Душа в наморднике

Адам чувствовал себя идиотом. Не то, чтобы это чувство было для него новым или неизведанным — в конце концов, довольно часто он сам выбирал действовать как идиот. Но раздражающим в этой ситуации было именно то, что в этот раз выбирал не он. Какого дьявола? Почему он постоянно чувствует себя ебанным идиотом в этом ебанном отеле?! Трус, слабак и идиот — трио его самоопределения в этом здании. Из комнаты, в которую он позорно удрал от ошарашенных взглядов грешников, его вытурил Люцифер. Хозяин, пьяненько что-то напевая себе под нос, нарисовался под дверью и заскребся, точно нашкодивший кошак, просящийся обратно домой с загула. — Адам, блять, — судя по голосу, позвякивающая бутылка была уже далеко не первой, — Открой отцу! От этого вопля Адам опешил с такой силой, что благополучно подавился очередным посыланием нахер. Это еще что за приколы? — Лу, ты бухой в жопу, — из-за двери откликнулся Адам, — Иди проспись, Владыка Ада, блять. За дверью на несколько секунд воцарилась тишина, а потом Люцифер, абсолютно трезвым голосом заметил: — С возрастом ты превращаешься в брюзгу. Снова звякнула бутылка к которой, судя по всему, в очередной раз приложились. — А вообще, забавно. Первый человек, великолепный, несравненный, блистательный Адам… — Адам нахмурился, пытаясь понять куда ведет эта слащавая дорожка из эпитетов в исполнении его хозяина, — сбегает как последнее ссыкло. Дверь распахнулась резко, с пинка. Отлетела к стене и ударилась с такой силой, что коробку повело и само полотно раскроило на несколько частей. В проеме двери, легко и непринужденно увернувшийся от неожиданной агрессивной двери, показался ухмыляющийся Люцифер. Хозяин, оглядев разбитую дверь, зацокал языком. Как будто его главнейшей проблемой сейчас была сломанная деревяшка, а не взбешенный мужчина, выше его на несколько голов. Адам, в очередной раз упустивший собственные вожжи, схватил хозяина за грудки и ощутимо тряхнул. — Назови меня ссыклом еще раз и я… — Ссыкло, — насмешливо сказал Люцифер, спокойно глядя на него абсолютно трезвыми глазами хитрожопого ублюдка, — Которое боится принимать последствия своих выходок. Адам зарычал. Потом, беря над своими порывами шаткий контроль, ухмыльнулся. Ого, кажется, милый маленький ангелок изучил слово «манипуляции» и теперь делает это в лоб, потому что почему бы и нет. Адам был вспыльчив и не особо эмпатичен, это да. Но он жопой чуял, когда им пытались манипулировать. — Зачем ты пришел? — спросил Адам с огромным трудом отцепляя скрюченные пальцы от лацканов пиджака Лу. Руки, практически против воли, так и тянулись к заманчиво-открытой тонкой шейке. В этот раз даже не задушить, нет. Адаму неожиданно пришло в голову, что такую шею можно просто сломать одним движением. Ну, то есть, можно было бы сломать, если бы ее владелец не был практически бессмертным ублюдком. — Там внизу грешники занимаются своими душеспасительными упражнениями, — спокойно пояснил Люцифер, как будто бы это не его только что трясли и мотали из стороны в сторону, как тряпичную куклу, — Так что тебе стоило бы присоединиться к ним. Адам мрачно протянул руку, выдрал у хозяина бутылку, — Лу послушно разжал пальцы, — и сделал большой глоток прямо так, не заморачиваясь с поиском посуды. Горло обожгли градусы. Пойло было крепким и конкретным, несмотря на то, что… Он скривился и вернул бутыль Люциферу. Мерзость какая, как он вообще пьет это дерьмо? — У тебя в организме недостаток сахара, что ли? — сплюнул Адам, чувствуя, что если продолжит таскать выпивку у хозяина, то передоз будет уже у него самого, — Не пробовал просто из сахарницы жрать? — Много ты понимаешь в хорошей выпивке! — как будто бы обиделся Люцифер, тоже прикладываясь к горлышку, — Отличный ликер двухсотлетней выдержки! Но, если тебе нужно что-нибудь более гадостное на вкус, чтобы потом на утро башка отваливалась, то такое есть в местном баре. Спроси у Хаска, он тебе нальет. Вот так Адам и оказался на первом этаже. Правда, в бар его сразу не пустили — Люцифер, неотступно следующий за ним, перенаправил его в сторону тесного кружка грешников. И Адам подчинился с тяжелым вздохом. Даже не столько потому что хозяин приказал, сколько потому, что Хаск, против обыкновения, сидел не за барной стойкой, а на ковре, прямо посреди остальных. — Ну, — игнорируя всеобщие удивленные взгляды, бодренько спросил Адам, плюхаясь на ковер немного в стороне ото всех, — Какой херней мы страдаем сегодня? Люцифер, убедившись, что Адам не начнет с наскока верещать и посылать всех нахер, развернулся и направился было в сторону отдельных кресел. Очевидно, собирался понаблюдать за представлением со стороны, как обычно и делал. Но в этот раз ему не дали — его поймали за длинную полу пиджака и рывком усадили на ковер. Владыка Ада неловко плюхнулся на зад и со смесью раздражения, злости и недоумения уставился на Адама. Тот оскалился. — Ты слышал, что говорила Чарли? — спросил Адам, красноречиво скашиваясь в сторону хозяйки отеля, — Твое участие тоже очень важно. Так что будь хорошим батей и помоги ребенку раскрутить ее предприятие. Это был удар ниже пояса и Адам прекрасно это осознавал. Осознавал это и Люцифер тоже, глядя на своего питомца так, будто уже прикидывал ответную гадость. — Пап, если ты не хочешь… — начала было Чарли, но Люцифер вернул себе на лицо беспечно-веселое выражение, подложил под себя одну ногу и помахал рукой, дескать, «Все в порядке, продолжай», — Л-ладно… В общем, мы сегодня работаем над своими отрицательными чертами. Так сказать, выявляем и пытаемся исправлять их. Насколько… насколько получается. Ну что ж, это, хотя бы, выглядело как что-то, что действительно может помочь искупиться. Условно, конечно же. В теории. Адам вздохнул, слушая серьезный треп Чарли и чуть передвинул руку, на которую облокачивался. Тыльная сторона ладони неожиданно наткнулась на что-то влажное и ледяное. Рядом с его коленом стояла открытая бутылка пива. Свежая, со стекающим по боку потоком подтаявшей изморози, с едва ощутимым дымком, въющимся над темным горлышком. Адам медленно оторвал взгляд от заманчивой бутылочки и напрямую уставился на Люцифера. Хозяин, поймав его взгляд, насмешливо отсалютировал своей початой бутылкой с ликером и тут же приложился к собственному пойлу. Второго приглашения Адаму не понадобилось. Он схватился за бутылку и, мысленно пообещав вздернуть Люцифера на его же бабочке, если он ухитрился засыпать сахар еще и в пиво, сделал осторожный глоток. Пиво оказалось охеренным во всех смыслах. Темное, крепкое, с отлично различимой горчинкой в послевкусии. Оно ни в какое сравнение не шло с безалкогольными помоями, которые назывались «пивом» в раю. И оно не было переслащено. Адам с подозрением скосился на хозяина — Люцифер, пьяненько улыбаясь сам себе, даже не смотрел в его сторону. И теперь Адаму оставалось только гадать где вылезет ответная гадость. А, зная Владыку Ада, в том что она будет не возникало никаких сомнений. — Итак, Энджел, — тем временем продолжала Чарли, то ли не заметив общей попойки в рядах ее маленького отряда, то ли решив, что лучше уж так, чем выслушивать Адама в очередной раз, — Вы, вроде бы, остановились на тебе. Не хочешь рассказать нам о своих недостатках? — Мои недостатки? — Энджел картинно раскинулся на диване, вытянув длиннющие ноги и бросая по сторонам томные взгляды, — Пожалуй, мой единственный недостаток в том, что я преступно — хорош! — Нет, Энджел, — терпеливо сказала Чарли, — Твои настоящие недостатки! — Хм… — паукообразное оглядело себя и с недоумением подняло взгляд на собеседницу, — Ну… я бы не отказался от бедер пошире. У Чарли дернулся глаз. Адам вылил в себя остатки пива и довольно сощурился. А к этому можно привыкнуть! Не к ошейнику, конечно. Но к самому нахождению в Аду… и даже конкретнее — в Отеле. Хрен с ним, с потерянным статусом великого символа. Хрен с ним, с ангельским войском. Хрен даже с Лют, Серой и другими важными когда-то для него ангелами. Большой и жирный хер на них, бросивших его здесь, в компании с падшими Лу и Веджи. В конечном итоге, здесь оказалось не так уж и плохо. Да, за забором исходилась слюной толпа желающих его смерти грешников. Да, он плотно сидел на крючке у Лу. Да, на его душу, в добавок ко всему, недвусмысленно облизывался местный демон… Все это было дерьмово, да. Но, в то же время… Здесь на него в кои-то веки не смотрели косо. Не вертели пальцем у виска, не перешептывались за спиной. Не презирали за то, чего он так и не сделал. Тогда, бесконечность назад, ему позволили остаться в Раю, разделив и с Евой, и с Лилит и Люцифером. Вот только никто так до конца и не поверил в то, что он ни в чем не виноват. «Режьте грешников!» — орал Адам во время Истреблений, старательно забывая о том, что для остальных ангелов он тоже был грешником. Просто… избранным грешником, любимчиком бога. Первым человеком, которого простили за то, что он не совершал, закрыли глаза на то, чему он не смог помешать и… Стали относиться, как к чему-то, вроде ебнутого на голову цепного пса — смотреть только издалека, пальцы не совать и, желательно, делать вид, что его не существует. Единственными исключениями были только высшие ангелы, которые относились к нему вполне неплохо. Ну или, по крайней мере, которые его замечали. И Адам действительно старался вести себя соответствующе высокой привилегии! Он пытался изо всех сил доказать окружающим, что уж он-то достоин доверия! Что его не просто так простили и вернули на небеса. Что он… Впрочем, он довольно быстро все осознал. И больше… больше не пытался быть хорошим. Адам покрутил в руке пустую уже бутылку из-под пива. Да, здесь его тоже не особо любили, но… хотя бы за то, в чем он действительно был виноват. Если так задуматься, он бы на их месте себя даже слушать не стал после всего, что он творил во время Истреблений в Аду. А эти сидят, слушают. Потом чаще всего злятся на него или посылают на хер, но… Не презирают? — Пап? — сдавшись и так и не выяснив уже у Черри ее недостатки, Чарли повернулась к Люциферу, рассудив, что вот он-то постарается выполнить это задание. Или, хотя бы, поймет его, — Какие у тебя есть отрицательные черты? Падший торопливым щелчком пальцев заставил уже пустую бутылку испариться из его рук и выпрямился, оглаживая лацканы пиджака. Он выглядел совершенно трезвым и вменяемым. Разве что чуть более взволнованным, чем обычно, но и это легко объяснялось наличием рядом его куклы. Адам никак не мог отделаться от мысли, что Люцифер действительно ведет себя с ней, как беспокойный отец с ребенком, а вовсе не как Создатель со своим творением. Эта мысль была дикой и странной. Потому что, если допустить ее хотя бы на мгновение, то и Чарли вдруг вправду оказывалась похожей на настоящую живую девчонку, а вовсе не на куклу. И, если продолжать эту цепочку мыслей, выводы могут получится совсем не теми, которые хотелось бы видеть ему или Раю. — Ну, если верить старшим, то мой главный недостаток, это моя гордыня, — и Люцифер фыркнул, — Кто бы мог подумать. Чарли просияла. Наконец-то, хоть кто-то более сговорчивый! — Отлично! Нахождение своих отрицательных черт это уже половина дела по их исправлению! — воодушевленно защебетала она, складывая руки на груди в почти молитвенном жесте. Какое богохульство, учитывая, что жест этот исходил от демонессы, — И как же ты планируешь избавляться от своей гордыни? Этот вопрос очевидно поставил Люцифера в тупик. И даже не вопрос, скорее сама идея о том, что Люцифер Морнингстар, буквальное воплощение Греха Гордыни, может пытаться что-то с ней сделать. Особенно учитывая, сколько веков он живет в компании с этим своим недостатком. Буквальный Дьявол неуютно заерзал на ковре, забегал глазами. Видимо, пытался подобрать слова, чтобы объяснить Чарли, почему же ее отец не сможет так просто избавиться от Гордыни. — А нахера ему от нее избавляться? Люцифер мгновенно повернулся к Адаму, скорчив самую предупреждающую рожу из возможных. Что-то из разряда «Еще слово и угроза запихнуть тебя в сраную резиновую утку станет реальностью!» Вот только Адам почему-то знал, что этот взгляд предназначался не ему. Он был для окружающих. Потому что Адам начал уже кое-что понимать про эту ангельскую корзиночку и теперь ему очень хотелось проверить свою догадку. И из-за этого он и продолжал. Ну, и еще, чтобы позлить его и его выродка. А вовсе не потому, что сама постановка сегодняшнего занятия почему-то задела что-то очень болящее в душе у самого Адама. — То, что принято считать отрицательными чертами личностями, — протянул Адам, цитируя почти дословно и отправляя хозяину издевательский взгляд, — На деле является лишь небольшим личностным багом, который не нужно убирать. Его нужно ослаблять или усиливать, в зависимости от природы. — Что ты имеешь в виду? — наконец спросила Чарли, хмуря брови. Видимо, она не особо понимала разницу между «избавиться» и «усилить или ослабить». — Спроси у папаши. Взгляд Люцифера стал непередаваемым, но все еще… все еще живым. Без той пустоты в глазах, которая появлялась в те моменты, когда он собирался дернуть за цепь или отдать приказ. И именно это позволяло Адаму думать, что в данный момент ему ничего не грозит. А потом Падший тяжело вздохнул и повернулся к дочери. — Гордыня не появляется на пустом месте, родная. Как и многие другие отрицательные черты, она лишь является переизбытком хорошего в нас, — в глазах окружающих все еще читался немой вопрос, так что Люцифер со вздохом продолжил, — Любая хорошая черта может стать плохой только из-за того, что она будет выражена слишком сильно или слишком слабо. Возьмем, к примеру, — он пробежался глазами по притихшим грешникам и остановился на Черри, — Возьмем вспыльчивость. Это отрицательная черта. От нее часто страдают и окружающие, и сам хозяин. Вспыльчивые люди слишком порывисты, иногда грубы и зачастую не считаются с людьми, которых задевают. Но… — он развел руки в стороны, как будто бы разделяя что-то на половины, — ослабь ее, держи в узде, и ты заметишь, что тебя уже называют не вспыльчивым, а решительным. Готовым без раздумий бросится в самое пекло, готовым рубить гордиев узел, когда того потребует ситуация. Вся разница только в том, насколько эта черта характера вредит окружающим и насколько ты сам, головой, в состоянии ее контролировать. Или вот, — взгляд Люцифера теперь уже напрямую остановился на дочери и он замедлился, осторожно подбирая слова, — Возьмем наивность. Это не совсем… то есть… — Это крайне-бесячая черта, — с готовностью подсказал Адам, ухмыляясь. Правда, мгновение спустя сам же и признал, — Но, став умеренной, она начинает называться «открытостью». И теперь ты не лошок, которого готовы наебать все окружающие, а открытый, приветливый человек, готовый учиться чему-то новому. — Или, — и вот теперь издевательский взгляд Люцифера остановился уже на самом Адаме, так не вовремя подавшем голос, — Или упертость. В своем контролируемом виде это целеустремленность. Это когда человек идет к своей цели, не опуская руки и не боясь преград. И достигает ее. А если не умерять упертость, то идти ты будешь по головам, прямиком в стену, надеясь продолбить ее своей тупой башкой. — А что насчет гордыни? — неожиданно подал голос Хаск. Остальные с любопытством уставились на Владыку Ада. Видимо, их всех интересовал этот вопрос, но только у бармена хватило яиц, чтобы напрямую спросить что-то у Люцифера. — Гордыня, это… — Люцифер тяжело вздохнул, — Это, скорее, перекормленное чувство достоинства. В своем умеренном виде это то, что позволяет тебе оставаться собой в самых… — он осекся, но, прочистив горло, торопливо продолжил, — В самых сложных и тяжелых ситуациях. Например… — он понизил голос до едва слышного шепота, — Например, когда тебя твоя семья изгоняет из родного дома, покалечив по пути и физически, и морально, а ты встаешь, отряхиваешься и… — он сбился и замолчал. Остальные тоже молчали, пораженные неожиданным откровением Владыки Ада. — Т-так что, — преувеличенно бодро закончил Люцифер, бросая виноватый взгляд на Чарли, — Выявлять недостатки действительно важно. Но не для того, чтобы убирать их, а для того, чтобы надеть на них намордник и ошейник с поводком и вовремя одергивать самих себя от проявления худших сторон ваших же черт личности. *** Адам сам не до конца был уверен в том, зачем это делает. Это было абсолютно ему несвойственно и противно. На кой черт, блять?! Но он вдруг понял, что не может иначе. Разговор на упражнении, который завел он сам, больно дерябнул по его собственным чувствам. Тем самым, что уже много лет жили в его душе, запертые на замок, завернутые в смирительные рубашки упокоенные настолько глубоко и тщательно, что копни кто посторонний — не найдет. Но сейчас копал он сам — откапывал, доставал, отряхивал от земли и грязи и… чувствовал то, что определенно не должен был чувствовать. Возможно, если он будет держать эти свои черты в узде, не выйдет, как с Лилит? — Чарли. Блонди с удивлением обернулась на него. Как будто его голос был последним, что она ожидала услышать сейчас. — Нужно поговорить, — и, выразительно уставившись на Вегги, — Без дополнительной пизденки рядом. — Адам… — начала было Вегги, сжимая кулаки, но Чарли положила ей руку на плечо и аккуратно покачала головой. — Иди, Вегги, — тихо сказала Чарли, улыбаясь, — Нужно организовать обед. Со мной все будет в порядке. — Ага, — с готовностью поддакнул Адам и, подкинув яда в голос, добавил, — Особенно если учесть, что за безопасностью куколки сейчас следит кое-кто, кто гораздо сильнее тебя. Чарли с недоумением нахмурилась и обернулась. За ее спиной, на порядочном отдалении, но все еще недостаточно далеко, чтобы потерять ее из виду, стоял Люцифер, наблюдающий за ними из-под полуприкрытых век. Со стороны могло показаться, что Владыка Ада почти спит, облокотившись бедром на камин. Но Адам душой чувствовал, что хозяин бдит и, в случае необходимости, мгновенно покарает мятежного экзорциста. Так что Вегги, поколебавшись мгновение, все же отвалила в сторону столовой, оставив подружку в компании Адама. — О чем ты хотел поговорить? Адам открыто уставился на хозяина и медленно и отчетливо поманил его. Да, этот придурок тоже нужен для особой задушевности. — Просто хотел спросить… — Адам цинично оглядел Чарли с ног до головы и повернулся к подошедшему Люциферу, — Лу, блять, как много у тебя кукол в подсобке спрятано? Люцифер нехорошо сощурился, но Адам был сейчас не настроен подъебывать его на счет происхождения Чарли. Важнее было совсем другое: — Ты че, можешь легко заменить эту конкретную на десяток других? — Я не… — Тогда какого хера ее единственное оружие — это блятское хлопанье ресничками? — У меня есть трезубец, — с какой-то легкой обидной вклинилась Чарли. Адам снова смерил ее взглядом. — И че, сильно трезубец помог в драке со мной? — Адам! — он обернулся на Люцифера и тот одними губами добавил, — Мягче. Он был прав. Нужно было придержать коней, иначе бы действительно получился ровно тот же результат, что и с Лилит. Адам тяжело вздохнул, досчитал мысленно до десяти и уже гораздо спокойнее сказал: — Я пытаюсь понять, почему принцесса Ада не смогла противостоять кучке грешников. — До этого грешники на меня не нападали, — пожала плечами Чарли. И, подумав, добавила, — Да и эти не пытались мне как-то навредить, просто оттащить. — Ну, теперь они напали. И теперь они знают, что ты не в состоянии самостоятельно за себя постоять. — Я не настолько слабая, как ты думаешь, — нахмурилась Чарли, возмущенно вскидывая голову и скрещивая руки на груди. — О, поверь мне, это я знаю, — оскалился Адам, кидая выразительный взгляд на мрачного Люцифера, — Если в тебе силы от бати хотя бы на чайную ложку, ты в теории в состоянии размазать всех грешников тонким слоем по Аду. Вот только вопрос в другом… А ты действительно умеешь использовать эти свои силы? Чарли промолчала. Молчал и Люцифер, отстраненно постукивающий пальцами по набалдашнику трости. Ответ был очевиден и, похоже, не особо приятен обоим Морнингстарам. — Я могу телепортировать вещи, — тихо сказала Чарли и добавила еще тише, — Только если я знаю где они лежат и никто их не сдвинет. — И все? — И все. Адам поджал губы и уставился куда-то поверх голов собеседников. Он раздумывал. Даже не о том, следует ли ему вообще парится по этой теме или нет. Скорее о том, зачем он в действительности все это делает и говорит. Это ведь просто кукла. Создание, наподобие Единорожки, которую Люцифер собрал из дерьма и палок. Фактически — вещь. Вот только… Адам и сам сейчас был вещью. Принадлежностью. Бездушным слугой гребанного Лу. — Веджи не пыталась научить тебя хотя бы драться? Чарли поморщилась. Ответ был очевиден — пытаться пыталась, а вот преуспеть не преуспела. — Я думаю, — медленно сказал Люцифер, качая головой, — Адам прав. Возможно, если ты не хочешь физически драться, то хотя бы магическая самозащита, вроде купола или… еще чего-нибудь в этом роде, будет не лишней. Чарли с восторгом уставилась на отца: — Ты собираешься учить использовать силу? — Да, — тяжело вздохнул Люцифер, — Да, я собираюсь учить тебя использовать силу. — А что ты сделал с теми грешниками, что на нас напали? — все же спросил Адам, провожая задумчивым взглядом радостно уносящуюся прочь Чарли. — Ничего. Адам фыркнул. Ага, так он и поверил. — Именно я им не сделал ничего, — поправился Люцифер и неожиданно улыбнулся, — Просто заморозил их и так и оставил. — Ты заморозил придурков… — Да. — Посреди Ада… — Именно. — И так и оставил? — Я торопился вас лечить, знаешь ли. Адам помолчал, представляя себе застывшими истуканчиками грешников. Потом фыркнул. Потом расхохотался в голос. Твою мать, а Лу стал действительно жестоким. — Их ограбили, выебали и убили? Бывший ангелок ничего не ответил, но ему и не нужно было. Ад говорил сам за себя. Ад и широкая беспечная улыбка его Владыки.