Животные

Никто не обратил внимания на СИД-истребитель, приземлившийся на отросток гигантского кораллового древа неподалеку от Чоппер-базы. Его коды допуска, а также фраза «В свете лун Лотала», сказанная в комм тихим, чуть настороженным голосом не оставляли сомнений в том, что это Фалкрум — один из информаторов повстанческих ячеек, внедренный в ряды Имперцев. Выбравшегося из истребителя стройного, высокого человека в темно-серой форме тут же заграбастали полосатые лапищи. — Зеб, не здесь, — фыркал Александр, — Ммм… Фу, это что, Бриджер смотрит? А ну брысь отсюда, малявка! «Малявка» отдала ему честь и улизнула, напоследок противно усмехнувшись. Проклятый любопытный гаденыш. Проклятая нетерпеливость Зеба. Каллус тихонько застонал, чувствуя, как когти смыкаются на его тугой заднице. — Пойдем в палатку, — прошептал он ласату в пасть, — Хммм, ты что, почистил зубы? — Ага, — неохотно буркнул Гаразеб, продолжая беспорядочно его лапать. *** Александр лежал, призывно отставив кверху свою крепкую попку и тихо вздыхал. Большие лапы гладили его, тискали, легонько шлепали и разводили. Подпиленные когти оставляли на коже красные полосы от плеч до задницы и от колен — опять же до задницы. Зад Каллуса вообще был в эпицентре внимания Гаразеба — впрочем как и всегда. Сказал бы ему кто пару лет назад, что агент Каллус будет буквально вплавляться в спальный мешок от грубоватых ласк этого плоскомордого — застрелил бы на месте. Но, кальсоны Трауна, как же хорошо его язык ощущается между булок. Будто создан для того, чтобы облизывать его чувствительное очко. Мужчина сжал кулаки, когда Зебу удалось войти в него, обводя кончиком языка податливую плоть. Словно обжигающие искры от бластерных выстрелов рассыпались по спине и разведенным ногам. И вот он уже скулит: — Трахни меня, Зеб… В их отношениях не было никакой романтики — скорее трансформировавшаяся в некое странное понимание обида. И страсть, ненасытная и первобытная, которой славятся инородцы вроде этого здоровенного кошака. Лицо Александра пылает, когда Зеб покусывает его за загривок, словно нексу свою течную самку. Он прекрасно знает, что Каллус готовился для него, заперся в душе на «Арквитенсе» и разваливал свою узкую дырку конским фаллоимитатором, и от этого человека окатывает горячая смесь унижения и желания. Ебутся они тоже как нексу, жестко, порывисто и бездумно. Втрахивая его в пыльный спальный мешок, Зеб исступленно рычит. Ему и полагается рычать во время совокупления, ведь он животное, каковыми считает всех не-людей Император. Александр рычит следом — сам не лучше. Его член входит глубоко, размашисто, тяжелые яйца шлепаются о мокрую кожу. Внутри все наливается отзывчивым теплом. Восторг вкрадчиво душит подушкой стыд, вину и прочие лишние чувства, а волосы встают дыбом. Каллус слишком быстро начинает чувствовать, что близок к разрядке. — Александр, — почти нежно фыркнул ласат ему в затылок, кончая. Ноги мужчины дрожали, в животе вихрилось противное тянущее чувство, какое бывало, когда посередь мастурбации Каллусу звонила губернатор Прайс. Но Зеб не спешил выходить из него, сжав железной хваткой его член, и Александр застонал громче прежнего. Он дрочил незатейливо, но Каллусу большего и не нужно было. Человек распахнул рот, безвольный, подрагивающий от оргазма, и тогда ласат развернул его голову к себе, целуя впервые за все время их «отношений». *** Когда они прощались, вид у Гаразеба был какой-то смущенный, уши грустно повисли. Словно извиняться сейчас начнет. — Я прилечу, как только представится возможность, — сказал Каллус, забираясь в СИД-истребитель, — Кстати, классная зубная паста. Зеб улыбнулся ему в ответ и, когда имперская машина взмыла в небо, еще долго махал ей вслед.