Прелесть бытия

      Человек несведущий, оказавшись на месте Кроули, подумал бы, что он в Раю. Кроули скорее предположила бы, что это проделки одного из демонов, потому что её ангелица определённо не могла расхаживать обнажённой прямо перед её лицом в десять утра.       Она лежала на маленькой уютной кровати, которая по непонятным причинам казалась ей комфортнее собственной King Size, даже несмотря на то, что заправлена она была клетчатым постельным бельём. Рядом, на тумбочке, в качестве некоего доказательства лежала «Гордость и предубеждение», потому что да, Кроули, Джейн Остин писала романы, а в паре сантиметров от неё стояла знаменитая ангельская кружка с недопитым какао. Бокал с её вином, должно быть, остался внизу, возле их излюбленного дивана, и чёрт возьми, он бы ей так понадобился прямо сейчас. Потому что в самом эпицентре событий находился шкаф, а перед ним во всей своей красе стояла прекрасная, невыразимая, идеальная и очень-очень голая ангелица, не дававшая Кроули ни единого шанса остаться в здравом уме.       Когда она открыла глаза, первая мысль была — сон. Обычный сон, который она видела каждую ночь, с обычной голой Азирафаэль в главной роли. Однако то, как у неё запершило горло и как она не чувствовала той уверенности, которая любезно составляла ей компанию, заставило её посмотреть на мир более трезво. Во снах Азирафаэль не была такой… чёткой. Она, безусловно, представляла, какой она будет на вид, на ощупь, но это было так эфемерно и неуловимо, что Кроули даже не могла вспомнить деталей на утро. Просыпаясь с влажностью между бёдер и блаженно пустой головой, всё, что она могла чувствовать, — вину. Отвратительную, разрушающую вину, которая шептала ей, что грязная демонесса не заслуживает это воплощение божественной любви ни в каком виде, не говоря уже о плотском. Но сейчас…       Конечно, она была не у себя дома. Она была дома у Азирафаэль, которая вольна была делать всё, что захочет. Но даже воспалённое сознание демонессы с заниженной самооценкой не могло винить себя, потому что не смотреть — невозможно. Азирафаэль, очевидно, только вышла из душа, что выдавали влажные волосы и немногочисленные капли воды, стекающие вниз по спине. Месяца два назад за ужином, их обычным ужином, Азирафаэль благосклонно поделилась тем, что иногда принимает пенные ванны, потому что этот человеческий ритуал помогает ей расслабиться как ничто другое. Последние два месяца Кроули стирала пальцы в мозоли.       Пару минут назад она рылась в шкафу, пытаясь что-то найти, а теперь стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу. С тех пор, как в её гардеробе появилось что-то кроме наряда дедушки позапрошлого столетия, ангелица стала ещё сильнее трепать нервы Кроули тем, что к её ожиданию добавились добрых полчаса, а то и больше. Но, Кто-То, если бы Кроули увидела, как эта одежда подбирается… она бы никогда не жаловалась. Она прослеживала каждое движение, каждое подрагивание мягкое плоти, когда Азирафаэль поднималась с пяток на носки, параллельно что-то напевая. Ангелица откинула свои длинные волосы назад так, что теперь они закрывали спину и ягодицы, и Кроули почти издала недовольный стон, прежде чем остановила себя.       Пока она собиралась с мыслями и думала, что делать дальше: встать и играть в Мисс «Я-Полна-Сексуальной-Энергии» или притвориться спящей и медленно умирать от безумного возбуждения, Азирафаэль повернулась к большому зеркалу, встроенному во внутреннюю часть дверцы, и провела руками по животу. Кроули показалось, что её глаза сейчас выпадут из глазниц. Азирафаэль, явно рассматривавшая себя, повернулась к зеркалу сначала левым боком, потом правым, не забыв погладить и их, а затем повернулась задом, приподняв волосы, чтобы рассмотреть… что-то, что Кроули хотела рассмотреть и сама. Она снова повернулась к зеркалу передом, и её руки поднялись к груди. Кроули не могла видеть, как она их сжимала, но, чёрт возьми, она знала, что она их сжимала, и от этого её нижнее бельё не становилось суше.       Как можно тише она опустила одну руку под одеяло, и — сюрприз! — наткнулась на мокрую ткань, через которую могла чувствовать затвердевший клитор. Она прерывисто вздохнула и тут же сжала губы в тонкую полоску, чтобы не наделать шума. Она посмотрела на ангелицу, которая всё ещё осматривала себя, словно искала какие-то дефекты, и поняла, что больше не может тянуть. Хоть и с небольшим трудом, она поднялась с постели и села, раздвинув слегка дрожащие ноги и поставив локти на колени. Она подпёрла голову руками и решила ещё на момент погрузиться в шоу, прежде чем выдать себя.       — Ангел, твоё утро всегда так проходит? Если да, я куплю билеты в первый ряд на это представление.       Азирафаэль подскочила от неожиданности, повернувшись лицом к Кроули, и наигранная самоуверенность рухнула, не успев взлететь. Теперь она, открыв рот, смотрела на грудь ангелицы, изо всех сил не позволяя себе опустить взгляд ниже, пока её мозг подсказывал как можно скорее придумать что-то остроумное.       — О, вау…       Не получилось.       Не то чтобы Кроули никогда не видела голых женщин, чёрт возьми, она видела голую саму Азирафаэль, правда один раз, мельком, в мужском обличии и веке во втором до нашей эры, и тогда это не было так интимно. Сейчас она готова была сгореть.       Азирафаэль, поймав её взгляд, быстро прикрыла грудь волосами, а руки скрестила перед… перед тем, о чём Кроули старалась не думать.       — Доброе… Доброе утро, дорогая, — своим высоким — выше, чем обычно — голосом прощебетала ангелица, покраснев. — Прости, я думала, быстро оденусь, но…       — Отвлеклась на собственную красоту? Как самовлюблённо, ангел, мне это нравится, — нахально ухмыльнулась демонесса.       — Красоту? Честно, дорогая, — она шутливо отмахнулась от неё, краснота немного спала.       — В смысле? Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Кроули.       — Ну… Я так понимаю, ты не спала уже некоторое время, так что ты видела… всё.       — Именно так.       — Я не настолько красивая, чтобы отвлекаться.       Тишина. Кроули слушала, открыв рот, как рыба, как её великолепная, замечательная, невообразимая, в буквальном смысле божественная возлюбленная говорит о себе такие вещи, смущённо прикрывая тело.       — Дорогая, если ты не против… Можешь отвернуться? Я накину халат.       — Я против. Я невероятно против.       Она соскочила с кровати, подходя к своей ангелице. Азирафаэль, румянец которой недавно успокоился, прилил к лицу и шее с новой силой, когда Кроули подошла и положила руки ей на щёки, заставляя поднять голову.       — Я больше никогда не хочу слышать, как ты говоришь о себе такую чушь, — сказала она так убедительно и искренне, что это не оставляло места для возражений.       — Кроули, я вижу себя и…       — Ангел, я тебя тоже вижу. И, честно говоря, я бы очень хотела видеть тебя в таком виде чаще, — она посмотрела вниз на полное ангельское тело и, прежде чем та успела ответить, поцеловала в губы.       Азирафаэль никогда не скрывала то, насколько она обожала поцелуи Кроули, будь то в губы, руки или лицо. Она таяла, когда Кроули целовала её в шею, что было самым интимным проявлением их любви. Ну, то есть до этого момента. До момента, когда одна конкретная демонесса крепко её целовала, пробираясь руками вниз по шее и останавливаясь над грудью. Азирафаэль перехватила её запястье, отстраняясь от поцелуя, чтобы заглянуть в эти жёлтые глаза, зрачки которых расширились так, как она никогда раньше не видела.       — Остановиться?       — Да, то есть… Нет, но… Я боюсь, что тебе не понравится, — призналась она.       — Не понравится, прости, что? — спросила Кроули, уже предвидя ответ.       — Я.       Этого было достаточно, чтобы Кроули схватила её за плечи и повернула лицом к зеркалу так, что сама оказалась за её спиной. Она осторожно захватила светлые, всё ещё влажные волосы и переместила их назад, наконец открыв это тело. Азирафаэль, понимая, что сейчас будет происходить, скрестила руки на животе и жалобно застонала, откинув голову на плечо демонессы.       — О, нет-нет, ангел, ничего из этого, — она убрала её руки и опустила вдоль тела.       Она хотела продолжить говорить, она бы говорила о красоте свое ангелицы все триста шестьдесят пять дней подряд, но вид в зеркале заставил её забыть большинство цензурных слов.       Азирафаэль была… неземной, ну, в прямом смысле, так что это даже не комплимент. Пухлый живот, который она так усиленно прикрывала, был испещрён множеством белых и розовых растяжек, грудь была небольшой, но, насколько могла судить Кроули, невероятно мягкой. Полные руки, под которыми, как она знала, скрывались сильные мышцы, напряглись, а пальцы впивались в жир на бёдрах. На бёдрах, о которых Кроули мечтала чаще, чем призналась бы даже себе. Она шумно выдохнула и упала носом в белые волосы на макушке. Медленно и осторожно её ладони опустились на ангельскую грудь и сжали, видимо, слишком настойчиво.       — Ай! Дорогая, правда, аккуратнее, — она зашевелилась у неё в объятиях, и Кроули тут же ослабила хватку.       — Прос-с-сти, — прошипела она, совершенно не ощущая раскаяния. Она снова посмотрела в зеркало. — Лучшие сиськи в мире, — она проигнорировала то, как закатились глаза её ангелицы при пошлом слове, предпочитая сконцентрироваться на других вещах.       — Они маленькие, — почти проскулила Азирафаэль.       — И? Моих вообще почти нет, — заметила Кроули, не отрывая взгляд.        — Ты худая, — обвинительным тоном произнесла ангелица, и Кроули не смогла сдержать смешок.       — Мне всё-таки стоило пару раз врезать Габриэлю по роже, — пришла она к выводу, пока поворачивала Азирафаэль обратно лицом к себе. — Ты — буквальное божество, существо, которое Она создала своими руками, и создала такой, какой хотела тебя видеть. Я знаю, что с тех пор, как появились стандарты красоты, ты стала более неуверенной. Не думай, что я забыла того мудака, который в восемьдесят первом назвал тебя моей страшной подружкой. И не думай, что я позволила ему просто так уйти.       — Ты говорила, что не натравишь на него ос!       — Я демон, я соврала, — она тут же получила жестокий щипок в плечо. — Ай!       — Ты, дьявол! — она ущипнула ещё раз.       — Ауч! А-Ангел, можешь щипать, сколько хочешь, это лишь в очередной раз доказывает, что я не сплю.       Щипки прекратились, и Азирафаэль недоумённо на неё посмотрела.       — Почему это должно быть сном?       — Голая ты стоишь передо мной, и мне позволено тебя целовать и трогать? По-твоему, это не то, что я вижу каждый раз, когда я закрываю глаза?       Глаза ангелицы расширились, а щёки снова порозовели.       — Ты… думала об этом?       — Об этом? — она обвела пальцем комнату. — Нет, ангел. Я думала о более интересных вещах.       Спустя три секунды молчания она добавила:       — Ангел, ложись и позволь мне показать, насколько ты идеальна. С меня течёт водопадом.       От такой похабщины Азирафаэль замерла на месте, и Кроули, подарив ей быстрый поцелуй, взялась за её локоть и повела к кровати. Она нежно уложила её на спину, сев сверху, и теперь, возможно, даже после сотни щипков она не будет уверена, что всё это — не видение. Её невыразимая любовь лежала под ней, подняв руки над головой, и глядела на неё, ожидая, что последует дальше. Её губы приоткрылись, мелкие вздохи тревожили грудь и живот, а бёдра, на которые взгромоздилась демонесса, волнительно подёргивались. Кроули склонилась над ней, прокладывая уже знакомую дорожку поцелуев вниз по мягкому подбородку, по шее к едва заметным ключицам, и руки Азирафаэль тут же схватились за изголовье, заставляя туловище выгнуться дугой.       — Господи, ангел, я даже не начала, — подразнила Кроули, перемещая губы к левому соску.       В качестве ответа выступил красноречивый продолжительный стон. Груди Азирафаэль были среднего размера, однако для такого массивного тела они казались маленькими, с широкими пыльно-розовыми ареолами, требовавшими тщательного внимания. Кроули обвела языком сосок, чувствуя бархатистую текстуру ареолы, и сомкнула губы, слегка пососав, на что получила одобрительный звук сверху. Пока она была занята, Азирафаэль схватила её руку и положила на вторую грудь, заставляя хорошенько сжать, чем вызвала удивлённый смех слева.       — Ты же говорила не сжимать сильно.       — Заткнись и работай!       Она толкнула смеющуюся голову обратно себе в грудь и откинулась на подушки. Единственная мысль, крутившаяся в мозгу у Кроули, — мягко. Сантиметры мягкой, упругой кожи, которую она хотела бы трогать бесконечно. Она застонала в живот, усеянный светлыми волосами, и, подняв глаза, двинулась вниз. Азирафаэль издавала самые непристойные звуки, при этом имея наглость прикрывать лицо, так что Кроули резким движением оторвала её руку, закрывавшую вид на ангельское удовольствие.       — Не смей закрывать лицо, я хочу знать, что ты смотришь на меня, — и нырнула ей между ног.       Теперь звук был абсолютно грешным, увеличивающим эго Кроули с катастрофической скоростью. Раздвинув густую поросль волос, она легко провела языком между половыми губами, ловя ушами ещё одно хныканье. Продолжая дразняще водить кончиком языка, она ласково гладила бёдра, пробираясь к ягодицам, и взглянула вверх. По её указке Азирафаэль не сводила с её глаз, превратившихся в одни сплошные зрачки. Облизывая складки, она дотронулась большим пальцем до клитора, заставив бёдра неожиданно дёрнуться вверх, а ноги — подняться и согнуться в коленях. Азирафаэль снова откинула голову назад, и на этот раз Кроули уже не возражала.       Она начала лизать сильнее, всерьёз зарываясь носом в кудри на лобке, и ангелица завизжала так, что у неё почти заложило уши. Толстые трясущиеся бёдра, не в силах держаться на месте, пытались задушить бедную демонессу, отчаянно пытавшуюся доставить удовольствие великолепию перед ней, а пухлые пальчики без стеснения тянули рыжие волосы, стремясь притянуть её ближе. Кроули вцепилась ногтями правой руки в ягодицу, а левой придерживала другую ногу под коленкой, пока язык, губы, нос — всё её чёртово лицо — неумолимо работало над клитором.       — К-Кроули, я… Я близко… — проскулила Азирафаэль и была такова.       Ангелицу подкинуло, словно пронзённую током, и Кроули, желая продлить оргазм, не отрывалась от дела ни на секунду. Она чувствовала, как пульсирует вульва под её ртом, слышала самый настоящий визг — она клялась, несколько зеркал разбилось, — и не могла быть более гордой собой. Когда Азирафаэль захныкала от перевозбуждения, она отстранилась, подарив последний поцелуй этим губам, и потянулась к верхним.       — Спасибо, дорогая, — сказала ангелица своим звонким голоском, когда дыхание немного выровнялось.       — Мне спасибо? О, ангел, ты даже не понимаешь, что со мной делаешь, — она стиснула мягкую ангелочку в объятиях, целуя алую щёку.       — О, мне кажется, я достаточно хорошо понимаю…       И прежде чем она показала своё самодовольство, демонесса снова оседлала её бедро. Азирафаэль ахнула на половине предложения, когда мокрая, пропитанная возбуждением ткань трусов соприкоснулась с её кожей. Кроули начала тереться пахом об ангельскую ногу, пока не почувствовала, как нижнее бельё практически прилипает к ней, а влага просачивается сквозь. Азирафаэль, под томные вздохи возлюбленной, положила руки на её узкие бёдра, ощупывая живот, обводя тазовые косточки, прежде чем оттянуть резинку оскорбительной ткани и обнажить заросли слипшихся медно-рыжих волос. Ангелица низко застонала, заворожённо наблюдая, как стройная бестия изящно скользит по её бедру, создавая беспорядок.       — Снимай, снимай их, — она нетерпеливо дёрнула несчастное нижнее бельё, и Кроули поспешила подчиниться.       — Терпение — добродетель, ангел, — парировала демонесса, правда, голос прыгал настолько, что это не прозвучало остроумно.       Ангелица закатила глаза, но сразу после расширила до невозможных пределов, потому что Кроули — дьявол — решила вернуться на то же место, немного поменяв положение: теперь она сидела спиной к своей очень возбуждённой, близкой к развоплощению спутнице жизни, и Азирафаэль могла поспорить, что прямо сейчас у неё на лице играет самая наглая ухмылка, которая только может существовать. Вид перед ней был по-настоящему развратным: тонкая спина, наполовину скрытая чёрным пижамным топом, соблазнительно изгибалась, а круглые ягодицы, покрытые растяжками, продолжали миссию «заставить ангела захлебнуться собственной слюной», проезжаясь назад и вперёд.       — Знаешь, ты можешь их раздвинуть, — как бы невзначай бросила Кроули и чуть наклонилась вперёд, призывая сделать это.       Азирафаэль, каким бы священным существом она не была, сделала ровно то, что от неё требовалось: раскрыла ягодицы и почти разучилась говорить. Вульва Кроули буквально сочилась влагой, тонкая ниточка тянулась из отверстия к ангельскому бедру, клитор, каменно твёрдый, торчал из капюшона, искушая потереть. Азирафаэль, тяжело дыша, провела большим пальцем между складок к клитору, и Кроули, блять, закричала, содрогаясь в скоропостижном оргазме. Ангелица потёрла настойчивее, стараясь продлить удовольствие, и в шоке смотрела, как ещё больше густых капель вытекает из пульсирующего влагалища, пока все грязные мысли заглушались ещё более грязными стонами демонессы. Когда Кроули, еле способная двигаться, рухнула на кровать рядом со своей ангелицей, комната погрузилась в комфортную тишину.       — Ангел? — позвала Кроули, когда обе более-менее оправились от произошедшего.       — М?       — Я заберу всю твою одежду, чтобы ты всегда ходила голой.       — Дорогая, я просто верну её чудом.       — Я сожгу её.       — Ты не посмеешь.       — Всю, до последних трусиков.       — Кроули!       — А?       — Сходишь в пекарню за блинчиками?       — Ты всё время о них думаешь?       — Только когда ты не пачкаешь моё бедро своими выделениями.       — Ангел.       — М?       — Никогда больше не говори «выделения».