, чтобы не наломать дров, — как в первый раз, когда он столкнулся с таким Сайно лицом к лицу. Тогда — и Сайно не обязательно об этом знать, — он чуть не покалечил его, одним лишь чудом в последний момент признав своего. Тигнари до конца своих дней не забудет, как ощущаются искрящие элементальной энергией острые когти напротив трепещущего в страхе сердца, как выжигает душу полыхающий намерением убить позолотевший взгляд. — Миссия. — повторил Сайно, обретая каплю осмысленности. — Завершена успешно. Преступник пойман. — Я рад, — улыбнулся Тигнари в ответ, не показывая клыков. Попробовал медленно поднять руку — в ладонь тут же вонзился предупреждающий взгляд, Сайно ощерился сильнее, но препятствовать не стал, лишь продолжил следить за движением. Приняв это за благоприятный знак, Тигнари продолжил говорить, разбавляя слова неспешной жестикуляцией: — Надеюсь, после этого у тебя будет несколько дней на отдых. Я с радостью разделю их с тобой, если ты захочешь. Приготовим тахчин, поиграем в призыв, сходим в дозор вместе с Коллеи. Звучит неплохо, правда? Да, Тигнари нагло давил на все слабые места разом, но, признаться честно, после столь напряженного дня у него просто не было сил действовать более аккуратно. Он чертовски устал и хотел поскорее увидеть в любимых глазах теплые алые искорки вместо обжигающего холодом багрового марева. Когда-то Сайно сказал, что не имеет значения, о чем он говорит: самое большое воздействие на его разум оказывает сам звук его голоса. Тигнари не был бы собой, если бы спустя время не смог с ним поспорить. Имеет. Все точки, которые приносят Сайно радость в жизни, при их упоминании снимают его одержимость слой за слоем. Да, он может говорить на отвлеченные темы, хоть пересказывать свой грибной справочник, но это займет больше времени. Тем не менее, Тигнари использовал их только в крайних случаях, они воздействовали слишком резко и следующим днем Сайно чувствовал себя хуже, чем после плавного выхода. — На самом деле, — продолжил он вкрадчиво, подключая вторую руку и ненавязчиво вторгаясь в личное пространство, но пока не касаясь. — Я очень скучал по тебе, Сайно. И сейчас с радостью обнял бы тебя. А еще лучше — уложил рядом с собой в кровать и укрыл хвостом твою вечно голую спину. А потом мы… проспали бы — часов двадцать. Медленно, но верно ощерившийся волчонок терял бдительность: упускал из вида плавное движение рук, спотыкаясь об успокаивающий взгляд, расслаблял напряженные пальцы и дышал более размеренно. — Знаешь, Коллеи вряд ли скажет тебе об этом сама, так что я побуду плохим наставником и поделюсь ее секретом, — дожимал Тигнари, с надеждой всматриваясь в по-прежнему хмурые брови и сурово поджатые губы. — Она тоже беспокоилась о тебе. Попросила меня научить ее готовить тахчин и показать пару новых комбинаций в ее колоде, чтобы, когда ты вернешься, порадовать тебя любимым блюдом и провести с тобой время. Чувствуя, что его нервы и силы на пределе, Тигнари пошел ва-банк, мягко обхватывая ладонями горячие скулы и почти моля: — Давай же, Сайно. Сайно. Возвращайся, сердце мое. Резко мотнув головой, Сайно скинул его руки, отступил на шаг и зажмурился, с силой сжимая зубы. Тигнари ждал — невыносимо долгие секунды борьбы с возымевшей власть над ним могущественной сущностью. Ждал с трепетом и жаждой завершения, с глубинным неискоренимым страхом неудачи, с несгибаемой, нерушимой верой в сердце Сайно, которое из раза в раз вытягивало его из мутных вязких вод небытия к свету. К Тигнари. — Нари, — на грани слышимости разбито выдохнул Сайно, разом осунувшись, но устояв на ногах. — Прости меня, я снова… Тигнари подхватил его, крепко прижимая к себе, подрагивая от радости и облегчения, скинул шлем и пригладил спутавшиеся волосы — наконец, он мог расслабиться, почувствовать спокойствие и счастье от тяжести любимого человека в своих руках. — Тише, — дрогнув голосом, шепнул он в светлую макушку. — Расскажешь обо всем завтра, хорошо? Я все еще хочу просто обнять тебя и проспать целые сутки. Звучит неплохо, правда? — Лучше только в мечтах, — согласился Сайно, позволяя отвести себя к кровати и мягко уложить, а после — прижать к теплой груди с трепетно бьющимся в ней сердцем. Они ловили момент близости, отринув все тревоги и страхи, позволив себе забыть, что это вовсе не последний раз, когда Сайно слишком долго использовал силы Германубиса.