В полночь до парома доносится звон колоколов.*

— Кажется, минут двадцать-двадцать пять… — хмыкнул Не Хуай Сан. Часы стояли у него на столе и, чтобы что-то разглядеть, он повернулся лицом в ту сторону, вытянувшись, как струнка. Цзян Чэну открывался весьма откровенный вид. — Это твой первый раз, да, А-Чэн? Весьма неплохо… А! Мы так не договаривались!       Цзян Чэн хлопнул по ягодицам, так удачно выставленным у него перед лицом. — Что ещё за «А-Чэн»? Я господин Цзян! — Но ты назвал меня «Хуай Сан»!       Цзян Чэн накрыл его тело своим, впитывая прекрасные ароматы шампуня, духов и бог знает, чем он там ещё пользовался. — В этом и смысл. Я твой господин. — Но-но-но! Для таких игр нужно подписывать договор. Я слишком мало тебя знаю, чтобы согласится. — Чел, мы только что потрахались. — Этого мало! Сегодня потрахались, а завтра? Вдруг ты захочешь убить меня? — Ты слишком умный для лучшего друга У Сяня. Кстати, он называет меня «А-Чэн». Поэтому ни за что не зови меня так. — Ха-ха! Выпусти меня, а потом определимся. — Не хочу тебя отпускать, — Цзян Чэн властно зацеловал итак без единого живого места шею. Не Хуай Сан захихикал. — Ну всё-всё… да хватит, говорю тебе! Или ты из тех, кто любит, когда на них испражняются? Хи-хи, таких у меня ещё не было… буду знать…       Цзян Чэн едва не вышвырнул его из кровати. — Бля, так бы и сказал! Только больше не поднимай эту тему! Это пиздец как стрёмно. — Ха-ха, ладно. Ты забавный, А-Чэн.       «Глухой что ли?», — фыркнул про себя Цзян Чэн. Пару секунд он глядел на дверь, за которой скрылся Не Хуай Сан, а потом встал, не в силах усидеть на месте. Штаны сползли, спущенные, не закреплённые ремнём. Цзян Чэн оставил их лежать.       Ему не хотелось копаться в личных вещах, но было очень интересно узнать, чем ещё, кроме вокала и театра, увлекается Не Хуай Сан. На столе он заметил раскрытый блокнот и несколько аккуратных бумаг вокруг него. Цзян Чэн присел и посмотрел записи.       По листам были живописно разбросаны стихотворения в три строки на японском. На бумагах около блокнота красовалось примерно то же самое, только намного более беспорядочное: Цзян Чэн видел много помарок, пояснений, порой строки заходили друг на друга, делая иероглифы совсем неразличимыми.       Любопытство победило в Цзян Чэне этичность, он полистал блокнот, однако увидел там те же непонятные иероглифы. — А-Чэн, ты зачем читаешь мой личный дневник? — раздался голос из-за плеча. Цзян Чэн, залюбовавшись прекрасным почерком и безупречными чертами, не заметил, как он вошёл. — Это твой личный дневник?! — вскричал он и с грохотом захлопнул блокнот. — Прости! Я не знал. Я всё равно ни хрена не понял. Прости… — Ха-ха, я пошутил. Это так… стишки. — Ты пишешь хокку? Учишь японский? — А, нет, это мой родной язык… я билингв, — Не Хуай Сан поправил листы и отложил блокнот подальше. — Эй, ну куда? Может быть, я хотел послушать. — Да что там слушать. Так, ерунда всякая. Давай лучше ещё раз. Я не удовлетворён. — А? Ты хочешь, чтобы я снова тебя трахнул? — Цзян Чэн растерянно моргал. Он так устал, что не представлял, как дойдёт домой. — Ага. Мне нужно минимум пять раз в день. — Чего?! Сам трахай себя пять раз в день! — А что, тебе в пятнадцать больше одного раза тяжело? Беда-беда, к двадцати пяти будет половая дисфункция… В лучшем случае… — Ну ты и конченный. Так и знал, что с тобой всё не так просто. — Хи-хи, ты зато милашка, — Не Хуай Сан ущипнул его за щёку. Цзян Чэн насупился. — Ха-ха-ха, ну что за прелесть!..       Не Хуай Сан оставил на его губах короткий нежный поцелуй. Цзян Чэн прижался к нему плотнее. — И всё же… прочитаешь стих? — Настырный какой, — повёл бровью Не Хуай Сан. — Ладно, прочитаю, раз так хочешь. Но я не смогу так сходу перевести. Только прочитать в оригинале. — Почему ты не пишешь на китайском? Хочу послушать твои стихи на китайском! — Э-хе-хе, — Не Хуай Сан порозовел, став ещё очаровательнее. — Не знаю, как-то не клеится… — Хотя бы попробуй. Ради меня, Хуай Сан. — Хм, а кто ты мне, чтобы я писал тебе стихи?       Цзян Чэн на мгновение задумался. — Я — твой господин Цзян, — он потрепал макушку Не Хуай Сана. — Причёска!.. — Тут же всполошился он. — Читай давай.       Пока Не Хуай Сан размеренно скандировал строфы на японском, Цзян Чэн обнимал его за талию и принюхивался к волосам. С виду Не Хуай Сан был обычным человеком, пусть и слишком красивым, но благоухал похлеще любой феечки. — Мог бы хоть притвориться, что слушаешь, — он провёл пальцем по щеке Цзян Чэна, заглянув в глаза. — А что? Ты уже закончил? — Я пламенно прочитал тебе свои лучшие стихи! А ты даже не заметил. — Ещё как послушал! Правда ни слова не различил. Но голос красивый. Мне нравится. — Хи-хи. Спасибо, — Не Хуай Сан застенчиво опустил взгляд. — О! Классные трусы. Откуда взял? Хочу братику подарить! — Чего?! Да он тебя прикончит! — Цзян Чэн покраснел до ушей и прикрыл этот позор. — Да ему глубоко плевать на мои подарки. Он просто рад тому, что на свете целых два человека хотят его поздравить. А сам он… ну, просто послушай, он подарил мне компьютер на Новый год. И знаешь, что сделал? Поставил к себе в комнату! Заходи, говорит, играй, когда захочешь! А в его отсутствие в эту комнату лучше не заходить, не дай бог что-то испортишь. Но в его присутствие компьютер всегда занят. И зачем такой подарок? — он сокрушённо покачал головой. — То ли дело мои подарки. Я всегда тщательно подбираю ему и носки, и трусы. Он, конечно, не считает это чем-то важным, но хотя бы иногда носит! А я за этим компьютером хорошо если два раза сидел. — А у нас в семье не приняты подарки, — задумчиво изрёк Цзян Чэн. — Мы покупаем только то, что нужно, в любой день. — А мы покупаем только то, на что хватает денег.       Цзян Чэн несколько смутился, но на общий тон беседы это никак не повлияло. — Это У Сяню, — вдруг сказал Не Хуай Сан. Он указал на ту самую пластиковую бутылочку и небольшую электронную сигарету. — Спрячь себе куда-нибудь. — Ага.       Цзян Чэн заставил себя встать и пойти в коридор за рюкзаком, чтобы сложить то, ради чего он, собственно, и пришёл.       Веселье длилось ещё долго. Как казалось Цзян Чэну, вместе они проболтали целую вечность, ни о чём и обо всём. Оно резко прервалось с щелчком дверного замка.       Цзян Чэн растерянно уставился на Не Хуай Сана. Тот тоже выглядел напуганным. Оба побледнели ещё раз в десять, когда раздался грубый хриплый голос: — Заебался… пойду похаваю, пока мелкий мозг не ебёт. Блять… — Цзян Чэн вздрогнул от протяжного стона на грани с рыком. — Сука, ну конечно он здесь. Хуай Сан!!! — взревел он и рывком раскрыл дверь, не успел Цзян Чэн и штаны подобрать. — Ну конечно, конечно… Иди сюда, урод.       Идти Цзян Чэну не пришлось: Не Мин Цзюэ настиг его в каких-то полтора шага и схватил за горло. — Братик! Что ты делаешь! — пискнул Не Хуай Сан и побежал их разнимать. Впрочем, толку от него было не больше, чем от жужжащей мухи. — Отпусти его! — Ты хоть знаешь, сколько ему лет? А?! Я на тебя заяву накатаю! — Цзян Чэн беспомощно висел в его хватке, чувствуя, что дышать всё труднее. Страх сковал все чувства. Сначала он пытался брыкаться, но от этого становилось только хуже. — Сегодня же! Он тебе наплёл, что восемнадцать есть, и ты поверил? Серьёзно? Ну и долбаёб…       Во время этой речи Не Мин Цзюэ размахивал свободной рукой, сотрясая ни в чём не повинные веера Не Хуай Сана. Цзян Чэн сжимался от ужаса каждый раз, как гигантская ладонь поднималась. Один удар — и лицо надолго разукрасится в сине-красный. Если повезёт, и не случится сотрясения.             Цзян Чэн не боялся боли, но он впервые оказался в ситуации, когда не мог сделать ничего, чтобы спастись. Это вводило в отчаяние. — Братик, он из моей школы! — Не Хуай Сан пытался вклиниться между ними. Хватка чуть ослабевала, когда он дёргал руку брата, но потом становилась ещё сильнее. — Из параллельного класса. Опусти его! — Ага! У тебя каждый из параллельного класса нахуй! Ты меня совсем за идиота держишь?! — На этот раз правда! — Не Хуай Сан с удивительной скоростью подобрал школьную форму Цзян Чэна и представил брату. — Вот, видишь? Отпусти, ему совсем плохо! — Бля-а, — протянул Не Мин Цзюэ, скинув Цзян Чэна на землю. Он раскашлялся, жадно вдыхая воздух, пока его снова не забрали. — Всё равно еблан какой-то. У вас выпускные экзамены, а вы чем занимаетесь вместо подготовки? А ты вообще должен быть на репетиции сейчас! Кто это там у нас собирается стать актёром? Мало того, что профессию конченную выбрал, так ещё и нихуя не делаешь для её достижения. Или ты собрался пробраться туда через постель? Дорогуша, тогда тебе всё равно придётся работать. Сука, как же вы все меня заебали… — Прости-прости, братик, — замельтешил перед ним Не Хуай Сан. — Я больше так не буду, честно-честно! С завтрашнего дня я упорно займусь учёбой! Только не трогай А-Чэна, ладно? Он ни в чём не виноват. — Пусть не попадается мне на глаза. Иначе я за себя не отвечаю. Ненавижу твоих ухажёров. Мразоты, всем бы яйца оторвал…       Цзян Чэн, больше занятый попытками прийти в себя, окаменел на последнем предложении. — Конечно! — заверил Не Хуай Сан. — Ты его больше никогда не увидишь, клянусь! — Бля, сколько раз я это уже слышал?.. Проводи своего дебила, убери на кухне и приготовь пожрать. Что за бардак ты там развёл? Даже в моей комнате чище. И оденься, главное! Хватит передо мной пипиркой щеголять. — Я сейчас всё сделаю, братик. Иди отдыхай. Принести пиво?       Они возились над чем-то вдвоём за пределами комнаты. Как только силуэт Не Мин Цзюэ исчез из поля зрения, Цзян Чэн расслабился, хотя его восклицания, слышимые из другой комнаты, нагоняли жути.       «А У Сянь говорил, пойдём на американские горки, пойдём деньги поставим, пойдём то да сё попробуем, хоть жизнь посмотрим… вот она жизнь, ебанный рот! Я чуть не откинулся от страха», — он судорожно одевался, не в силах попасть отверстием в пуговицу. Руки всё ещё дрожали, а тело стало липким от холодного пота.       Тихонько притворив дверь, к нему вошёл Не Хуай Сан с извиняющейся улыбкой на лице. Он оказался уже одетым. — Прости, господин Цзян, — он внимательно просмотрел вееры на стене, взял один из них и виновато прикрылся, поклонившись. — Братик никогда не возвращается так рано… сегодня отменили какую-то встречу. Ты в порядке? — Я? Д-да, да, конечно, в порядке… — голос с лихвой выдавал его.       Не Хуай Сан подсел рядом и помог одеться, что пришлось очень кстати. — Мне жаль, что так вышло, — проронил он, когда Цзян Чэн уже собрался и проверял, не забыл ли чего. — Братик просто устал после работы. В жизни он не такой злой. Это я виноват, мне не стоило тебя задерживать…       Цзян Чэн представил себя на его месте. Беспомощный, маленький, но во всём виновный. Он уверенно обхватил тонкую талию. — Не переживай об этом так, по крайней мере, у меня был лучший секс в моей жизни! — Но это же твой первый секс, — хихикнул Не Хуай Сан как ни в чём ни бывало. — Вот именно!       Цзян Чэн погладил его по щеке и поцеловал на прощание. Не Хуай Сан провожал грустной улыбкой с задумчивым взглядом.       Только оказавшись на улице и, вероятно, протрезвев, Цзян Чэн в полной мере осознал, что произошло.       «Боже мой…», — прямо посреди улицы он сел на корточки и закрыл лицо руками. От стыда Цзян Чэн не находил себе места. — «Как это могло произойти? Как я мог?.. Почему до этого дошло? Неужели я тоже?..» — от этих мыслей он вот-вот готов был расплакаться. Боль и ненависть к себе переполняла его душу. — «Отвратительно…почему это случилось со мной? Почему, почему, почему?! Я в самом деле такой мерзкий? Ах, ну как же, как…»       Цзян Чэн услышал разговоры пьяных, — повезло, если только от алкоголя, — голосов, собрался и встал. Не Хуай Сан жил в крайне неблагополучном районе, половина криминальных баек от У Сяня так или иначе связывалась с этим местом. Впрочем, чтобы сделать о нём выводы не обязательно слушать жуткие истории: удачей считалось пройти здесь, не наступив или пнув разбитую бутылку или шприц. Тонкая линия тротуара виднелась только у домов, из развлечений Цзян Чэн нашёл только пару продуктовых магазинчиков. Разрушавшиеся на глазах четырёх-шестиэтажки стояли рядом таким образом, что невозможно было понять, один это дом или несколько. Свалка явно была недалёко, однако некоторые граждане не утруждали себя походом к ней: тут и там сверкали разноцветные пакеты с мусором и просто пустые фантики, огрызки и кости. Тошнотворное сочетания запаха алкоголя и разлагающейся органики заполняло ноздри.       На дрожащих ногах Цзян Чэн чуть не бежал оттуда, чувствуя, как рекой льются горячие слёзы.       «Никакой я не мужчина», — думал он тоскливо. — «Я самый обычный неудачник».       Оказавшись в относительно приличной части города, он немного успокоился, пусть сердце и не отпускала печаль. «Я должен поговорить с Не Хуай Саном. Я совершил ошибку и должен извиниться», — Цзян Чэн тяжело вздохнул в попытке собрать мысли в кучу и проглотил ком в горле. — «Надеюсь, он поймёт. Сейчас лучше отвлечься, развеяться. Подумаю об этом перед сном, если не умру, когда лягу. А пока, нужно посмотреть как там этот придурок».       Цзян Чэн нехотя достал телефон и открыл переписку. Судя по часам, всё это сумасшествие отняло не так много времени — меньше, чем полтора часа. Но этого было достаточно, чтобы получить более двухсот сообщений от Вэй У Сяня. Большую часть из них, естественно, занимали плачущие стикеры, но под конец он всерьёз обеспокоился за брата и собрался даже звонить в полицию.       Цзян Чэн цокнул языком, закатил глаза и позвонил. — Алло! — тут же ответил голос. «В руках держит», — фыркнул Цзян Чэн. — «Он чё, весь день играет в дрочильни?..» — Это ты, А-Чэн?! С тобой всё в порядке?! Не убили, не изнасиловали, не расчленили?! Или это бандиты, просят выкуп? У меня нет даже своих трусов, простите, господа! Позвоните лучше матушке, да, там так и записано, матушка. Вот она вам сколько угодно понадаёт! За родного сыночка… — Да блять, ты заткнёшься когда-нибудь или нет?! — прошипел Цзян Чэн, стараясь говорить потише, чтобы не портить день прохожих нецензурщиной. — Прошло семь секунд разговора, а у меня уже сил нет! — А-Чэн! Это мой А-Чэн! — почти запел от радости Вэй У Сянь. — Мой А-Чэн живой! Хвала богам! Я чуть не вызвал службу спасения! Получил триста миллионов четыреста восемь тысяч инфарктов! Почему так долго? Тебе не стыдно, А-Чэн?! Или ты убегал от разбойников? — Да просто квартиру перепутал, — неуверенно соврал он. Если У Сянь и заметил что-то в его голосе, то не подал виду. — В следующий раз выражайся яснее. Идиот! Всё из-за тебя! Как обычно! Весь мой день в этих ёбаных поручениях! Чтоб у тебя там загноились эти синяки! — Разве синяки могут гноиться? — Да хрен его знает. Как ты там? Лекарства пьёшь? Боль проходит? Ты хоть что-то полезное сделал, пока меня не было? — А-Чэн такой заботливый~. Так люблю А-Чэна! — Заткни ебало!.. — Я столько всего сделал, ты не представляешь! Знаешь, сколько легендарок выпало в Idle Angels?       Цзян Чэн бросил трубку.