call me back

Ритмичное постукивание изголовья кровати о стену отлично сочетается с низкими стонами, набирающими интенсивность. Юнхо впивается пальцами в бока Минги и двигается в жёстком, быстром темпе. — Какой же ты, блять тяжёлый, — Юнхо чувствует, как у него сводит поясницу и заднюю сторону ног. — Поработай своей восхитительной задницей сам, детка. Минги лишь довольно жмурится на это замечание и, подтянув колени ближе к подмышкам Юнхо, садится сверху окончательно. По его вискам стекает пот — Юнхо хочется облизать его, чтобы отпечатать его вкус в памяти, но маячащий где-то очень близко оргазм перекрывает его желание и делает нетерпеливым. Он ёрзает под Минги, но теснота его бёдер не даёт двигаться. Юнхо куксится. Минги смотрит на него сквозь полуприкрытые веки, облизывает нижнюю губу и, прихватив её зубами, медленно ведёт задом по кругу. Юнхо ощущает его жар, его влажность, его всё, что делает Минги — Минги. От того, какой он тёплый и румяный, его хочется обнять, подмять под себя, обернуться вокруг него плотным зимним одеялом. — Тебе нравится то, что ты видишь? — спрашивает он и снова чуть смещается вперёд и назад. — По лицу вижу, что нравится. Юнхо стонет, кивая. — Очень нравится, — он жадно водит раскрытыми ладонями по мощным бёдрам Минги, от коленей до ягодиц. — Признаться, я не ожидал, что ты будешь так хорошо на мне смотреться. Минги приподнимает брови и, упираясь руками Юнхо в живот, продолжает покачиваться. — Мне настолько не идёт роль пассива? — усмехается он, на что Юнхо сразу спешит объясниться. — Нет, — заглядывает несмело в глаза. — Я больше в себе сомневаюсь. — А ты не сомневайся, — Минги откидывается назад и слегка выгибается в спине. Юнхо смотрит на него голодным взглядом — как его тело двигается волной, как кадык подрагивает под натянутой кожей из-за того, что Минги запрокинул голову, как покачивается тяжёлый, набухший член, вторя каждому толчку. Как он вкусно шлёпается о живот, если Минги делает более резкое движение задницей, и как он сочится прозрачной густой смазкой. Юнхо чувствует, что у него горит лицо — настолько ему нравится весь Минги и то, как он выглядит сейчас. Его хочется до скрипа в зубах, до боли в сердце и до тумана в голове. Поглубже, так, чтобы в глазах потемнело. И в них действительно темнеет, потому что то, что делает Минги, сидя на его члене, равносильно сердечному приступу (это не точно, но возможно). Он двигается медленно и с оттяжкой, и Юнхо, задача которого просто лежать и получать удовольствие, сгорает от нетерпения. Когда Минги наклоняется и целует его, с кончика носа скатывается капля пота. Юнхо ловит её губами, вмешивая в поцелуй. Минги вкусный. Юнхо всё ещё мечтает опробовать и его член, но Минги упрямится, дразня и доводя до капризов. — Меня ещё никто так хорошо не трахал, — шепчет Минги ему на ухо. И Юнхо становится абсолютно плевать. Плевать, если это неправда, плевать, если Минги просто говорит то, что Юнхо хочет услышать, ему совершенно без разницы, потому что каким-то немыслимым образом это всё равно работает. Юнхо заканчивается в этом моменте, прекращая адекватно функционировать. Он редко бывает сверху, поэтому его выдержка сильно ограничена — ощущений слишком много, как много самого Минги, он замирает в этой крышесносной влажной узости и кончает, даже не пытаясь себя сдерживать. Минги продолжает его целовать лениво и размеренно, отчего ощущения от оргазма растягиваются в бесконечность. — Блять, я в восторге от того, какой ты, — удовлетворённо гудит Минги. — Тоже хочу кончить. Ты же готовился? Юнхо кивает, даже не понимая, что у него спрашивают. В мыслях белый шум и обрывочные воспоминания. — Ю-ю. У тебя всё в порядке? Минги обнимает его со спины, пока Юнхо моет посуду. Тот удивлённо смотрит на него через плечо. — Почему ты спрашиваешь? — Просто интересуюсь, — хмыкает Минги и целует его в шею прямо под волосами. У Юнхо по позвоночнику бегут мурашки, и он прижимается спиной к груди Минги, чтобы остановить его. — Всё в порядке, — бормочет, внезапно смущаясь. — Я хотел спросить, — Минги делает паузу и кладёт подбородок Юнхо на плечо, но тот только ведёт головой вбок, показывая, что слушает. — И часто тебя так… — он снова прерывается, вынуждая и самого Юнхо остановиться. — Ну, знаешь. Ты сказал, что у тебя сейчас какой-то определённый период, — объясняет он. — Часто ты бываешь таким? — Каким? — моментально ощетинивается Юнхо. Конкретно об этом они с Минги не разговаривали, и Юнхо почему-то подумал, что эта участь обойдет его стороной, но нет, Минги тяжело вздыхает в ответ и обнимает крепче, явно не собираясь прекращать. — Чувствительным, Юно. Не то чтобы меня это напрягает, просто хочу знать, чего ожидать от тебя, — поясняет он. — Есть что-то, что заставляет тебя нервничать больше обычного? Поэтому ты закрываешься? Может, нельзя затрагивать какие-то определённые темы? — Нет, — Юнхо качает головой. — Или да, — сомневается. Он тщательно моет каждую ложку и складывает кучкой в раковине. — Не привык я к такому, и всё, — нервно суёт одну из ложек под струю воды, из-за чего она брызгает во все стороны. Юнхо вздрагивает, когда вода попадает ему на лицо, и Минги начинает поглаживать его по животу. — Что могу нравиться кому-то настолько… откровенно. Это странно. Как будто нереально. Как я и говорил, не по-настоящему, — Юнхо всё же выключает воду и вытирает руки о полотенце, но не спешит повернуться. — Я понимаю, как это звучит для тебя, словно я тебе не доверяю, но… мне нужно время, понимаешь? Как кто-то может обращаться со мной так? — он начинает злиться на себя, потому что причины, которые он озвучивает Минги, опять кажутся ему несущественными. — Потому что сначала я слышу от тебя, какой я прекрасный, а потом вижу себя в зеркало и начинаю вспоминать некоторые свои поступки, и… Я всегда сомневаюсь. Минги молчит, продолжая гладить его, и Юнхо слышит его размеренное дыхание. Он чувствует спиной движения грудной клетки от каждого вздоха и мягкие прикосновения за ухом, которые могут стать полноценными поцелуями в любой момент. — Могу я задать тебе вопрос? — он вдруг разворачивает Юнхо к себе лицом, заглядывая в глаза. Тот же, видя его спокойствие, лишь безмолвно соглашается. — Каким ты видишь меня? — Ну, м, — Юнхо ощущает новую волну смущения, не ожидая именно этого. — Ты отзывчивый. И добрый. И терпеливый, — он прикрывает веки, избегая излишней заинтересованности в блестящих глазах напротив. — И ты так смешно морщишь нос, когда хочешь чихнуть, — Юнхо улыбается краешками губ. — И ты красивый до безобразия. Нельзя быть таким красивым, это незаконно. У тебя есть родинка на ухе, каждый раз, когда я её вижу, мне хочется спрятать тебя от всего мира, — он слепо поднимает руку и, тыкнув пару раз невпопад, тянет Минги за мочку правого уха. — Вещи никак между собой не связанные, я знаю. Просто мне нравится всё в тебе, сложно вот так выделить что-то одно. Как ты ешь, как ты спишь, как пахнешь, как ты хмуришься и как ты кричишь, когда боишься, как заботишься обо мне. Я могу продолжать долго. — И что, Юно, с тобой будет всё в порядке, если я начну переубеждать тебя? Говорить, что я никчёмный и бестолковый? — Юнхо резко открывает глаза и щурится прямо в безмятежное лицо Минги. — Но это не правда. Я же вижу со стороны, какой ты… — хмурится, но, видя, как Минги поджимает губы и покачивает головой, он давится воздухом. — Ты грёбанный манипулятор, — дуется Юнхо, понимая, что именно Минги делает. — Разве? — во взгляде искреннее удивление, в голосе — тонна сарказма. — Я вроде как пытаюсь показать своему парню, что меня пиздец как бесит, когда кто-то оскорбляет его, но, вот блин, мне становится сложно себя контролировать, когда это делает он сам, — довольный, как удав, он стискивает Юнхо в объятиях и громко клацает у него зубами перед носом. Тот закатывает глаза, но не сдерживает смешок. — Давай мы начнем с малого, — примирительно произносит Минги и, вдруг замечая что-то на лице Юнхо, убирает это пальцами. — Ты помнишь, откуда это? — он оттягивает капюшон толстовки одной рукой. — Я подарил тебе её, когда ты поступил в колледж, — Юнхо сдвигает брови к переносице. — И удивительно, как ты в неё ещё влезаешь. — А это? — Минги игнорирует замечание и демонстрирует шрам на тыльной стороне ладони. — Джиун ткнул в тебя ручкой, когда ты назвал его придурком. — Ты знаешь, по какому принципу я сортирую одежду в шкафу? — Ты хочешь сказать, по какому принципу я её сортирую? — возмущается Юнхо, повышая голос. — Конечно, знаю, я стираю её и раскладываю по твоему огромному сраному шкафу. — Когда я в последний раз звонил маме? — Не знаю, на прошлой неделе? — подавляя раздражение, отвечает Юнхо, понимая, что не заткнёт Минги сейчас никаким образом. — Да, потому что ты напомнил мне, — Минги, словно чувствуя, целует его в щёку. — И ты покупал мне витаминки с ежевикой, хотя тебя тошнит от их запаха. Ты отмыл мои кроссовки после нашего последнего похода в клуб и снова постирал всю мою одежду. Ты всегда добавляешь мне в кофе чуть больше льда, потому что я не пью горячее. Ты всегда покупаешь мне мягкую зубную щётку с резиновыми щетинками по бокам, потому мне нравятся только такие, и-и-и, — он набирает в грудь побольше воздуха, — ты заставляешь меня носить шапки зимой! — Ну, это потому, что ты дурачок, — бормочет Юнхо в ответ. — Я тебя понял, можешь не продолжать. — Нет, я буду продолжать до тех пор, пока ты не перестанешь думать, что ничего для меня не делаешь, не значишь, не стоишь — нужное можешь подчеркнуть сам, — Минги напирает всё сильнее, вжимаясь нижней частью тела в Юнхо. — Я хочу и буду, и ты ничего не сделаешь с этим. — Ты невыносимый, — Юнхо отодвигает от себя лицо со слишком довольной улыбкой ладонью. — А ты сделал слишком много ошибок в слове «невероятный», но я тебя не осуждаю, потому что я хороший, — Минги тянется и всё равно чмокает Юнхо в лоб. — Может, ты хотел бы провести вечер со мной? Я купил вино. Белое, как ты любишь. — Так и скажи, что ты хочешь трахаться, — Юнхо фыркает, и Минги слегка толкает его в грудь, возмущённо приподнимая брови. — Фу, какой грубый. Добавь капельку романтичности в наше бренное существование, ну, — он разглядывает Юнхо снизу вверх — от покрытой тёмными мокрыми пятнами майки до шеи. Его взгляд осязаем и густ, такой вязкий и тёплый, как растопленный шоколад. Юнхо чувствует себя странно под ним. — Можем выйти куда-нибудь или посмотреть кино. Хочешь? Или, может, есть что-то, что ты бы хотел сделать со мной? Просто погулять? Сходить в парк? В музей? Я слышал, у нас открыли выставку японского современного искусства. — На свидание зовёшь? — ощущая себя ещё более неловко, уточняет Юнхо. — Ну, мы же пара, так? Я не должен забывать о тебе, как об объекте симпатии, даже если мы живём вместе, — Минги жмёт плечами, и Юнхо, пряча лицо у него на груди, смеётся. — Чего? — Ничего. Ты прямой, как шпала. Объект симпатии, блин, — Юнхо качает головой. — Мы можем просто заказать доставку и остаться дома? Мне не хочется никуда выходить, — он жмётся к Минги, когда тот снова обнимает его. — Конечно, если ты хочешь. Что закажем? Юнхо неопределённо жмёт плечами. — Не знаю. Главное, чтобы было сладкое на десерт. — Я? — Минги улыбается ещё шире. Юнхо смеётся и мягко целует, думая, что ему всё-таки стоит принять душ. До еды у них, кстати, дело так и не доходит. — Дай мне минутку, — Юнхо переводит дыхание, пока Минги слезает с него и стягивает наполненный презерватив с его члена. — Какая забота, — шепчет он сквозь сжатые зубы, потому что Минги нарочно дотрагивается до головки пальцами и сжимает. Потом проводит ребром ладони по всё ещё вздутой вене, отчего с уретры вытекает больше спермы, и слизывает её кончиком языка. — Вот же срань. Он стонет, закатывая глаза от ярких ощущений. — Как ты хочешь? — спрашивает Юнхо через поскуливания и стоны, потому что Минги не отлипает от его члена, продолжая обсасывать со всех сторон. — Блять, Минки, прек… — он, кажется, готов умереть от гиперстимуляции. Минги опускается горлом до самого основания, и Юнхо чувствует, как головка скользит по мягкому нёбу до гланд. — Хочу посмотреть, что ты делал в прошлый раз, — Минги подбирается ближе к лицу и кусает за шею. — Хочу кончить, глядя, как ты дрочишь, — жарко шепчет он, и Юнхо уже на всё согласен, лишь бы он уже убрал руку с изнывающего от ласк члена. — Разве это не будет доказательством того, что я от тебя в восторге? Я пока только представляю, а у меня уже мозги набекрень, — он потирается о бедро Юнхо собственным возбуждением, его тело напряжено и дрожит. — Такой горячий, мокрый. Красивый. Пожалуйста, Ю-ю, ты же знаешь, я в долгу не останусь. Что ты любишь? Юбки? Чулки? Плётки? Связывание? Удушение? Как ты любишь, чтобы тебя трахали, милый? Юнхо захлёбывается слюной, потому что не в силах сглотнуть. Не тогда, когда Минги находится в таком полубредовом-полупьяном состоянии, но всё равно продолжает вести себя как самый внимательный, заботливый и любящий партнёр. На трясущихся руках Юнхо подтягивается и заваливает Минги на спину, нависая. Перед глазами его раскрасневшиеся щёки и распухшие губы, блестящая от пота кожа и масляный взгляд, направленный в самую душу. В мыслях дурманящая дымка, и лишь когда Юнхо перекидывает ногу через Минги, усаживаясь ему на грудь, он понимает, что делает. С натяжкой. Он больше чувствует, что Минги застывает под ним, чем действительно осознаёт собственные действия. — Юно, — надломленно зовёт его Минги, а у Юнхо от копчика до макушки проходит очередная волна дрожи — его задница находится настолько близко к чужому лицу, что он чувствует горячее дыхание. Не чужому. Минги. — Ты хотел посмотреть, — Юнхо заводит руку за спину, удивляясь, откуда в нём столько смелости. — Вот и смотри, детка. Пальцы быстро ложатся, как надо, — в тугих горячих складках ещё достаточно смазки после того, как Юнхо готовился в ванной. Они скользят уверенно внутрь, и Юнхо ощущает себя так, словно не сидит практически на лице Минги и не тычет ему задом в нос. Наоборот. Юнхо ощущает себя так, словно здесь ему самое место. Он своевременно вспоминает о маленькой детали, от которой у Минги — как он уже успел заметить — едет крыша, поэтому подбирает с кровати валяющийся бутылёк со смазкой и обильно льёт в ладонь. Как и тогда — мокро и громко, тягуче, с хлюпом, Юнхо возвращает в себя пальцы, входя сразу до самых костяшек, и в самом что ни на есть шедевральном качестве видит, как член Минги приподнимается над животом, оставляя под собой прозрачную лужу. Юнхо трясёт. Ему жарко, и ему хорошо, и ему так невероятно нравится то, что происходит сейчас, что он чувствует заново копящееся возбуждение. Или, может, оно никуда и не пропадало, потому что скорость, с которой оно завладевает телом Юнхо, обескураживает. Оно буквально кипит в каждой клеточке тела. Он двигает рукой, без труда находит простату и гладит её подушечкой пальца, чуть вдавливая, отчего член — расслабленный и успокоившийся — дёргается. Юнхо не ощущает ни стеснения, ни стыда — лишь огромное, неуёмное желание дать Минги то, что он хочет, и довести до ручки. — Ну и? — Юнхо изгибается в пояснице. — Тебе нравится то, что ты видишь? — спрашивает, откровенно дразнясь. Широкие ладони Минги ложатся на ягодицы Юнхо и растягивают их в стороны без зазрения совести, на что Юнхо несдержанно хнычет. Ему самому нравится пиздецки. — Я не уверен, что могу в полной мере передать то, что вижу и чувствую, — в голосе Минги нужда. Явная, осязаемая кожей, обжигающая. Юнхо раздвигает пальцы внутри себя и слегка приподнимает бёдра, всхлипывая. — Ебейше. Блять, я так хочу трахнуть тебя, что у меня сейчас яйца лопнут. Юнхо цепляется острым взглядом за его член и берёт в свободную руку, перехватываясь крепче у основания. Минги подбрасывает над кроватью, он пытается дышать глубоко, но сидящий на нём Юнхо, кажется, только душит. Минги нервно двигает ногами по матрасу, сгибает их в коленях и поднимает таз вслед за касаниями Юнхо. Юнхо чувствует себя необходимым. Он вспоминает о своём желании попробовать Минги на вкус и не отказывает себе в этом маленькой, но такой лакомой детали. Он наклоняется, проезжаясь ягодицами чуть дальше, и жадно вбирает твёрдый от перевозбуждения член наполовину. Минги низко стонет под ним, впивается ногтями в мягкую податливую плоть и вытягивается, как струна. Во рту солоно и мокро. Юнхо же не может припомнить ни одного похожего момента, в котором он чувствовал бы себя настолько… живо. Всё в нём трепещет и сгорает, но при этом наполняет его внутренности необъяснимым в этой ситуации комфортом. Всё в нём хочет сожрать Минги без остатка, чтобы никому другому не осталось. Всё в нём хочет присвоить Минги себе и залюбить до беспамятства. Юнхо наклоняется ниже. Глаза слезятся, когда он берёт глубже, но ощущения от тяжёлого члена во рту неимоверные. Как он движется по языку, как проминаются вены и кожа, как он давит головкой и упирается в горло — Юнхо думает, что готов начинать каждый новый блядский день с минета, если каждый блядский день будет наполнен этим. Он даже не особо отвлекается, когда Минги начинает вылизывать его между ягодиц и толкается внутрь своими восхитительно длинными пальцами. Сейчас Юнхо открыт, как никогда, но ему правда так — невозможно — хорошо, что он не позволяет себе краснеть и смущаться. Ему плевать, если то, что происходит, нравится Минги до такой степени. Он втягивает щёки и прижимает член языком к нёбу, всасывая. — Господи, твою мать. — Разбирает он неясный шёпот позади себя и опять тянется за спину, чтобы присоединиться к пальцам Минги. Чувствует его язык костяшками, чувствует эту странную наполненность и старается отвлечься от набирающих силу спазмов в желудке. — Нет, можно просто Юнхо, — жадно глотая воздух ртом, он отрывается от члена Минги и смазывает с лица стекающую по подбородку слюну. — Нихуя подобного, — скулит Минги в ответ. — Не останавливайся, блять, я тебя очень прошу, — он рвано двигает тазом вверх и вниз, но Юнхо вместо того, чтобы вернуться к своему занятию, кусает в складку между пахом и бедром. Двигает пальцами внутри себя быстро и резко, вторит поверхностным вдохам Минги в том же ритме, позволяя органам тлеть от возбуждения. Насаживается ртом так сильно, как может, и загоняет пальцы глубже, проминая упругие натянутые мышцы. Он только успевает приподняться, как его губы и полость рта заливает горячая сперма. От положения тел она льётся вниз, по стволу члена, и Юнхо собирает её языком, желая поцеловать Минги, чтобы поделиться. Теперь Юнхо чувствует горечь и соль, от которых снова — и не удивительно — бросает в дрожь. Минги под ним напрягается и стонет — всё ещё низко и хрипло, — и его хватка на ногах Юнхо не сулит последнему ничего хорошего. Юнхо двигает ладонью ещё пару раз, выдаивая Минги до последней капли. — Иди сюда, — Минги сам дёргает его на себя, опрокидывая. Юнхо послушно поддаётся, падает рядом с ним на подушку и грузно дышит. Они смотрят друг другу в глаза — Юнхо видит бескрайний океан и безлунную ночь, а может, и всё в месте. Минги целует его, подхватывая под подбородком, и проходится по всем уголкам рта Юнхо, словно желая избавить его от собственного терпкого привкуса. Юнхо мычит в поцелуй. — Мне понравилось, — он кладёт ладонь на разгорячённую и влажную щёку Минги. — Это странно, но мне понравилось. Минги без ответа лишь целует заново, уже более настойчиво и грубо, кусая за губы. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает он, слегка хмурясь. — Я не слишком давил? Юнхо качает головой. — Нет, всё в порядке. Спасибо, — ощущая разливающуюся в сердце нежность, отвечает он и вновь прижимается поцелуем. — Мне правда понравилось. Кажется, я даже не смутился. Минги ластится к нему и обнимает, закидывая руку на живот. — Так и должно быть. Это было в десять — сто, тысячу — раз круче, чем слышалось по телефону. Я просто… — неожиданно он кусает Юнхо за плечо, сильно впечатываясь в кожу зубами. — Ты самый-самый-самый. Хочу, чтобы ты знал это. И спасибо. Я ценю то, что ты открываешься мне. Юнхо смеётся. Может быть, он начнёт ему верить, потому что Минги становится очень убедительным. Таким мягким и ласковым, заботливым и торопливым, немного требовательным и ворчливым, но всё ещё его Минги. — Хм, ты знаешь, у меня всё же есть для тебя одна просьба, — несмело тянет он и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на нежащегося в его объятиях парня. — По поводу того, что ты можешь сделать для меня. Минги нетерпеливо ёрзает рядом с ним, ожидая, и Юнхо несмело улыбается. Он зачёсывает ему волосы, стирая пот со лба, и гладит заднюю сторону шеи. Может, его желание понравится и Минги тоже.