левой рукой

Джисон хмурится, со всех сторон рассматривая сложенный пополам цветастый листок, явно вырванный из какого-то блокнота. Поднимает руки, расправляет бумажку и смотрит на просвет, будто ожидая, что так проявятся невидимые чернила. Снова опускает листок на парту и шумно выдыхает. – Нет, это бред какой-то, – он складывает листок обратно и вертит головой в поисках мусорной корзины. – Кто-то, должно быть, партой ошибся. Сидящий рядом Минхо только тихо хмыкает. Самый обычный вторник, стандартно начинающийся нудным английским, в этот раз начался с внезапного признания в любви. В маленькой аккуратной записочке. Непонятно от кого и непонятно кому. Явно по ошибке оставленной на его парте. Джисон встает и, огибая валяющиеся в проходе рюкзаки одноклассников, не то чтобы особо грациозно пробирается к мусорной корзине у выхода. Розовая записочка с выведенным «я тебя люблю» в самом центре отправляется прямиком к пачке недопитого сока. Джисона это все не очень беспокоит, – ну мало ли, человек перепутал, случается, – и он быстро и без особых проблем выбрасывает это из головы. Ровно до тех пор, пока в четверг, опять же перед ненавистным английским, не находит еще один листок на парте. На этот раз красный. я люблю тебя, Джисон – звучит уже гораздо более угрожающе. Вряд ли у потаенной любви имя совпадает с его. Тем более он никаких других Джисонов в ближайших классах и не знает. Минхо садится рядом, потягивая клубничное молоко из пакетика, и заглядывает через плечо. – О, смотри, действительно тебе, – в голосе Ли чистое веселье. – А я же говорил. Радуйся, ты популярен. Джисону радоваться не хочется от слова совсем. Да и не популярен он вовсе, – и не сказать, чтобы его это огорчало, – просто дружелюбный со всеми, и все дружелюбные с ним в ответ. Но обычно Джисон и близкое дружеское общение поддерживать не особо в состоянии, какие уж там отношения. Ему после часа общения с человеком нужно еще три часа одиночества для восстановления социальной батарейки. Исключение только Минхо, с ним просто и комфортно. Кому нужен такой парень, который на сообщения иногда по трое суток отвечает? Да если и есть такие особо терпеливые, то самому Джисону это сейчас совсем не с руки. На отношения нужно тратить время, его сейчас мало и так, – экзамены на носу, – а все свое свободное расписание Джисон забивает общением с Минхо. И этим он уж точно жертвовать в угоду какой-то там любви не будет. – Да ну нафиг, – Джисон мнет бумажку в руке и замахивается, пытаясь попасть ей в корзину, не вставая. Конечно же промахивается, попадает прямиком во входящую в класс англичанку и получает нагоняй. Следующую записку, – синюю, – он обнаруживает в понедельник. Теперь уже на повестке дня не английский, а математика, но сути это не меняет. Джисон почти опаздывает на первый урок, шумно приземляется рядом с Минхо вровень со звонком и откладывает прочтение записки на перемену. ты делаешь каждый мой день лучше – гласит бумажка все тем же почерком со странным наклоном. Джисон на секунду задумывается. – Нам нужно вычислить, кто это пишет, и сказать этому человеку, чтобы он прекратил, и что я в нем не заинтересован, – идея кажется гениальной, ни больше ни меньше, и Джисон с радостной улыбкой поворачивается к Минхо. – Ты мне в этом поможешь. Это не вопрос, черта с два Минхо отвертится. Ли тоже это понимает и издает усталый вздох. – Я буду Шерлоком Холмсом, а ты моим доктором Ватсоном, – Джисон на радостях хлопает по парте слишком громко, вызывая у сидящей на соседнем ряду девочки недовольный цык. Минхо выглядит абсолютно незаинтересованно, он стучит пальцами по столешнице и подпирает щеку рукой. – Ты что-то перепутал, Джисон, – голос у Ли мягкий и тягучий, но Хан ощущает плохо скрытую смешинку. – Тупым из них двоих был как раз Ватсон. Джисон недовольно подается вперед, почти врезаясь в Минхо носом. – А вот ничего я и не перепутал! Минхо тихо хмыкает и молча берет свой лист с контрольной по математике. Сует Джисону прямо под нос выведенное красной пастой «отлично с плюсом». Джисон инстинктивно прикрывает рукой свое «удовлетворительно», явно подаренное ему учителем в качестве подарка на давно прошедший день рождения. – Эйнштейн вот тоже не знал математику, – бурчит Джисон, снова переключаясь на изучение записки. Минхо приподнимает брови и следит за пальцами Джисона, расправляющими листок. – Давно ты стал хорош в физике? – видит Бог, он Минхо за этот саркастичный тон когда-нибудь придушит. – Да и вообще неправда все это, у него просто со школьной системой проблемы были. Джисону на Эйнштейна вообще плевать с высокой колокольни. – Так ты будешь помогать или нет? – он кидает на Минхо обиженный взгляд, прекрасно понимая, как это действует на одноклассника. Минхо, конечно же, сразу сдается. – Командуйте, мистер Холмс. Сперва они, пользуясь дружбой Джисона буквально со всем классом, сверяют, не похож ли почерк на чей-то из их одноклассников. Вернее, сверяет Джисон, а Минхо просто молча ходит за ним хвостиком, то и дело поддакивая, что мол да, тут риыль совсем не так написана. Хан опрашивает всех, не знает ли кто-то такой почерк, почти подходит с этим вопросом к учителю по истории, ожидающему начала урока в классе, но по итогу стесняется. Никого чужого в кабинете одноклассники тоже не видели. – Я делаю день этого человека лучше, – Джисон задумчиво закусывает губу. – Возможно, это кто-то, кому я помогаю? Но я ведь никому не помогаю… – Ты дал мне списать тест по английскому, – вклинивается Минхо. Джисон только отмахивается. – Ну да, только тебе, – он снова глубоко задумывается, игнорируя снисходительный взгляд Минхо. – Знаешь, я единственный покупаю ту отвратительную булочку в кафетерии. Ну, с яблочной начинкой. Возможно, это повар-нуна?.. Радуется, что хоть кто-то это ест? Джисон переводит взгляд широко распахнутых глаз на Минхо. На лице Хана ужас, смешанный с отвращением, и Минхо от этой картины смеется так громко, что получает первое за семестр замечание. В конце дня, когда все уходят по домам, а Хану предстоит еще отсидеть отработку по корейскому, Минхо треплет его по волосам и, закинув сумку на плечо, говорит: – Забей, Джисон. У тебя все равно не выйдет. Ты безнадежен. Стоит Минхо выйти за дверь, как Хан утыкается лбом в открытый учебник. Ли как всегда абсолютно прав. Следующую записку он получает аж спустя десять дней. Вероятно по причине того, что почти неделю в школе не появлялся. Джисон сидит в худи, хотя на улице уже вовсю весна, натянув капюшон почти на самые глаза, и размышляет, стоит ли читать новое послание или можно просто его выкинуть и сделать вид, что так и было. Рядом приземляется Минхо, хрустя печеньем из автомата. – О, что-то новенькое? Он тянется к записке, и Джисон машинально бьет его по руке. Минхо всегда таскает его вещи, потом ищи-свищи, задолбал. – Что? – Минхо звучит возмущенно и потирает явно не так сильно ушибленную руку. – Ты же все равно не открываешь. У Джисона сегодня настроения баловаться нет совсем. Вернее, его нет уже дней пять, ровно с тех пор, как он, вооружившись плейлистом некого парикмахера на ютубе, решил сам себе покрасить волосы. Вышел полный провал и, как бы его родители не пытались исправить ситуацию походом в дорогой салон, дабы хоть что-то сделать с этим недоразумением, ничего путного не вышло. Джисон хотел быть платиновым блондином, а теперь у него на голове буквально стог пшеницы. И самое худшее, что вчера он выступал с докладом по истории, во время которого учитель заставил его снять капюшон, и все это увидели. Позор. Минхо пихает ему в рот печеньку. – Ну так что там? – Ли хрустит слишком громко, его забавно выступающие передние зубы делают его похожим на кролика. Джисон глубоко вдыхает и разворачивает бумажку. тебе очень идет этот цвет волос! – ну вот, приехали, даже перед тайным поклонником опозорился. – Смотри, Минхо, у этого чувака такой же извращенный вкус, как и у тебя, – Хан поворачивает бумажку к однокласснику так, чтобы тот мог прочитать, не отрываясь от поедания снеков. Минхо улыбается с набитым ртом. – Ну вот, я же говорил, что всем нравится, – он дожевывает печенье и лезет в сумку за бутылкой воды. – А ты дергаешься. Джисон только складывает руки на груди, не заботясь о том, как сильно мнется листок. – Да никому не нравится, только тебе и еще какому-то извращенцу, – бурчит он, но к третьему уроку худи все-таки снимает. На следующее утро Джисон приходит чуть раньше, потому что отрубился вчера рано вечером и успел в кой-то веки выспаться до утра. И ловит Минхо на входе в школу. Ли выглядит удивленным, но это понятно – Джисона обычно утром из кровати нужно вытягивать эвакуатором. День начинается замечательно, никаких тестов, никаких записок, никаких тупых признаний. Джисон на удивление разговорчив, как для первого урока, и даже хвалит новый парфюм Минхо без особого заикания. Минхо удивляется второй раз за день, – не ожидал, что Джисон заметит, – и сбивчиво благодарит. Хороший день портится, когда Джисон по приходе с физкультуры находит на столе записку. В этот раз на обычном тетрадном листе. тебе надо обязательно посмотреть дораму «мой день»! – привычный почерк какой-то корявый. – гг там вылитый ты! Джисон не понимает, почему он должен смотреть дораму, – каст которой, между прочим, ему совсем не нравится, – только потому, что похож на главного героя. Это была точь в точь логика Минхо, который дораму посмотрел за два вечера, и теперь хотел затащить в эту кабалу еще и Джисона. Ну уж нет, он не поведется. И уж тем более, раз этот псих тоже советует. Джисон хочет пожаловаться Минхо, но одноклассника нигде нет, хотя он ушел с физкультуры раньше, сославшись на какое-то поручение математички. Учительница вон сидит, листает что-то в своем телефоне, явно ни в чем не нуждающаяся, а Минхо, видимо, где-то шляется по своим танцевальным делам. Он вечно отпрашивается с уроков, чтобы побольше времени уделить клубу, проходили уже. Поэтому Джисон ни о чем не спрашивает, когда Ли приходит со звонком и садится на свое место. Скомканный тетрадный листок валяется где-то в недрах рюкзака. Когда они уже идут домой, Джисон вдруг что-то вспоминает, бьет себя по лбу и скидывает рюкзак со спины на землю. Минхо смотрит на него как на душевно больного, когда Хан, опустившись на колени, начинает вытряхивать содержимое портфеля прямо на асфальт. Записка выпадает вместе с конспектом по физике. – Я придумал! – Джисон вскидывает голову и смотрит на Минхо так, будто нашел лекарство от рака. – Мы ее понюхаем. Ли его энтузиазма не разделяет. – Кого понюхаем? – Минхо почти кривится, но тоже присаживается на корточки, оказываясь почти вровень с Джисоном. Хан только закатывает глаза и громко цокает языком. – Записку, конечно. Вдруг тот, кто их пишет, тоже пользуется парфюмом, как ты. На лице Минхо откровенное отвращение. – И что дальше? – он слегка наклоняет голову к плечу. – Будешь нюхать всех подряд в школе? Джисон слишком занят расправлением бумажки, чтобы в полной мере оценить саркастические нотки. Он шумно пыхтит, стараясь выровнять листок, минимально его касаясь, – чтобы не перебить запах, – а потом внезапно тычет им в нос Минхо. – Вот, что ты чуешь? Ли только отшатывается, недовольно морщится и встает, отряхивая колени школьных брюк. – Я не собака, Джисон, – голос Минхо опасно близок к действительно разраженному. – Я не буду ничего нюхать. Джисона это нисколечко не смущает. – Ну и ладно, я сам! Он прижимает листок к носу, со всей силы втягивает воздух и пытается уловить хоть что-то. Это действо продолжается добрых секунд сорок, – все это время Минхо сверлит его ледяным взглядом, – но успеха не приносит. – Черт, – Джисон наконец-то отрывается от многострадальной бумажки. – Чую только твой парфюм и запах дезодоранта, который ты после физкультуры используешь. Ноль зацепок. Ну, кроме того, что ты умеешь выбирать фирмы с цепкими ароматами, ты ни разу этот листок в руках не держал, а он весь тобой пропах. Минхо устало выдыхает, помогает Джисону собрать разбросанные по земле вещи и тащит в ближайшую кофейню угостить айс-американо, чтобы Хан не сильно расстраивался. Джисон не расстраивается ровно до тех пор, пока не приходит в школу в пятницу. Вернее, даже тогда он не расстраивается, а откровенно пугается. Джисон в пятый раз перечитывает фиолетовую бумажку, обнаруженную на парте перед никому не нужным уроком рисования, не зная, к кому ему бежать за помощью первым. Рядом садится Минхо, и это становится ответом. – Посмотри, – Джисон дрожащей рукой подсовывает Ли записку. Минхо пробегает глазами по незамысловатому тексту. – Ешь хорошо, но давай, пожалуйста, без апельсинов, – читает Ли вслух. Джисон почти скулит. – Черт, Минхо, это уже ненормально, – он зачем-то понижает голос и наклоняется ближе к слишком спокойному для сложившихся обстоятельств Ли. – Это уже чистой воды сталкерство. Я скажу учителю, точно скажу. Минхо его паники не разделяет совсем. – Почему сталкерство? – он берет в руки бумажку и мастерит из нее самолетик. – Это ведь просто милое пожелание. Еще немного и Джисон захлебнется своим негодованием. – Никто не знает, что у меня аллергия на апельсины! – почему-то этот факт кажется Джисону переломным. – Этот человек, должно быть, давно за мной следит. Минхо запускает самолетик в сторону доски и равнодушно смотрит за тем, как тот приземляется на учительский стол. – Ты буквально вчера утром объелся апельсинов по дороге в школу, и тебя так обсыпало, что пришлось отпроситься домой, – он таки возвращает все такой же незаинтересованный взгляд Джисону. Это становится последней каплей. – Но никто не знает, что это из-за апельсинов, я даже в медпункте не признался! – Джисон почти кричит, и Минхо, смешно кривясь, жестом призывает его быть потише. – Ну а ты подумай, вдруг этот человек не сталкер, а знает про твою аллергию потому, что ты когда-то сам ему сказал? В словах Минхо ноль смысла, но Джисон и правда пытается задуматься. – То есть ты считаешь, что он правда может знать это от меня? Минхо медленно кивает и смотрит в ответ так устало, что невольно вспоминается учитель корейского, повторяющий Джисону одно и то же правило уже в двадцатый раз, но все равно получающий один и тот же неправильный ответ. – Но я говорил только тебе, – голос Джисона почти сходит на нет, а на лице отражается активный мыслительный процесс. Минхо подпирает подбородок рукой. – Стой, – глаза Джисона резко расширяются, а голос подлетает. – Ты хочешь сказать, что это писал ты? Если бы Джисон мог, он бы перешел на сопрано. Минхо криво улыбается, не меняя позы. – Бинго, Ватсон, – он хмыкает, а Джисон забывает, как дышать. – Надеюсь, теперь ты не будешь спорить, что я больше заслужил роль Шерлока Холмса. Джисон резко встает, в несколько широких шагов доходит до учительского стола и хватает бумажный самолетик. Расправляет его по дороге к своей парте. – Но это не твой почерк, – он не садится, просто тычет вытянутой рукой с листочком в нос все такого же невозмутимого Минхо. – Я знаю твой почерк, это не он. Ли только поджимает губы и хватает Хана за руку, заставляя сесть рядом. – Не надо так кричать, – Джисону на мгновение кажется, что он слышит в голосе Минхо нотки волнения. – Это мой почерк левой рукой. Странный наклон приобретает смысл, но Джисон сдаваться не намерен. Конечно, он знает, что Минхо может писать обеими руками, но его этот факт никогда раньше особо не волновал. – Ты что, пишешь по-разному разными руками? – вопрос дурацкий, но Джисон обязан спросить. Минхо тихо цыкает, достает из сумки блокнот, – с разноцветными страницами, с ужасом отмечает Джисон, – и вырывает листок. Розовый. Перехватывает ручку левой рукой и что-то торопливо пишет. я тебя люблю, Джисон – уже родным странным почерком. И кошачья мордочка рядом. – Мордочек раньше не было, – зачем-то отмечает Хан. Минхо улыбается как-то даже грустно. – Рисую я обеими руками одинаково плохо, боялся, что ты мои каракули узнаешь, – Ли явно пытается выглядеть расслабленно, но от Джисона не ускользает, как нервно Минхо крутит ручку между пальцев. – Но я явно переоценил твою догадливость. Джисон хочет что-то ответить, – хоть и сам не знает, что, – но заходит слегка опоздавший учитель, и урок начинается. Джисон не может сосредоточиться на композиции натюрморта, трижды отпрашивается в туалет, чтобы просто подышать воздухом в коридоре, а в конце урока почти опрокидывает на Минхо стаканчик с грязной водой. Он улетает из класса со звонком на перемену и не появляется, пока не звучит звонок на урок. Возвращаясь с третьей перемены, проведенной где угодно, лишь бы не тут, Джисон обнаруживает, что Минхо отсел. Это приводит его в ужас. Джисон трясет коленкой весь последний урок, – треклятая математика, – получает неуд сам не понимая, за что, и начинает собирать вещи еще минут за десять до конца, запутавшись в расписании. Со звонком он подрывается, вцепляется руками в школьный рюкзак и протискивается сквозь толпу одноклассников прямиком к Минхо. – Не перебивай, пожалуйста, – Ли выглядит удивленным, а Джисон тараторит так быстро и четко, что можно бы и о карьере репера задуматься. – Давай встретимся за школой сейчас? Ну, не совсем сейчас, я подойду минут через десять. Хорошо? Ты подождешь меня? Пожалуйста, подожди. Он не дожидается ответа, поворачивается на пятках и вылетает из кабинета, оставляя ошарашенного Минхо собирать сумку под любопытные взгляды одноклассников. Ли терпеливо ждет, накинув капюшон забытой на прошлой физкультуре спортивки, когда видит Джисона, несущегося через весь двор как мини-торнадо. Хан смотрит в пол, то и дело врезаясь в играющих на площадке младшеклассников, но идет уверено и целенаправленно. Напрямую к Минхо. Не успевает Ли еще и слова сказать, как Джисон практически врезается в него и впечатывается неумелым поцелуем ему в губы. Минхо не успевает никак среагировать, – в отличие от своего сердца, у него там явно марафон, – а Джисон уже отшатывается. – В общем да, я там, у тебя вот, найдешь, короче, подумаешь, вот да, – Минхо сомневается, говорит ли Хан полную чушь, или это его мозг взорвался от прилива эндорфинов и больше не способен воспринимать информацию. – Завтра поговорим. И Джисон убегает. Снова. Минхо Хана не понимает совсем, хотя вроде и не дурак. С математикой как-то попроще. Ли медленно плетется домой, стараясь думать обо всем, чем угодно, кроме Джисона, – возможно, стоит сменить школу? он не сможет доучиться, если у них с Джисоном будут такие натянутые отношения, как сегодня, – и сует руки в карманы, просто чтобы их чем-то занять. В левом что-то шуршит. Минхо останавливается, поддевает пальцами скомканную бумажку и дрожащими руками расправляет записку. я тоже тебя люблю – обычно почерк Джисона куда аккуратнее, но Минхо все равно узнает его с первой буквы. – давай встречаться? Весна в этом году на удивление теплая.