Чат: «НЕ рабочий»
Казань: Девчонки, кто хочет устроить девичник по зуму? ;) Самара: С вином?) Казань: Моя дорогая, конечно же да Вечером, часов в 8, удобно? На сообщение «Вечером, часов в 8, удобно?» поставлен эмодзи «палец вверх» от «Самара», «Иваново», «Киров», «Оренбург», «Тверь», «Кострома», «Рязань», «Гатчина»… Курган: А можно я с вами: D Уфа: Нет Курган: Почему это ты решаешь? Уфа: Потому что я знаю где ты живешь Курган: Понято… Лениво пролистывая всплывающие сообщения и попивая квас, Ростов призадумался над кое-чем… — Лёш, ты меня слушаешь вообще? — обратился к нему Одесса. — А? А, да-да, слушаю конечно, — Донской быстро поднял голову и положил телефон на кухонный стол. Дунайский даже отвечать на такой очевидный блеф не стал, лишь головой покачал и повторил сказанное ранее: — Я говорю можешь посуду помыть, а то я не успеваю. На меня, видите ли, решили дополнительную работу свалить, — возникал он, включая чайник и начиная копошится вдоль кухонной гарнитуры. Вставая со смирительным вздохом и подходя к раковине Алексей, в беззлобной шуточной форме, ответил: — Вот сволота. — Да не говори, рiдний, не говори, — также примирялся со своей судьбой на ближайшие пару часов Евгений, — о чём думал хоть, когда мои слова мимо ушей пропускал? Начиная намыливать первую тарелку, Ростов «недовольно» отвечал: — Ну, во-первых, не пропускал, — но улыбку сдержать долго не получилось, — а во-вторых, думал может со своими из ЮФО созвониться? А то уже несколько месяцев нормально не болтали. — Я значит буду батрачить, а ты штаны просиживать? — наигранно-возмущенно вопрошал Женя, но поймав нахмуренный взгляд поспешил добавить, — Да шучу я, шучу. Отдыхай на здоровье, у тебя это и так не часто получается, — сделав себе чай, он взял кружку и подошёл к Ростову, быстро чмокнув того в щёку, — Хорошо вам поболтать, — и пошёл к рабочему месту. Расплывшись в улыбке, Алексей прокричал вдогонку, на секунду отвлекаясь от мытья посуды: — И тебе с отчётами удачи! Получая ответ от куда-то из недр дома: — Спасибо, она мне понадобиться! Закончив с посудой Ростов садиться обратно за кухонный стол, замечая, что все газы из его недопитого кваса уже вышли, делая его менее вкусным, но недолго попечалившись на этот счёт, он открывает чат его федерального округа:Чат: «Южный чатик»
Ростов-на-Дону:
Как вам идея созвониться сегодня округом?
Краснодар: Ты знал что плагиат это плохо? А так я только за >: D Астрахань: Согл согл, я с вами Сочи: Я тоже, а то уже устал дома киснуть в одиночестве (((Ростов-на-Дону:
Девчат, вы как?
Гриш, ты с нами, это не обсуждается
Анапа: Ну, я не против в целом Вас я всё равно лучше знаю, чем девчонок из других округов -_- Сочи: То есть ты с нами только из остаточного принципа? : _0 Анапа: Скажите спасибо, что хоть так ;) Волгоград (ответ на сообщение от «Ростов-на-Дону): Почему у меня права выбора нет? Астрахань: Потому что по другому ты не согласишься: b Волгоград: Ладно… Ближе к вечеру, Ростов кинул в чат ссылку и к конференцию начали подключаться города. Донской решил не уходить далеко и обосновался на диване в кухне вместе с ноутбуком и стаканом кваса — последнее святое всё-таки, особенно летом. Разговоры начались с первой секунды: много кто жаловался на жару, загруженность из-за всей этой ситуации и одиночество говоря, что уже даже увидеть людей с которыми обычно работаешь не кажется таким плохим вариантом. Ростов на последнее сказал, довольно улыбаясь: — Ну не знаю, у меня такой проблемы нет. Анапа, закатив глаза, с доброй усмешкой ответила: — Да ты понятно. Угнал к своему хлопцу и сидишь радуешься. Донской же кивал в подтверждение и лыбился кошачьей улыбкой. На время карантина, как уже было сказано ранее, он решил уехать в Одессу, к Жене. Тот жил в частном доме, совсем недалеко от моря. Домику этому уже и не ясно сколько десятилетий. Он хранят память и об императоре, и о коммунизме, и о лихих девяностых. Какое бесчисленное количество слов слышали его стены и какое множество ещё услышат в будущем. В каждой комнате можно найти вещи хранящие воспоминания: украшения, оружие, простая мебель и банальные, но от того не перестающие быть важными, фотографии, чёрно-белые и цветные. Каждый предмет в этом доме неосознанно становится знакомым и родным, от того в совокупности получается тот самый уют, то самое понятие «Я дома». Ведь когда переходят порог, обязательно встречают — ты или тебя, неважно, главное, что дома. — Так, проехали с жалобами, давайте лучше переключимся на что-то более позитивное: может у кого-то что-то новое за это время произошло? Краснодар тяжело выдохнул: — Да что тут нового может произойти: сидишь дома киснешь, только бумажки разбираешь. Большинство закивали в знак согласия, а вот Григорий — до этого не слишком разговорчивый — пожал плечами и добавил: — У кого как. Я за эти пару месяцев в идеале немецкий выучил и, похоже, веру сменил, — после, как ни в чём не бывало, делал глоток чёрного чая с лимоном. Пропустив первую часть все зацепились за вторую — всё-таки тема религии очень важная и когда город меняет что-то без происшествий на своей территории, это стоит обсудить! Отреагировали на это по разному: кто на секунду лишь бровь выгнул и губы выдвинул, а более эмоциональные глаза по пять копеек сделали и поспешили выпросить подробности, но Волжский начал отнекиваться и уже поспешил пожалеть, когда на него навалились Ростов, Краснодар и Анапа с расспросами. В недолгую паузу Дарен заговорил шуточно-серьёзным голосом: — Давайте начнём с того, что Григорий явно не у себя дома, поэтому данное событие могло произойти из-за того, с кем он сейчас проживает! — энергично выдал он. Дарен часто — по их временным меркам — бывал у Волжского дома, обычно зовя с собой и других для дружеских посиделок, поэтому не только он мог заметить этот простой факт. Гриша на его словах прикрыл рот рукой, отвернулся и, кажется, чуть покраснел. Анапа, тем времен, поспешила подключится к расследованию: — Значит осталось лишь понять кто же это! У кого-нибудь есть предположения? — но услышав в ответ тишину, решила сменить тактику, — Ладно, Гриш, дай подсказку. Пока она говорила, Волгоград отвлекся на «кого-то» за кадром, а после послышались звуки пишущей ручки и на конец речи в кадре появилась правая рука, держащая бумажку с надписью: «Подсказка: город выходит к морю ;)» — Гриша на это махнул рукой, передавая ситуацию этому «кому-то». Когда все прочитали, Ростов кивнул и сказал: — Я понял. Астрахань добавил: — Да, я тоже. Были бы Анапа и Краснодар сейчас рядом, переглянулись бы. А другие города — Севастополь, Симферополь, Элиста и Майкоп — пока тихо, но с интересом наблюдали за сложившемся спектаклем. Приложив пальцы к подбородку, Дарен начал думать вслух: — Так, ну городов выходящих к морю у нас не так много, относительно. Квартиры всех, кого я знаю на эту не похожи. У меня закончились варианты, — и плечами пожал. Ростов усмехнулся: — Быстро же ты сдался, — а после хитро прищурил глаза, — Но кто тебе сказал, что город должен выходить обязательно к чёрному или азовскому морю? Анапа и Краснодар одновременно похлопали глазами. — Нет, тогда я никогда не угадаю. После этих слов в кадре у Волгограда появился Калининград с фразой: — Ну значит я сам покажусь. Он помахал левой рукой в знак приветствия и преимущественно женская часть присутствующих подметила кольцо на безымянном пальце, но говорить пока на этот счёт никто ничего не стал. Вильгельм, ради личного интереса не стал уходить и остался, но большое количество места в кадре вернул Грише. Астрахань же воскликнул: «Я так и знал!» — и в этот момент на кухню у Ростова заходит Одесса: — Это Рахим там так орёт? — получив в ответ кивок от Лёши. А остальные, заслышав знакомый голос, стали передавать привет Жене, тот поступил так же, выдвинув из кадра Лёшу. Всё-таки давно друг с другом знакомы, раньше-то одним государством были и частенько все вместе встречались, гоняли друг к другу, на собраниях тех же виделись, а сейчас с этим чуть сложнее. Когда внимание больше переключилось на старого друга, Гриша смог выдохнуть — от него с вопросами отстали, а новых, из-за того же кольца на пальце у Вили, не появилось, то есть не было озвучено. Зацепившись глазами за кольцо со вставками из бордового драгоценного камня шнипеля на чужом пальце, невольно вспомнил, как же так собственно получилось: То было за несколько лет до карантина. Весна, снег растаял, на деревьях скоро распустятся зелёные листочки. Гриша приехал на выходные к Вильгельму и утром, как обычно, они пошли выгуливать Преголю. Собака вертелась вокруг себя, пока города одевались в прихожей — на улице не было слишком холодно, поэтому оба обошлись лёгкими пальто. В подъезде они успели поздороваться с соседкой, живущей напротив — с девяностых на одной лестничной клетке всё-таки живут — а выйдя на улицу, смогли вдохнуть весенний воздух смешанный с морской солью и ранней сиренью, растущей под окнами их дома. Несмотря на прекрасный спокойный день, Вильгельм заметил, что Гриша слегка нервный, совсем чуть-чуть, но Твангсте решил пока не спрашивать его на этот счёт. Их маршрут прогулки часто был одинаков: мимо уцелевшего собора, через парк прямо к песчаному пляжу. Днём у моря частенько бывали люди, пытались найти янтарь или просто любовались видами, в тёплые дни смельчаки и вовсе лезли в воду северного моря — а вот утром, когда они и вышли прогуляться, берег был практическим полностью пустым, лишь иногда встречались местные жители, так же вышедшие на прогулку с собакой либо на пробежку. Не торопясь идя вдоль воды, пока собака бегает туда-сюда, они любовались недавно вставшим солнцем, отражавшее свои лучи в морских волнах, плавно рассыпающееся о песчинки, уходя вниз с шипящим успокаивающим звуком. Каждый из них всем своим сердцем любил подобные утренние прогулки: на душе в такие моменты как никогда спокойно, а голова заполнена лишь окружающем пейзажем. Но сегодня сердце Гриши бьётся гораздо быстрее обычного. Им пришлось приостановиться, потому что Преголя начала откапывать что-то в песке. Пока Вильгельм с умиротворенной улыбкой разглядывал бескрайний морской горизонт, Гриша не отрывал своих глаз от него самого, ещё больше убеждаясь в правильности своего решения: — Meine Liebe, — позвал он того. Вильгельм сразу обратил свой взор на него, а тот мог лишь тонуть в своём личном золотом море. В глазах двоих отражалась нежная любовь друг друга, заставляя уголки губ лениво ползти вверх от тепла в груди. Сделав последний вдох перед тем как окунуться в янтарный омут с головой, Гриша потянулся рукой к карману, в котором лежала маленькая бархатная коробочка, параллельно с этим вставая на одно колено перед Вилей и показывая ему вещь, до этого сокрытую от него. В этот момент внутри Твангсте что-то упало, а потом с неимоверной скоростью взлетело ввысь, отражаясь на его лице спектром эмоций. Гриша, наблюдая за этим, с придыханием начал говорить: — Liebling, wirst du meine Hand und mein Herz annehmen und deine Antwort geben? Открывшиеся миру два кольца отражали от шнипеля и янтаря солнечные лучи, но камни были лишь частью всего творения: ободки состояли из аккуратно вырезанных узоров и этот стиль был прекрасно знаком Вильгельму — подобный орнамент был на украшениях, которые Гриша делал своими руками. Мысль, что в эти кольца его любимый буквально вложил душу, трепетно делая каждый срез с ювелирной точностью, а теперь предлагает связать таким образом их двоих, заставляет упасть на колени перед ним, беря его руки в свои и улыбаться столь счастливой улыбкой, что нельзя сдержать слёз, пока в ответ можешь только кивать головой, не в силах вымолвить ни слова от переполняющих эмоций. Вильгельм сам не ожидал от себя такой реакции, что уж говорить о Грише, который за секунду успел испугаться, опечалиться, успокоиться и обрадоваться. Опустившись и на второе колено, Волжский надел кольцо с бордовыми камнями на безымянный палец Твангсте, нежно держа того за руку, а после наблюдал как Вильгельм делает то же самое с кольцом украшенное янтарём. Стирая солёные, как море подле них, капли с щёк друг друга, Волгоград тихо продолжил говорить: — Я знаю, что это ничего не изменяет — пожениться мы всё равно не сможем — но тем не менее, я подумал, что этот шаг будет важным с символической точки зрения и… — но продолжать ему не дали, приложив палец к его губам. — Как это ничего не меняет? Ты так-то теперь мой жених. Да и я знаю одного человека, который если что поможет нам обвенчаться, — подмигнув, он не переставал улыбаться, образуя вокруг глаз морщинки, пока, не поддавшись вперёд, не затянул Волжского в поцелуй, оглаживая большим пальцем чужую щёку и запустив другую кисть в приглаженные волосы, залезая на колени к Волгограду для удобства и более близкого контакта. Поцелуй не продлился долго. Оторвавшись от губ, глаза другого в который раз заставили утонуть в них без шанса на спасение. В такие моменты не хочется думать, хочется лишь чувствовать, чувствовать и ещё раз чувствовать своего любимого. Обвить его шею или талию руками со всей нежностью и уткнуться в шею, вдыхая родной запах. Так много трудностей и печалей им пришлось пережить вместе, и какое количество счастья они принесли друг другу — думаю, нет такого числа, чтобы сказать наверняка. В другом всегда можно найти поддержку, защиту, получить любовь и отдавать её самому. «Любить или быть любимым?» — им не приходилось выбирать и думать над философским высказыванием, выяснять, что важнее, ведь оба понятия они ощущают в полной мере к другому и от другого. И так хорошо на душе… Воспоминания заставили улыбнуться, но похлопывания по ноге вернули в реальность и Виля головой мотнул в сторону экрана ноутбука, где Ростов спрашивал, видимо его, видимо не в первый раз: — Так что там со сменой веры? — А, ну если кратко… — хотел было начать Григорий, но Астрахань его перебил. — Нет, давай не кратко. От тебя и так лишнее слово клещами не вытащишь. Волжскому оставалось только вздохнуть и продолжить: — В общем, как я понял, это началось ещё во время второй мировой — фашисты тогда пытались найти какую-то книгу, как там её… — он пощёлкал пальцами смотря в сторону Вильгельма, прося напомнить. — Махабхарата. Почти в один момент все города сказали слова на подобии «Что?», «Кого?», «Чего?». — Я тоже сначала не понял, — продолжил Волгоград, — Так вот, в этой книге было описано атомное оружие ещё до его создания, поэтому она была для них ценна. Плюс они пытались найти доказательства — преимущественно на Тибете — что они, фашисты, потомки арийской расы, ну и так далее. Суть в чём — Вильгельм уже тогда заинтересовался писаниями, которые смогли найти. Он довольно большое количество книг смог сохранить даже после обыска советской власти и в конце концов он начал изучать веды, а когда мы с ним стали… — на секунду Волжский задумался, подбирая приемлемый синоним к слову «встречаться», — … хорошо общаться, он и мне поведал об этих всех вещах, но больше как о факте их существования. В последнее же время стал прям верить, — взглянув на Твангсте, ища знак подтверждения, которым стал кивок головы, — а сейчас вот и меня во всё это дело просветил. Это всё ещё получилось довольно кратко… Пока Григорий говорил, все внимательно слушали, когда он закончил первый захотел высказать Рахим: — Гриш, Вильгельм явно хорошо на тебя влияет, так много ты уже давно не говорил. Общайся с ним побольше, плиз. Пару городов закивали в знак согласия, а Калининград с Волгоградом про себя подумали: «Мы помолвлены, куда больше?» — но, естественно, решили оставить эту мысль при себе. Хватит всем на сегодня новостей.