Shiro-Kuro

      Перед отплытием в королевство Сепия Драгон-сан говорил, что Фэнхуан, медицинский двухмачтовик Ян Лина, не останется надолго на Балтиго, но в итоге после возвращения он пристал к берегу и уплывать совершенно не собирался. Сабо было интересно почему: с Ян Лином он, конечно, близко не общался, уж больно противным был этот мужик, но все равно. Драгон-сан ему очень доверял, и это, наверное, должно было быть достаточной причиной, чтобы относиться к нему лояльно, но тот факт, что общение с ним было не очень приятным, все еще оставался.        Сабо бросил картошку в кастрюлю с громким звоном удара об стенку: еще и половины мешка не почистил… Тренировки тренировками, а дети в Революционной Армии работали так же, как и все — даже если ему уже четырнадцать лет, раз на поле боя не пускают, изволь помогать кормить солдат. Кто-то помогал перевязывать раны и зашивать больных, кто-то помогал на кухне, кто-то убирался в отсутствие других… Делали то, на что у старших не хватало времени — они тренировали новобранцев или сами готовились отбыть на один из пяти фронтов. Сабо ждал, когда Драгон-сан скажет, что он готов, и позволит присоединиться к хоть одному сражению, но он всё твердил, что пока рано — надо годик подождать. А ведь так хотелось показать, как он овладел его боевым стилем, не зря же Сабо столько тренируется каждый день?        — Сабо-кун, чисть картошку аккуратнее, — Коала забрала кастрюлю с начищенной картошкой. — Смотри, какие куски ты отрезаешь. Хочешь закончить быстрее?       — Ну, чем быстрее мы закончим, тем ведь будет лучше? — он улыбнулся, почесывая свободной рукой затылок и глядя на её недовольное лицо. Да, она с его утверждением была не то, чтобы очень согласна.       — Лучше делать медленнее, но качественнее. Тебя с таким отношение ни на какое задание брать не будут.        — Ну ты сравнила, картошку и боевое задание! — да если бы это было задание, Сабо бы не стал спешить сверх меры… Хотя, если это будет дело которое нужно сделать быстро, кто знает, может быть, будет лучше поторопиться? — А вдруг на задании счёт будет вестись на секунды.       — Вопрос вареной картошки не такой первостепенно важный, чтобы с ним спешить, — нахмурилась Коала.        — Ладно, ладно… Чищу аккуратнее, теперь ты довольна?       Срезать кожуру пришлось медленнее и аккуратнее — Коала же смотрит, наблюдает за каждым шагом, как надзиратель, иногда даже хуже взрослых. В коридоре послышалось шкрябанье больших когтей по каменному полу — кто там вдруг…       А, большая черепаха.       Это была черепаха Ян Лина, большая и со страшной мордой. Черепаха Фауст всегда сопровождала своего нелюдимого и вредного хозяина и, наверное, от него же получила свой злобный нрав — Фауст частенько норовил Сабо куда-нибудь укусить. У него пусть и не было зубов, но клюв оставлял большие красные следы, и болело жутко! Коалу и других он почему-то не трогал, и от этого становилось ещё обиднее — да подумаешь, Сабо случайно ему однажды на хвост наступил, он же не заметил!        — Привет, Фауст-кун! — Коала дружелюбно улыбнулась этой злой черепахе. — Голодный? Кушать хочешь?       Фауст поднял голову, и Коала ласково погладила его по сморщенной грубой коже. Как она его трогает, черепашья кожа же такая противная, грубая, как наждачная бумага, и шершавая — а она его гладит, как щенка.        — Да нам его нечем прикармливать, — Сабо отмахнулся, было несколько лишних кусков мяса, но их отдавать черепахе он естественно не хотел.       Фауст был плотоядный, к сожалению для многих работающих в пищеблоке. Эта гигантская черепаха ела раз в неделю, но в неё уходило столько рыбы, мяса и креветок, сколькими можно было накормить целый полк, и его, капризного, не устраивали головы креветок или рыбьи хвосты. Что это за черепаха вообще такая, она думает, что в ресторан попала что ли? Как будто им самим рыбы не хочется…       Сабо не мог дождаться, когда Фауст наконец уплывет восвояси вместе со своим хозяином — Ян Лин приплывал сюда на пару дней раз пять или шесть за год, а все остальное время находился в своей клинике в Новом Мире, откуда связывался с Балтиго через ден-ден муши. Его отсутствие на острове, на самом деле, было не так уж заметно…       Лидер отряда мобильных офицеров был настолько неуживчив, что большинство командующих его не переваривало. Сабо не раз задавался вопросом, каким вообще образом он умудрился стать лидером отряда и попасть в Революционную Армию, но этот вопрос всегда быстро забывался, потому что был не таким уж и важным.       Ян Лин казался парнем не слишком старше Сабо, но все знали, что на самом деле он гораздо более взрослый: когда Сабо было десять, ему было шестнадцать, когда ему было двенадцать — Лину все еще было шестнадцать. Когда им с Коалой будет по двадцать, он все равно останется шестнадцатилетним, и умирать от старости он будет в шестнадцатилетнем теле.       Слухи ходили, что его кто-то проклял, поэтому он вечно молод, а Драгон-сан говорил, что это все последствия действия дьявольского фрукта, которым Лин пользовался. Он просто застрял во времени от своего плода — в это верилось, в конце концов, его собственная младшая сестра выглядит старше лет на десять.        Черепаха по-хозяйски ходила по кухне. Коала на это только умилительно хихикала — ей этот монстр нравился, даже если у него когти были длиной с саблю, и сам он был неповоротливый и наглый.       — И надолго Лин-сан решил остаться?        Чем скорее он уплывет, тем скорее Фауст отправится с ним, и больше не надо будет ждать внезапного нападения со спины.       — Ой, я не знаю, — Коала на вопрос парня покачала головой. — Ты же знаешь, он не очень коммуникабельный.       Да, настолько, что к нему в кабинет в медсанчасти никто не может войти в немытых ботинках, потому что Ян Лин абсолютно не терпит грязь, и в ответ на простой вопрос нужно быть готовым получить порцию словесного яда. За подобное отношение Ян Лина и не жаловали здесь, хотя знали, что в своей работе он хорош.       В целом, Революционная Армия не была полна абсолютно хороших людей… Слишком много факторов, от которых сердце черствеет, покрываясь каменной коркой — они на войне, как никак, и время на сентиментальность и ласку не сказать, чтобы было. Когда видишь смерти людей… Тяжело сохранять добродушие.       — Драгон-сан снова поплыл в Сепию, — Коала взяла нож и села рядом, споласкивая грязную картошку в ведре с водой и принимаясь срезать шкурку. Помочь решила? — Видимо, вернется, когда заберет всех желающих повстанцев.        — Опять его не будет, накрылись мои тренировки медным тазом, — Сабо разочарованно вздохнул, взяв следующую картошку. Уже пальцы все грязные от нее…        — С Хаком потренируйся, это такая проблема?        С Хаком он уже и так дрался на равных, это было, конечно, не то, чем когда удар ставит Драгон-сан, но выбора не было. Все равно ждать, когда он вернется, а дорога отсюда до острова на стыке Гранд Лайн с Вест Блю довольно неблизкая.        — Ладно, у меня теперь все равно выбора нет… Буду дальше чистить картошку, — Сабо бросил картошку в кастрюлю и снова устало вздохнул, на что Коала раздраженно фыркнула:        — Ну сколько можно вздыхать, как будто в первый раз чистишь. Фауст, укуси его.       Фауст открыл пасть, Сабо поежился и отодвинулся подальше — блин, она же знает, что он больно кусается! Конечно, Фауст же Коалу никогда не кусал… Девушка рассмеялась.        — Испугался черепахи?       — Не боюсь я его! — Сабо посмотрел на Фауста, тот ответил широко раскрытой пастью. — Давай решим все мирно, просто не подходи ко мне, ладно? Смотри, у меня нож. Я вооружен.       Фауст поднял лапу. Да все и так знают, что у него когти как ножи, не надо сейчас ими угрожать!        — Ладно, Фауст, дай ему картошку дочистить, — посмеивалась Коала. Черепаха её почему-то послушалась и отступила, ковыляя к выходу из пищеблока. Ну почему к нему одному у этого животного такое отношение?!       Вдвоем закончить работу удалось куда быстрее, чем в одиночку. Вскоре несколько кастрюль картошки было почищено, и Сабо смог вздохнуть с облегчением. Наконец-то удалось вымыть руки — под холодной водой чёрные разводы оттирались хорошо, только немного грязи оставалось под ногтями. Это потом уберет — зубочисткой или лезвием, они все равно снова испачкаются.        — Сабо-кун, может, сходишь и позовешь Лин-сана на обед?       Хотелось бы спросить, почему Коала сама не сходит, раз он к ней так снисходительно относится, но язык не повернулся — опять за щеку схватит, как на той неделе, а ведь щека от этого потом еще пару дней была красная.       — Ага, — идти в медсанчасть не очень хотелось, но что поделать. — Сейчас схожу… Надеюсь, эта черепаха к нему не вернулась.        — Господи, это всего лишь черепаха, — Коала покачала головой.        — Ты его морду видела?       — Иди уже!       Его вытолкали из кухни почти насильно, и захлопнули дверь: да, она разозлилась… Ладно, ерунда.       Медсанчасть находилась не так далеко от пищеблока — всего пара коридоров, и ты на месте. Дверь в кабинет Ян Лина, не особо любящего, когда его беспокоили, была плотно закрыта, без стука просто невозможно войти. Можно было проскользнуть через окно, но Сабо знал, чем ему это грозит. Придется вести себя, как хороший парень.       На настойчивый стук никто не ответил — Сабо приоткрыл дверь, заглядывая внутрь, но длинноволосого заносчивого доктора там так и не обнаружил. В помещении сильно пахло спиртом — Ян Лин тщательно протирал им все поверхности ради полной стерильности — лекарственными травами и чем-то ещё: Сабо не знал, как описать этот запах, но этим чем-то всегда пахло, когда открывали походную аптечку.       Тихо-тихо капало нечто желтенькое в капельнице и висел увлажнитель воздуха у стены. Здесь царил легкий полумрак, может быть, от того, что яркие медицинские лампы в отсутствие хозяина были погашены… Странная атмосфера. Гнетущая. Но похоже, все медицинские комнаты были такими, ведь радоваться тут особо нечему. Здесь люди болели, умирали и горевали…       Настолько чисто, что даже пылинку заметишь — у Ян Лина всегда царила педантичная чистота, и уборка была первым делом, которым он занимался, приплывая. Половина комнаты, та, что с окном, была огорожена большой бумажной ширмой с красным летящим фениксом — он её из Юэ Ся привез, она была красивая… Только обычно стояла у стены, а теперь растянута поперёк комнаты. Может, там кто-то лежал? Наверное, Сабо надо было уже уйти, раз уж Ян Лина он не нашел, но было любопытно, что за ширмой.       Он слегка отодвинул её и заглянул в щель. На кушетке под белым покрывалом лежала девушка с черными-черными, как беззвездное ночное небо, волосами. Такой глубокий черный цвет… Не похоже на цвет вороньего крыла, нет, этот был другой… Черный словно бездна, как сама чернота, и блестящий, словно шёлк. Её волосы казались ещё чернее на фоне белой, как лепестки лилии, кожи и белой одежды.        Лицо было бледное-бледное, практически мертвое. У Сабо в голове промелькнула мысль, что похоже, это труп, но их в таких местах не хранят, еще и на капельнице держать. Значит, все-таки живая… Возможно, скоро умрет?       — Не трогай ничего без перчаток, — от голоса Ян Лина все тело дернулось. Нельзя заходить со спины и так пугать! — И я сто раз говорил мыть обувь прежде, чем заходите на мою территорию, или босиком ходить.        — Я вообще пришел, чтобы позвать обедать! — встрепенулся Сабо, отходя чуть назад, прямо к кровати таинственного мертвеца. — А вас здесь не оказалось.       — Ходил за водой, — словно в доказательство он поставил на стол большой графин с водой и, вытерев руки об сложенное аккуратным квадратом полотенце на тумбе, надел тонкие синие медицинские перчатки. — Подойду, как только закончу с работой.        — Ладно… Она мертва?       Сабо снова посмотрел на девушку — та лежала неподвижно, даже непонятно, дышит ли. Только если потрогать, вдруг тело тёплое…       Ян Лин взял какой-то порошок, смешал с водой и добавил в капельницу.       — Жива, и скоро даже проснется, — он посмотрел на вены девушки и потрогал пальцем приклеенный пластырем катетер. — Возможно, завтра или послезавтра. Степень отравления была высокая, и противоядия потребовалось много.        — Она болеет? — Сабо слегка отошел от кровати, все-таки неизвестно, заразна ли эта болезнь или нет. Лин продолжил возиться со своими склянками:       — Болеет. Но поправится.        — …. Я имею в виду, чем она болеет то?       — Она не заразна, не бойся так, — хах, да он и не боится… Наверное. Ну просто не очень хочется чем-то внезапно заболеть, он ещё хочет, чтобы его на задание взяли. — Пылевая лихорадка. То, из-за чего вас не взяли в Сепию.        — Это которой болеют все, кто младше шестнадцати лет, да? — вспомнил Сабо. Они с Коалой очень хотели на поле боя, но так как опасность заболеть для них, ещё подростков, была двойная, их не взяли. Сабо тогда очень расстроился, все-таки, Драгон-сан из-за этой поездки надолго приостановил их занятия.       — Да, она, — Лин продолжал возиться с лекарствами. Когда он уже закончит… Ладно, все равно ему сказали доктора только позвать, так что и уходить можно было, да?       Только он хотел выйти из кабинета, как со стороны кровати послышался тихий болезненный стон. Парень обернулся: вот это она вовремя очнулась. Или это предсмертный стон?..       — А я только завтра ждал, — Лин тоже обернулся, отошёл от своего стола и зашел за ширму, присаживаясь на край кровати. Девушка чуть пожмурилась и открыла глаза. — С возвращением с того света. Десять дней проспала.        С кровати послышалось невнятное бормотание, сопровождаемое небольшим кашлем. Лин закатил глаза:       — Вот когда в себя придешь, тогда расскажу, и где ты, и что с островом, а сейчас ешь и спи. Яд ещё не полностью вывелся.        — Она ожила? — Сабо все-таки решился подойти поближе.       Он выглянул из-за плеча Лина — девушка и правда открыла глаза, пока еще немного мутные, но все же живые. Доктор махнул рукой:       — Можешь передать, что я не приду. Раз пациент очнулся, его нельзя оставлять одного.        — Отдать вашу порцию кому-то другому? — ну, не пропадать же еде. — Ладно, как скажете…        Может, Сабо сам ее съест. Девушка так и лежала, ни живая, ни мертвая.       — Ну, брысь отсюда, — доктор снова помахал рукой и приложил ладонь к её лбу: — После лихорадки начался упадок, но это на пару дней…        Пора было идти обедать… Раз уж этот наглый врач отказался. И все-таки, повезло той девчонке, что она очнулась. Хоть и была все еще похожа на ходячего мертвеца.

***

      Прошло несколько дней — самовлюбленный доктор стал появляться в коридорах всё реже и реже, хорошо это или плохо. Возможно, это было связано с его таинственной пациенткой, кто знает, но черепаха тоже стала меньше появляться, и это Сабо радовало. Лучше бы было эту черепаху вообще на черепаший суп отдать, но это так… Вряд ли подобное одобрят, все-таки были те, кому нравилась противная черепаха.       Ладно, Фауст нравился почти всем, это у них с Сабо была тихая война, а так он никого, кроме него, и не трогал, гад! Он же животное, «забавная черепаха», которая чуть ему палец не откусила, потому что тот на него случайно наступил. Ну, не увидел его Сабо и что теперь? Все животные такие злопамятные? Или только черепахи…       Сейчас они почти не видятся, и черт с ним, можно хоть вздохнуть спокойно. Сабо занимался своими делами — учился, помогал на кухне, тренировался в ожидании, когда же Драгон-сан наконец вернется, но четырехмачтовик с драконом на горизонте всё не показывался: ну да, чтобы сплавать туда и обратно, ему нужно дней двенадцать, не меньше.       Ну когда же… Когда же его наконец-то возьмут на задание?        Сабо хотелось продемонстрировать то, чему он научился за это время в реальном действии. Хак часто хвалил его, Сабо с самого начала знал, что умений у него больше, чем у всех остальных детей, попавших в Революционную Армию. Он и учился быстрее, рвался к знаниям практическим и теоретическим, поэтому умел и знал больше многих, за это взрослые его отмечали, хвалили, но в бой все равно не брали — «рано». Рано… Но ему же уже четырнадцать!       — Лин-сан опять обед пропускает, — Коала тяжело вздыхала. Она, наверное, единственная, кто так хорошо к этому врачу относится… — Сабо-кун…        — Позовешь его обедать, да? — тут же продолжил парень, откинувшись на спинку стула. — Он не придет, у него ведь «пациент».       — Но нельзя губить себя из-за пациента, — она надула губы, подпирая щеки ладонями и упираясь локтями в стол. — Он же мне сам говорил, а теперь так себя ведёт…        — Ты единственная, кто с ним так ладит, — пожал плечами Сабо. — По мне так он слишком душный. Ну, только ты ему об этом не говори, ладно?       — Чем занимаетесь, молодежь? — на плечо Сабо шлепнулась мускулистая смуглая рука. Он резко обернулся, высокий мужчина в чёрных очках громко рассмеялся: — Что, испугался? Вот поэтому ты пока на фронт и не попал.       — С возвращением, Резеф-сан! — Коала радостно улыбнулась, её похлопали по макушке второй рукой. Заместитель Ян Лина, второй человек в мобильном отряде был намного более приятным и добродушным, чем его начальник… Ну, по мнению Сабо. Так значит, он вернулся? — Вы надолго?       — На пару дней, и отбуду в Норт Блю, — Резеф пожал плечами и широко зевнул: — Только отосплюсь, отъемся, и обратно на фронт…        — С возвращением! Как там дела на фронте? — решил поинтересоваться Сабо.       — Не знаю, как у остальных, но мы на севере отбили остров, — он лениво, как кот, потянулся и повёл широкими мускулистыми плечами. — Оружия, конечно, ни черта нет…        — Оружия нам никогда не хватает, — пожал плечами Сабо. Да, это была действительно частая проблема в Армии, когда людей было много, а оружия мало. Хоть многие и умирали на фронте, все равно… — Что насчет спарринга, Резеф-сан?       Его резко схватили за шею, гигантский кулак растер макушку до боли, над ухом послышался громкий утробный смех:       — Вот когда ты освоишь хаки наблюдения так, чтобы никто не подошёл к тебе со спины, тогда я подумаю!        — Эй! — Сабо начал вырываться: крепкие у него руки были! — Я уже в процессе! Это значит «нет», я прав?       — Давай завтра с утра, я только с корабля, хочу пожрать и завалиться в койку.       Фьюрион Резеф был похож на большого кота — да и его дьявольский фрукт делал его ещё больше на кошку похожим. Ладно, завтра так завтра… По крайней мере, он не полностью отказался! Резеф так редко бывал здесь, что когда ещё получится помериться силами. Сабо нравилось тренироваться против обладателей дьявольских фруктов, в конце концов, силы у них могут быть самыми разными и непредсказуемыми. Даже не смотря на то, что Зоан был, наверное, одним из самых примитивных — с превращением в животное.       — А где Лин? — огромная рука наконец перестала сдавливать шею. Сабо прокашлялся и поправил немного помятую рубашку.       — У себя, наверное, — Коала снова обреченно вздохнула. — Он нас не слушает, почти не выходит, все время работает…        — У него там была мертвая девушка, — произнес Сабо, снова прокашлявшись. — То есть, не мертвая… Но она была чем-то больна, да.       — Ах, вот как, — Резеф размял кулаки и надавил ладонью на толстую, как у быка, шею до хруста: — Опять он за своё… Ну давайте вытаскивать змеюку из логова. Сабо, возьми вон ту хрень и в медсанчасть.       Он кивнул на большой кусок глины прямо за окном.        — Зачем мне брать… Глину? — недоумевающе спросил парень. Резеф спустил тёмные очки на кончик носа и весело ему подмигнул:       — Знаешь, как лисы занимают барсучьи норы? — Сабо недоуменно вскинул брови. Мужчина щелкнул его по кончику носа, заставляя отступить на шаг: — Чтобы барсук покинул нору, нужно устроить в ней хаос.        — О, точно! — Сабо щелкнул пальцами, сам не зная, почему. Будто ему кто-то уже говорил про барсучью нору… Хотя сам парень не помнил, видел ли вообще барсука вживую.       Возможно, видел… Да, кажется, да, просто не очень хорошо помнил, но он точно знал, как выглядят барсуки — похожи на скунсов, только толстенькие, неповоротливые и визжат, как поросята… Он точно их видел. Только не помнил, где, когда, при каких обстоятельствах. Помнил громкий смех, но не мог понять, кто смеялся…       Его похлопали по плечу, вырывая из нахлынувшего потока мыслей:       — Тогда жду тебя у кабинета.       Резеф ушёл неторопливо, вальяжным шагом, засовывая руки в карманы больших шаровар. Глину надо взять, да…       На Сабо часто накатывали подобные приступы дежавю, когда он чувствовал, словно уже делал что-то до этого, видел об этом или слышал. Врачи сказали, что это последствия амнезии: старые воспоминания дают о себе знать. Возможно, таким образом он скоро вспомнит о себе всё — чем старше парень становился, тем чаще случались подобные приступы, нарушая покой, словно показывая, что он сейчас — неполноценный, всего лишь часть себя прежнего. Такие мысли Сабо пытался от себя гнать сразу — он был самим собой, с памятью, или без памяти.       Он продолжал оставаться Сабо… Пусть даже временами и не был уверен, действительно ли это его имя.       Он схватил с улицы самый большой кусок глины и поспешил следом за Резефом. Тот стоял прямо напротив двери, что-то насвистывая себе под нос, увидев Сабо, его выражение лица изменилось.       — Лин-чан, папочка Резеф вернулся.       Он елейно улыбнулся, без стука приоткрывая дверь. Изнутри послышалось раздраженное «пошел к черту». Сабо широко улыбнулся: вот такое он действительно любил.       Резеф взял из рук Сабо глину и резко распахнул дверь настежь:       — Если ты сейчас не поднимешь свою тощую задницу и не пойдешь в столовую, у тебя на стене появится шикарное глиняные пятно.       Он подбросил кусок глины в воздух, лицо Ян Лина, красивое, как у молодой девушки, а не как у взрослого мужчины, испуганно перекосило:       — Ты больной?! Не приноси грязь в мой кабинет!       — Я считаю до трёх!       Счет, в общем-то, не понадобился: Лин рванул вперёд, хватая гигантскую руку, кусок глины отлетел в стену коридора, и вторая смуглая ладонь ухватила его за длинные зеленовато-черные гладкие локоны. Это была победа Резефа, абсолютная.       — Мы пошли, — снова засвистев, Резеф закинул Ян Лина себе на плечо и зашагал в сторону столовой.        Сабо даже сообразить не успел, только присвистнул им в спину, на что Ян Лин бросил в его сторону злобный взгляд, полный чистой и необъятной ненависти.        — Что так смотрите? Я могу еще глины в ваше отсутствие принести.       Доктор в ответ прорычал что-то злобное, но из-за громкого смеха Резефа разобрать ничего не удалось и, наверное, к счастью. Не хотелось слушать Юэсянские проклятья.       Дверь в кабинет осталась раскрытой нараспашку. Там царил точно такой же полумрак, шел запах спирта. Сабо словно заманивало в это помещение. Он хотел просто уйти, но вспомнил про ту мертвую девушку, точнее, ожившего мертвеца. Она же все еще там, раз Ян Лин все время сидел в этом помещении с тех пор, как она очнулась?       Сабо зашел внутрь и заглянул одним глазом за ширму — сегодня она уже сидела. Откинув голову на подушку, она сидела, повернув голову к окну, из которого можно было увидеть лишь груды белой глины на сплошь покрытом ею острове. Просто неподвижно сидела, повернутая туда, как статуя или манекен… В таком положении даже лица не было видно.        — Привет, — Сабо решил подать голос, чтобы не смотреть на нее, как истукан. — Вижу, сегодня тебе уже получше.       Она вздрогнула всем своим хрупким телом и обернулась — по бледным щекам тянулись две длинные тонкие мокрые дорожки.       — Здравствуйте…       Не так давно бледные, как полотно, а теперь розовые, как лепестки вербены, губы растянулись в доброжелательной, но больше похожей на мученическую, улыбке. Голос такой слабый, дрожащий, словно сейчас оборвется, как натянутая струна.        — Как поживаешь? — Сабо вдруг стало неловко от ее вида, так же он себя чувствовал, когда общался с тяжело раненными. Те, кто был в шаге от смерти, казались хрупкими, как покрытое трещинами стекло: тронешь, и все рассыплется так, что не соберешь.       Девушка слегка поклонилась:       — Прошу прощения за беспокойство.        — Чего? — Сабо переспросил, не очень поняв, о чем она говорит. При чем тут беспокойство, он же просто спросил о её самочувствии? Он не имел в виду ничего такого…       — Мне жаль, что заставляю тратить на себя время и лекарства…       О боже, что она несёт.        Сабо вдруг почувствовал себя неловко, теперь это не как сидеть перед умирающим, а еще и тем, кто потихоньку сходит с ума. Может, ее так лихорадит? Кто вообще в здравом уме будет извиняться за то, что его вылечили, что потратили лекарства… Наверное, надо было перевести тему.        — Похоже, ты чувствуешь себя чуть лучше.        Да, в сложившей ситуации это звучало, как издевка. Учитывая, что она извиняется за лекарства… Сабо просто не знал, что еще сказать — подобрать слова было так тяжело, будто разом говорить разучился под этим грустным полуживым взглядом. И убежать тоже нельзя, это как оставить умирающего в одиночестве…       — Давай знакомиться? — надо отбросить вопросы о её самочувствии, все равно ничего толкового не услышит. — Как тебя зовут?        — Имя?.. — почему-то на её лице вдруг отразился испуг — лёгкий, почти незаметный, и лишь на мгновение, но все-таки испуг. — Я… Этель.        — Классно, я Сабо! — он протянул ей руку в приветственном жесте. — Приятно познакомиться.       Этель нерешительно вложила свою ладошку — маленькую и слабенькую — в его — широкую, даже слишком для такой крошечной руки. Прохладные подушечки её пальцев коснулись ладони — ого, какой контраст, у неё холодные руки, а у него всегда были горячие.        — Я тоже… Рада знакомству…       Ее голос слабый, как колокольчик на ветру, и не поймешь, это из-за того, что она тяжело болела, или потому что нервничает. И по выражению лица не поймешь — губы у неё улыбаются, а глаза будто расплакаться готовы.        — А, у меня же рука грязная! — Сабо резко убрал глиняную руку в сторону. Этель посмотрела на свою ладошку, на ней остался четкий кремово-белый отпечаток. С розовых губ сорвался едва слышимый смешок.       — Теперь руки мыть… — она подалась вперёд, видимо, намереваясь встать, и тут же упала головой обратно на подушку. — Ох…        — Извини, я сейчас салфетки поищу.       Сабо подскочил к столу в поисках чего-то, чем можно было вытереть грязь. Взгляд упал на то идеально сложенное полотенце, которым Ян Лин выбирал руки в прошлый раз — оно все так же лежало аккуратным квадратом на том же месте… Ну, раз уж его все равно после этого прибьют, терять уже было совсем нечего. Сабо взял полотенце, стирая глиняные пятна с рук, потом вернулся к больничной койке и протянул полотенце Этель.       — Спасибо… — она протерла ладони, озираясь по сторонам. — Куда положить…        — Отдай мне, я его уберу, — Сабо протянул руки к полотенцу. Оно снова перекочевало к нему, но только для того, чтобы быть свернутым в комок и выброшенным в окно: — нет полотенца, значит нет проблемы.        Этель на это никак не отреагировала, похоже, ей было не до несчастного полотенца, выброшенного в окно. Ещё недавно улыбаясь, сейчас она снова уставилась на белый пейзаж за оконными стёклами, а ведь смеялась минут пять назад… Сабо думал, как продолжить разговор, но с другой стороны, может ему лучше уйти и оставить ее наедине? Его присутствие, скорее всего, ее нервирует. Он едва знакомый ей человек, а присутствие незнакомцев, тем более, слишком настойчивых, может испугать — Сабо помнил, какими испуганными приплывали сюда дети, которых рекрутировали. Они все были не в лучшем состоянии тела и духа. Да и есть уже, в конце концов, хотелось, он так сам, сидя с ней, обед пропустит.        — Ну, ты отдыхай тогда, — Сабо встал со своего места. — Не буду мешать, а то сейчас вернется Ян Лин, и мне придется получать по самое не хочу.       — Хорошего вам дня, — она продолжила смотреть в окно. Как же неловко… Лучше бы сейчас зашел Ян Лин и сам выгнал Сабо.       Он задвинул ширму и, стараясь шагать потише, покинул пропахший спиртом кабинет — блин, как будто преступник какой-то. Надо бы в столовую сходить, может, там еще что-то осталось и ему не придется голодать до самого ужина. Сидеть и слушать завывания пустого желудка ужасно не хотелось!       — Ты что там делал.       Вот и проблемы. Ну да, Лина он как раз сейчас и ждал, только вот хотелось отойти подальше от кабинета до его возвращения.        — Сидел, — Сабо не растерялся. — А что, запрещено?       Доктор в ответ закрыл рукой лицо и, раздраженно сведя брови к переносице, вздохнул:       — С ней все в порядке? С тем ребёнком.        — Если так можно сказать, — честно ответил Сабо. Он не видел смысла лукавить в данной ситуации, Ян Лин ведь сам все увидит. — Но выглядит она плохо. Как будто на смертном одре, как к нам с фронта возвращались.       — Не удивительно, — Лин посмотрел в сторону двери в кабинет. — Её нельзя оставлять в одиночестве. Она ещё не до конца осознала.       — Осознала? — странная какая фраза. — Что осознала?       — Что жива.        Сабо не знал, что ему ответить. Было ли у него что-то подобное? Проблема в том, что Сабо этого не знал. Сабо не помнил. Только помнил, как у него жутко жгло и болело лицо, и как сильно он боялся возвращаться домой. Осознание того, что ты жив… Как его можно достичь, как оно ощущается. Для него это было непонятно — он жив, потому что… Ну… Дышит, двигается, разговаривает, разве это не значит быть живым?        — Я не видел смысла с ней сидеть, — проговорил Сабо, немного помолчав. — Она не была в настроении, чтобы с ней кто-то находился.       — Иногда простое присутствие в помещении кого-то иного может спасти человеку жизнь.       Ян Лин прошел мимо, больше ничего не говоря, только поджал губы, открывая дверь кабинета и исчезая в дверном проёме. Сабо проводил мужчину взглядом и пошел в противоположном направлении, в сторону буфета, чтобы поесть.        Его слова из головы не выходили. Спустя пару дней ноги сами привели Сабо к окну кабинета Ян Лина — для этого пришлось обойти здание вокруг, но того стоило. Этель все еще сидела там, в том же положении, что и тогда, бледная, как белая лилия на могиле, и такая же печальная. По её светлым щекам бежали узкими дорожками прозрачные хрусталики слез.       Кажется, в тот момент Сабо наконец понял истинный смысл той самой последней фразы самовлюбленного доктора.