***
После Калифорнии путь лежал в штат Техас. И после маленьких городков Сан-Антонио казался прямо большим городом: с толпами пешеходов и 20-этажными разноцветными домами, похожими на нью-йоркские небоскребы. Его посещение с посещением Луизианы у Августа слилось в один пестрый яркий, как единый вихрь, микс, от которого шла кругом голова. Но в Новом Орлеане, где всё, несмотря на цветастую веселую обертку, было пропитано смертью, Хольт впервые задумался о конечности всего сущего, их путешествия и…себя самого. Вечером, глядя из окна отеля на гуляющих на фестивале джаза людей, он внезапно ощутил в себе особо острое желание выбраться с Габи и Мико на местный движ, потому что чем ближе подходил конец трех месяцев их отпуска, тем страшнее ему становилось. Что будет дальше? И что было бы, не приди Габриэла тогда и не уведи его от прежнего пути? Ответов ноль, но их знать Августу, пожалуй, и не надо. Для личного спокойствия. Он докуривает, выкидывает сигарету и ведет девчонок послушать блюз, R & B и афро-карибские мотивы прямо на улице. Аппетит приходит быстро, они перехватывают пару вкусных аппетитных южных блюд и пропускают вперед танцующую процессию. Хольт невольно вспомнил пустынный фестиваль; только там народ тебя также без твоего явного согласия тянул танцевать в общую толпу, как само собой разумеющееся. Мико они еле загнали спать в тот вечер. Сами задержались в коридоре отеля, и что-то в тот момент поменялось: теперь Габи целовала его в шею. Она прижимала его к стене, пьяно смеялась, терлась лбом о его лоб, потом носом о нос. Когда она перешла вновь на его шею, укусив после кожу где-то в районе ключиц, Август ощутил непривычное томление в теле и слабость в ногах. Вот уж странно было передавать кому-то контроль с его ярко выраженной доминирующей натурой. Но и останавливать Габриэлу совершенно не хотелось. — Габс… — Он задыхался, вытягивался вдоль стены, Габи давила сильнее грудью на его грудные мышцы, а потом вновь забирала во влажный горячий глубокий поцелуй. Её ладонь нашла его член, выпустила тот из джинс и, блять, это было так горячо, нужно и быстро, как она доводила его рукой, что Август… Август начал искрить. — Август? — Габриэла остановилась. Её тяжелое влажное дыхание опаляло ему скулу. Большие глаза вопросительно с тревогой смотрели в успевшее загореть лицо. — Нормально. — Он тяжело дышал, пытался успокоиться. Руки дрожали, старый экзоскелет барахлил и всё-таки Август, даже против его воли, чуть кольнул Габриэлу электричеством. — Дай мне минуту. — Может, нам тогда лучше?.. — Нет. — Он на неё прямо посмотрел. — Только не останавливайся. Его решимость и явное желание заставили её с едва заметной заминкой продолжить. — Постарайся расслабиться, — она шепнула ему на ухо. И пускай Габи понимала, что это глупо, об этом просить, и что Август и без того пытался, иного в голову не пришло. Следом она поцеловала его в ухо и прикусила с оттяжкой мочку. Ладонь задвигалась быстрее. Это было до искр под веками. Резко, хорошо, словно они были два подростка, переполненных гормонами. Необычное чувство. Габи тихо смеялась, уперевшись лицом в его плечо. Они оба тяжело дышали. Но оргазм из них получил в итоге только один. Непорядок. Август прижал её к противоположной стене толчком. Появилась идея, как расслабиться, спустить стресс и «отблагодарить» Габс за старания. Он повел порывистую сильную цепочку поцелуев от её груди к самому низу живота. Габриэла задрожала. Стала цепляться за стенку. Потом уже за него. — Август… — Постарайся не упасть, — подтрунил он её, глядя снизу вверх с отчетливой насмешкой, и вот её шорты оказались резко сдернуты вниз вместе с бельем. Август припал губами к заметно набухшим половым губам и взялся Габриэлу крепко вылизывать. Плевать, что мог кто угодно припереться и заметить их. Главное, как она надрывно стонала, как она дрожала и плавилась рядом с этой чертовой стеной, как он до недавнего времени. Думала, что переняла полностью над ним контроль? Что ж, это чувство было иллюзорным. Но Август хотел доказать не это. Он хотел сделать ей приятно, своей женщине, которая умоляла его голосом, телом, своими тесно сжавшимися вокруг его языка стенками, чтобы он не останавливался. Август сгреб в кулаки вместе с бельем шорты Габриэлы, обхватывая вместе с тем её ягодицы, и буквально впился в неё. Послышался вскрик. Она по стене едва не размазалась. В один момент ноги так её повели из-за оргазма, что Хольту, едва он чуть отпрянул, пришлось Габриэлу из своего положения держать. Голову его зажали невольно между бедер. — Габс, блин, стоять! — Он хлопнул её по бедру. — Я, конечно, хорош, но не готов умереть из-за своего умения отлично женщине лизать. Позади него выросли уже знакомые лианы. Габриэлы оперлась об них руками. Она вдруг начала очень громко хохотать. — Сам виноват. Если ты думаешь, что после их забористого пойла и твоего языка я смогу выстоять, ты слишком хорошего мнения обо мне и моих физических данных, Август. Он обнял её крепче, прижался лицом к одному из смуглых бедер. Габи до сих пор чувствовала, что его губы были влажными из-за неё. Выпрямившись наконец возле стены и осторожно взявшись перебирать волосы Августа, Габриэла вдруг произнесла. — Я люблю тебя, Август. Первым из них двоих это сказал он. И ей было важно…сказать наконец это тоже в такой ситуации раньше него. Он наконец встал с колен, оттер тыльной стороной ладони рот и, посмотрев ей прямо пронзительно в глаза (его собственные словно озарились искрой), притянул Габриэлу к себе для глубокого поцелуя. Его пальцы вплелись в её волосы на затылке, притягивая её сильнее, и Габи… Габи сходила с ума от того, как он это делал. — Я тебя тоже, Габс. Чарльстон, Южная Каролина, будто сошёл со страниц романа «Унесенные ветром». Август сам не читал, так Габи сказала, но даже у него было на слуху, что в его экранизации играла Вивьен Ли и Кларк Гейбл. И он видел парочку кадров оттуда, когда его перевыпустили в цвете, поэтому примерное представление, насколько здесь давно ничего не менялось, у Хольта было. Когда они снимают там домик, Август думает, что пришла пора поговорить с Габи о том, о чём он так долго умалчивал. Потому что молчать не осталось банально ни времени, ни сил. С каких пор он перестал быть таким…сильным? И не мог (не хотел?) тянуть взваленную на него ношу в одиночку? — Нас нашёл Трэнк. Когда Габи это слышит, она так и застывает рядом с Августом. Сразу видно, что на её лицо набегает тень страха. Август специально ушёл на задний двор их временного жилища, чтобы не смущать своим хмурым подавленным состоянием Мико и не заставлять гадать Габи. Но Габи очень хорошо улавливала изменения в его настроении, особенно после последних месяцев, проведённых вместе. Она его сама нашла, сама пришла. Сама робко сейчас села рядом. Они сидели под тентом, закрывающим обеденный столик со стульями от солнца. Перед глазами стояли тихое вечереющее небо и ухоженная клумба с пестрыми сладко пахнущими цветами. — И… Что он хочет? Логично было предположить, что всех их уложить после Асулбурга. Но нет. Он хотел возвращения Августа обратно на место главы компании, потому что один не справлялся. Сука, какая же жизнь неприятная все-таки и смешная штука — даже если хочешь уйти от старого места, оно всё тянет и тянет к тебе свои руки, пока не поймает и не скрутит, как беглого преступника. — Хочет, чтобы я вернулся. Габриэла не знала, что на это сказать. На всё это. На то, что Трэнк все-таки отыскал их. На то, что он не убил никого из них, возможно, только потому, что Август ещё не дал ему окончательного ответа. На то, что их новая, пускай и не идеальная жизнь, была снова под угрозой. Она обернулась и посмотрела назад, в дом, где сидела Мико и смотрела телек. Габриэла ощутила прилив тошноты. — И, конечно же, ему нужна Мико, — проследив ход её мыслей и взгляд, добавил Август, вздыхая. — Без неё они тоже не справляются. Оперенные совсем вышли из-под контроля. — И… Что ты думаешь обо всём этом?.. Ты хочешь вернуться?.. — Она спросила его с опасением. Август не знал, чего он хотел. Он с силой взъерошил затылок и сжал его пальцами, спрятав лицо в свободной ладони. Он не в первый раз стоял на перепутье, но впервые не ведал до конца, что с ним делать. Куда пойти. И главное как сделать так, чтобы Трэнк не навредил Габриэле и Мико с его нездоровым интересом к оперенным? — Я не знаю. — Он ответил честно. — За три месяца здесь я как-то… Одомашнился, что ли. Меня не тянуло обратно в моё кресло, потому что я наконец-то начал видеть сестру и делать хоть что-то, чтобы она улыбалась. Потому что у меня наконец появилась ты. — Август посмотрел на Габи поверх плеча. — Но Трэнк нашёл нас. Значит, мы не смогли до конца от него скрыться. Остаётся два варианта: продолжать бежать от него или… Габи его поняла. —… или бороться. — Ну вот, ты сама всё понимаешь. Если вернёмся, рисков будет очень много. Но, быть может, мы сможем выстроить жизнь как захотим. Она вдруг поняла, что слезы начали неконтролируемо накатывать ей на глаза, как маленькие бушующие волны, желающие разбиться о барьер из острых ресниц. Габриэла быстро утерла глаза, потом ещё и ещё… Господи, почему она не может остановиться плакать? Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Габс… — Прости. Извини, Август, чувствую себя очень глупо. Просто… Я очень не хочу тебя обратно туда отпускать. У меня есть стойкое ощущение, что если ты вновь сядешь в это кресло, тебя вынесут с него только вперёд ногами. Я этого не хочу. Я не хочу отдавать тебя Трэнку и не хочу, чтобы ты снова разгребал это дерьмо. — Я его заварил, — чуть обречённо заметил он. — Мне всё равно. — Габриэла посмотрела на него мокрыми от слез глазами. — Черт, ты так за эти три месяца ничего и не понял, да?.. Я в этом плане не как Ника, меня всеобщее благо так не печёт, как понимание, что мы втроём с вами в порядке. Ты, я и Мико. Мне этого вполне достаточно. И я тебя ему не отдам. Я тебя Трэнку не отдам. — Габи более твёрдо повторилась. Рядом с ними выросли неожиданно кактусы с голубыми цветами. Август сморгнул. Потом осторожно взял её руку в свою. Он ощутил, что Габриэлу трясёт. Снова так странно… Сколько раз он слышал популистские лозунги? Слова про всеобщее благо? Про то, что надо бороться за мир во всём мире? И сколько раз понимал, что за этими словами не стоят никакие действия. Что мир никогда не был безопасным и спокойным местом. Что в нём всегда было и будет место войне. Просто кто-то на этой неизменной константе успевает ещё и зарабатывать, и в этом нет ничего такого. Личного для него. И вот перед Августом сидел человек, которому было плевать на остальных. Да, не до конца, но всё же Габи понимала, что он имел в виду, когда говорил о «своей шкуре ближе к телу». Которому было не всё равно именно на него, как на своего близкого. И он не хотел заставлять плакать этого человека из-за себя. У Августа впервые появился повод задуматься, как можно было иначе разрешить ситуацию с оперенными, чтобы не сдохнуть по итогу самому. Он притянул её к себе ближе. Утер слезы и поцеловал. Мокро вышло и горько. Но этот поцелуй чуть помог унять её слезливость, что было важно. — Габс, выслушай меня. — Он сжал её плечи ладонями. — У меня есть идея. Если она тебе не понравится, пошлем Трэнка нахер и заляжем где-то надолго на дно. Уедем только ты, я и Мико. Но если этот вариант сработает, если он… Окажется приемлемым для всех, быть может, мы сможем построить новую жизнь внутри старой. Поток слез прекратился. Теперь Габи внимательно его слушала. — Можно сделать… Ребрендинг компании, что думаешь? Сменить… Или расширить её направленность. Да, оперенные опасны. Это факт и с ним не поспоришь. Но вы с Мико живое доказательство, что они опасны не все. Если вы мне поможете, если мы сможем людям это показать, можно попробовать реально начать искать лекарство. Это будет затратно, более того, хер знает, выйдет ли какой-то прок, но… Я верну власть над компанией, не похороню её и смогу представить миру героя, которого он заслуживает. Габриэла медленно выдохнула через нос. Они оба прекрасно понимали, что Август не был героем от слова совсем. Но новая игра на публику могла принести наконец реальный результат. Если оперенных будут пытаться по-настоящему лечить и предоставлять им помощь, это пойдёт на пользу и лицу компании, и Августу, и всем, в общем-то… — Но ты ведь уже пытался это делать. — Она чуть нахмурилась. — Те центры… — Попробуем иначе. Способы наверняка есть, но их придётся искать. Так что скажешь? Я один с этим не справлюсь, мне нужна будет ваша помощь. Он смотрел прямо в её лицо. Она в его. Габи вздохнула и, обняв Августа за шею, прильнула к нему теснее. — Решать тебе. Но… Куда бы ты теперь ни пошёл, я за тобой. Только пообещай, что не будешь больше никого пилить, мучить, пытать и распродавать по частям. Ладно?.. — Это делал Трэнк, не я. Я их лишь сначала изучал, — пытался оправдаться Август. — Август, ты понимаешь, о чем я. — А ты понимаешь, о чем я. Этот метод уже отработан, он не сработал. Но при помощи силы Мико можно найти адекватную альтернативу. Нужно только поговорить с ней… Габриэла сжала Августа сильнее в руках. — Я помогу. Август наконец смог свободно вздохнуть. Непривычно было, что свою ношу можно было с кем-то разделить. Но вдруг Габриэла вскочила и убежала от него в сторону. Август с круглыми глазами проводил её до соседского участка. Она согнулась над маленьким заборчиком, отделявшим их двор от соседнего, и её резко вывернуло. — Габс?! Он подскочил за ней следом. Она остановила его ладонью, мол, подожди. Секунду ещё. Потом убрала волосы от лица, сплюнула и выпрямилась, тяжело дыша. Её взгляд растерянно бегал по зеленой траве. — Быть того не может… — Не может быть чего? — Он напрягся. Она заметалась на месте, начала ходить из стороны в сторону, как заведенная, пока Август её не поймал. — Что такое??? Габи смотрела теперь растерянно ему в лицо. — Август, скажи честно, у тебя точно… Ни разу не получилось ни с кем заделать ребёнка?.. Хольт выпал в осадок от этого вопроса. Он медленно поморгал, опуская глаза на её живот. — Точно. Если бы у меня был от кого-то ребёнок, я бы об этом знал. Габриэла нервно сглотнула. — Знаешь, что я успела выяснить до того, как поехала вас спасать?.. Поедание того, что я вырастила и нахождение рядом со мной в тесном контакте… Положительно влияет на здоровье людей. А ты находился последние 3 месяца со мной в очень тесном контакте… — Хочешь сказать… — Его глаза округлились. Сердце дрогнуло. Габриэла прижала ладонь к животу, сжав пальцы на своей тёмно-синей майке. — Хочу сказать, что, кажется, я беременна. У меня задержка уже два месяца. Я думала сначала, что это перестройка цикла из-за возобновившейся половой жизни… Но… Нет. Меня тошнит уже целый месяц. И это не отравление. Хольт был в шоке. Единственное, что пришло ему на ум, это: — Так секс с тобой был лечебным??? — Я не знаю, ясно! — Габи сама пребывала до сих пор в шоке. — Я… Мало проводила исследований в Арденнах, но положительная динамика у тех, кто ел мою пищу и рядом со мной находился, была. А как иначе ещё можно это, — она указала ладонями на свой живот, — объяснить? Хольт отошёл в сторону. Взъерошил волосы. Начал и сам ходить туда-сюда. — Ты спала с кем-то в промежутке нашего расставания? — Он спросил её прямо. Габи покачала головой. — Нет. И снова он начал ходить. Господи. Просто… Что? Ребёнок? Сейчас? Почему именно сейчас! Габриэла поджала губы. Она захватила побольше воздуха. Потом сказала. — Август… — Подожди. — Он остановился. Сам глубоко вздохнул. Потом вдруг посмотрел на неё просветлевшим взглядом. Ребёнок. Это его ребёнок. Черт возьми, блять, да! Сын или дочь его крови, от любимой женщины! Да, очень не вовремя, но это чудо на миллион, нет, миллиард долларов! Даже репродуктологи не смогли бы такое сделать, а Габи смогла! Он вдруг её оторвал от земли и крепко обнял. — Габс, это ведь… Ребёнок, черт возьми! — Она слышала азарт и радость в его голосе? Габриэла схватилась за его плечи. Глаза стали круглыми. — Ты не рада??? — Я думала… Что ты не рад. — Она всё ещё была потеряна из-за этого открытия. — Просто это всё так неожиданно… И… Не вовремя, наверно… Он поставил её на землю. Взял лицо в ладони и крепко поцеловал. — Отставить хандру. Габи, это, мать твою, ребёнок. Я даже не думал, что могу иметь детей. А тут… Ребёнок. И от тебя. Надо рассказать Мико. Габриэла не понимала на тот момент, была ли она так же рада этому ребёнку, как сам Август, но, кажется, она дала ему лишний стимул стать лучше и сменить деятельность компании. Ведь заниматься оружием дальше, когда у тебя появляются близкие люди, помимо одной сестры, за которой он тоже не всегда успешно следил, будет потенциально опасно и проблематично. Но она поняла это точно, когда Мико выбежала из дома и обняла её уже на пару с Августом. Определённо, ребёнок… Это было не так страшно, как Габриэле поначалу представлялось.***
— Трэнк явно тебя немного сторонится, ненавидит и побаивается. Интересно, почему так? Габи тихо усмехается. В белом платье-карандаш с открытыми плечами, выгодно выделяющем её фигуру, она в центре его кабинета выглядит бесподобно. Как последняя деталь, которой здесь никогда не доставало. Раньше Август никак не мог взять в толк, что придало бы живости металлу и стеклу? Ответ оказался очень прост: тепло и цвет человеческой смуглой здоровой кожи, губы, подведенные красной помадой. Её запах, разливающийся по воздуху что до, что после её ухода: особый запах воды и полевых цветов, идущий от озера после дождя. Chanel №5. Он не просто так ей подарил бутылочку этих духов, когда они сюда вернулись. Подарок скрывал в себе ещё одно завуалированное предложение: «давай решим раз и навсегда, остаёмся же мы вместе или нет. Что скажешь?», которое Хольт озвучил буквально сразу же, как только вновь чуть обжился на старом месте и начал приводить дела в порядок (предшествующие переговоры с демиургами его лишь подхлестнули; выбивать свои условия будущей работы перед этими ублюдками было как никогда тяжело. После полученного натянутого согласия Август понял одно — недалек день, когда он от этих тварей просто избавится, как от излишней головной боли. Нужно было подловить момент и дотянуть до него. Но неприятное ощущение, что он висел из-за сотрудничества с ними на волоске, не оставляло и потому…тянуть с задуманным Хольту не хотелось. Он в тот же день заехал лично забрал изготовленное по спецзаказу кольцо и позвонил Габи, чтобы она приехала к нему на работу). Август до сих пор помнил, как волновался. Не так он представлял себе, как сделает предложение своей будущей жене (он вообще не планировал раньше жениться, раз уж на то пошло), но Габи хватило и этой неловкой попытки…кольца, нанизанного на крышечку духов, его, вставшего перед ней на одно колено, в стенах его кабинета поздним вечером. Да, по-дурацки. Да, в спешке, всё, как обычно бывало в жизни Августа, в этом он себе не изменял. Но она, вопреки тому, что его предложение было лишено какой-то излишней громкой помпезности и пафосности, смотрела на него с замирающим сердцем, восхищением, застывшим в больших карих глазах, и широкой улыбкой, проступившей спустя небольшую паузу. Тогда он окончательно понял, что Габриэла — его человек. «Ты уверен?» — и всё-таки она не преминула уточнить, спросить, чтобы точно проверить, не было ли навеяно его решение только будущим появлением ребенка в семье. Габс снова давала ему выбор и, по меркам Хольта, это была настоящая роскошь, которой людям чаще всего недоставало. «Уж в чем-чем, а в этом я уверен так, как никогда ни в чем не был». «Тогда я согласна», — и он нанизал кольцо с бриллиантом в три с половиной карата, окруженный алмазной крошкой и двадцать одним мелкий бриллиантом, ей на безымянный палец. Габи почти сразу угадала в нём реплику с кольца Присциллы Пресли, которое восхищало едва не с пеленок многих американцев и её саму. Август сделал ставку на то, что ей должно было понравиться. И не прогадал. Оно же сияло и сейчас на её левом пальце, как яркое переливающееся доказательство, что теперь она его, целиком и полностью. Поглядывая на него, Август даже не пытался скрыть довольства во взгляде и в лице — у его женщины должно было быть лучшее кольцо, которое не оставило бы её равнодушной. — Даже не знаю, в чем дело. Не я же заставила его повисеть над большим каньоном 4 часа на лианах. — Габи достаточно небрежно пожала плечами, как будто не находила в этом достаточного повода для беспокойства. И тут Август взорвался смехом. Она не умела скрывать и юлить некоторыми фактами, нервозность всё равно выдавали её, но Хольту в Габриэле эта особенность больше нравилась, чем нет. В отличие от других, возможность читать её приносила ему комфорт и покой, а не раздражение. Хотя и то… Далеко не всё он мог просчитать, ибо в тихом омуте, как говорится, всякое водится. Он уж точно теперь знал — пока прямо в лоб не спросил, она бы и не раскрыла полушутя, что с Трэнком сделала за его выходки над другими оперенными. «У нее есть особая склонность к насилию. Вы бы обратили на это внимание, Август». Август расплылся в такой самодовольной улыбке, словно подловил вора на краже. «О нет, мистер Трэнк. Она проявляет склонность к насилию в одном конкретном случае и в обществе одного конкретного лица — вас. И это не удивительно, учитывая, что вы делали с её собратьями по несчастью». «И что делали вы. Однако к вам она так не относится». «Как видите, смена курса в сторону положительного сближения с этими одаренными тварями несёт уже свои плоды. И потом, она моя жена. Ей есть за что меня и любить, и ненавидеть». — О, Габс, ты серьёзно? Это довольно мелко для тебя. Она заходит за его спину и осторожно кладет горячие ладони на плечи. Август расплывается по столу. Когда она так сильно массирует, он готов отдать всё, лишь бы только Габриэла не прекращала. — Для меня — может быть. Для него нет. Пока его нашли, прошло достаточно времени. А он успел нависеться и подумать над своей жизнью, своими прошлыми поступками… И новыми, которых, возможно, не стоит совершать. — Август крякнул и вздрогнул, когда в его спине что-то хрустнуло, однако оказался уложен вновь обратно; Габриэла перешла большими пальцами куда-то между лопаток, и вот он становится точно безвольная напившаяся девица в баре на своё 18-летие. Абсолютно податливым. — Ммм… Значит, таков был прагматичный расчёт? — Лицо скрылось в сложенных на столе руках. Послать бы сейчас всех нахер, запереть кабинет и взять её прямо на интерактивном столе, да у него вечером дела, нужно пересмотреть ещё столько бумаг и речь отрепетировать перед прессой, рррр… Чёртова рутина вновь начала его поглощать. Но они с Габи договорились, когда он чувствует, что всё, его всё допекло, бросают срочно дела и едут в отпуск втроём. Как было. У Августа прослеживалась невольно малодушная мысль, а, может, оно уже, ну… Наступило? Это время? Прошло-то там всего несколько месяцев, а его уже многое достало. Ребрендинг компании занимает очень много ресурсов и времени. Смена деятельности в отношении оперенных — и того больше. Но у него, по крайней мере, был теперь ещё больший резон, — Август скользнул взглядом по округлившемуся к 4-му месяцу животу Габи, а потом развернулся и обнял её, уткнувшись носом в него же, — этим заниматься. Однако даже при полном понимании нужды реализации его большого «проекта», когда перед глазами маячила возможность послать всех нахер и уехать, она казалась раз от раза всё более манящей, чем старше ты становился. И с этим ничего не поделаешь, остается приструнять себя одной только силой воли. «Вы как будто изменились. Что же на вас так повлияло?» Хольт на провокационный вопрос Трэнка не отвечал. Но многозначительно смотрел в сторону Габи, если она находилась неподалеку от них. Зебедайя понимал его, в общем-то, и без слов. В такие моменты Август радовался, что Габриэла, если дела пойдут худо, и Трэнк вновь захочет прибрать управление только к своим рукам (вынужденно или нет, без разницы), сможет теперь за себя и за Мико постоять. Она была его прямым слабым местом, и Хольт это понимал лучше других. Но отступать было поздно. Раз взяли курс в новое будущее, то вперёд, к самым штормам. Проходить их вместе. — Август, ты как?.. Устал?.. — Габриэла взволнованно спросила его, положив ладони вновь ему на плечи. Август придвинул её к себе ближе. Что-то пробормотал по поводу того, что за сегодня успел подзаебаться и никого больше не хочет видеть, кроме неё. Может, ещё кроме Мико. Габриэла тепло усмехнулась на его слова и взялась осторожно поглаживать его по голове. — Ты сама как? — За меня не переживай, я в порядке. — Это теперь моя обязанность, за вас волноваться: и как отца этой будущей красоты, — Хольт многозначительно тронул её живот и поднял взгляд на лицо Габриэлы, — и как твоего мужа. Габриэла неожиданно расплылась в широкой улыбке и рассмеялась. Потом посмотрела на него с мягким умилением, какое ей было свойственно далеко не рядом со всеми и не всегда. — Нервные клетки не восстанавливаются. Поэтому, Август, не надо. Лучше не переживай, не напрягайся так и побереги себя. А я… То есть мы, — она провела ладонью по своему животу, — будем стараться не давать тебе повода для волнений. «А вы, миссис Хольт, смотрю прижились на новом месте. Не боитесь тут завянуть?» На колкость Трэнка Габи лишь хмыкнула, лицо её неожиданно стало серьёзным и враждебным. Непробиваемым. «И вам повезло, что вы остались на своём, мистер Трэнк, потому что вы нужны и полезны на данном этапе. Особенно после того, что вы здесь делали. Однако не обольщайтесь, если что-то пойдёт не так или я замечу, что вы на Августа давите со своими «предложениями по улучшению», мне придётся переступить через правило никого не убивать». Габи думала об этом разговоре не один раз. Она не была склонным к насилию человеком. И уж тем более… Не была той, кто так просто сможет другого убить. Но если Трэнка не держать в ежовых рукавицах и не указывать ему время от времени на его место, кончиться всё могло плохо. А Габи и вправду хотела Августу как-то помочь, чтобы его не перемололо внутри собственного же корпорационного «монстра». Он, конечно, справлялся раньше как-то и без неё…и уж точно не был слабаком… Но это не означает, что это знание заставит её сидеть спокойно сложа руки. Так что её забота о нём, пускай и в таких мелочах, пойдёт лишь на пользу. И знать о некотором ему было не обязательно. Говорят, дети — это тот ещё геморрой. И Август одной стороной своего мозга это понимал. Но другая, более окрыленная и в каком-то смысле оккупированная теперь Габриэлой и любовью к ней, да ещё и к тому маленькому существу, что формировалось в ней, подсказывала, что всё это не так страшно… Что всё ещё будет у них хорошо. Август очень постарается, чтобы так было. И, кстати, если она думала, что он не знал, что она запугивает Трэнка и иногда не пускает к нему людей, когда он очень устал, Август обо всём знал. И очень это ценил. Раньше у него могли бы быть смешанные чувства на этот счёт, но теперь… Такие поступки грели ему душу. Габи могла быть пока уверенной, что он ни о чем не ведает. В конце концов, зачем её лишать возможности преподнести ему приятный «сюрприз»? — Не могу обещать. — Он потянул её к себе на колени, скользя по её телу сквозь белый хлопок платья. — Но очень буду стараться. Габи же думала о том, что её авантюра с тайным заказом на новый экзоскелет была очень рискованной. Но если она и вправду хотела помочь и снять с Августа хотя бы частично нагрузку, — ну и устроить сюрприз, которые Хольт так не любил, — придётся какое-то время ещё побыть молчаливой. В конце концов, у мисс Игнис и Илайаса были более хорошие взаимоотношения с самой Габи… И после ребрендинга компании уговорить их оказалось легче взяться за заказ, чем было бы до него. А деньги… Деньги — это вопрос, которым в их семье занимался теперь не только Август. Откуда их взять, это уже дело будет самой Габи. «О, мисс Нортон, вы его любите, ведь так? Поэтому вы хотите, чтобы мы создали экзоскелет для него?» Габриэла была застана врасплох прямым вопросом от мисс Игнис, когда они общались через закрытый канал связи, созданный Джонни. «Сейчас компания занимается тем, что будет помогать оперенным, а не убивать их. Я вас… Прошу, кроме Августа с этим никто не управится. А чтобы выполнять свою работу сполна, ему нужен новый экзоскелет. Лаборатория у вас есть, я могу помочь с поставками воларума. Но, прошу… Помогите. Моих сил и сил Мико, к сожалению, не достаточно, чтобы полностью нивелировать проблемы с электричеством». «А вы? Думаете, вы с этим не справитесь?» Габи помолчала, потом, вздохнув, добавила. «Думала, но не могу. Во-первых, нужна официальная передача прав, а я не собираюсь Августа смещать с его места. Во-вторых… Я в положении. И вскоре мне будет просто не до этого». Илайас и мисс Игнис переглянулись в шоке. К камере компьютера подбежала Ника. «Ты что??? Но как это возможно???» «Побочный эффект моей способности, как оказалось. Мы узнали опытным путем, что при долгом тесном контакте со мной и при длительном употреблении в пищу того, что я выращиваю, я могу лечить организм другого человека. Я об этом не знала, скажу сразу», — Габи стушевалась и смутилась. Неподалёку начала звучать отборная брань Родригез. Она их тоже слышала. «Слышали?! У Хольта будет дите, просто караул!» Мисс Игнис едва заметно закатила глаза и вновь взяла «слово», пытаясь механизированным голосом перекричать Джессику. «… хорошо, мы сделаем ему новый экзоскелет. Но не для его работы. А для вас, мисс Нортон. Мистер Хольт явно нужен вам, и ему очень повезло, что у него появился некто, кто им так дорожит. Это будет наш подарок вам. В конце концов, без вашего влияния явно не обошлось, раз он решил сменить направление деятельности компании и прекратить гонения на оперенных. Мы именно этого и пытались добиться. У вас же получилось это сделать». «Хорошо, я вышлю к вам деньги и специалистов, как только…» «Без денег», — женщина ей мягко улыбнулась, — «это подарок вам, ещё раз говорю. Воспользуйтесь им с умом. Уверена, вам это будет под силу». Габриэла осторожно скользнула ладонью по спине Августа, погрузившись в свои мысли. Главное, чтобы новый экзоскелет прижился. Раньше она ещё раздумывала о срочности создания замены, ведь во время отпуска Августу стало лучше, но когда он вернулся на прежний пост, и боксёрская груша вновь по вечерам помогала ему снимать стресс, Габи осознала, что медлить нельзя. Частично, помимо Мико, она научилась забирать у Августа электричество, когда его совсем крыло, выращивая специальные цветы. Их называли «эхо-цветами», — Габи не знала, почему, может, из-за необычного голубого цвета? Потом выяснилось, что они могут воспроизводить последние звуки, которые рядом с ними произносились, — они выступали в роли электрически нейтральной материи, которая помогала заряду спадать. Габи использовала принцип дальнодействующего электромагнитного взаимодействия — сила взаимодействия спадала между двумя зарядами как вторая степень расстояния. Это чисто был закон Кулона. Август всё шутил, что с самого начала понял, насколько она, блин, умная. Придумать такое… Ещё нужно было постараться. Габриэла лишь говорила, что это меньшее, на что она была способна, чтобы хоть как-то… Облегчить его состояние. Постоянно напрягать Мико ей совсем не хотелось. У Мико должна была быть своя жизнь, и об этом они с Августом условились под конец отпуска тоже. Его сестра выросла, это нормально, что она не захочет сидеть на месте ровно. Значит, нужно было придумать, как приводить Августа в порядок и без неё. И они придумали. Да, способ был неидеальный, но он сделал жизнь при таком огромном количестве стресса легче. — И все-таки ты уверен, что её стоит тоже называть Мико? Мико явно не нравится, что она будет путаться в имени с собственной будущей племянницей, — вдруг спросила его спустя комфортную паузу Габи, и Хольт злорадно рассмеялся. — Зато обе сразу будут приходить, когда будем звать одну. Удобно. — Август, я серьёзно. — Габриэла вскинула бровь. Они с Августом смотрели в огромное панорамное окно его кабинета на вечерний город, медленно утопающий среди золотистых огней. — Да ладно тебе, Габс, забавно же будет. И потом, Мико больше делает вид, что ей будто неприятно. На самом деле, ей приятно, я же знаю. Поэтому думаю, что девчонку надо будет назвать так же. В честь тёти, чем плохо-то? Август поднял на неё взгляд. Габриэла посмотрела на него задумчиво в ответ. — Уверен, что будет дочь? — Она издала тихий смешок. — Считай, профессиональное чутье. — Он вновь довольно улыбнулся. И Габи будто увидела ту уже взрослой девушкой. С желто-зелеными глазами, мягким взглядом и такой же мягкой чуть веселой улыбкой. С ямочками на смуглых щеках, с чёрными, как у отца, волосами, собранными в высокий пучок. Она смотрела на них, стоя рядом с окном, запихнув ладони в пеструю черно-желтую куртку, в шортах и высоких чёрных сапогах. Подмигивала Габриэле, мол, жди меня. Скоро я к вам приду. И Габриэла, что ж… Она её как никогда раньше ждала. Свою главную перемену в жизни.</b> Знаешь, когда в Сохо полдень, малыш, Там, где я просыпаюсь час для джина. И думаю о тебе, куда бы я ни шёл, А делал я всё и был абсолютно везде, знаешь ли. Меня кормили золотом милые глупцы в Абу-Даби, И я медленно танцевал с Rockettes под «доджи-молли», Но любви, какую ты мне даришь, у меня ещё ни от кого никогда не было. Я был бы в ужасе, если бы заметил однажды, что ты стремишься стать святой, — Я бы не влюбился в ту, в чьё непослушание не верил бы. Дорогая, когда ты согреваешь постель по средам, В Лос-Анджелесе ещё «суицидальный вторник». Если бы у меня был выбор слушать одно из двух: Восторги тысячи людей или твой успокаивающий голос, При первой же возможности я бы выбрал постель, согретую теплом твоего тела, Хотя однажды я грел руки над горящим Maserati, Но любви, какую ты мне даришь, у меня ещё ни от кого никогда не было. А, с другой стороны, зачем нам отрицать правду? Нам бы пришлось меньше беспокоиться, но, дорогая, я не стану лгать тебе — Во всем, что бы я ни делал, у меня ещё не было любви, какую даришь мне ты. © Nobody, Hozier.