жаркое пылкое солнце окропляет лучами яркими футбольное поле. аккуратно подстриженный газон всё ещё лежит под слоем росы, которую шипованные кеды не распинали по полю. местная команда под руководством неунывающего тренера гридина никиты в скором времени ступит на площадку.
их команда малочисленна, скажем так, это даже сложно назвать футбольной командой. ворота всегда открыты, но чаще всего около одних ошивается младший никита, — кадников, — особо не влезая в разборки нападающих и защитника-нападающего-вратаря.
кузьма, — так величают парни своего тренера, — смог договориться с местным стадионом, чтоб они иногда приходили да тренировались на настоящем поле, а не в коробке во дворе пятиэтажек.
но, несмотря на удручающее положение их команды, у них есть общая форма! а это, извините, не у всех есть. однако, к сожалению, мастерства она не прибавила. если гридин рьяно верит в то, что его ребята попадут в сборную россии, то парни же больше играют в своё удовольствие или же просто вывалить переизбыток эмоций, выжидающий момента.
разносится свист, затем тяжёлый кашель. команда встраивается по прочерченной белой линии, которую оставили балончиком. кузьма выходит вперёд, горделиво осматривает команду: юлий онешко, данила кашин, руслан тушенцов, тёзка никита кадников, денис шмальц и илья кулич. у кого-то полупомятая форма, кто-то же, — денис и кадников, — удостоились погладить.
— парни, — начинает громко гридин, сводя брови у переносицы, — не так давно прознал про одну команду, — по голосу отчётливо слышно, что тренер долго выискивал информацию, но старается показать, что ему на ту всё равно, — и, так вышло, что я пообщался с их тренером, — ага, вся команда знает, как он общается с такими. только и слышится издалека звон рюмок, — как человек хороший, как тренер… — кузьма кривит лицо, рукой вертит, — в общем, мы договорились на игру. поэтому, мы будем тренироваться усерднее, но сегодня небольшая разминка и игра на тайм. а то у меня там жена, ей срочно приспичило съездить… — запевает шарманку гридин.
— да, порвём их! — вдохновляюще кричит шмальц, но энтузиазма в глазах других не видит. руслан утыкается в телефон, он сюда приходит только за тем, чтобы время убить да с кашиным побыть. данила же просто любит в футбол гонять, а это единственная компания, про которую он знал.
— вот, правильный настрой, дениска, — мужчина тычет в небо пальцем, словно там услышат слова шмальца, — так что давайте, — он направляет ладонь на команду, — юлик, ты с никиткой и данилой, — он отмахивает их в сторону, чтобы те отошли, — ну и оставшиеся это другая команда. всё, разбрелись по полю, через минут двадцать играем! — гридин свистит и парни расходятся по сторонам.
да только руслан плетётся за даней, те отходят в угол корта. кашин падает на земь, руку в бок выставляет, а другой тянет на себя, мышцы разминая. тушенцов убирает телефон в карман шортов, он даже когда по полю носиться будет, не вытащит, техника стала частью его тела, впившаяся микросхемами в кожу.
— ну что, готов сегодня проебать? — самоуверенно говорит кашин, жмурясь от света солнца. рыжие волосы блестят под лучами, маня взгляд.
руслан, закусив губу, смотрит на него, чуть не прослушав. смешок слетает с сухих губ, а слова срываются сами:
— с ума сошёл у себя самого вопрос спрашивать? — тушенцов ухмыляется. он знает, к чему все ведёт, и каждый раз совершенно не против — даже нравится. да и если бы не было этих подначек, он вовсе бы не узнал, кем бы они были друг другу.
кашин, всё ещё сидя, расставляет ноги по ширине плеч, поочередно тянется к каждой, прогибается в спине. тушенцов даже не планирует дополнительные физические нагрузки испытывать на себе. не его это. а дане нравится, вот пусть он этим и мается.
— ой-ой, — данила выпрямляется, — когда глухими стали, м, русь? — язва кашина самая натуральная, неподдельная выходит. он даже бы стал кичиться этим, да только он при тушенцове такой, — давай завязывай, а то ещё желание от меня проебёшь, а так дела не пойдут.
— ты так уверен, что победишь… напомнить, что в команде у тебя школьник и пидор? — даня усмехается, поднимает одну бровь на мотив «ты серьёзно?», — в прошлый раз вы официально считались проигравшими, так что сегодня изменится?
— хуй ты сегодня в рот возьмёшь, вот че поменяется, — твёрдо, но с проскочившим смешком говорит кашин, — спорим? — а вот та азартность, которую тушенцов уже успел заждаться. хотя это самый краткий диалог, перед тем, как объявить пари.
— спорим, но пососёшь ты вместе с дрим тимой своей, как чёрт, — смеясь и пожимая руку, молвит руслан. он окидывает напоследок кашина загадочным взглядом, неумелые бы сразу сказали, что затуманенным и вожделеющим, но тут бы они так жалко ошиблись.
руслан проходит до ильи и дена, кулич во всю пыхтит сигаретой, от него только так и кружат в небо клубы дыма, а никотином хлещет похуже заядлого курильщика, а всё потому что самые дешёвые курит. с его же слов: смысл тратиться, если и то, и то одинаково приятно убивает. и не согласиться руслан не мог.
— ну, что? вновь на поле убивать друг друга будете? — да. в прошлый раз желание тоже было, однако паршивое настроение совпало с ведением счёта командой противников. не самый лучший день. сегодня будет другой, без драк, подножек и лёгкого шулерства. по честному, по крайне мере тушенцов об этом задумался, как всё будет на деле уже зависит не от него.
руслан отмахивается от него, вновь абстрагируясь от окружающего мира в телефоне. он бездумно листает ленту в социальных сетях, просто елозит пальцами по экрану. кулич и ден пытаются обсудить стратегию, шмальц всё время пытается вставить пять копеек, но илья пресекает его. тушенцова они в команду свою не берут, парни и так прекрасно знают, что тот по своему делать будет и насрать тому на план их.
к тому времени кашин заканчивает тренировку и ступает в сторону рассевшегося на лавке онешко, который теребит свою причёску то на одну, то другую сторону. никита застёгивает на руках перчатки, что подарила ему сестра, дабы тот с красными и ободранными ладонями не гонял. как только кашин появляется в поле зрения малого, тот выпрямляется и пытается испуганные глаза спрятать в рассматривании газона. тому частенько прилетает от данилы: пропустил мяч, не дал пас, просто стоял криво.
— так нахуй, — сразу начинает кашин без обхаживаний, — если мы и сегодня въебём, пизда вам двоим, — никита содрогается, а юлик смотрит на него, закидывает ногу на ногу.
— вон, малого трогай, мне потом уехать надо будет. а ты скажи, мне кто с размотанным ебалом даст? м? — наезжает онешко, совсем не заботясь о том, что кашина такие слова только посильнее разгорячат.
— чего меня сразу! — всё же подаёт голос кадников, но тут же смолкает, когда уже два грозных взгляда впиваются в него, — и вообще, в прошлый раз это ты не дал гол сделать… — уже тише добавляет никита, оплеуха тут же прилетает ему по затылку. пусть скажет спасибо, что без синяков.
— заткнись, — кашин оставляет последнее слово за собой. грозно глядит на мелкого, дабы тот рот не разинул в новом потоке правды.
спустя минуты, что мукой лились через время, раздаётся свист, который так и норовит заложить уши. гридин выходит на центр поля, кладёт мяч в белый круг. на цуефа разыгрывается ход — он достаётся кашину.
— ну что, — разносится крик кузьмы, — давайте! — мужчина машет рукой сверху-вниз, и безжалостная игра начинается.
как только сигнал доходит по нервным окончаниям в мозг кашина, тот ударяет по мячу. он отлетает в сторону онешко, который чуть не запутавшись в собственных ногах, всё же удерживает мяч около себя. юлик озирается, на него бежит шмальц с криками, размахивает руками, пытаясь зачем-то привлечь всё внимание на свою персону. даня матерится под носом, когда мимо него мчится руслан. шмальц не успевает перехватить мяч, юлик запинывает его за себя, ощущая того голенью, но в тот же миг перестаёт — тушенцов перехватывает и уводит с собой.
кулич подбегает к руслану, закрывает собой, дабы противники не смогли добраться до мяча и забрать в свои владения. они приближаются к воротам, около которых туда-сюда болванчиком бегает никита, парень принимает стойку в ожидании, когда же мяч полетит в его сторону, и он сможет остановить его в процессе. да только у кашина вены вздуваются на лбу — не проиграть ему сегодня. данила срывается с места, шипы впиваются в землю, и та отлетает от подошвы.
кашин толкает шмальца, который тут же падает, а с уст его срываются болезненные стоны. по-хорошему, кашина после этого должны были дать предупреждение и яркую жёлтую карточку, но у них здесь свои правила. глаза кашина алым цветом заливаются, словно у быка на корриде. онешко остаётся где-то позади, даже не старается догнать кашина и помочь отбить мяч у руслана с куличом.
— сука… — дыхание у данилы сбивается. нутро бесщадно дерёт, а парализованные лёгкие так и просят вновь затянуться никотином, будто бы тогда они смогут вернуться в строй и доказать свои возможности. кашин сплёвывает на траву и из последних сил вырывается вперёд.
да только удача явно не поспевает за ним: руслан успевает заметить приближающегося парня, кивнуть в его сторону, и илья перехватывает всю концентрацию данилы на себя, тем самым давая возможность руслану добежать до ворот без преследования. кашин настроен агрессивно, толкает кулича в плечо, но илья не хлипкий, по сравнению с шмальцем, а потому на ногах держится уверенно. кулич пеняет парня в бок, ногу вперёд выводит, дабы суметь подножку подставить, но кашин уходит от нападок и подлянок соперника.
руслан приближается к воротам — никита стоит наготове. вся энергия и предвкушение уходят в мяч, тот, пронизывая воздух, летит точно в верхний правый угол, до которого кадникову нужно успеть добежать и в нужный момент подпрыгнуть. мгновение. свисток. овации. команда руслана забивает первый угол. кашин встаёт в ступор, смотрит на никиту, у которого мяч пролетел точно над головой. большим пальцем по горлу себе ведёт, но кадников понимает — это ему послание.
— молодцы! — слышится где-то позади голос гридина. бой начинается, теперь, если будет надо, кашин растерзает каждого, кто встанет у него на пути в клочья. или он не футболист, который впрямь любит своё дело, а не бабки за него.
***
это провал.
кашин мечется по полю, бьёт носком землю и озирается по сторонам в поисках кадникова. парень же чуть ли не рванул с поля до окончания игры, ныне он сидит в раздевалке и переодевает футболку; штаны и кеды менять он не собирается, себе дороже выйдет. юлик, немного посмотрев на душевные терзания данилы, последовал примеру никиты и скрылся с глаз долой.
команда руслана же ликует: они отбивают друг другу пять, гридин их громко поздравляет, хваля руслана и илью; о шмальце он не выдаёт и слова. тушенцов выслушивает недолгие овации, как бы ему не нравилась похвала, он не принимает ту на свой счёт.
кашин опускается на дряхлую лавку, а говорили комплекс хороший, новый. ага, как скажут. данила в ожидании того, когда же вторая часть их команды снизойдёт до раздевалки, и тушенцов наконец-то подойдёт к нему. конечно, руслан начнёт заливать о том, какие они немощи и ничего не могут, но зато будет повод всю накатившую злость вылить, раз никита трусливо сбежал от обоснованных нападок.
тушенцов не заставил себя долго ждать.
— ну что? будешь ещё ставки ставить? — тут же с ехидства начинает парень, — прости, бабка по пятой линии говорит, что опять проебёшь, — руслан выставляет руку на мотив экстрасенсов с телевидения, глаза закрывает, а ладонь по воздуху елозит. и кашин посмеялся бы тихо, что бывает не часто, но злость и негодование от проигрыша набрасываются на окрылённого тушенцова.
— тоже нашёл, блять, чем хвастаться. у меня нахуй калека в команде и будущий параолимпиец, — взрывается кашин, обнажая своё недовольство и несправедливость, что сокрушились на него, как неудачи на дзюбу, — пиздец, вот чё гридину я сделал? уже какой раз нахуй ставит этих даунов ко мне. я как угорелый носился по полю это ёбанному, чтоб никита со своими руками дырявыми мяч проебал, — данила не унимается, наоборот, разгорается пуще прежнего. лицо краснеет от злости, а рука при каждом ругательстве бьёт по колену, оставляя след.
руслан знает досконально его поведение, — не зря живёт с ним почти год, — а потому его тираду прерывать словами не представляется возможным. тушенцов озирается по сторонам, видит, что все ушли с поля. медлит пару секунд, а затем припадает своими губами к чужим, тянет даню за загривок. данила тут же умолкает, пыхтит недовольно чрез нос, но на поцелуй смолкающий отвечает.
— давай, прекращай ныть, а то, глядишь, и в африке жизнь лучше станет, — отрываясь от лобзаний с кашиным, проговаривает руслан, усмехаясь. данила с его слов прыскает, но и впрямь тему с поражением закрывает. но, как кажется тушенцову, та вскроется, словно вены у пятиклассника с неразделённой любовью, как только данила завидит на горизонте никиту.
руслан цепляет даню за футболку, тянет на себя из-за чего кашин встаёт с места. тушенцов закидывает руку на чужое плечо, данила сгибается в три погибели, но скидывать её не собирается, пусть болтается. молча они сходят с поля в сторону раздевалки.
***
струи воды стекают по телу длинными узкими речушками, капли соревнуются между собой. кашин прикрывает глаза, наклоняет голову под душ, смывая грязь и пот, что налипли к телу за игру. холод отрезвляет рассудок, смывает с дани сгустки злости, которые почти въелись под кожу. блаженность вместе с приятной нёгой усталости накатывают на него. позади слышатся босые шлепки по кафелю.
— красавица, чего одна? щас будет два, — руслан устраивается под соседнюю лейку, крутит вентили, — блять! — вскрикивает тут же, когда на него выливается водопад холодного напора, — да сука… — парень быстро добавляет горячей, но осадок остался. кашин посмеивается с тушенцова, приоткрывает один глаз, наблюдая за дальнейшими действиями. руслан это замечает:
— че надо? — кидает он кашину, ероша волосы в шампуне.
— да ниче, лох ты просто, — как факт выдаёт данила. к тому моменту он заканчивает водные процедуры, закручивает кран и тащит с крючка полотенце, заматывая то вокруг бёдер, — ты долго ещё будешь, м?
— напомнить тебе, кто проебал сегодня? — оборачивается руслан, взгляд кашина оббегает его тело, — и вообще, куда ты торопишься? кто-то мне желание должен, не забыл? — с козырей решает пойти руслан, ради их небольшого спора он даже сбавляет напор, дабы лишняя вода не тратилась. тушенцов вскидывает одну бровь вверх в ожидании ответа.
— да завались ты, — кашин опирается на стену, руки складывает на груди и пялится в открытую. всё равно никого нет, да и не появятся в ближайшие минуты точно. они с русланом не в романтичной комедии, — и, в отличии от некоторых, я свои должки выполняю, — переводит стрелки данила, отнимая взгляд от тушенцова.
смыв с себя гель и быстро ополоснувшись, тушенцов выключает воду и в тот же миг приближается ближе к кашину. когда же руслан встаёт вплотную к дане, у того на белёсых щеках проявляется румянец. полностью нагой руслан же стеснения не ощущает.
— а ты забыл, как в прошлый раз я списал желание со счетов, — данила об этом умалчивает. всё же оба квиты, что теперь поделать. — так что давай, не выкаблучивайся, — легко кивает руслан, — да и вообще, может сразу к желанию? а то потом отмахиваться будешь, да и смысл до дома ждать, верно? — риторически спрашивает тушенцов, зная, что такой пацан как кашин перед фактом уже не отделается никак, всё же какой-никакой, но принцип имеется.
и, не дав даниле ответить, втягивает в мокрый поцелуй. кашин успевает сделать рваный вдох, а после языки их сплетаются словно в пьяном бреду. бегают по кромке зубов, словно они сегодня по полю: разгорячённо, яростно и до дури жадно. губы сминаются, зубами задеваются и тонкая кожица отслаивается. мелкие крупицы крови лишь предают первобытного огня, которого древние люди добивались десятки, сотни лет.
смуглая кожа руслана сжимается пальцами кашина, тот оставляет полумесяцы, будто бы тушенцов безграничный космос и ему не достаточно одного. разрывая поцелуй, по душевой разносятся хриплые глубокие вздохи, которые тут же сменяются противодействием в виде нового лобзания губ. ладони руслана спускаются вниз по спине дани, развязывают полотенце, то падает на пол — оно ещё пригодится.
татуированная рука кашина хватает руслана за короткие волосы, тянет назад, дабы чужие глаза с большими тёмными зрачками посмотрели в его — и тушенцов поддаётся. теряется в холодном озере, окружённом туманом. слова застревают в горле, не выползая наружу, а руслану так хотелось рассказать о том, насколько чудесны данины омуты.
возбуждение запоздало опускается от воспалённого рассудка к паху. шершавая ладонь кашина плавно скользит вниз, окольцовывает фалангами член. подстриженные ногти обрисовывают вены, царапают тонкую кожицу. тушенцов втягивает носом воздух, кадык дёргается, а зубы непроизвольно закусывают нижнюю губу.
кашин опускается на колени, умещая те на полотенце, дабы холод кафеля не пошёл мурашками по всему телу, а алые колени не зудели на следующие дни. кончиками пальцев на ногах данила ощущает стену. ох, увидел бы их гридин, вышвырнул бы с криками и скандалом.
руслан запускает руку в ржавые волосы, зачёсывает их, схватывает кулаком, но большим пальцем поглаживает длинные пряди. кашин опускает взгляд на пол, но приближается к паху руслана. раскрыв рот, запускает внутрь головку, облизывая ту проворливым языком. слюна обильно выделяется, а потому даниле легче принять член.
облегчённый вздох срывается откуда-то свыше, кашин не видит. парень глотает глубже, горло сокращается, пусть и медленно, но у дани получается впитать в себя член, насколько физически может справиться его тело. руслан брать контроль не будет, иначе что он за партнёр, который и так в непривычной обстановке будет делать хуже? рука поглаживает макушку кашина, массирует кожу головы: даня расслабляется, прикрывает тонкие веки и отдаляется. взбудораженные выдохи вновь разносятся по душевой.
у кашина нет ритма. его движения хаотичны, он не предсказуем как в сексе, так и на поле — и руслана это заводит сильнее. бледные ладони обхватывают ноги руслана, сжимают, а ртом кашин продолжает принимать, а после высвобождать тушенцова от сладостного заточения. тихие придыхания и непроизвольные причмокивания, которые данила относит к перечню пошлятины для порно, заставляют нутро будоражить. ладонь руслана тянется от головы к щеке, проводит по ней и оставляет там. данила старательней становится, языком выводит аутентичные узоры, которые в его понимании что-нибудь да значат.
мышцы в ногах тушенцова сокращаются, да и сам парень замирает, переставая поглаживать чужую кожу. кашин всё понимает, скидывает руки, а сам с медленно выпускает член изо рта, словно растягивая последний миг. парень поднимается с колен, обхватывает эрегированный орган, сжимает ладонью у основания. с таким ощущением тугости он проводит рукой вверх, а после резко опускает вниз. губы руслана истерзаны им же, зрение мылится под одурманивающим эффектом — даня.
руслан содрогается, не шевелится с минуту, а после мазанный поцелуй оставляет на устах кашина. тот ухмыляется, но в ответ легко чмокает.
— иди помойся, хуй домой таким пойдёшь, — ставит условие кашин, поднимая полотенце с пола, а сам же скрывается в раздевалке, оставляя тушенцова стоять истуканом на месте.
