-
Две недели спустя, располагая информацией от «Никто», герои и полиция смогли успешно спасти Бакуго и провести рейды по нескольким укрытиям Лиги. Некоторые из их крупнейших игроков уже были заключены в Тартар. Предатель также был найден. Хотя, после допроса с участием хорошего детектива, было решено, что ему назначат только испытательный срок. Причастность студента к Лиге также будет держаться в секрете. И оставалось только вернуть долг Айзаве. Ему было приказано постоянно держать свой телефон при себе. Не обращайте внимания на тот факт, что Шота никогда не давал «Никто» своего номера. Каждый раз, когда звонил телефон, по его телу пробегал небольшой всплеск тревоги. Он подумывал выбросить свой телефон и переехать в другую префектуру, но Шота был не настолько глуп, чтобы думать, что это сработает. Затем, через четыре дня после рейдов, Шота получил звонок, которого так долго ждал. «Приходи по этому адресу, никому не говори, не пытайся ничего сделать с героями или полицией. Возьми с собой свое геройское снаряжение.» В его текстовых сообщениях был адрес отеля на окраине Токио, а также повторяющаяся угроза. И под этим… Фотография Хизаши за работой. Не просто какая-нибудь фотография, а та, на которой он обедает в комнате отдыха. Обед, который Шота приготовил для него тем утром. Шота почувствовал, как по венам у него пробежал лед. Он немедленно покинул свой дом, в гражданской одежде, но с сумкой, в которой был его костюм героя, как его и проинструктировали. В участке ему посоветовали позвонить им, как только с ним свяжется «Никто», но он не был готов рисковать жизнью своего мужа. Он сел на первый поезд до Токио, ехать было всего полтора часа. Шота хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше.-
Отель, возможно, и находился на отшибе, но он был очень милым. Пять звезд, как он предположил. Ноги Шоты не дрожали, и он не паниковал, но внутренне нервничал. Ходили истории об исчезновении его должников, предположительно, тех, кто не выполнил свою часть сделки, хотя никто в участке не мог этого подтвердить. Другие обратились в службу защиты свидетелей после того, как заплатили, слишком напуганные знанием, что «Никто» о них все знает. Шоте нравилось думать, что в этот момент у него стальной желудок, но даже его пугала мысль о том, что «Никто» заставит его делать. Все это время он краем глаза высматривал что-нибудь подозрительное. Люди, наблюдающие за ним, тени, бегущие по переулкам, может быть, даже мелькание самого «Никого» в одном из окон комнаты. Но улицы были совершенно обычными. Войдя в роскошный вестибюль, Шота тоже не смог найти там ничего подозрительного. Мраморные полы, черные акценты. Сочетание современного и классического. Шота бросил последний взгляд на свой телефон, где были его инструкции, прежде чем подойти к стойке регистрации. Администратор встретила его вежливой улыбкой. — Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — Я от Дайсуке Сайто. — Он назвал ей вымышленное имя. — Дайте мне минутку. — Женщина набрала что-то на своем компьютере, прежде чем кивнуть, — Здесь оставлена записка, он ожидает другого гостя. Добро пожаловать, поднимайтесь туда прямо сейчас. Комната шестьсот тридцать два, шестой этаж, направо по коридору. — Сказала она, протягивая ему ключ-карту, а затем указывая на лифты, расположенные дальше в вестибюле. — Спасибо. — Коротко сказал Айзава. Всю дорогу наверх он был один. На шестом этаже он встретил всего несколько человек, никто из них не поднял тревоги. И, стоя перед дверью в гостиничный номер, он не услышал внутри никакой активности. Внезапно зазвонил его телефон. Шота посмотрел вниз, уже догадываясь, что бы это могло быть. Сообщение с неизвестного номера. Заходи внутрь. Твои инструкции будут на тумбочке в ванной. Он резко обернулся, но обнаружил пустой коридор. Если там и были установлены камеры, Айзава не мог их видеть. Наконец, казалось бы, не имея другого выбора, Айзава вставляет свою ключ-карту и входит в номер. Он вошел в маленькую гостиную. Перед собой он мог видеть спальню, которой стены, разделявшие две комнаты, давали немного уединения. Справа от него был вход в ванную. Как и вестибюль, номера были такими же роскошными и современными, в них преобладали белые и черные тона. В углу гостиной росло дерево бонсай, добавлявшее немного зелени. Айзава задался вопросом, был ли это намеренный выбор «Никто», чтобы поддержать цветовую тему, которая у него уже была. Он выбросил это из головы и вместо этого пошел в ванную. Обнаружив, как и сказал «Никто», ламинированную страницу с инструкциями, ожидающую его. Разденься полностью Открой сумку, оставленную для тебя на стойке Возьми содержимое с собой в душ Прими душ Тщательно вымойся внутри с помощью прилагаемого содержимого Вытрись насухо Оставайся раздетым Ляг на кровать и жди Айзава стоял как вкопанный, перечитывая инструкции снова и снова. Этого не могло быть, не так ли? Он очнулся, почти бросившись к шкафу, чтобы найти сумку, которую «Никто» оставлял. Крепко сжав пластик в руке, он просмотрел содержимое и чуть не упал духом. Это были материалы для очищения. Словно обжегшись, Шота швырнул пакет на другую сторону столешницы. Он оперся о мраморную столешницу, руки тряслись от шока и гнева, кулаки были крепко сжаты, пока костяшки пальцев, испещренные старыми шрамами, не побелели. Его голова была опущена, он смотрел вниз, куда угодно, только не в зеркало. Он не мог этого сделать. Он не мог. «Никто» имел другие планы. Прошла минута, прежде чем мужчина, по-видимому, потерял терпение и его телефон зазвонил снова. Шота проигнорировала это. Но затем он зазвонил снова и снова, пока не прекратился. Сообщение за сообщением. Наконец, подняв глаза к тому месту, где он оставил свой телефон на стойке, Шота увидел, что телефон был удаленно разблокирован «Никто», его сообщения уже были на дисплее. Фото. Все больше и больше фотографий Хизаши. Его учеников. О милой леди, которая работала в кошачьем кафе, которое он часто посещал. О черт. Оплати свой долг. Тысяча проклятий слетела с уст Шоты. На «Никто», на Лигу, на самого себя. — Пошел ты…… ублюдок… — прорычал он. Почему, черт возьми, он никогда не думал, что его цена будет такой? Он думал, что ему придется оказать кое-какие услуги сообществу героев андеграунда, закрыть глаза на «Никто» или, самое большее, украсть какую-нибудь информацию у полиции или Комиссии. Он хлопнул ладонью по твердому мрамору, причиняя себе боль. Боже, он был взбешен. Он хотел иметь возможность избить этого парня до посинения, прежде чем отвезти его прямо в участок. Он хотел предъявить «Никто» столько обвинений, что тот сгнил бы в Тартаре. Но продолжающееся жужжание его телефона было похоже на кол, все глубже вонзающийся ему в грудь. Взглянув еще раз краем глаза, он увидел, что отправлено больше фотографий. Ни один человек никогда не был близок к тому, чтобы поймать «Никто». Те немногие герои, которые пытались преследовать его, либо закончили свою карьеру, либо пропали. У копов дела обстояли не лучше. Потому что «Никто» был опасен, и он всегда доводил свои угрозы до конца. И прямо сейчас? У этого человека была история всей жизни Шоты, и самая большая угроза безмолвно нависла над его головой. Эта мысль заставила Шоту заставить себя подняться и схватить сумку. Как только он это сделал, сообщения перестали приходить. Он воспринял это небольшое поощрение как должное и двинулся переодеваться, бросив последний беглый взгляд по комнате в поисках камер. Он не нашел ни одной. Мысль о том, что «Никто» наблюдает, как он раздевается прямо сейчас, выбивала из колеи, даже если, по логике вещей, Шота знал, что мужчина в конце концов все равно увидит его голым. Или кто-нибудь увидит. Шота все еще не исключал, что его будут использовать для развлечения коллег. Он полностью разделся, несколько мгновений осторожно придерживал свой сверток с одеждой, чтобы прикрыться, прежде чем, в конце концов, заставил себя положить его на стойку, оставшись голым. В комнате было как раз на грани холода, отчего его ареолы напряглись. После этого он, не теряя времени, включил душ и разогрел его. Это была большая душевая кабина с большим количеством места, и вода сразу нагрелась. Вдоль стены стояло несколько предметов роскоши. Светильник освещал помещение рассеянным теплым светом, который в любом другом случае действовал бы успокаивающе. Айзава закрыл дверь душа и понадеялся, что, по крайней мере, здесь не будет камер. Он не торопился мыться, намылился приятным землистым ароматом и помассировал волосы шампунем и кондиционером. Чем больше он сможет отложить это, тем лучше. Но, в конце концов, он забеспокоился, что задержка становится очевидной, и заставил себя открыть пакет. С этой частью он справился быстро, но тщательно. Он ненавидел это, но Шота боялся, что «Никто» сделает что-то с его близкими, если он не подготовится к его удовлетворению. Так что Айзава продолжал, пока не стал полностью чистым. Он вымыл свое тело еще раз, один раз, затем еще два, прежде чем выйти из душа. На вешалке рядом лежало полотенце, и на этот раз он позволил себе помедленнее вытираться. Он не знал, как долго ему придется ждать «Никто», оказавшись в постели, но он хотел продлить это как можно дольше. Наконец, когда его волосы стали совсем влажными и он больше не мог откладывать это, Айзава вышел из ванной — и, неохотно, оставил свою одежду — и вошел в спальню. Он провел рукой по кровати королевских размеров, ощущая мягкость простыней. Здесь было теплее, сбалансированная комнатная температура помогала унять любой озноб, который он почувствовал бы из-за своих влажных волос. Комната также была освещена рассеянным теплым светом. Судя по тому, что мог сказать Шота, вся комната должна была быть полностью комфортной. Он сглотнул, его кадык болезненно дернулся. Это только усугубило то, что он собирался сделать. Одно дело, если бы «Никто» похитил его, физически притащив куда-нибудь в холодное и бесчувственное место. Даже накачал наркотиками. Вместо этого Шота пошел добровольно — нет, не по своей воле. Его принудили. Но он все равно пришел сюда на своих ногах, в эту роскошную комнату, где собирался позволить с собой… Шота загнал эту мысль поглубже. Он делал это не просто так. У него был долг, от которого он не мог убежать. Шота просто должен был заплатить его, и все были бы в безопасности, он мог бы вернуться домой, и ему никогда больше не пришлось бы слышать об информаторе. Он забрался на кровать, его голое колено коснулось мягких простыней. Он прошел на середину и устроился там. Колени подняты, а руки аккуратно помещены между ними в попытке скрыть нижнюю часть тела. Черные глаза следили за открытым входом в гостиную, как ястребы. Отсюда он не мог видеть дверь в номер, точно так же, как человек не смог бы увидеть его с порога. Но Айзава почти ощущал, что за ним наблюдают. Вероятно, здесь тоже были камеры. На мгновение Айзава испугался, что «Никто» записывает это для шантажа. Это навсегда разрушило бы его карьеру. Он даже не хотел думать о том, что это сделает с Хизаши. «Никто» мог использовать это, чтобы держать Айзаву под своим контролем. Но нет, этого не могло быть. «Никто» был известен тем, что расплачивался с долгами и брал не больше того, что ему причиталось. Шота отчаянно ухватился за это заверение и молился, чтобы эти слухи оказались правдой. Так проходили минуты. Пока, в конце концов, не прошел час. Напряжение Шоты не уменьшилось. Затем, наконец, он услышал, как щелкнула открывающаяся дверь. И вошел сам «Никто».-
МИДОРИЯ ИЗУКУ всегда ценил работу Сотриголовы. Поэтому, когда этот человек обратился к нему с просьбой об одолжении, Изуку быстро ухватился за эту возможность. Помогло то, что он нашел этого человека привлекательным. И теперь, глядя на профессионала, лежащего перед ним обнаженным, он понял, что был прав. Под его мешковатой униформой скрывалось подтянутое, за годы героической физической работы, тело. Ухоженная щетина подчеркивала его сильную линию подбородка. Его черные волосы соответствовали его суровости. Его тело было усеяно шрамами, но Изуку думал, что они только дополняют образ. Ох? И сейчас его глаза были красными. Хотя это было по-своему привлекательно, Изуку не хотел, чтобы у мужчины возникали планы. — Послушай, Шота, я думал, ты умнее этого. — Сказал Мидория низким и полным предупреждения голосом, несмотря на его игривый тон. Это заняло несколько секунд, но, в конце концов, волосы Айзавы улеглись, а его глаза вернулись к своему каменно-черному цвету. Эти глаза оглядели его с ног до головы, вероятно, это была натренированная реакция на поиск слабых мест в той же степени, в какой это был взгляд настороженного животного. В любом случае, Изуку не оставлял слабостей в своей стойке. Он старался держаться твердо и уверенно. Помогло то, что он был полностью одет в свой костюм, в то время как на Ластике ничего не было. Мужчина молчал. Все в порядке, Изуку не был заинтересован в разговоре. Вместо этого он поднял сумку, которую Шота оставил в гостиной, позволяя ему на секунду взглянуть на нее, прежде чем положить на ближайший стул. Расстегнув молнию, Изуку вытащил шарф мужчины. Материал интересно двигался под его руками. Многие могли бы подумать, что шарф каким-то образом управлялся причудой Сотриголовы. Предположение не лишено смысла, учитывая, что его причуда может повлиять на его прическу. Но на самом деле это было оружие захвата, созданное с помощью технологии: ткань поверх миниатюрной стальной обшивки, соединенная тысячами запрограммированных нанитных соединений. Все это управляется сложным устройством, носимым на запястье Ластика, способным улавливать легкие движения, чтобы направлять движение оружия. Или, по крайней мере, так говорилось во взломанных базах данных Комиссии героев. Наряду с собственными наблюдениями Изуку. Пришло время проверить, так ли это. Без командного устройства шарф был обычным. И, заглянув в сумку, Изуку увидел, что Ластик намеренно оставил устройство дома. Этого следовало ожидать, Изуку подготовился. И он хотел бы увидеть выражение лица этого человека, когда он увидит, что задумал Изуку. Стараясь держаться спиной к Ластику — но не менее внимательно следить за движениями мужчины — и скрывать свои действия, Изуку выудил из кармана пульт дистанционного управления, а также свой телефон. Взломать код шарфа и привязать движения нанитов к специально изготовленному устройству, которое он подготовил заранее, было делом недолгим. Изуку провел рукой по переключателю, осторожно толкая его вперед, и был безмерно удовлетворен, увидев, как шарф прыгнул вперед, как он и предсказывал. Сдвиг в сторону, шарф переместился влево. Движение в другом направлении и он переместился вправо. Направляя вниз, он двинулся вниз. Движение вверх, и он двинулось вверх. Наконец он повернулся обратно к Айзаве и подошел к мужчине с шарфом в руке, хотя и держал свой пульт спрятанным от посторонних глаз. Скоро он присоединится к нему на кровати, но пока он оставался стоять над Ластиком. — Руки за спину. — Приказал Изуку. Мужчина не пошевелился. Изуку понравился вызывающий взгляд в его глазах. — Убери руки за спину, или я заставлю тебя. — Повторил он более настойчиво. Из-под маски зеленые глаза непреклонно смотрели в черные. Через несколько напряженных секунд Шота убрал руки из их защитного положения и спрятал их за спину. Изуку видел тело мужчины полностью с камер, но было намного приятнее видеть его таким лично. Это было нечто другое — видеть перед собой героя японского подполья номер один, его член торчал наружу и был беззащитен, даже когда он смотрел на него снизу вверх. Если бы Изуку был менее дисциплинирован, он бы застонал. Вместо этого Изуку быстро начал обматывать оружие захвата вокруг запястий мужчины. Впрочем, он только начал завязывать, а потом отступил назад. Шота выглядел смущенным, затем недоверчивым, внимательно наблюдая за движениями Изуку. Спрятав обе руки за спину, Изуку начал пользоваться выключателем. В одно мгновение шарф обвился вокруг остальных рук Шоты, сжимая их, как тиски. Потребовалась всего секунда, прежде чем ткань встала на место, пройдя весь путь от запястий до лопаток мужчины. Даже при той гибкости, которой обладал мужчина, Изуку мог видеть по напряжению его мышц, что это положение давалось ему с трудом. Еще больше ему понравилось видеть выражение абсолютного шока, а затем ярости на лице мужчины. — Какого черта?… — Прорычал Шота. Он шевелил руками, пытаясь понять, сможет ли освободиться, прежде чем в конце концов остановиться. Поскольку это было его собственное оружие захвата, он должен был знать, что оно может сдерживать врагов намного сильнее. Чтобы его использовали против него таким образом? Изуку мог бы содрогнуться при мысли о том, что, должно быть, чувствует Айзава. Изуку, наконец, показал ему пульт, с ухмылкой на лице, даже если мужчина не мог этого видеть. — Ты ублюдок! — Он бросился на Изуку, пытаясь ударить. Но Изуку был быстрее. В одно мгновение он оказался на кровати, прижимая Айзаву лицом вниз к матрасу, одну руку крепко прижимая к верхней части спины, в то время как его ноги прижимали Айзаву вниз. Мужчина все еще бился. С помощью пульта дистанционного управления Изуку слегка подтянул захватное оружие в качестве предупреждения. Теперь, когда оно и так было затянуто, это, должно быть, было больно. Айзава задохнулся под ним, поза была настолько жесткой, что причиняла не только боль, но и оказывала физическое воздействие. Прошло семь минут, прежде чем мужчина перестал сопротивляться, и его единственными движениями стало тяжелое дыхание. Изуку позволил им оставаться в таком положении еще две минуты, прежде чем, наконец, ослабил путы. Когда животное непослушно, полезно заранее указать ему его место. Изуку передвинул руку вверх, пока она не уперлась в затылок мужчины, оказывая достаточное давление пальцами. — Я предлагаю тебе больше так не делать. — Сказал он. Одна секунда. Две секунды. Три. Четыре. Затем, наконец, короткий кивок от профессионального героя. — Хорошо. — Изуку еще немного подержал его за шею, прежде чем, наконец, смягчился. Слезая, он развернул мужчину так, чтобы тот лежал на спине. Он заметил румянец на коже мужчины, а также его укоризненный взгляд и почувствовал прилив возбуждения. Сбоку от кровати был выдвижной ящик со всем необходимым, что он положил туда ранее за день до того, как ему позвонил Ластик. Изуку открыл его и выбрал первое, что ему было нужно. Две темно-красные веревки. Они были мягкими, хотя и не совсем шелковистыми. Изуку хотел увидеть какие-нибудь следы, оставшиеся от шероховатости. Забравшись обратно на кровать, Изуку поднял первую из ног Ластика. Мужчина не сопротивлялся, только напрягся и послал убийственный взгляд. Изуку прижал голень мужчины к своему бедру и старательно обернул ее крепкой обвязкой. Как только он отпустил, Айзава начал проверять свои путы, чтобы посмотреть, сможет ли он освободиться, но Изуку уже перешел ко второй ноге. Довольно скоро обе были надежно связаны. И, судя по серьезному выражению лица Айзавы, мужчина, казалось, тоже это понимал. Изуку отступил назад, чтобы встать в изножье кровати, глядя на то, что он сотворил. Ластик был полностью обнажен и связан перед ним. И, несмотря на то, что он сжимал ноги вместе в попытке прикрыть все, что мог, мужчина не мог скрыть свой член. Он все еще был вялым, но Изуку знал, что позже у него встанет, особенно когда он раздвинет бедра Шоты и начнет его возбуждать. Вернувшись к ящику, он вытащил один из последних предметов внутри. Фаллоимитатор из прозрачного стекла. Длиной почти шесть дюймов. Шириной в дюйм на закругленном кончике и полтора дюйма у основания. Мидория услышал, как рядом с ним участилось дыхание Айзавы. — Успокойся, — приказал он, все еще не сводя глаз с фаллоимитатора, как будто не обращая внимания на профессионала, — я не буду наказывать тебя за твои эмоции, но я накажу тебя, если ты снова попытаешься драться. В ящике есть смазка. Но на краткий, порочный миг Изуку представил, как заставляет Шоту сосать стеклянный член и с помощью его собственной слюны засовывает его ему в задницу. Но, хотя это вызвало еще один всплеск возбуждения в его пупке, он не отреагировал на это. Он не был бы таким жестоким. Не тогда, когда Айзава вел себя так. Поэтому вместо этого он схватил смазку и снова присоединился к Шоте на кровати. Открыв колпачок со слышимым ‘щелк’, он начал лить немного себе на руку, а затем, наконец, раздвинув ноги Айзавы, он вылил немного и на ободок. Дрожь пробежала по телу бедного Ластика. Подняв глаза, Изуку с удивлением заметил, что мужчина крепко сжал челюсти, чтобы не издать ни звука. Тогда ему придется выдавить из него стоны. Или, может быть, всхлипы, если ему так захочется. Потянувшись вниз, Изуку просунул один палец в мягкое тепло и обнаружил, что он вошел достаточно легко. Он просунул другой и встретил небольшое сопротивление, но несильное. Неудивительно, у мужчины раньше было несколько партнеров. Это облегчило бы его работу. Изуку старался, чтобы его движения были случайными. Он сложил пальцы ножницами, затем обвел ими круг, а когда почувствовал жестокость, загнул их внутрь Ластика. Мужчина напрягся, когда он это сделал. Изуку должен был это запомнить. Когда он, наконец, решил, что достаточно тот расслабился, он ввел еще два пальца сразу. Даже Сотриголова не смог сдержать сдавленного стона. Изуку двигал пальцами внутрь и наружу. Не слишком глубоко, он бы оставил это для фаллоимитатора. Но ровно настолько, чтобы приоткрыть вход. Когда он убедился, что фаллоимитатор не порвет Айзаву, Изуку, наконец, вытащил свои пальцы из мужчины, который расслабился и издал почти неслышный вздох. Затем он протянул руку и взял фаллоимитатор, нанеся немного смазки на стекло, прежде чем размазать его рукой. По большей части это была гладкая игрушка. За исключением искусственной головки на кончике и нескольких стеклянных прожилок для текстуры. Изуку с блеском в глазах наблюдал, как собственные черные радужки Шоты отслеживали его движения, глядя вверх и вниз, пока он поглаживал стеклянный член. В конце концов, фаллоимитатор был достаточно покрыт, и Изуку передвинулся, чтобы обхватить одно из бедер Ластика. Скорее как постоянное предупреждение, чем как настоящая демонстрация силы. Как раз в тот момент, когда он опускает игрушку, Айзава, наконец, сдается. — Я бы никогда не подумал, что «Никто» увлекается этим извращенным дерьмом. — Айзава разразился громким смехом, в котором сквозили намеки на его отчаяние. Когда Изуку даже не остановился, он стал громче и чуть более неистовым. — Ты поступаешь так со всеми героями, которых шантажируешь?! Холодный стакан коснулся края Шоты, и если бы рука Изуку не лежала на бедре мужчины, он был уверен, что Шота нашел бы способ полностью спрыгнуть с кровати. Изуку сильнее прижал руку к ноге и бросил предупреждающий взгляд из-под маски, хотя он уверен, что Шота уловил это. Мужчина, в конце концов, затих, только его грудь поднималась и опускалась в больших, испуганных вдохах. Изуку продолжал смотреть на него, пока мужчина не заставил себя успокоиться. Когда это, наконец, произошло, Изуку снова начал двигать фаллоимитатор вперед. Он просунул его за край, Айзава даже не вздрогнул. Он медленно ввел его на дюйм, затем снова выдвинул. На дюйм, затем обратно. Еще на два дюйма, затем обратно. Медленно, вот так, Мидория ввел фаллоимитатор в Айзаву Шоту. Он принял форму Айзавы, который перестал смотреть на него, вместо этого уставившись в потолок. Куда угодно, только не на человека, который делал это с ним, предположил Изуку. Он наслаждался выражением, промелькнувшим на его лице, сдержанном даже сейчас. Страх, отчаяние, гнев. Прикус его губы, подрагивание век, вожделение. Изуку протолкнул пять с половиной дюймов, и у него оставалось всего полдюйма — размышляя, не следовало ли ему выбрать вариант побольше, если он не смог найти простату мужчины, — когда он повернул рукоятку и просунул остальную часть фаллоимитатора под углом. Айзава немного напрягся. Мидория отодвинул его на дюйм, снова изменил угол проникновения и засунул внутрь. Спина Айзавы выгнулась дугой от внезапного рывка, его глаза на секунду закрылись. Изуку покрутил член, издав легкий смешок, когда у Сотриголовы перехватило дыхание, и он придвинулся чуть ближе к фаллоимитатору. Изуку, наконец, смягчился, отодвинул фаллоимитатор и оставил его наполовину торчать, наслаждаясь тем, как стекло упирается в стенки Ластика. Мужчине потребовалось еще несколько секунд, чтобы прийти в себя. И когда он это сделал, то обрушил на Изуку внушительную порцию ненависти. — Больше так не делай. — Он стиснул зубы. — Я не думаю, что ты в том положении, чтобы спорить. — Парировал Изуку, лениво беря стекло обратно в руку. Удовлетворение разлилось по его внутренностям, когда Айзава напрягся при этих словах. Оттягивая фаллоимитатор назад, затем выдвигая его вперед, Изуку медленно трахал Айзаву. Он намеренно больше не бил по простате, он просто довольствовался тем, что откинулся назад и смотрел на медленно поднимающийся член мужчины. Возможно, на четверть. Входит и выходит, очень ритмично. В течение пяти минут, потом десяти, потом пятнадцати. Он не собирался торопиться. Он бы потратил часы, если бы пришлось. Ни по какой другой причине, кроме того факта, что он мог, что он был в состоянии сделать это с этим мужчиной. По прошествии достаточного количества времени Изуку медленно вытащил фаллоимитатор из его дырочки. Он поднял его на свет, как будто рассматривал какой-то старый предмет, и усмехнулся. Насмешливо он сказал: — Идеально чистый. Похоже, ты выполнил мои приказы, Сотриголова. Боже, ему нравилось выражение стыда на его лице, то, как он покраснел под пристальным взглядом. А затем последовало возмущение, ответ, без сомнения, желающий вырваться наружу. Изуку хлопнул мужчину по левому бедру, и Шота быстро отвернулся. Изуку снова вставил фаллоимитатор и начал сначала. На этот раз он двигался быстрее и следил за тем, чтобы время от времени задевать простату Шоты. С каждым разом глаза мужчины становились немного более затуманенными, а его прерывистое дыхание — немного более тяжелым. Потом он отпустил стеклянный фаллоимитатор, позволяя его полному весу опуститься во внутренности Шоты. Это вызвало жалобный стон с губ мужчины, который настолько смутил его, что он попытался спрятать лицо в подушках. Информатор снова хихикнул и начал вводить игрушку внутрь и наружу. Продолжая свою сладкую пытку, не давая бедному Шоте передышки. Изуку мог сказать по учащенному дыханию мужчины и закрытым глазам, что он был близок к завершению. Его член был возбужден. У него начали подгибаться пальцы на ногах. Изуку остановил игрушку. Глаза Айзавы распахнулись и метнулись к Изуку, который сидел, забавляясь затруднительным положением мужчины. Айзава сглотнул и отвел взгляд. Изуку подождал минуту, прежде чем снова начать свои манипуляции. Ввел и вынул, ввел и вынул. Если бы на нем не было маски, он бы подул на ободок Шоты, просто чтобы увидеть, как тот дрожит. Эту идею придется оставить на потом. Теперь он бил по простате мужчины более регулярно. Каждый второй удар. Каждый следующий вызывал все большую реакцию у и без того чувствительного мужчины. Если раньше на то, чтобы приблизить его к концу, уходило почти тридцать минут, то теперь потребовалось всего около семнадцати, прежде чем его дыхание стало прерывистым. Изуку снова подвел его к краю, прежде чем остановиться. На этот раз глаза мужчины оставались зажмуренными, даже когда по его конечностям пробежала мелкая дрожь. Изуку дольше ждал, пока эрекция его пленника утихнет, прежде чем начать снова. Он сделал этот раунд более случайным, почти мгновенно опустив весь вес стекла на простату мужчины. Шота чуть не кончил именно от этого. Изуку двигался так же медленно, как и в начале, затем намного быстрее. Он нежно терся кончиком стеклянного фаллоимитатора о стенки Шоты, пока все его тело не напряглось, полностью игнорируя простату. Он выходил, чтобы воздух из комнаты попал ему внутрь, прежде чем снова нырнуть внутрь. На этот раз, когда он довел Шоту до предела, не давая ему кончить, Шота издал низкий стон. Изуку осторожно, очень осторожно вынул фаллоимитатор из мужчины и оставил его пустым на пять минут, пока его эрекция не уменьшилась наполовину. Когда он в следующий раз потянулся вставить фаллоимитатор, Шота отодвинулся. Похоже, он начал понимать. Мило. Грубо схватив его за бедра, хваткой, которая, без сомнения, оставила бы синяки утром, Изуку засунул игрушку обратно в тело мужчины и наблюдал, как тот дергается. — Прекрати… — сказал Айзава тихим голосом. Изуку задался вопросом, хотел ли тот, чтобы он вообще это услышал. Его ответом был удар прямо в простату. Снова и снова Изуку подводил Айзаву к грани оргазма, прежде чем отстраниться. С каждым разом минуты, затрачиваемые на то, чтобы возбудить его, сокращались, а время, необходимое его члену, чтобы стать мягким, увеличивалось. Он должен был признать, профессиональный герой оказался более выносливым, чем он думал. Но, в конце концов, Изуку заставил его извиваться под собой. Может быть, дюжина с лишним ударов спустя, и ему даже не нужно было ударять по простате, чтобы возбудить Шоту. Всего несколько глубоких, постоянных толчков сделали свое дело с несколькими тычками в его стенки. Достаточно близко к простате, чтобы заставить его вздрогнуть. Изуку снова отстранился, прежде чем Айзава смог кончить. — Б…блядь… — Мужчина застонал. Изуку поднял голову, слегка удивленный. Это было первое слово, которое он произнес за последнее время. Почти за два часа. После некоторой бесполезной борьбы и изнурения себя, он лег там и принял это. В основном, пытаясь сдержать стоны, даже когда его член напрягся. Прямо сейчас, казалось, что одно прикосновение к члену Сотриголовы заставит его кончить. Внутренне Изуку задавался вопросом, не следовало ли ему также взять с собой кольцо для члена. Идея развлекла его. Но он еще не закончил. Он был в настроении побыть немного садистом. Поэтому он оставил тяжелый стеклянный стержень наполовину вставленным и впервые позволил своим рукам бродить по остальному телу Айзавы. Что-то, что шокировало мужчину, когда он, наконец, снова посмотрел на Изуку. Не обращая на него внимания, он провел большими пальцами по внутренней стороне его задницы, прежде чем спуститься к промежности, нежно обводя мягкую кожу. Он переместился к внутренней стороне бедер Шоты, оценивая его подтянутые мышцы, напрягающиеся под повязками, прежде чем снова опустить руку вниз. Осторожно, избегая члена Шоты, он провел рукой по нижней части живота, заставив его издать что-то похожее на сдавленный звук. Настолько отчаянный, да? Изуку наклонился ровно настолько, чтобы коснуться сосков Шоты, прежде чем отстраниться. Он поиграет с ними позже. Он продолжил поглаживать тело Ластика, наслаждаясь, когда нашел особенно чувствительное местечко, от которого у его пленника перехватило дыхание. И он продолжал в том же духе, пока тридцать минут спустя не счел безопасным снова начать играть с Шотой. Когда Изуку потянулся за стеклянным фаллоимитатором, он увидел смятение на лице Сотриголовы. Поэтому он снова начал толкаться. Он был так осторожен, когда медленно вводил стеклянный стержень внутрь, лаская другой рукой область сразу вокруг члена Айзавы, но никогда не прикасаясь к нему. После нескольких минут медленных, ритмичных толчков он нанес два внезапных, резких удара в простату, от которых рот Айзавы открылся в беззвучном крике. Прошло некоторое время с тех пор, как он в последний раз прикасался к этому чувствительному органу. Он мгновенно прекратил свои движения и, когда Айзава попытался дернуться вниз, вынул фаллоимитатор почти полностью, оставив его внутри всего на дюйм. После того, как мужчина перестал дрожать, Изуку начал подталкивать его еще раз. Снова и снова, еще шесть раз он подводил Айзаву к краю, на этот раз используя его простату, прежде чем умело отступить. Когда Мидория впервые услышал, как Шота хнычет, это было как музыка для его ушей. Поэтому он продолжал в том же духе, дразня его все злее и злее, пока мужчина не начал издавать непрерывный поток всхлипов. Его глаза были влажными, по краям образовались мельчайшие бусинки слез. Все его дрожащее тело покрылось капельками пота. Мидория склонился над ним, взяв его за подбородок и заглянув в его дрожащие глаза. В таком виде он больше походил на лань, чем на волка, которого намеревался загнать. — Красивый… — пробормотал он. — П… Пошел ты… — Парировал мужчина. Но даже несмотря на жар, стоявший за этим, это было не более чем тихое бормотание. Мидория наклонился ближе, прямо к его уху, — Будет ли банальностью сказать, что я достиг цели? Шота напрягся, даже когда Изуку откинулся назад, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки и вытащить из ящика последнюю вещь. Оттуда появилась черная повязка на глаза. Она была необычайно мягкой и достаточно толстой, чтобы блокировать весь свет. Однако он еще не надел ее. Он хотел, чтобы это было последнее, что он сделал. Вместо этого он схватил свой пульт со стола и ослабил оковы Айзавы. Он был готов удержать мужчину, если понадобится. Либо для того, чтобы остановить атаку, избежать побега, либо — что более забавно, по мнению Изуку — от попытки подрочить. Но если Сотриголова и планировал что-то сделать, у него так и не было шанса, поскольку Мидория поднял и уверенно переставил руки мужчины по своему вкусу. Айзава, со своей стороны, особо не сопротивлялся. Он просто выглядел усталым, обиженным и похотливым. Подтянув руки вверх так, чтобы каждая ладонь обхватывала локоть другой, Изуку снова обернул шарф для захвата, чтобы обернуть предплечья вместе, поймав Шоту в своего рода ловушку для подвешивания вверх. Еще одним движением своего устройства шарф обмотался вокруг части изголовья кровати, толкая Айзаву назад и вверх и закрепляя его на изголовье. Айзава издал тихое «ох», но больше ничем не выдал своего дискомфорта. Большая часть его внимания была сосредоточена на его пульсирующем члене, как будто он не мог поверить, каким твердым и покрасневшим он был. Теперь, в более вертикальном положении, Изуку также смог увидеть всего Айзаву сразу. Его бедра, стянутые вместе красной веревкой и разведенные в стороны, обнажая складку, из которой все еще торчал стеклянный член. Его пенис, который оставался твердым в течение нескольких часов. Его плечи тряслись от напряжения, из-за того, что все это время их удерживали за спиной. Изуку откинул пряди волос, упавшие ему на лицо. И сквозь ресницы Айзавы Изуку увидел, как тот опустил взгляд. Его полузакрытые черные глаза наполнились вожделением и стыдом. Дрожь пробежала по спине его похитителя. Затем он поднял повязку на глаза. — Жаль, что приходится прятать эти глаза. — Скорбно сказал он. Глаза Айзавы расширились при этих словах, когда он посмотрел на Изуку. Казалось, к нему вернулась некоторая ясность, когда он понял, что делает другой мужчина. В его взгляде таился страх. Изуку ожидал этого. Для причуды, столь сильно основанной на зрении, сделать что—то столь простое, как лишить его зрения — даже временно — должно было парализовать мужчину, особенно когда все его конечности уже были связаны. Айзава открыл рот, но прежде чем он успел заговорить, Мидория обхватил его лицо одной рукой и попытался утешить, насколько мог. — Все будет хорошо, Ластик. — Сказал он, стараясь использовать его героическое имя, чтобы попытаться дать своему пленнику лучшее ощущение силы, стабильности, даже если на самом деле у него здесь их не было, — тебе не причинят вреда. Я просто надену это, а когда сниму снова, все будет кончено. Айзава с трудом сглотнул, — Все это? Изуку понравилась мольба в его голосе. — Все это. — Подтвердил он. Изуку задержал на нем взгляд еще на несколько секунд, видя страх, беспокойство, безнадежность и смирение. Затем он поднимал черную повязку к глазам и завязывал ее на затылке Сотриголовы. Он также был осторожен, чтобы не зацепить ни один из его волос. Он попытался просунуть под них палец, чтобы потянуть, но когда ткань осталась непоколебимой, Изуку удовлетворенно отклонился назад. Встав с кровати, Изуку бесшумно подошел к выключателю, чтобы еще немного приглушить свет, на всякий случай. Не полная темнота, но — если Ластик и мог что—то видеть сквозь повязку на глазах раньше — сейчас он вообще не смог бы ничего различить. Оглянувшись на кровать, Изуку с удовлетворением заметил, что голова Айзавы не следовала за его движениями. Если он двигался бесшумно, то мог бы пойти куда угодно, и Айзава не знал бы, где он находится. Когда он убедился, что его никто не увидит, Изуку сначала снял маску и повязку на голову, позволив своему лицу и непокорным зеленым волосам быть на виду. Затем он снял жилет, а следом и расстегнул все пуговицы. Расстегнув пряжку ремня и сбросив брюки и боксеры на землю, он позволил себе пошуметь еще немного и с удовлетворением отметил, как напрягся Шота. Затем он снял ботинки и носки и, наконец, перчатки. Даже если бы Айзава Шота додумался пойти в участок, чтобы проверить его тело на наличие отпечатков пальцев — что, Изуку был уверен, он бы сделал, если бы его не остановил стыд от необходимости объяснять, — они бы ничего не нашли. Кто-то с небольшой, временной причудой модификации тела задолжал ему несколько услуг. И, как всегда, будучи авантюристом, Изуку на этот раз выбрал несколько измененных отпечатков пальцев и поверхностно изменил ДНК. Отпечатки пальцев и ДНК, которые никому на Земле не принадлежали и исчезнут завтра к полудню. Бесшумно подкравшись обратно к кровати, он наклонился и легким прикосновением взялся за основание стеклянного фаллоимитатора. Айзава дернулся, когда он вытащил его. Изуку хитро наклонился и подул на его ободок и внутренности. От прохладного воздуха по телу Айдзавы пробежала дрожь. Затем мужчина замер. Изуку почти видел, как в голове профессионала завертелись шестеренки, когда тот понял, что его маска, должно быть, снята. Чтобы подтвердить это, Изуку снова забрался на кровать, просунул свою ногу между бедер мужчины и провел рукой по груди Шоты. Теплая обнаженная кожа прикасается к теплой обнаженной коже. Изуку наблюдал, как руки Айзавы снова напряглись, давя на оружие захвата, прежде чем, в конце концов, опуститься, признав поражение. Должно быть, это была пытка — знать, что «Никто» был полностью раскрыт прямо перед ним, и он ничего не мог сделать. Изуку наклонился и нанес еще один удар по дырочке Шоты, наблюдая, как его бедра дернулись в ответ. Он снова поднялся и, без предупреждения, захватил левый сосок Шоты своим горячим ртом. Мужчина застонал под ним, и только твердые руки Изуку на его груди удержали его от рывка. Он провел языком по мягкому ареолу, посасывая его нежно, затем сильнее, вызвав у Ластика судорожный вздох. Вскоре его сосок затвердел, и Изуку отпустил его и перешел к следующему. Минуту спустя он увидел то, что находилось под ним. Изуку наслаждался тем, как развратно выглядел Шота, когда его грудь была покрыта слюной. Затем он задел зубами соски мужчины, наслаждаясь мелкой дрожью, сотрясавшей тело Сотриголовы. Его любовные укусы на этом не закончились. Он пососал его ключицу, оставляя после себя красные отметины, и поднялся к шее Шоты. Он замер, прижав зубы прямо к горлу, давая Ластику мгновение напрячься, прежде чем прикусить. Ластик дернулся, с его губ сорвался сдавленный звук. Изуку укусил недостаточно сильно, чтобы пошла кровь, но, судя по глубоким следам, которые он оставил, он был довольно близок к этому. Рана уже начала краснеть и довольно скоро превратится в темно-фиолетовый синяк. Почувствовав себя немного лучше, Изуку осыпал линию подбородка Шоты мягкими поцелуями, давая ему короткую передышку, прежде чем спуститься к затылку, оставив два одинаковых укуса на противоположной стороне от первого. Один на сильной мышце, соединяющей его плечо и шею, а другой чуть ниже линии подбородка, ближе к передней части. Изуку задавался вопросом, попытается ли Шота скрыть свои отметины одеждой или косметикой. Он надеялся, что нет, он хотел, чтобы мужчина увидел, что Изуку сделал с ним, когда посмотрит в зеркало. Откинувшись на спинку стула, Изуку восхищался профессиональным героем под ним. Полностью обнаженный, покрытый потом и дрожащий от того, что сделал с ним Изуку. Синяки покрывали его тело от действий Изуку. Изуку пришлось опустить руку, чтобы погладить свой и без того твердый член при виде этого зрелища. Теперь мужчина был связан им, с завязанными глазами, и оставался похотливым даже после того, как Изуку покрыл его синяками и следами укусов. Он был готов закончить прелюдию и взять то, что принадлежало ему. Шота только сильнее напрягся из-за отсутствия Изуку, не доверяя внезапному затишью. Но Изуку приветствовал это, пристально наблюдая, как он смазывает свой член. Боже, зрелище перед ним было таким, каким он хотел его видеть, и даже больше. Он позволил нескольким моментам пройти таким образом, наслаждаясь запахом секса в комнате и распростертой фигурой перед ним. Только когда он насытился страхом Сотриголовы, Изуку приблизился. Он позволил своему горячему дыханию, коснувшемуся кожи Шоты, стать единственным предупреждением мужчины, прежде чем приблизил свой член к дергающемуся входу Ластика. Мидория Изуку наслаждался каждым мгновением явного смятения на лице Ластика с завязанными глазами, когда он медленно входил, наблюдая за его отвисшей челюстью и дрожащими выдохами. Он был чрезвычайно доволен, когда единственное, что слетело с губ Сотриголовы, был тяжелый, прерывистый вздох. Не сводя глаз с губ мужчины, Изуку медленно наклонился и прикусил их зубами. И хотя у мужчины перехватило дыхание, он не пытался сопротивляться. Хорошо, Изуку пришлось бы сурово наказать Айзаву, если бы тот попытался укусить его. Для следующего эксперимента он сомкнул свои губы на губах Шоты. Он закрыл рот, как только понял, что делает Изуку, но информатор не позволил этому сбить его с толку. Он получит то, что хотел. Проведя языком по губам мужчины, он попытался приоткрыть их. И, когда это не сработало, Изуку поднял два пальца и заставил рот Ластика приоткрыть таким образом. — Укусишь, и будут последствия. — Предупредил Изуку, прежде чем страстно поцеловать Айзаву. После его угрозы мужчина пассивно впустил его, позволив ему полностью контролировать поцелуй. Изуку не удивился, что это была одна из вещей, на которые попался Шота. Секс — это одно, его можно было навязать ему с помощью бесчувственного предмета, такого как стеклянная игрушка. Однако поцелуи были чем-то более интимным, чем-то, чего Изуку до сих пор не делал с Айзавой. Но Шота выглядел слишком хорошо, чтобы не быть испорченным во всех отношениях. Изуку продолжал поцелуй, пока не заставил Шоту хватать ртом воздух. И даже тогда он дал ему всего несколько секунд, прежде чем снова погрузить свой язык внутрь. Он не мог насытиться этим. Приглушенные крики Айзавы смешались с его собственными стонами, когда он погрузил свой член глубже в тепло мужчины. Он не торопился, интенсивно целуя Айзаву, пока у его пленника не перехватило дыхание, до тех пор, пока Изуку не достиг пика. Он, наконец, отстранился, позволив Шоте сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем прислониться к спинке кровати и одним движением толкнуться обратно. Его собственные губы скривились в усмешке, когда он наблюдал, как спина Айзавы выгибается, когда он резко втягивает воздух. Вот оно. Нашел. Изуку вышел, затем вошел, ударив мужчину по простате еще два раза, заставляя его извиваться под собой. Айзава еще не знал этого, но Изуку очень скоро позволит ему кончить. Но сейчас Изуку хотел подразнить его. Он снова не довел его до края, но притормозил, прежде чем мужчина смог закончить. Он делал свои движения уверенными и ритмичными, каждый раз стараясь не доходить до простаты. В конце концов, речь шла о его удовольствии. Изуку уже давно стал твердым, просто доминируя над Сотриголовой. Когда его член плотно погрузился в горячие, тугие глубины про героя, его тело наполнилось удовольствием и заставило его член напрячься от потребности достичь оргазма. Если бы не его самоконтроль, он бы сейчас тяжело дышал. Он продолжал, снова и снова, пока почти не кончил. Глядя на Сотриголову с закрытыми глазами, он решил, наконец, позволить несчастному человеку кончить. Если он правильно рассчитает время, они достигнут оргазма вместе. Изуку определенно понравилась эта идея. Потянувшись вниз, он погладил пупок Айзавы, потирая соски большими пальцами и лаская каждую чувствительную точку, которую нашел, все быстрее входя и выходя. Айзава начал дрожать, когда он приближался все ближе и ближе. Изуку почувствовал, как жар разливается по его члену, и почувствовал, как приливная волна удовольствия захлестнула его тело, в то же время он почувствовал, как Айзава напрягся от собственного вынужденного удовольствия. С громким стоном Айзавы и более тихим Мидории оба мужчины кончили одновременно. Его горячая сперма затопила внутренности мужчины и послала еще один толчок по его телу. Под ним Айзава остался извивающимся, возбужденным месивом. Сперма окрасила его живот, и белая струйка скатилась по его пульсирующему красному члену. Еще один укол удовольствия пронзил Изуку, когда он позволил себе осознать, что заставил героя подполья Японии номер один кончить совершенно нетронутым. И, посмотрев вниз, Изуку еще больше захотел увидеть, что у этого мужчины все еще стоит. Он не вынимал свой пенис все то время, пока они переводили дыхание. Он знал, что может продержать Айзаву еще два раунда, и намеревался воспользоваться этим. Он едва позволил мужчине успокоиться, прежде чем снова начать свои толчки. По тому, как Айзава вскинул голову, Изуку догадался, что он, возможно, подумал, что они закончили. Он тихо усмехнулся. Это еще не конец. На этот раз он был гораздо проворнее, начав глубоко входить и ударив Айзаву в самое чувствительное место. Всего через несколько минут Айзава снова тяжело дышал под ним. Он знал, что потребуется последний толчок, чтобы снова заставить мужчину кончить. Но внезапно он остановился. Всего мгновение, чтобы напугать его, заставив подумать, что он снова начнет сдерживать его оргазмы. Затем, так же внезапно, он вошел и заставил Айзаву кончить снова. Все его тело сотрясалось от интенсивного, вероятно, болезненного удовольствия. Изуку почувствовал, как задница Шоты напряглась вокруг него, и вскоре кончил. Изуку не стал утруждать себя тем, чтобы дать Шоте прийти в себя после этого, слишком возбужденный. Как только он был готов, он начал толкаться в третий раз, прямо в заполненную спермой дырочку Айзавы. Сдавленный крик вырвался у его пленника, в то время как член мужчины дернулся вверх и снова начал твердеть. Изуку заметил влажные пятна на черной повязке на глазах и чуть не кончил прямо сразу. Но на этот раз Изуку хотел насладиться этим. Он работал медленно, но верно, останавливаясь всякий раз, когда чувствовал, что он или Айзава близки к оргазму. Он убедился, что это продолжалось пять, затем десять, затем двадцать минут. Пока оба снова не затвердели, и Шота — вероятно, перевозбужденный — не задрожал, пытаясь избежать трения так же сильно, как и протолкнуть его глубже. Его жалкие попытки вести себя тихо закончились, наверное, час назад, и Изуку нравилось слышать, как он скулит. Наконец-то. Наконец-то, Мидория ускорил темп. Входя и выходя все быстрее и быстрее. Иногда задевая простату мужчины, а иногда нет. Он прижал их груди друг к другу, потираясь об нее и жарко дыша в отмеченную шею мужчины, отчего по спине Шоты побежали мурашки. С блеском темной страсти в зеленых глазах Изуку наклонился и позволил одной руке обхватить член Шоты, впервые за все это время к нему прикасаясь. Только от этого его мышцы стали невероятно тугими, изгибаясь и напрягаясь в своих тугих путах. Это были первые толчки Изуку, заставившие Шоту взвыть, когда он забился в руках своего пленителя. Возбуждение охватило Изуку при виде этого. Дрожащее тело Шоты ощущалось почти так, как будто он подпрыгивал на члене Изуку. Проход Айзавы напрягся и задрожал вокруг его члена, отчего давление в животе Мидории быстро нарастало. Изуку выстрелил в него как раз в тот момент, когда он подтолкнул Айзаву через край, мужчина превратился в трясущееся месиво, когда сперма выплеснулась из его члена. После того, что казалось вечностью, хотя, должно быть, прошло всего несколько секунд, член Айзавы, наконец, обмяк, и мужчина рухнул на спинку кровати от изнеможения, полностью измотанный. Со своей стороны, Изуку пережил свой собственный мощный оргазм. Он видел звезды, вдыхая землистый аромат Шоты и мускусный аромат секса, его собственные мышцы напрягались, затем расслаблялись, когда он позволял каждой последней капле наполнить задницу Айзавы. Когда, наконец, оба мужчины обмякли и их дыхание немного выровнялось, Изуку снова начал двигаться. Он услышал, как Сотриголова взвыл под ним, страдание ясно слышалось в его голосе и в дрожании губ, когда он боялся нового раунда. Он открыл рот, возможно, чтобы произнести мольбу, прежде чем замолк. Изуку не возражал. Какой бы привлекательной ни была идея подчинить мужчину своей воле, пока он не начнет умолять, Изуку не планировал этого на сегодня. Вместо этого он выскользнул из его задницы, и уставшее тело Айзавы заметно расслабилось. Изуку потребовалось еще несколько мгновений, чтобы оглядеть созданную им сцену. Айзава Шота действительно был привлекателен, тем более таким, как сейчас, крепко связанный и использованный Изуку до тех пор, пока он не был доведен до предела своих возможностей. Просто образ спермы, вытекающей из его дырочки, был тем, чем, как знал Изуку, он будет наслаждаться долгое время. Он был так рад, что ему удалось воспользоваться этим героем. Затем он встал с кровати, оставив мужчину связанным, и направился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Сначала он принял душ, смывая весь пот и сперму, покрывавшие его тело, пока от него не запахло свежестью, благодаря каким-то средствам с ароматом леса. Он не торопился. Не похоже, чтобы Сотриголова мог сбежать прямо сейчас. И, вытершись, он обнаружил, что был прав. Мужчина все еще лежал в той же позе, в которой он его оставил, покрытый спермой, а конечности ныли в оковах. Его голова повернулась в сторону Изуку, даже если он не мог видеть из-за повязки на глазах, но это было нормально. Изуку не утруждал себя сокрытием своих движений. Он подошел к тому месту, где оставил свою одежду, и методично надел ее обратно, за исключением повязки на голову и маски. Он поправлял запонки, когда услышал шорох, доносящийся с кровати. Подняв глаза, он лениво наблюдал, как профессиональный герой разминает плечи и переносит вес из стороны в сторону, пытаясь облегчить дискомфорт. Изуку почувствовал немного жалости к герою. Он действительно уважал работу этого человека, и он так сильно надавил на него сегодня. Ему придется немного помочь ему, прежде чем он уйдет. Подойдя к богато украшенной тележке, стоящей сбоку, Изуку открыл шкафчик и обнаружил внутри мини-холодильник. Он отказался от дорогих вин и ликеров, взяв вместо них бутылку охлажденной воды и высокий бокал. С легким звоном поставив оба на зеркальную столешницу тележки, он наполнил стакан водой и отнес его к кровати Шоты, убедившись, что его шаги достаточно громкие, чтобы мужчина мог его выследить и не удивился. Изуку взял двумя пальцами Шоту за подбородок, слегка приподнимая его голову, а другой рукой поднес стакан к его губам: — Выпей это, это вода. — Он сказал. Мужчина не сдвинулся с места. Что? «Забавно», — подумал Изуку. Неужели тот думал, что после всего этого он отравит одного из своих любимых героев? Он мог бы просто отпустить его и уйти, но они занимались этим уже несколько часов. У мужчины, должно быть, пересохло в горле. Он и так был печально известен отсутствием заботы о себе. Так что Изуку приподнял бровь — даже если Шота не мог этого видеть — и продолжил: — Выпей воды. Или мне следует вместо этого принести тебе настойку из ежевики? Тот факт, что Изуку только что в шутку обронил название любимого напитка Айзавы, не остался незамеченным Шотой. Насмешливая угроза, в такой же степени, как и заверение. В конце концов, почему «Никто» потрудился узнать что-то столь тривиальное для человека, которого он в тот момент собирался убить? Нерешительно Айзава понюхал воду, вероятно, проверяя, нет ли в ней какого-либо намека на яд, прежде чем, наконец, выпить. После первых нескольких глотков он начал глотать все быстрее и быстрее, и Изуку пришлось регулировать количество воды, чтобы убедиться, что мужчина не подавился. Наконец стакан опустел. — Ты хочешь еще? — Спросил Изуку честным голосом, без каких-либо своих обычных поддразниваний. Он мог сказать, что Шота спорил сам с собой, колеблясь между тем, чтобы сказать «да» на столь необходимую воду, и сказать «нет» из-за своей гордости. Изуку терпеливо ждал. Айзава не знал, что его скоро отпустят. С его точки зрения, отказ мог означать, что это последняя вода, которую он получит на несколько часов. Изуку не стал утруждать себя заполнением пробелов, забавляясь обеспокоенным выражением лица мужчины. В любом случае, для него это не имело значения. Когда он все-таки отпустил Сотриголову, мужчина смог сам налить себе из мини-бара. В конце концов, Шота пробормотал свой ответ хриплым голосом: — …Н-нет. — Тогда хорошо. — Ответил Изуку, отодвигаясь, чтобы убрать стакан и заменить его на миску. Не говоря ни слова, он отнес его в ванную и наполнил миску теплой водой из-под крана, захватив полотенца другой рукой, когда направился в спальню. В конце концов, герой все еще был покрыт спермой. На мгновение Изуку подумал о том, чтобы самому вымыть мужчину. Однако, после того, через что он заставил его пройти, Изуку сомневался, что это приведет к чему-либо, кроме как еще больше разозлит Ластика. Поэтому вместо этого он поставил воду и полотенца на ближайший столик, чтобы до них было легко дотянуться, и Ластику не пришлось вставать с кровати. Изуку бросил последний, долгий взгляд на измученного героя, прежде чем поднять свой головной убор и маску и прикрыться ими. Он приблизился к Шоте очевидными шагами, чтобы герой понял, что он снова прямо перед ним. Лицо с завязанными глазами смотрело на него, когда Изуку обхватил руками в перчатках его голову и осторожно начал развязывать узел. При этих действиях Шота, казалось, восстановил немного энергии и немного оживился, облегчая Изуку доступ. Пальцы ловко развязывали узел, пока ткань не ослабла и не упала в руку Изуку. Затуманенные черные глаза с наметившимися следами слез настороженно посмотрели на Мидорию Изуку, «Никто». За пустой, неизменной маской зеленые глаза смягчились. Мидории пришлось заставить себя отступить назад и отвернуться. Говоря это, он размеренными шагами направлялся к двери. — Я оставил на тумбочке немного воды и полотенца, чтобы ты мог привести себя в порядок. Ты можешь взять себе что-нибудь из мини-бара, расходы оплачу я. Номер забронирован до двух часов завтрашнего дня. Он остановился прямо перед выходом из номера. — О, и Айзава? Изуку обернулся, опершись рукой о дверной косяк, с пультом дистанционного управления, небрежно — насмешливо — выставленным наобозрение в его руке. Глаза Шоты метнулись к устройству, прежде чем снова взглянуть на лицо Изуку. Он смерил Шоту взглядом. — Твой долг уплачен. Затем он вышел из спальни, из номера люкс и оказался в пустом холле; разумеется, его люди следили за порядком. Он неторопливо прошел по коридору в соседний номер, где у него уже была наготове смена гражданской одежды: простая толстовка с капюшоном, джинсы и его любимые красные туфли. Его одежда информатора была спрятана в неприметную сумку, чтобы ее не было видно. Все видеозаписи его поездки по отелю будут зациклены и отредактированы. Любых камер на внешних улицах было легко избежать. Кроме видеозаписей с Айзавой, которые будут сохранены для его личного пользования, все следы сегодняшнего дня будут стерты начисто. Изуку был за полквартала от него, когда нащупал устройство в кармане. С довольной улыбкой он выключил его.-
В гостиничном номере неподалеку профессиональный герой упал на кровать, когда его оружие захвата, наконец, ослабло, оставив его дергающимся комком на матрасе. Его мышцы горели так же яростно, как и стыд. Изнеможение заполнило каждую клеточку его тела. Тяжелые веки затрепетали, прежде чем сомкнуться над усталыми черными глазами, когда мужчина позволил беспамятству завладеть им.