***
И Хвану правда нравится то, что он видит. Он, конечно, не знает о том, что это место советует Чан, лишь ходит и с восхищением осматривает поляну. Ханна остается сидеть в машине, жалуясь на то, что ноги совсем разболелись, а старший лишь улыбается на это сильнее. Он услышал историю, которую его несносная сестренка хотела рассказать при личной встрече и желание убить кого-то пропадает окончательно. Оказалось, что за всё то время, что Хёнджин пропадал в разъездах и на работе, еще за год до переезда в Корею, девушка успела встретить некую Соён и у них весьма быстро закрутился роман, который впоследствии перетек в отношения. Хван не виделся со своей сестрой, как раз из-за того, что та переехала жить в Германию, даже не назвав причин резкого отъезда, а сейчас парень мог увидеть красивое и аккуратное кольцо на безымянном пальце. Хоть он и был рад за сестру, всё равно обидно за то, что она скрыла свою свадьбу и беременность. -Не дуйся, Джинни, а то морщинки появятся и твоя тайная вторая половинка- разлюбит тебя. - Ханна улыбается и кривится серьезному выражению старшего. -Жаль, что я веду машину, иначе тебе уже досталось, егоза. - девушка лишь фыркает и принимается переключать песни на магнитоле. Она насвистывает под нос приятную мелодию и резко выкрикивает про то, что им срочно нужно остановится на одном месте и сделать кое-что важное. Хван подумал, что сестра просто захотела в туалет или еще что, но та с уверенностью вбила на карте маршрут и принялась указывать путь. Когда они остановились на краю дороги, Хёнджин с опаской посмотрел на овраги, которые так и кишели вокруг, а потом замер вместе со своим сердцем. Перед его глазами предстала невероятных видов картина. Поля, украшенные самыми разными цветами, холмики с такими же яркими растениями и небольшая посадка, скрывающая за собой дорогу. Хван хочет утащить сестру собирать букетики, как они бывало делали в детстве, но та отказывается наотрез, улыбается своим мыслям и хватается ладошкой за живот. -Что такое? - обеспокоенно спрашивает Хён, боясь, что девушке плохо или ребенку, но Ханна лишь смеется и берет руку своего старшего брата, аккуратно прикладывает к кругленькой поверхности и Хёнджин чувствует это. Крошечный толчок прямо туда, куда он коснулся. Он испуганно отскакивает и Ханна заливается смехом пуще прежнего. - Ну, что ты, Джинни, это просто ребенок. -Ага, просто ребенок. - буркает тот и выдыхает, чтобы вернуться и снова положить ладонь туда, где зарождалась жизнь, причем очень активно. -Ты будешь хорошим отцом. - улыбается Ханна и Хёнджин краснеет. Она то не знает еще, что Хван вероятнее всего никогда не станет папой, ведь его избранник жизни - парень, да и он не против такого расклада. -Не неси чушь. - фыркает Хван и отходит от беременной девушки, чтобы снова уставится на цветущие поля. -Ты будешь заботиться о ней? - Ханна гладит живот и изучает взглядом старшего брата, а тот не понимает с чего такой серьезный вопрос слетает с губ девушки. -Что за глупости ты спрашиваешь? - Хёнджин поправляет локоны, что лезут в лицо, заправляя их за уши и разворачивается, чтобы спуститься и собрать букетик. - Конечно буду, она ведь твоя дочь. И Хвану не кажется странным то, что они говорят о будущем ребенке, чей пол неизвестен, как о девочке. Они оба чувствуют, что правы и чувствуют страшную правду в странных вопросах и искренних ответах. Ведь, это её дочь.***
-Это ведь твоя дочь… - шепчет Хёнджин, утыкаясь в плечо сестренки. Он истощен, как морально, так и физически. Его сестра белым снегом лежит на больничных простынях, живота нет, как и жизни. - Ты знала что-то? - Хван задает одни и те же вопросы на протяжении недели, метаясь из одной палаты в другую. Не дает себе отдых и продолжает убиваться. Оказалось, что никакой такой девушки у Ханны не было, она просто соврала, чтобы её брат не переживал. Соврала, а теперь нужно было делать что-то с маленьким ребенком, который беспомощно лежал в специальной колыбельки и мог стать “отказником”. Точнее, он просто мог бы стать сиротой, ведь не факт, что его мама бы очнулась и начала жить без ИВЛ. Хван рвется, плачет, смотря на то, что осталось от его сестры после страшной аварии, скулит, когда та не двигается и кажется, что уже никогда не сможет сделать этого. Врачи говорят неутешительные диагнозы и вердикты, а Хёнджину не остается ничего кроме веры и ожидания чего-то лучшего. Родители примчались из Австралии сразу же, как только узнали о том, что произошло. Они ужаснулись, когда правда раскрылась, а представшая картинка в виде частично-мертвой дочери - сорвала их здравый рассудок в пропасть. Первым, кого они решили обвинить во всём - стал Хёнджин. Он не был им родным, поэтому было легче всего выместить всё на бывшем детдомовце, чем на родном сыне-убийце. Хван принимает все выступы в свою сторону, принимает все пощечины и крики в лицо. Больше всего свирепствует мама. Хёнджин смотрит в глаза женщине, которую считал своим родным человеком и рушится. Может быть они и были во всём правы? Ведь, если бы не Хёнджин, ничего бы не произошло. Руки холодеют, также как и всё тело. В палату вбегает медперсонал и они оттаскивают бешеное животное, в виде его матери, подальше, вкалывают успокоительное, а парня отводят в какую-то маленькую комнатушку, чтобы обработать ссадины на лице. Хёнджин еще долго потом сидит в той маленькой комнатке, но никто и не гонит его. Лишь какая-то теплая и шершавая ладонь протягивает парочку сухих салфеток, когда Хван сокрушается в рыданиях. Он бы всё отдал, чтобы оказаться на месте своей младшей сестренки, а еще сильнее, он хотел, чтобы всё, что только испытали его близкие люди, было отпечатано именно на нем, а не на них. Ноги трясутся, но Хён поднимается и бредет на этаж выше, чтобы снова показаться уже в родной палате. Он садится прямо на пол, возле койки и смотрит пустотой на Феликса, что также, как и его сестра находится без сознания. Только вот, если он хотя бы знал, что с Ханной, то, что происходило с его солнечным Ёнбоком, оставалось тайной даже для врачей.. А ведь что-то происходило. Он слышал, как медбратья переговариваются о каких-то аномалиях, о том, что что-то точно не так и навряд ли парень, что похож на ангела, проснется когда-либо от райского сна. Хёнджин уже не может выдерживать всего этого кошмара, просто сходит с ума. В палату входит Хан, что прилетел совсем недавно, узнав о трагедии. Он тяжело вздыхает, помогает Хвану подняться с холодного пола и усаживает на стул возле койки. Совсем немного не дошел. -Как ты? - спрашивает Джисон и гладит голову Хёнджина, чуть-чуть зарываясь в волосы и массируя голову. Знает, что тому невыносимо и хочет чем-то помочь, да не может. Чудо он сотворить точно не мог. -Я в порядке. - еле слышно шепчет Хван, привыкнув говорить одно и тоже за последнюю пару дней. -Твой внешний вид говорит совсем другое. - хмыкает Хан и Хёнджин с непониманием оглядывает себя. - Ладно, забей, как Ликси? -Стабильно. - тяжело вздыхает Хён и нащупывает слабой ладонью, маленькую кисть Феликса. Аккуратно обводит выступающие венки и щупает пульс. Его самое любимое занятие в последние время. Джисон больше ничего не говорит, лишь садится на стул по другую сторону больничной кровати и смотрит пристально на Ли, взывая к сознанию того мысленно. Но Феликс не слышит ни Хёнджина, ни лучшего друга, зато он слышит веселый смех Ханны, что стоит над небольшим домиком своей дочурки и хочет попросить быть ту немного потише, ведь она разбудит других крох, но никто не слышал и не слышит их. Только малютка Мина хлопала слепыми глазками и смотрела на маму, на ее светлый мерцающий облик, да еще булькала слюной и удивлялась Феликсу. Ликс смотрел на ребенка и душа его болела, да и Ханна. Она не понимала, не знала. не думала, но Ли ведал, слышал и чувствовал. Каждое прикосновение к его ледяной руке - вырывало из детской палаты и возвращало на койку в больное тело. Феликс лежал и видел, слышал, даже дышал сам, только вот, пошевелиться не мог, не мог ответить Хёнджину на всё то, что он успел рассказать за несколько дней, не мог успокоить, не мог стереть горьких слёз вины и от этого сам чах.***
Проходит около двух недель, когда Хёнджину сообщают, что его сестра пришла в себя, но находится в критическом состоянии, которое врачи пытаются нормализовать. Теперь есть положительные прогнозы и Хван радуется до тех самых пор, пока ему не говорят, что девушка не помнит ничего. Абсолютно ничего за последнии несколько лет и, вероятнее всего, никогда уже и не вспомнит. Это шокирует Хвана, но в моментах он даже думает, что это и к лучшему. С ребёнком всё еще ничего не понятно. Маленькую кроху порываются перевезти в дом малютки, но каждый раз состояние ребенка ухудшается, как будто что-то держит ее на месте или кто-то. Хёнджин не заходит к сестре, потому что врачи наказали ей полный покой, поэтому, как всегда, он поднимается на этаж выше, только теперь в комнате Феликс не один. Хан сидит на стуле и тихо поет что-то под нос, поглаживая Феликса по тонкой руке, что будто становится чуть прозрачной, намекая на то, что хозяин тела, совсем теряет контроль. -Знаешь о чем я подумал? - Хёнджин подходит к окну и смотрит на виды, которые честно признаться, совсем не радуют душу. - Если я не умру… - Джисон тяжело вздыхает на этих словах. Хван всё чаще говорит о том, что планирует уйти, если Ликса не станет, но теперь что-то меняется. - Если… Я хочу забрать дочку сестры. Удочерить… - Хёнджин закрывает глаза и его немного потряхивает, он впивается пальцами в подоконник и выдыхает, а Хан молчит. Он в шоке, но не может и слова выдавить. - Ханне не отдадут ребенка, а родители… - последнее слово дается тяжело. - А родители и слушать ничего про нее не хотят… А она… Я чувствую ее тепло, я чувствую эту кроху и хочу защитить… А еще… Я бы хотел, чтобы со мной был Феликс… Чтобы мы вместе воспитывали ее, чтобы он был счастлив и никогда не встречал в своей жизни никакого Бан Чана. - Хван снова садится на пол, понимая, что ноги просто уже не держат. - “А может быть лучше,чтобы он никогда не встречал Хёнджина? Хван Хёнджина - мальчика с крыши? “ - последнее остается лишь в голове. Джисон в последний раз гладит руку Ликса, насвистывая мелодию и поднимается со стула, чтобы помочь Хёнджину. Он усаживает старшего на стул, снова треплет по голове и прощается. Говорит о том, что улетает, потому что время приходит. Потому что, хоть и любит Ли, не может оставаться рядом. Это тоже немного ломает Хвана. -Передавай привет Чонину и Сынмину, если зайдут. Прощай, и позаботься о Ликсе. - Хан уходит, а Хён даже ответить ничего не успевает. Моргает часто и размазывает слезы по щекам. Теперь он снова один на один с его солнечным мальчиком,что напоминает пепел, истлевшей сигареты, и жизнь в нем не бурлит.***
Проходит много времени, уже вечереет, а врачи давно не гонят его из палаты. Он заплатил, да так, что те иногда даже сами предлагали остаться ночевать с Ликсом, а не в холодном больничном коридоре на скамье, после которой всё тело болело. Хёнджин тихо поет. Из его уст вылетают самые любимые строчки из песен Ёнбока, самые дорогие сердцу, самые зацелованные. Хван ищет ладонью чужое запястье и щупает пульс. Любимая привычка. Уже любимая. В голове плывет и Хён смотрит в пол, пока пальцы всё также давят на линию вен на запястье. -Хёнджин… - зовет его Феликс, но Хван не слышит. Ли в шоке. Он стоит возле себя же и понимает, что что-то происходит. Что-то страшное. - Хёнджин! - кричит Ликс, пока его любимый всё также с пустотой смотрит на пол. - Но ты не слышишь меня… Хёнджин, я умираю!!! - парень невесомо подлетает и касается плеча Хёна, но ладонь лишь проходит сквозь тело. От этого жутко, а Хван странно дергается, будто чувствует. По его телу бегут мурашки и он почти снова уходит в себя, когда понимает, что привычного пульса под руками нет. Хван пугается, подскакивает и наконец-то смотрит на лицо Ли, что почти синеет. Цианозные губы, грудь, что не вздымается и сердце замирает. Хёнджин не знает, что творит. Слышит писк приборов, что лишь адреналин подгоняют, и начинает делать искусственное дыхание. Только чем оно поможет тому, у кого просто остановилось сердце? Хёнджин находит нужную точку и надавливает, делает массаж, вдыхает в рот воздух, а врачей всё нет, хоть приборы и орут так, что можно оглохнуть. -Солнышко, лучик мой, пожалуйста… Дыши… Только дыши, умоляю тебя, я больше ничего не прошу… - Хёнджин роняет слезы на больничную рубашку Феликса, продолжает делать массаж сердца и проклинать врачей,которые реально будто пропали. -Хёнджин… Хёнджин, нет выхода, поздно… - шепчет Феликс, прижимаясь воздухом к спине, но его просто не слышат. Мир замирает, а Хван не останавливается. Не знает что делать, смотрит на хладное тело, ловит стаи мурашек на спине и снова пытается нащупать пульс, но теряет его неуловимо. -Кто-нибудь!!! Пожалуйста!!! Скорее сюда! - кричит истошно Хёнджин, уже и вправда думая о том, что потеряет слух после визга приборов. Но он будет только рад, ведь не выдержит слов соболезнований, не выдержит ничего уже больше. Хван падает на колени, плачет и не может терпеть. Его душу будто голыми руками вытягивали, будто пытались вцепится маленькими пальчиками в плечи, но постоянно мазали. -Ликси, пожалуйста, скажи что-нибудь… Умоляю… Я не вынесу эту жизнь без тебя… - Хёнджин целует маленькое лицо и не слышит шепота у самого уха. -Хёнджин, но ты не слышишь меня… Я умираю… - призрачные слезы катятся и опадают на чужую кожу. -Я люблю тебя… Я любил и буду любить тебя…Люблю, люблю тебя… Прости меня… - Хёнджин снова поднимается и принимается за массаж. Он работает так, что в глазах темнеет, но действует так,чтобы не сломать чужих ребер. Он аккуратно трогает тело и также аккуратно целует губы, когда понимает, что всё. -Я люблю тебя… - еще раз шепчет Хван и утыкается лбом в лоб. Руки ищут любимое местечко, которое окончательно разрушило его надежду и он плачет. Плачет и шепчет, шепчет о любви, о том, что уйдет следом, о том, что не выдержит, что уже готов уйти. Шепчет и чувствует, как что-то щекочет его кожу, как что-то слишком горячее опаляет лицо. Первый толчок и под пальцами ощущается жизнь. Хёнджин распахивает глаза и шокировано смотрит на Феликса, что слабо смотрит на него в ответ и почти теряет сознание. Хван хочет обнять его, поцеловать, но Ликс лишь показывает глазами, чтобы тот наклонился к нему и шепчет еле разборчиво на ухо: -Люби, люби, люби меня… - шепчет и мажет губами по щеке, после чего улыбается и закрывает глаза. Хван не на шутку пугается, но под руками всё такой же стабильный пульс, а приборы больше не пищат. -Что вы тут устроили?! - звучит строгий голос врача и Хёнджин почти плачет, желая убить этого человека на месте. Желает убить, но при этом чувство благодарности топит душу. -Я буду, обещаю.- шепчет быстро Хван в ответ и его выгоняют из палаты, чтобы не мешался под ногами.